Многоликий странник

Отец с сыном переглянулись.

– Эдели бывают разные, – покачал головой Ракли, но в глазах его уже искрилась не насмешка, а живой интерес. – Кого ты имеешь в виду?

Хейзиту пришел почему-то на память один из тех выскочек, которых в последнее время развелось в Малом Вайла'туне больше, чем… ну, скажем, чем хороших людей, если вспомнить события прошлой ночи, Однажды Хейзит видел, как он проезжает на своем рысаке под синей попоной и чинно кланяется чудесной смуглоногой наезднице в коротком платье. Девушка, правда, оставила эту наглость без внимания, но Хейзит дорого бы заплатил, чтобы повстречать того эделя где-нибудь подальше от людских глаз.

Он заметил, что от него по-прежнему ждут ответа.

– Тачка глины обошлась мне у Ниеракта, к которому вы меня послали, в четыре силфура. Обычно он продает ее за пять, но мне один силфур скинул. При той форме, по которой я изготавливал эти камни, глины мне могло бы хватить ровно на двенадцать штук. Я все точно подсчитал.

– Вижу, – хмыкнул Ракли, внимательно слушая юношу и поглядывая на сына, который, как и он сам, уже смекнул, что речь идет о крайне выгодном предприятии. – Продолжай.

– Если не учитывать мою работу и печь, в которой камни обжигались… по придуманному мной способу, – поспешил добавить Хейзит, – то три лиг’бурна стоили мне один силфур.

– Это притом, что настоящий камень, если бы он у нас был, – задумчиво почесал нос Локлан, – продавался бы ровно наоборот: силфура по три за штуку.

Оказывается, он неплохо изучил этот вопрос, отметил про себя Хейзит и в ответ кивнул, ожидая дальнейшей реакции слушателей.

– Где Эдлох? – поинтересовался Ракли.

– Вероятно, там, где ему и положено быть, отец: руководит работами по подкопу. Ты ведь пока еще не отменил приказ копать под Бехему.

– Зови его сюда и хватит ему заниматься всякой ерундой. Похоже, этот малый и в самом деле придумал, как надрать задницу шеважа, да еще с выгодой для нас.

Хейзит понадеялся, что Локлан не станет упоминать сейчас о том, кто был инициатором идеи делать подкоп, который только что назвали «всякой ерундой». При этом, он по-прежнему искренне верил в то, что возможность перехода на другой берег реки необходима для вабонов вне зависимости от того, удастся им обзавестись камнями по эту сторону или нет. Локлан промолчал и вышел, однако сразу же по своему обыкновению вернулся, очевидно, озаботив приказом верного Олака.

– Зачем нам понадобился Эдлох? – осведомился он. – Я не думаю, что пришло время посвящать его в наши дела. Будет лучше, если он сразу получит лиг’бурны в свое распоряжение как данность, а до тех пор он лишний.

– Не говори глупостей. – Хейзит уже почувствовал, что отец с сыном разговаривают в его присутствии, не таясь и не особо выбирая выражений, и терялся в догадках, хорошо это или плохо. Придется посоветоваться по этому поводу со всезнающим Ротрамом. – Кто как не Эдлох сможет оценить качество этих камней? На мой взгляд, хотя они и похожи на настоящие, глина есть глина. Ты согласен со мной, строитель?

Хейзит не мог не отметить, что его не назвали «подмастерьем».

– Не совсем, вита Ракли.

– Почему? Или ты считаешь, что придумал нечто безупречное?

– Я уже сказал, что ничего не придумывал. – Хейзит старался, чтобы его голос звучал сдержанно и вежливо. Сейчас, когда чаша весов начала склоняться в его пользу, главное было не навредить. Но и сдаваться он не собирался. – Я сделал камень, из которого построен Меген’тор. А он, как вы видите, стоит прочно.

Ракли встал, подошел к стене, отвернул край старого ковра и погладил ладонью стену. Во взгляде его, когда он вернулся к столу, читалось удивление.

– Похоже, в твоих словах есть смысл, парень. Но мнение знатока я бы все-таки хотел услышать. Тем более что вот и он!

Хейзит оглянулся и увидел входящего в залу упитанного мужчину средних лет, с косой седеющих волос на затылке и редкой, выцветшей на солнце бороденкой. Он был невысок ростом и облачен в просторную, не сковывающую размашистых движений длинную рубаху и запыленные кожаные гамаши до колен. Глубоко посаженные глаза смотрели исподлобья и оттого придавали выражению всего лица грозный вид, хотя через несколько мгновений разговора выяснялось, что это впечатление ложно. Тем более что голос Эдлоха, а это был не кто иной как он, бессменный руководитель строительными работами в замке, звучал по-женски высоко, чуть ли не фальцетом.

– Халет Ракли, мне передали, что вы хотите меня видеть, – учтиво, насколько позволял выдающийся живот, поклонился он.

– Скорее, слышать, – уточнил Ракли, чем вызвал понимающую улыбку на лице Эдлоха. – Скажи мне прямо, что ты думаешь по поводу вот этих камней.

– А это камни? – переспросил Эдлох, взвесив на ладони несколько лиг’бурнов и особенно заинтересовавшись миниатюрной стенкой. – Слишком легкие для камней.

– Это хорошо или плохо? – сразу же потребовал уточнений Локлан.

Эдлох задумался.

– Пожалуй что хорошо, – сказал он наконец, аккуратно устанавливая стенку на столе и пробуя раздавить ее большим пальцем. – Достаточно прочно. Удобная форма. Могу я спросить, где вы это нашли?

– Их изготовил вот этот молодой человек. – Ракли передвинул стенку к себе и стал проделывать с ней то же, что и Эдлох. – Зовут его Хейзит, и он сын строителя Хокана, которого ты не мог не знать.

Эдлох, казалось, только сейчас заметил присутствие в тронной зале постороннего. Он смерил юношу взглядом, еще более оценивающим, нежели тот, которым рассматривал камни, и кивнул. Хейзит поклонился. Что-то в облике Эдлоха коробило и раздражало его. Вероятно, слишком ухоженные для строителя руки.

– Ты бы взялся построить из них что-нибудь серьезное? – продолжал допытываться Ракли. – Скажем, дом или стену для заставы.

– На хорошем фундаменте, думаю, дом из этого построить можно. – Эдлох поскреб один из камней ногтем, как бы невзначай показывая всем, что на шершавой поверхности остается довольно заметный след. – Застав мы каменных еще пока не возводили, так что судить не берусь. В Пограничье из камня строить сложнее, чем из дерева. Много нужно расчищать…

– Зато, я полагаю, камни не так хорошо горят, как дерево, – усмехнулся Локлан.

– Что верно, то верно. Нам бы это сейчас не помешало.

– О том и разговор. – В голосе Ракли тоже прозвучали нотки раздражения. – Сколько бы ты дал за такой камень?

Эдлох как будто не ожидал такого вопроса, хотя Хейзит готов был поспорить, что на самом деле тот зачем-то строит из себя простака. Почесав за ухом и по очереди встретившись взглядом с каждым и присутствующих, он пожал плечами, подчеркивая неокончательность своей оценки, и обронил:

– По силфуру за штуку, полагаю.

Ракли довольно расхохотался, чем немало изумил Хейзита, который ожидал от него большей сдержанности, если не сказать скрытности.

– Хорошо, это если бы ты их покупал! А если бы продавал?

– Кому?

Зачем Эдлох выставляет себя на посмешище? Разве он не понимает, что руководитель строительством не должен отвечать вопросом на вопрос, тем более в присутствии никому доселе почти не известного подмастерья? Почему он не боится, что Ракли разуверится в его качествах знатока? Или простофили в замке в особом почете?

– Мы тут перед твоим приходом рассуждали о том, сколько бы заплатил за подобный строительный материал кто-нибудь из эделей, – терпеливо уточнил Ракли. – Сколько бы ты запросил с него за постройку?

– А, это меняет дело! – Эдлох продолжал стоять, хотя ему давно уже указали на одно из кресел. – В зависимости от размеров, разумеется. Сегодня постройка из хорошего бруса одного дома, скажем так, средних размеров, обходится в пятнадцать-двадцать тысяч силфуров. Такой же дом из камня стоил бы никак не меньше чем тысяч сто. Скорее, больше, притом что камня для таких целей у нас просто нет. Сколько ушло бы его на постройку этих штукенций, я, признаться, судить не берусь, но полагаю, что где-то между пятью и десятью тысяч. Вычесть отсюда работу, вот и остается тысяч семьдесят силфуров на тысяч семь этих камней.

– По десятке за камень, хочешь сказать? – Локлан, похоже, сам не ожидал подобного результата.

– Ну, во всяком случае, с эделем, как вы говорите, я бы начал торговаться именно с такой цены. И не стал бы опускаться ниже шести. Разумеется, если самому мне они бы обходились силфура в два-три. Я что-то не так сказал? – только сейчас спохватился он, подметив в выражении лиц слушателей нечто вроде ехидства.

– Нет-нет, я вижу, что не зря пригласил тебя высказаться по этому поводу, – поднял руку Ракли. – Благодарю за наглядность расчетов.

– Они совершенно приблизительны.

– Неважно. Я услышал то, что хотел. Можешь идти. Кстати, как там продвигается подкоп?

– Ушли под землю на два человеческих роста. Мешают залежи камня.

– Ты нашел камни под землей? И молчишь?

– Не совсем так, халет Ракли. Эти залежи образуют единый пласт, через который мои люди не могут прорубиться. Сейчас мы заняты тем, что пытаемся обойти этот пласт. Почва сырая, вязкая, быстро не получается.

– Поблагодари нашего юного выдумщика – это тоже была его идея.

Хейзита бросило в краску. Сейчас ему меньше всего хотелось обсуждать свои прежние планы, тем более с человеком, до положения которого в иерархии строителей ему не подняться даже если превратиться в птицу. Зато очень даже хотелось продолжить и закончить разговор о лиг’бурнах, тем более что, как выяснилось, выгода от их продажи могла оказаться гораздо привлекательней, чем кто-либо из них до сих пор предполагал.

Эдлох посмотрел на Хейзита с нескрываемым вызовом, отвесил общий поклон и отправился к выходу. Ракли дождался, когда его тучная фигура скроется за дверью и стукнул кулаком по столу.

– Я же говорил, что ты его недооцениваешь! – Обнажившиеся в улыбке зубы хищно блеснули. – Локлан, я все понял. Надеюсь, ты тоже. Забирай Хейзита с собой и до вечера решите, как приступить к производству и продаже наших замечательных камней. Да так, чтобы завтра в Вайла’туне не появилось еще с десяток умельцев, которые делали бы то же самое, если, как говорит Хейзит, это не слишком сложно. Иначе говоря, мы должны продавать кувшины, а не глину гончарам. Лиг’бурны должны покупать у нас. И только у нас.

– Конечно, отец. У меня по этому поводу уже есть кое-какие соображения. Вечером мы…

Ему не дал договорить появившийся на пороге тронной залы Тиван.

Вид у командующего конной гвардией был такой, будто он только перед самой дверью перешел с бега на ходьбу.

– Гонец с донесением прибыл, – тяжело выдохнул он. – Второй отряд добрался благополучно и приступил к восстановлению заставы…

– Вот видишь, а ты переживал за своего сына. – Ракли сделал Локлану знак, что они с Хейзитом могут уходить.

– … но первый отряд так и не обнаружен.

– Что?!

Хейзит видел, с каким трудом Ракли удалось сдержать себя в руках и ограничиться стоном отчаяния. Казалось, он забыл о посторонних, забыл о сыне, застывшем на пути к выходу из залы, забыл о разложенных на столе камнях. Последнее, очевидно, к лучшему, поскольку взгляд его сверкал такой ненавистью, что попадись ему сейчас камень под руку, он бы, не задумываясь, запустил им в любого из присутствующих.

– От кого донесение?

– От Ризи.

– Где гонец?

– Он был ранен, и его оставили на заставе у Тулли. Здесь посланник с заставы.

– Ранен, говоришь? Тэвил! Почему? Кем? Хоть кто-нибудь может мне внятно рассказать, что творится у меня под носом?

– Он…

– Зови сюда человека от Тулли! Мне надоело слушать сплошные истории о событиях, в которых никто из рассказчиков не принимал участия.

Теперь я уже не в счет, подумал Хейзит, надеясь, с одной стороны, что про него в суматохе забудут и он сможет узнать подробности происходящего в Пограничье, а с другой – что интерес к его детищу, столь явно только что выраженный, не рассеется под грузом плохих вестей.

Вбежал молодой виггер, слегка ошарашенный тем, что видит перед собой самого Ракли.

– Повтори, что говорил гонец Ризи. Слово в слово!

– Простите, я его не видел. С ним говорил наш начальник, Тулли. Он…

– Проклятье! – Было видно как белеют сжатые кулаки Ракли. – Ладно, что тебе велено передать?

– Отряд до заставы дошел. Приступил к восстановлению оборонительных сооружений. Никаких шеважа по ходу отряда обнаружено не было. Следов первого отряда тоже.

– Кто же ранил гонца?

– Говорит, на обратном пути попал под обстрел шеважа. Стрелявших не видел, но две стрелы пробили ему предплечье и бок насквозь.

– То есть, стрел тоже нет?

– Выходит, что так… – замялся виггер.

– Выходит, что мы не знаем наверняка даже того, были ли это шеважа или кто другой! – вскричал Ракли. – Признаться, я впервые слышу о том, чтобы стрелы этих дикарей пробивали наши доспехи насквозь.

– Он снял доспехи, чтобы скакать быстрее, – уточнил виггер, сутулясь и отступая перед гневным напором Ракли.

– Превосходно! Оказывается, у меня служат не мерги, а придурки! Только они умеют скакать по лесу, кишащему врагами, без доспехов. Не удивляюсь тогда, что у нас пропал целый отряд. Вероятно, они просто заблудились и на всякий случай решили форсировать Бехему. На мой взгляд, вполне правдоподобное объяснение! Тэвил! Тиван, это твои люди.

– Я разберусь, хевод Ракли…

– К сожалению, разбираться уже поздно. Свершилось! Мы потеряли целый отряд, которому ставилась задача очистить Пограничье от шеважа. Справились! Очистили! Очень может быть, что ваш простреленный в двух местах гонец – единственный, кто уцелел и из второго отряда. Приступили к восстановлению! Когда это было? Два дня назад? Да за это время их давно могли изрешетить стрелами, тем более если те настолько сильны, что пробивают наших людей насквозь.

На Тивана было больно смотреть.

Хейзиту вспомнилось удрученное лицо Фокдана, но потом он тоже подумал о Норлане. Неужели их могла постичь та же участь, что и защитников сожженной заставы? Ведь они рассчитывали не на самостоятельные действия, для которых их просто-напросто мало, а на задачу влиться в превышающий их по численности отряд. Среди них, насколько он понимает, нет даже толком ни одного плотника. Что же Ракли предпримет теперь? Послать в Пограничье еще людей – значит, ослабить оборону замка. Если шеважа на поверку оказываются не такими дикими, какими их считали прежде, они могли именно этого и добиваться: выманить побольше вабонов в лес и перебить их порознь, а потом собраться и обрушиться на Вайла’тун. Жаль, что в последнем разговоре с Харлином он так и не задал ему прямого вопроса насчет пророчества.

– Если бы первый отряд действительно погиб, – заговорил молчавший поодаль Локлан, – они обнаружили бы место боя. Я не слышал, чтобы шеважа когда-нибудь заботились о наших павших и хоронили их или по крайней мере прятали от ворон.

Замечание сына отвлекло Ракли. Но не успокоило.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что все в порядке, и они просто отправились куда-то погулять, пока остальные пытаются отстроить заставу? Прекрасное объяснение! Господа, я напрасно хочу отрубить вам ваши никчемные головы. Оказывается, это такая военная хитрость: прятаться от своих же в чаще леса и делать вид, будто тебя убили враги. Замечательно!

– Но мы не знаем наверняка, отец! – тоже повысил голос Локлан.

– Согласен! Наша сила в незнании! Иначе сейчас мы бы трепетали от ужаса перед надвигающейся на нас опасностью быть разгромленными какими-то дикарями. – Ракли уже ходил по зале, сцепив за спиной пальцы рук и тем как будто сдерживая себя. – Давайте забудем о том, что наши люди сейчас находятся в Пограничье, отрезанные от остального мира, и нам наверняка станет легче жить. Ты это предлагаешь?

Раньше нужно было об этом думать, заметил про себя Хейзит, осторожно перекладываю лиг’бурны со стола обратно в мешок. Хотел бы я знать, отослал ли он в конце концов сигнал о тревоге на другие заставы.

– Хевод Ракли, – снова заговорил Тиван, нервно трогая косички на бороде, – я могу сам отправиться туда и все выяснить.

– Куда, в лес? Благодарю покорно – рассмешил!

– Я совершенно серьезно, хевод Ракли! У меня есть специально обученные для этого виггеры. Немного, но тем труднее нас будет заметить, пока мы не доберемся до места.

– Полагаю, они умеют превращаться в лошадей, эти твои виггеры, – отмахнулся Ракли и бросил сверкающий взгляд на сына. – Ты еще здесь? Забирай своего строителя и ступай заниматься тем, отчего всем нам будет больше пользы, чем от этих пустых разговоров. Расскажешь, что вы придумали, вечером. Или завтра. Сейчас мне некогда. Впору созывать новый совет.

– Я бы… – начал Локлан, но осекся, едва заметно поклонился и, ухватив Хейзита за рукав, потянул его вон из залы.

Когда они оказались в коридоре, Локлан в бессильной злобе рубанул рукой воздух и что-то пробурчал себе под нос. Хейзиту послышалось, что он говорит: «Не так, все не так…», но точного смысла слов он разобрать не сумел. Не решаясь заговорить первым, он некоторое время молча следовал за своим раздраженным провожатым по извилистым лестницам башни и только когда в лицо пахнуло свежим речным бризом, сообразил, что вновь находится на наблюдательной площадке, а над головой гулко полощется серо-желтое полотнище флага.

Локлан сел на лавку, прислонился спиной к стене и устало вытянул ноги.

– Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем несдержанности отца, – внезапно заговорил он, глядя поверх головы Хейзита на чистое голубое небо. – Не знаю, что происходит с ним в последнее время, но он слишком часто стал терять самообладание. Разумеется, – покосился он на своего единственного слушателя, – я говорю это тебе потому, что доверяю, а вовсе не затем, чтобы завтра слухи об этом поползли по Вайла’туну. Похоже, нам с тобой придется держаться вместе и научиться понимать друг друга с полуслова.

– Я вовсе не против этого… то есть, я хотел сказать, что почту это за честь.

– Говори, что думаешь, – усмехнулся Локлан, указывая на место рядом с собой. Хейзит сел. – В отличие от отца, я привык доверять людям. По крайней мере, на первых порах. Мы с тобой знакомы достаточно давно, и я не вижу необходимости в лишних церемониях. Ситуация, в которую мы все попали за последние дни, действительно, более чем дурацкая. Но я не считаю, что ее можно успешно разрешить, если мы будем хвататься за все сразу, как это пытается сделать мой уважаемый отец. Собирать совет! Сплошные собрания, одно за другим! Уж если сейчас кого и собирать, то только виггеров, которые знают дело и умеют держать язык за зубами. Остальные только мешают. Хотя он прав в одном: твоя задумка в любом случае может сослужить нам всем неплохую службу. Камушки получились стоящие. Ты тоже слышал, что Эдлох сказал. Не смотри, что он дурака из себя строит, это у него манера такая, но дело он знает. Заметил, как глаза у него горели? Нет? Напрасно. Он быстро смекнул, что к чему. Не переживай, мешать тебе он не станет. Его отец не для этого держит. Но ты скажи мне честно, правда ли, что эти твои лиг’бурны так сложно повторить? Или любой гончар может наделать, сколько угодно?

– Любой не любой, а трудностей пожалуй что немного. – Хейзит решил подыграть собеседнику, хотя и прекрасно понимал, что приглашение к откровенности – удачная уловка. Не станет же Локлан рассказывать ему, к примеру, о переписанных свитках Меген’тора, даже если Хейзит прямо об этом спросит. Доверие доверием, но в жестких рамках. – Я удивляюсь, почему раньше меня никто до этого не додумался.

– Что для этого нужно?

– Глина. Большая печь. Формы. – Посмотрев на флаг, добавил: – Время.

– Которого у нас почти нет. – Свежий воздух благотворно сказался на настроении Локлана, и теперь он выглядел спокойным и рассудительным. – Дай-ка мне еще раз один из твоих камушков.

Пока он вертел лиг’бурн в руках, Хейзит с интересом разглядывал собравшуюся в нескольких десятках шагов от реки толпу рабочих с кирками и лопатами. Из земли торчали заранее вбитые сваи, но вбитые неглубоко. Очевидно, мешал упомянутый Эдлохом каменный пласт. Работа явно не спорилась.

– Послушай, а если мы сможем клеймить каждый камень? – спросил Локлан.

– Что? – не понял Хейзит, отвлекаясь.

– Смотри, у тебя получилась довольно гладкая поверхность. Печать на нее, даже сургучную, конечно, не поставишь, но вдавить перед обжигом что-нибудь выпуклое вполне можно.

– Можно.

– Камню это не повредит?

– Да не должно вроде. – Хейзит пока не представлял, к чему клонит собеседник.

– Ну, тогда осталось подыскать достойное клеймо, – деловито потер руки Локлан. – Чтобы в глаза бросалось и второе такое никто не смог бы сделать.

Хейзит понимающе кивнул. Он догадался-таки, о чем идет речь и оценил кажущуюся простоту выхода из положения. И все-таки не преминул заметить:

– Надо будет – сделают и второе, и третье.

– А уж об этом у нас есть кому позаботиться. – Локлан пошарил за поясом и вынул надежно спрятанный между складок кинжал с резной рукояткой. С противоположной от лезвия стороны рукоятку венчала искусно выполненная бронзовая шишка, на конце которой щетинилось тремя острыми лучами не то восходящее, не то заходящее прямо в нее солнце. – Такого, насколько мне известно, нет ни у кого. Хорошее получится клеймо?

Хейзит с некоторым трепетом принял из рук Локлана показавшийся ему с непривычки тяжеловатым кинжал, внимательно осмотрел филигранную работу кузнеца и так же осторожно вернул обратно.

– Не слишком удобно, потому что будет оставлять вмятину на кромке. Но сгодится.

Локлан спрятал кинжал и хитро прищурился.

– С чего ты предполагаешь начать?

– Правильно ли я понял, что все решено и мои лиг’бурны приняты? Конец встречи с вашим отцом оказался каким-то скомканным…

– За это не переживай. Я видел, что ему понравилось. Эдлох тоже свое мнение высказал. Стоимость в целом оговорена. Работа передана мне. Теперь дело за малым: начать изготовление камней, и чем скорей и больше, тем лучше. Мой к тебе вопрос: с какого конца заходить? Сколько нужно людей? Нужно ли строить для этого специальную печь или, на твой взгляд, удобнее взять в долю кого-нибудь из гончаров со всем его хозяйством? Скажем, того же Ниеракта.

– Если бы мне дали выбирать, я бы все-таки начал с наших застав. Им каменные стены гораздо важнее, чем новые дома – здешним эделям.

– Согласен, – улыбнулся Локлан. – Хотя денежки эделей пойдут нам в доход, а заставы принесут разве что расходы.

– И сохранят жизнь многим честным вабонам, – добавил Хейзит.

– Я шучу. Само собой разумеется. – Он посерьезнел. – Как ты намереваешься решать вопрос со снабжением застав камнями? При каждой устраивать отдельное производство?

– Я уже над этим думал. – Хейзит был доволен тем, что Локлан мыслит в правильном направлении. – В любом случае на заставах своей глины нет, так что ее придется доставлять из общего карьера. С другой стороны, везти сырую глину тяжелее, чем готовые, прошедшие обжиг камни. Да и печь при каждой заставе – вещь накладная. Опять же, потребуется значительно больше людей для работы. Мое предложение: делать печь одну, большую, поближе к карьеру. Тогда и следить за продажами будет сподручнее, через одни ворота все пойдет. А начать я готов хоть завтра.

– Давай лучше сегодня.

Локлан вовсе не шутил. Вскочив с лавки, он стал деловито прохаживаться по площадке, то и дело поправляя спадающие на лицо пряди. Таким он был особенно похож на своего отца.

– Как ты понимаешь, – продолжал он, – хотя меня и назначили ответственным, руководить всем придется тебе. Если ты, конечно, не боишься. – Утвердительный кивок насупившегося Хейзита остался незамеченным: Локлан смотрел вдаль, на скрытые за дымкой горы. – Я же будут тебе всячески помогать и устранять всевозможные препятствия, которых может оказаться больше, чем мы бы хотели. Для начала давай решим, кто нам нужен еще. На улице это можно делать?

– Нет. Печь должна быть под крышей. Считайте, что нам предстоит построить большую гончарную мастерскую.

– Все понятно, можешь не уточнять. Тогда я дам тебе в помощники Ниеракта. А он уж сам подберет плотников и печников, кого сочтет подходящим. До поры до времени мы даже его не будем посвящать в то, что задумали на самом деле. Чем меньше посторонних об этом знает, тем на первых порах лучше. Только ты должен точно знать, что именно нужно делать, поскольку советоваться будет не с кем. Хотя, если хочешь, я с Ниерактом поговорю, и он станет нем, как рыба.

– А как же его собственная мастерская? Ему ведь придется на время забросить собственные дела.