Бабье лето

Владимир Великий

Бабье лето

Глава первая.

Чужие люди

Солнце близилось к закату, когда тамада, слегка закатив глаза

кверху, с некоторым пафосом громко произнес:

– Мои дорогие друзья, уважаемые гости… Поздравить нашего юбиляра пришла его мама, Татьяна …

Молодой человек, который был высокого роста и с копной черных волос, несколько отступил от впереди стоявшего перед ним стула, затем громко икнул то ли от появления неожиданной гостьи, то ли от выпитого или скушанного. И опять непонятно почему, резко развернулся и засеменил навстречу пожилой женщине. Дама приятной внешности очень осторожно вступила на асфальтированное покрытие просторного двора, и попав в объектив десятков глаз незнакомых людей, несколько смутилась. Смутилась только на одно мгновение. Затем она широко улыбнулась и уверенно двинулась навстречу тамаде. Он взял ее под руку и под аплодисменты присутствующих повел ее к большому креслу, где восседал виновник торжества, ее сын. Она слегка наклонилась и поцеловала его в щечку. Денису в этот августовский день исполнилось тридцать лет.

Появление матери именинника на какой-то миг оживило участников торжества. Их насчитывалось около двух десятков, не больше. В подавляющем большинстве это были молодые люди, парни и девушки. Они, словно сговорившись, почти одновременно приподнялись и в один голос прокричали:

─ За здравие мамы именинника… ─ Потом, уже почти нараспев, продолжили. ─ Пьем до дна, пьем до дна…

Женщина, на которой была кофта голубокого цвета и широкая черная юбка, не заставила гостей долго себя ждать. Она привстала из-за стола и еле слышно произнесла:

─ За тебя, Денис, за тебя, сынок …

Затем высоко приподняла руку, в которой был небольшой бокал с водкой, повернулась к молодым людям и с некоторым придыханием в голосе произнесла. ─ За моего сына… Здоровья ему, личного и семейного счастья… ─ И тут же опрокинула бесцветную жидкость в свой рот. Ее примеру последовали все гости.

За здоровье юбиляра выпили все. За исключением седовласого мужчины, который сидел на самом краешке большой скамьи. Он сидел очень смиренно, словно его околдовали. Если кто-то из участников торжества и бросал взгляд в его сторону, то не считал его чужим или посторонним человеком. Все до единого знали, что его звали Владимиром, и то, что он был отцом молодого симпатичного парня, который сидел в огромном кожаном кресле. Над его головой слегка трепыхался розовый надувной шар, на котором было белыми буквами написано: «Нашему юбиляру». Друзья Дениса знали и то, что отец первым произнес тост за своего любимого сына.

Одновременно из них мало кто знал или даже понимал, почему появление женщины с короткой стрижкой на голове в прямом смысле вышибло мужчину из установившихся правил или устоев, сценариев торжественного мероприятия, которые сложились за все время существования человечества.

Седоволосый мужчина резко приподнял голову и бросил взгляд в сторону женщины, которая о чем-то болтала с его сыном. И на несколько мгновений задержал на ней свой взгляд. Затем неспеша «прошелся» по молодым людям, сидевших напротив. Опустил голову и его сердце невольно не то от страха или от нечто другого тревожно екнуло. Он в сей миг еще до конца не понимал и не представлял, как годы изменяли внешний вид человека, будь это мужчина или женщина. Ведь те, с кем он делил сегодняшнее торжество, были так молоды и красивы. И его первая любовь Таня, Танечка была также молодой и красивой. Нет, еще раз нет, она была самой красивой на этой земле…

При этой мысли мужчина стиснул зубы и незаметно покинул шумную компанию. Неспеша вышел на улицу и по узкой тропинке направился к пригорку, который находился неподалеку от проезжей части дороги. Сначала присел, затем прилег на спину и закрыл глаза. Невольно окунулся в свое прошлое…

Первокурсник Омского высшего командного общевойскового училища имени М. В. Фрунзе Владимир Астахов познакомился со студенткой сельскохозяйственного института Татьяной Бакулиной на железнодорожном вокзале г. Омска, областного центра.

Было первое воскресенье сентября. Стояла теплая погода. На земле Омского Прииртышья царствовало настоящее бабье лето. Ясный теплый день ранней осени стал причиной необычного скопления народа. Разноликая толпа гудела, словно разбуженный муравейник. Десятки людей, издававшие однотонный звук, что на деле означало галдеж, скопились на привокзальной площади ради своих личных интересов. Одни ехали отдохнуть на лоне природы, другие рвались в лес, надеясь запастись сибирскими грибами, которых этой осенью было хоть пруд-пруди. Немало было и тех, кто ехал по делам. К этой категории относились и молодые люди, первокурсники.

Астахов, едва электропоезд притормозил, один из первых ринулся в вагон, что, без всякого сомнения, нарушало всевозможные этикеты поведения для военных, о которых новоиспеченным курсантам почти каждый день говорил командир батальона подполковник Седов. Молодой человек с красными погонами на плечах, словно исполин с мечом, отметал в сторону бабушек и дедушек, которые с корзинами, а кто и с ведрами, почему-то страшно медленно преодолевали подножки вагона и почему-то неспеша двигались к еще не занятым сиденьям.

Владимир быстро бросил на противоположное сиденье фуражку с красным околышем, затем резко открыл окно и, высунув наружу голову, сильно прокричал в сторону понуро стоявшей девушке:

─ Татьяна! Не плачь, я тебе здесь место забил… Иди, а то тебе, наверное, далеко ехать…

Молодая симпатичная девушка с длинной косой улыбнулась и, слегка помахав рукой в сторону незнакомого ей военнослужащего, с радостью прошептала:

─ Спасибо, товарищ курсант, спасибо…

Бакулина вошла в вагон одной из последних, которыми были две пожилые особы. Замедлял движение старушек их вес. Они были до того толстыми и неуклюжими, что то и дело своими плечами касались пассажиров, сидевших на «обочине», у проходов. Едва девушка опустилась на сиденье и слегка вытянула свои стройные ноги в сторону военного, Астахов привстал и окинул взглядом вагон. Все сидели, в проходе никто не стоял. Он улыбнулся и опустился вниз. Уступать место никому не надо.

При этой мысли молодой человек вновь улыбнулся и загадочно устремил свой взгляд в сторону красивой незнакомки. Она и на самом деле было красивой. Милое человеческое создание, одетое в полиэтиленовый плащ коричневого цвета, также лукаво рассматривало своего неожиданного донжуана. Оно не скрывало, что молодой парень, одетый в военную форму, ей нравился. Бакулина неожиданно для себя улыбнулась, когда в ее голове появились две подспудные сентиментальные мысли. Незнакомец был симпатичным парнем, красивой была и его форма…

Девушка неспеша поправила рукой свои каштановые волосы, свисавшие на ее прямой лоб, и первой нарушила кратковременное молчание. Она широко улыбнулась, оскалив при этом два ряда красивых белоснежных зубов, и с некоторым удивлением произнесла:

─ Товарищ курсант, скажите пожалуйста, как ты узнал мое имя… ─ Потом приподняла руки, и поставив их перед своей физиономией, с загадочным выражением лица прошептала. ─ А ты, случайно, не Вольф Мессинг…?

Астахов неслыханно обрадовался, когда незнакомка с длинной косой первой начала разговор, при том его начало было, как ему показалось, слишком оптимистичным, обнадеживающим. Владимир за все десять лет пребывания в школе, очень редко общался с девчонками. Мало того, он их даже сторонился. Даже на выпускном вечере он ни с кем из девушек не танцевал. Не говоря уже о чем-то другом. На этот раз его прорвало. От неожиданного внимания к своей персоне он слегка потер ладони своих рук и, словно заводной, протараторил:

─ Нет, нет, я не великий телепат… Я не передаю мысли и чувства на расстояние… Я, честное слово, не обладаю таким божим даром…

Затем он окинул взглядом мужчину, сидевшего рядом с ним на одном сиденьи. Он и его сосед напротив то и дело стреляли глазами по молодой парочке. В том, что тип с короткими жесткими волосами на небритом лице, был пьянчуга, курсант нисколько не сомневался. Подобных в Омске было десятки, а то и сотни.

Астахов слегка сморщился от неприятного запаха, исходившего от соседа, затем наклонился к своей спутнице и с улыбкой произнес:

─ Я еще в школе читал сказку о Татьяне, она была самой красивой… ─ При этом слегка покраснел. Сказок о подобной девушке он не читал, рассказов также. Одним словом, приврал для красного словца.

Симпатичная шатенка в ответ на этот раз ничего не сказала. Она широко улыбнулась и слегка прикоснулась головой к окну. На ее душе было очень спокойно и радостно. Почему это чувство пришло так мгновенно, она и сама еще не понимала.

Молодые люди вновь начали разговор лишь после того, как полупьяные мужчины, их соседи по купе совершенно случайно встретили своих знакомых собутыльников и перешли в другой вагон. Парень с очень короткой стрижкой на голове и девушка с длинной косой вышли на остановке «600-й километр». Молодой джентльмен проводил еще малознакомую ему девушку до ее дома. У своих родителей он оказался лишь через шесть часов. В г. Называевск он приехал очередным электропоездом, он шел из Омска.

Четыре года учебы для Астахова пролетели почти незаметно. Да и следить за временем у него не было возможности. Курсантская жизнь была очень напряженной. Занятия, наряды, парады, всевозможные тренировки начисто отнимали свободное время молодого человека. Не было его и у его подруги. Таня училась только на хорошо и отлично. После окончания вуза молодая агрономша получила право сама выбирать себе место работы или учебы. Желание поступить в сельскохозяйственную академию в Москве, к ее сожалению, осталось на бумаге. Она долго колебалась, прежде чем решила заключть брак с лейтенантом Астаховым. У офицера был для этого большой плюс, его направили служить в ГДР, в группу советских войск в Германии. Хотя жених с офицерскими погонами на плечах ей почему-то не очень нравился…

У лейтенанта Астахова уже в первые дни совместной жизни появилась тревожная мысль в искренности отношений жены к его собственной персоне. В этом он убедился, как только она вступила на немецкую землю. Буквально через пару недель молодые супруги повздорили, поссорились. Причиной этому стала воинская служба мужа. Астахов не обманывал себя. Свободного времени для жены, так и для посещения немецких магазинов, у него не было. Командир отличного взвода очень мало находился наедине с любимой женщиной. Он почти с раннего утра до позднего вечера пропадал в казарме, обучал и бдил родной личный состав.

Владимир делал это сознательно. Надежного толкача или протеже у него не было. Не было его и у его жены. Понимала это, без всякого сомнения, и Татьяна Бакулина. Несмотря на это, она денно и нощно сетовала на то, что она сделала большую ошибку, выйдя замуж за раба в погонах. У подобных Астахову, служба заканчивалась сединой или плешиной, при этом перед уходом на пенсию, они, как правило, получали всего одную небольшую звезду. Нытье супруги и без того подрывало нервную систему молодого мужчины. Он не тешил себя майорскими погонами. Не ради этого он отдавал все свои силы службе и усложнял жизнь любимой женщины.

В одной из ссор боевая подруга вновь напомнила офицеру об его «перспективах». Он не удержался, вспылил. Горячность мужа прибавила жене наглости и смелости. Она напыжилась, как навозный жук, и сквозь зубы процедила:

─ Слышай, милый, я нисколько не сомневаюсь в том, что ты всю жизнь будешь ползать среди солдатских коек и ублажать этих идиотов с большими звездами… Я же, я же…

Крашеная блондинка на какой-то миг замолчала, скорее всего, подыскивала в своей голове слова, которыми хотела как можно больнее «укусить» своего мужа. Затем она подбоченилась и почти залпом выдавила из своих уст:

─ Я тебе скажу без всяких обиняков… Скажу, как на духу. В Бресте в моем купе был молодой лейтенант, летчик.... Он обещал мне очень многое, что ты, простой служака, никогда в жизни не достигнешь. Ежели бы я не была беременной, то я бы не вышла в Магдебурге…

Астахов не мог больше терпеть подобных умозаключений своей жены. Он стиснул зубы, размахнулся и тут же опустил руку. Едва сдержался, чтобы не ударить свою первую любовь. Затем стремительно вышел из квартиры. Через час он заступал в наряд, начальником караула…

Седовласый мужчина тяжело вздохнул, неспеша открыл глаза и уставился на небо. Пространство над ним все больше и больше покрывалось полутемным одеялом. Несколько тише стало и на автомобильной трассе, соединявшей пригород с центром города. Надвигался вечер, что в какой-то мере оживило воспоминания Астахова.

В недалеком прошлом жительница села Свистуново Татьяна Бакулина во многом оказалась права. Старший лейтенант Астахов получил роту только перед самой заменой на «Большую Землю», в СССР. И то на бумаге…

Единственная мотострелковая рота в танковом полку, который дислоцировался в немецком городе Росслау, у «гусениц», так иногда называли танкистов, была нарасхват. Командиры взводов практически не имели возможности контролировать своих подчиненных, которые постоянно были на полигонах или работали на складах. За три года службы Астахова никто из его коллег не получил повышение. Кое-кто из них ударился в пьянку, скорее всего, это был специфический протест.

Лейтенант Астахов, выходец из простой крестьянской семьи, наперекор своей судьбе не сдавался. Причиной этому был его образ жизни. Он воплощал в себе все то, о ком или о чем писали или говорили с трибун. Будь то небольшая подставка для написанной бумажки в ленинской комнате или высокая трибуна во Дворце съездов в Москве. Его взвод три года носил звание отличного взвода. Мало того. Передовой командир в пьянках был не замечен. Был также примерным семьянином.

Имел он и еще один плюс. На партийных собраниях, в отличие от многих офицеров, Астахов не отсиживался, часто выступал. В большинстве своем не по своей инициативе, а по указке секретаря парткома танкового полка майора Петухова. Ему уж больно сильно нравилась дикция молодого коммуниста. Его голос чем-то напоминал голос работника всесоюзного радио Левитана. К тому же подчиненный был недурен собой. Все это вместе и нравилось полковому начальству. В этом Астахов убедился буквально через полгода, как только приехал в часть. Его, как молодого офицера, очень тщательно готовили для выступления на партийном активе самой мощной в мире первой гвардейской танковой армии, который проходил в г. Дрездене. До выступления дело не дошло, но у сибиряка в то время на душе было очень радостно. Через какие-то пару часов его уже заметили! Но, увы, он ошибся. Роту ему не дали ни через год, ни через пять лет. Не помог ему и Иосиф Виссарионович Сталин, в день смерти которого он родился…

Только перед заменой его рекомендовали на должность командира роты, но уже в Союзе. Астахов страшно нервничал, хрен редьки оказался не слаще. В этом он убедился в Сибирском военном округе. Рекомендация, которая никого не обязывала, оказалась в прямом смысле туалетной бумагой. В штабе округа о каком-либо повышении седовласого старшего лейтенанта вообще и речи не вели. После социалистического рая, так довольно часто офицеры называли ГДР, его направили служить в село Топчиха. Сибирская дыра в какой-то мере благоволила Астахову. Через год он получил роту. Прошло еще три года.

Очередных перспектив для седовласого капитана Астахова не было и не ожидалось. «Молодой дед» скрипел зубами, когда о ему подобных в армии говорили, что у них надежды получить большие звезды испарились. Испарились навсегда. Убежала от него и академия, ему было уже тридцать с хвостиком. Астахов и опять, несмотря на трудности армейской жизни и коррупцию в Советской Армии, не сдавался.

Он решил исправить положение. Лично сам напросился в командировку в Афганистан. К выполнению интернационального долга в Демократической Республике Афганистан привлекалось все больше и больше офицеров. Особого рвения у мужчин со звездами сложить свои головы на чужбине или приехать домой калекой, а то и вообще в цинковом гробу не было. Были и исключения. К этой категории, в первую очередь, относились те, кто хотел получить очередную должность или сделать хоть маломальскую карьеру. Астахов в какой-то степени опередил события. По информации, что в народе называли слухами, он уже находился в списке для получения цинкового гроба или боевого ордена. Мало того. Он всем своим нутром чувствовал, что его интернациональный долг не за горами.

Маленького роста майор со страшно кривыми ногами и большим животом, представитель многочисленной свиты из штаба дивизии неслыханно обрадовался добровольцу из села Топчиха. Он сначала слегка приободрился, словно петух перед курами, затем полуобняв высокого капитана, повел его в штаб полка. Собеседование было недолгим. Астахов никаких бумаг не подписывал, каких-либо обещаний также не давал. Одно лишь он сказал, что его решение продуманное. Не против ответственного задания и его жена. Единственная дочь решение отца не оспаривала, она ходила в детский садик.

О своей семье офицер солгал. Жену и дочь он уже долгое время не видел. Они расстались еще в аэропорту г. Бреста. Самолет летел через Москву в Омск. После этого много воды утекло. Офицеры пожали друг другу руки и тут же разошлись. Молодой майор направился в офицерскую столовую, имел намерение основательно подкрепиться. Седовласый капитан засеменил в подразделение.

Через месяц Астахов оказался в Кушке, приграничный город с Афганистаном. Каких-либо теплых воспоминаний об этой армейской дыре у него не осталось. И не только у него. «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут», – старая пословица царской, а позже и Советской Армии преследовала целые поколения людей со звездочками, с большими и малыми.

«Карьеристу» поневоле в принципе ничего не понравилось на самой южной точке Советского Союза. Не исключением этому были и жизненные условия, не говоря уже о климате. Все время стояла жара, которая достигала до плюс 40, а порою и до плюс 50 градусов. И то это было в тени. От горячего, сильно нагретого воздуха солдаты нередко теряли сознание. Ночью же стояла страшная духота. Серые, голые сопки вокруг также не прибавляли душевного спокойствия обитателям небольшого военного городка.

Знаменитый Южный Крест, воздвигнутый на самой высокой сопке в 1913 году, в честь 300-летия дома Романовых, историческая достопримечательность армейской дыры, какой-либо радости у коренного сибиряка не вызывала.

Особо отличиться Астахову в сопредельном государстве не удалось. Буквально через год его во время боевого рейда тяжело ранило. Две пули попали в грудь, перебило левую ногу. Сначала был госпиталь в Кабуле, потом Ташкент, Москва. Выздоровлению помог его молодой организм, жажда жизни…

При этой мысли седовласый мужчина тяжело вздохнул. К его сожалению, успешной карьеры в армии он не сделал. Виной этому был не только он сам, но и его жена. Узнав о том, что очередное место службы мужа какая-то Топчиха, да еще в Сибири, она решительно отказалась ехать к черту на кулички. Он еще в Бресте понял, что после того, как самолет приземлится в аэропорту г. Омска, Татьяна вообще может вычеркнуть его из своей жизни.

Астахов очень тяжело переносил разлуку с женой и дочерью Ларисой, которая родилась в Магдебурге. Он делал все возможное и невозможное для установления контактов с самыми близкими для него людьми. Из Топчихи писал письма, несколько раз заказывал переговоры. Татьяна на его письма не отвечала. Не приходила она и на переговорный пункт. Безразличие жены все больше и больше расшатывало нервную систему Владимира. По этой причине он все больше и больше ударялся в службу. В своей роте он пропадал день и ночь, ночь и день. Два своих законных отпуска он провел у родителей лейтенанта Савкина, своего подчиненного. Они жили в небольшом селе возле озера Байкал. Астахов не поехал в Свистуново, не поехал ни только из-за гордости. Он посчитал, что его визит не прибавит надежд на улучшение семейной жизни. Он нисколько не сомневался, что Татьяна нашла себе другого мужчину. Он уже не верил в ее любовь. Не верил ей никогда…

Татьяна Астахова блудного мужа, которого она не видела более пять лет, восприняла совершенно спокойно. Узнав о том, что раба с погонами на плечах «списали» с военной службы, она в какой-то мере его приласкала. Радовало ее и то, что он стал майором, к тому же привез еще орден Красной Звезды и три медали. Так оценила боевые подвиги мужа его родная партия и советское правительство.

К сожалению, радость смазливой женщины была непродолжительной. В селе Свистуново благоустроенных квартир не было. Каких-либо спецпайков или продуктов питания для офицеров-интернационалистов также не было. Татьяна почти каждый день трындила мужу о необходимости переезда в Омск. Владимир несколько раз пытался это сделать, но не получалось. Чиновники и работники областного военкомата, словно по команде, говорили одно и тоже. В городе свободных квартир нет, нет их и для афганцев.

Астаховы прожили в селе два года, которое умирало почти с каждым часом. Пресловутая перестройка все больше и больше делала людей труда нищими и бесправными. Умирало все и вся не только в некогда богатом сибирском селении. Дышала на ладан и целая страна под названием СССР. Неизвестно как долго майор запаса и его семья жили в Свистуново, ежели бы не случай…

Полковник Измайлов, с которым Астахов был в одном отделении курсантов, прибыл на юбилей Омского военного училища. Приехал из Москвы, из Министерства обороны СССР. Кореша встретились, крепко обнялись. Затем по-русскому обычаю выпили и разговорились. Неудачник поделилися своими проблемами. Измайлов без пяти минут генерал обещал помочь. Астахов получил трехкомнатную квартиру через месяц. Все было по закону. Офицер-интернационалист, к тому же инвалид, который имел боевой орден. Мало того. У владельца квартиры кроме жены была взрослая дочь. Супруги ожидали и сына.

Лежачий на пригорке мужчина тяжело вздохнул. К его сожалению, не было у него семейного счастья и на гражданке. В этом он окончательно убедился, когда родился Денис.

Астахов в этот день, как ему казалось, сделал все по-человечески. Жене купил букет роз, врачам большой бисквитный торт. Приехал к родильному дому на «Москвиче», купил его перед тем, как жена оказалась в родильном доме. Купил «горбатого» почти бесплатно у майора в отставке, с которым вместе охраняли стоянку автомашин при гаражном коооперативе. Татьяна, увидев перед собою старую развалюху, сквозь зубы процедила:

─ Папаня, ты бы лучше на осле приехал, в лучшем случае, взял такси, чем на этой старой кляче меня встречаешь…

Муж в ответ ничего не произнес. В этот важный момент жизни ему не хотелось ссориться с женой. Он лишь слегка стиснул зубы и очень осторожно открыл дверь машины, затем также осторожно положил сынишку на заднее сиденье. Неспеша завел мотор и выехал из двора. За все время пути до дома он молчал, не проронил ни слова. Все думал. Он сильно переживал, что «напряженка» между ним и женой вновь и вновь набирала обороты. Его надежда на то, что появление сына улучшит супружеские отношения, не оправдалась

В этот день какого-либо семейного торжества у супругов Астаховых в отличие от архибольшинства порядочных людей не было. Под самый вечер у них произошла очередная стычка.

Младенец непонятно почему под вечер стал сильно плакать. Увидев равнодушное выражение мамы, папа взял его на руки и стал очень медленно носить по комнате. Мальчик не унимался. Астахов обратился за помощью к жене. Она в ответ скривила физиономию, взяла ребенка на руки и затем сквозь зубы процедила:

─ Ну, козлиное отродье, чего орешь? ─ Слегка постучав рукой по плечику новорожденного, продолжила. ─ Знала бы, тебя вообще и не рожала…

После этого сильно заскрипела зубами и опустилась на стул, стоявший неподалеку от кроватки. Астахов несколько мгновений внимательно разглядывал свою любимую женщину. Он все еще не понимал, причем здесь козлиное отродье и их совместный сын. Он взял младенца из рук жены, затем осторожно положил его в кроватку. Привстал, на некоторое время замер. Затем почти на цыпочках подошел к сидевшей женщине и со всей силой кулаком ударил ее по лицу. Татьяна не ожидала такой развязки. За годы совместной жизни она неплохо изучила повадки своего нелюбимого супруга. Как и не скрывала того, что за это время она часто, а может даже и очень часто, доводила его до психоза. Он до сих пор, несмотря на все перипетии, держал себя в норме. Руки не распускал. Женщина вмиг оказалась на полу. Упала и разрыдалась. Плакала так сильно, что Астахову казалось, что ее почти полудикий визг может навредить ребенку. Он схватил жену за обеи плечи, и слегка приподняв ее, вынес ее из комнаты. Затем плотно прикрыл входную дверь…

Какая по счету была очередная разборка в этот вечер, супруги Астаховы не считали. Они к подобному образу жизни уже привыкли. Привыкла к этому и их старшая дочь Лариса. Она, едва приходила из школы, быстро кушала и мигом скрывалась в своей детской комнате. Учила уроки или читала сказки, которые очень любила. Любовь к ним привил ее папа, который почему-то долгое время отсутствовал. Девочка с большим вниманием слушала отца, и ей порою казалось, что он знал народнопоэтические произведения почти наизусть.