Сюрприз для оборотня

Людмила Мороз

Сюрприз для оборотня

Глава первая.

Ветер принес на прозрачных крыльях соленый аромат моря и горькой полыни. А потом дохнул теплом и улетел вдаль, по дороге шелестя листьями сонных тополей. Ночь понемногу переходила на другую сторону земли. Звезды постепенно тускнели. А на дальнем горизонте вспыхнула узкая, похожая на лезвие ножа, полоска зари. Серая громада междугороднего автобуса замирает у бровки тротуара. К автобусу подбегает белокурая девочка.

– Мама, это наше такое большое такси? Правда?

– Нет, это рейсовый автобус. Едем в гости к бабушке! – Женщина устало дергает ручку чемодана, – уф, тяжелый! Кирпичей туда тетя Клава напихала, что ли? – Сердито морщит лоб, резким рывком открывая дверцу автобуса, и втаскивая за собой поклажу. За ней вбегает девчушка, и прыгает на свободное сиденье. С любопытством осматривается. Все было необычно.

– Ура, едем к бабушке!

– Да не кричи ты так громко! Это не наши места! Нужно пройти дальше! – Недовольно хмурится мама, невысокая, немного полноватая шатенка лет тридцати. Вчера последний рабочий день участкового терапевта, заполненный больными, справками, больничными, результатами анализов и прочей больничной белибердой вымотал основательно. Она была настолько уставшей, что вещи помогала собирать соседка, одинокая соседка. Тетя Клава сокрушенно вздыхала, застегивая дорожный чемодан. Скучно одной. Дача, оно конечно, хорошо. Но никакие цветы не заменят человеческого общения.

Елена окидывает усталым взглядом салон автобуса. Сегодня первый день заслуженного за год работы отпуска. Усталость не отпускала, поэтому женщина все еще злилась на всех, и все раздражало.

– Мамочка, а где наши места? Куда нам садиться?

– Да оставайтесь там, где угнездились, если вас эти места устраивают! – Ворчит водитель, сплевывая окурок в открытое окно водительской кабины. Несмотря на раннее утро, глаза скрывают черные очки. «Ой, совсем как терминатор! Такой же большой и очень страшный!» – Девочка настороженно, но с любопытством, как маленький зайчонок, покосилась на него.

– Мест на всех хватает, дамочка! – Мужчина осматривает почти пустой салон. – Закрывай дверь, Санек, да поехали. – Кивает напарнику, тощему, как жердь, парню в синем комбинезоне. Подождав, пока усядутся пассажиры, плавно нажимает на газ. Автобус, заурчав, мягко, словно огромный кот, трогается с места. Девочка, посмотрев на серое небо, махает рукой:

– Прощайте, мои милые, не скучайте! Я скоро к вам вернусь!

– С кем ты это прощаешься? Ведь нас никто не провожает. – Ворчит мать. Однако голос звучит устало, вяло, без всякого выражения. По всему было видно, что женщина смертельно устала от провинциального поселочка. От работы на полторы ставки, от привычного окружения. И хочет несколько дней отдохнуть душой и телом от набившей оскому бытовухи.

– Прощаюсь вон с большими тополями, что остались на площади. И наверняка знаю, что деревья будут за мной очень скучать.

– С тополями? Да они ведь не живые, что они могут чувствовать, гнилые деревяшки! Это всего лишь старые деревья. – Женщина удивленно вскидывает брови. – Если они ничего не чувствуют, то как они будут скучать по тебе?

– Разве? А я всегда думала, что деревья живые. Только разговаривают тихо, что не все слышат, и не все понимают. – Лицо Алеськи заметно погрустнело. А в глазах появилась дикая тоска, как будто у подраненного олененка. – Мама, почему ты такая скучная, и не веришь в сказки?

– Мне достаточно этих сказок на работе! – Раздраженно бурчит женщина. – Хватит фантазировать! Ты лучше вздремни. Дорога не близкая. Нам ехать несколько часов. Бабушка встретит вечером. А может, и ближе к ночи. Хочешь, возьми яблочко? А, может, дать конфетку? Или шоколадку?

– Дай, пожалуйста, яблоко! – Вздыхает девочка. Она отворачивается от окна, потому что все стало скучно и неинтересно. За стеклом, все было затянуто густым туманом, похожим на белое молоко. Но детское сердечко долго не помнит обид и зла. Через пару минут с наслаждением Алеся грызёт яблоко. Все грустные мысли остались за дальним поворотом дороги. А впереди колышется бесконечная мгла. Белая, и густая, словно деревенское молоко. Плотную дымку всего на пару-тройку метров разрезают лучи противотуманных фар. Девочка откидывается на спинку сиденья. Яблоко было уже съедено, а хвостик от него засунут в карман. И под мерный шум мотора хотелось помечтать о чудесной стране, полной света, магии, цветов. И, может, сказочных единорогов. Алеся внимательно смотрела вперед. Малышке казалось, что они плывут в огромной подводной лодке внутри океана из молока и меда. Но неожиданно из глубины души улетучилось чувство покоя, словно там не было. А в груди, в самой середине, начало нарастать странное напряжение, к которому примешивался ледяной, похожий на ежа, ужас. Во рту проявился яркий привкус меди. И она знала, что может случиться что-то нехорошее. Неожиданно перед лобовым стеклом из тумана проявилось лицо безобразной старухи. Оно было больше похоже на череп, обтянутый тонкой кожей, исказилось зловещим оскалом.

– Ой, мама! – Выдохнула девочка. С детского личика исчез природный румянец. Вся кровь отхлынула к сердцу. Щечки покрываются молочной бледностью. На лбу проступает капельками росы нервная испарина. Она нервно облизывает сухие губы кончиком языка. Мать прикасается рукой ко лбу дочери.

– Маленькая моя, что с тобой случилось? Обратно голова разболелась?

– Мама, мне очень страшно! – Задрожав, словно в лихорадке, роняет на пол недоеденное яблоко. А потом резко вскакивает и бежит к водителю.

– Чего тебе, мелкая? – На загорелом лице мелькает усмешка, больше похожая на оскал огромного волка, чем на улыбку. Девочка смотрит на него широко открытыми глазами. А них плещется чёрной водой безграничный ужас. Острая боль в груди нарастает, словно что-то быстрое, похожее на молнию, пронизывает всё тело от головы к груди. Она еще больше побледнела. В отчаянии сжимает кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Попыталась сглотнуть горьковатую слюну. А потом выкрикнула, вложив в этот крик все отчаяние души:

– Стойте! Там смерть! – Это был крик, отчаянная мольба человека, попавшего в беду. Водитель от неожиданности вздрагивает, и нажимает на педаль тормоза. Громада автобуса, всколыхнув туман, послушно замирает перед пересечением другой дороги.

–Эй, мамаша! Заберите немедленно шустрого ребенка! – Водитель оглядывается. Сняв очки, царапает злобным взглядом женщину. – И внимательнее следите за отпрыском, чтоб по салону не моталась и под ногами не путалась! Елена вздрогнула, немного сжалась под ледяным взглядом. Она уже хотела позвать Алеську к себе, как вдруг туман немного расступился. И в той прогалинке, что появилась перед ними, неожиданно пронеслась огромная, огромная черная тень фуры. Мужчина ощутил, как зашевелились корни волос на голове. Он вытирает мокрый от пота лоб и крестится. – Матерь Божья! Мы были на главной дороге…. Откуда, только этот клоун нарисовался? – И оглядывается на девочку. А потом задумчиво чешет подбородок. – А ты, пигалица, откуда все знала? Откуда?

– Не знаю…. Я ничего не знаю! Как-то так получилось. – Губы девочки мелко, мелко задрожали. – Просто так. Получилось. Я разве сделала что-то плохое? – Она смотрит на водителя, растерянно моргая. Из глаз покатились крупные, как дождевые капли, слезы. Шофёр вылезает из-за баранки, подошел к ней. Неожиданно приобнял за плечи, вытирает слезы и шепчет:

– Не плачь, не плачь, малышка. Ты хорошая девочка. Это я, дурак! Ну, прости, малость погорячился. Сорвался, на тебя накричал. Не зря ты меня остановила. Ты только что спасла все наши шкуры. Алеся хотела было вырваться, но водитель продолжал, – А ты, мелкая, подожди, не выдирайся, не обижу! – Открывает дорожную сумку. И достаёт большую шоколадку в золотистой обертке. – Возьми, это тебе! – Мужчина попытался изобразить какое-то подобие улыбки. Однако его глаза оставались все такими же холодными, как стальные очи терминатора.

– Спасибо! – Девочка неожиданно для себя порывисто обнимает его. И торопливо, как будто боялась, чтобы никто не перебил, добавила, – ты очень хороший. Только глаза у тебя почему-то злые. А ты все равно хороший! – Она хватает угощение, и как испуганный зайчонок, убегает к матери.

– Санек, ты уже выспался. Садись за руль. Мне нужно вздремнуть с часок – другой. Потом поменяемся.

– Ага! – Кивает напарник, занимая водительское место. А старшой усаживается рядом. Прикрыв глаза, пытается заснуть. Но не получается. В голове бьётся подраненной чайкой одинокая мысль: «Не узнала! Не мудрено, почти семь лет не виделись, если не больше!».

Автобус продолжает намеченный путь.

– Алеся, а ты что там видела? Что или кто тебя так напугал? – Шепчет мать. Она ещё раз тронула лоб. – Малыш, да ты вся горишь! Девочка кладет шоколадку в сумку. Настроение было напрочь испорчено. Долина чудес, жители, чудеса, всё растворилось вместе с туманом. Мечты улетучились, точно предутренний сон. Во рту пересохло, и очень хотелось спать. Алеся бесцветным голосом отвечает:

– Мамочка, дай, пожалуйста воды.

– Может, компота выпьешь? Тётя Клава сварила свой фирменный, из смородины. Все хвасталась, что знатная смородина уродилась у нее на даче.

– Не хочу компота. Дай, пожалуйста, простой воды!

– Ну, как знаешь! – Мать роется в сумке, достаёт пол-литровую бутылочку. – Бери!

– Спасибо. – Девочка припала к горлышку, и выпила все, до последней капли.

– Так что ты там видела? Что тебя так напугало? – Не отступала Елена.

– Что такого видела? – Задумывается девочка. Серые глаза слегка расширяются от страха. – За стеклом видела огромную старуху в белом плаще. А вместо лица был череп. Мать скептически ухмыляется. И с недоверием качает головой:

– Ну, ты и фантазерка! Девочка сердито хмурится. И обиженно шепчет:

– Мама, ты же знаешь, не люблю врать! Но это правда, видела злую старуху!

– Ладно, Бог с той старухой, моя любимая упрямица! Слава Богу, все обошлось. И мы все живы и здоровы! – Мать целует влажный и слегка липкий от пота лоб дочери. И вздыхает. «Видно, от нашего родового проклятия дочурке далеко не уйти! А, может, это вовсе не проклятие, а еще наше спасение? Спасение видеть на несколько шагов вперед? И знать больше, чем другие, чтоб потом суметь все исправить? А, впрочем, жизнь покажет, проклятие это, спасение или благословление!». – Подумала, засыпая под мерное урчание мотора. Рядом прикорнула малышка. То, что она увидела, утомило. Алеся оставшуюся часть дороги крепко спала.

Глава вторая.

Ночь давно ушла, растворилась в легком предутреннем тумане. А потом и сам этот туман внезапно улетучился. Как будто его вовсе и не бывало. А за мутноватым окном автобуса уже играло, бурлило всеми красками летнее утро. За рулём сидит Александр. Напарник недавно проснулся. Задумчиво смотрит в окно, наблюдает за мелькавшими придорожными знаками. В гул автобусного мотора вплетается легкое жужжание сонной мухи, бьющейся об стекло. «Вот так и я, как эта муха. Бьюсь, по жизни, словно муха об стекло».

– Скоро въезжаем в город. Там поменяемся?

– Как скажешь, Максим. – Напарник внимательно смотрит на бледное, с чёрными кругами под глазами, лицо напарника. – Ты лучше отдохни. У тебя такой видончик, что, можно сказать, краше в гроб кладут.

– Ладно, Санёк. Уговорил. Посижу ещё немного. – Мужчина достаёт с груди серебряный медальон. Щёлкает маленькая крышечка. Он с грустью смотрит на полувыцвевшую фотографию.

– Кто это? – С интересом кивает напарник.

– Да так, ошибка молодости. – Прячет кулон, застёгивает верхнюю пуговицу рубашки. И очень грустно вздыхает. «Не признала! Знать, очень сильно изменился за эти семь лет, что мы в последний раз виделись!». Память отбрасывает в те времена, когда был ещё глупым юнцом. Только недавно взял в руки бритву. Последний школьный бал. Поцелуй. Лёгкий, мимолётный, похожий на ночного мотылька. «Почему она так быстро уехала, не оставив ни телефона, ни адреса? Я готов был с ней разделить всю Вселенную. А она просто вычеркнула меня из записной книжки своей жизни. Нет, я должен обязательно серьёзно поговорить с ней. Обязательно! Может, это судьба даёт последний шанс? Не знаю, жизнь покажет». Мужчина достает сигареты, и пытается закурить, но спички ломаются, даже не вспыхнув. Напарник бросает на колени газовую зажигалку.

– Не мучайся. Возьми, быстрее прикуришь!

– Спасибо, ты настоящий друг! – Максим выбрасывает бесполезную пачку спичек в приоткрытое окно. Задумчиво щёлкает зажигалкой. Вспыхивает голубоватый огонёк. Вдохнув крепкий табачный дым, выпускал тонкую струйку в приоткрытое боковое стекло. Это хоть немного успокоило. Где-то у самой линии горизонта вспыхнули и погасли отраженные от металлических предметов солнечные лучи. «Уже въезжаем в городскую черту? Знать, сейчас едем по промзоне. А там недалеко автостанция! Когда будет выходить, постараюсь перехватить. А там будь, что будет! Мы не в Ираке, не расстреляют». – Максим выбрасывает в окно почти половину сигареты. И привычным жестом надевает черные очки.

Малышка очень крепко спала. Солнечные лучи скользят по щеке, но девочка этого практически не ощущает. Сон плотной, теплой пеленой окутывал всё тело, не пропуская солнечного света. Всё, что вчера произошло, слишком измучило, выпило из тела много сил. Женщина слегка приоткрыла глаза. И, негромко зевнув, лениво потянулась, а потом глянула на часы.

– Ого, да нам пора собираться! Скоро будем на месте. Просыпайся, доченька! Мы почти что приехали. – Она внимательно смотрит на девочку. – Просыпайся, моя любимая, просыпайся, – легонько толкает дочку в теплый бочок. Алеся сердито бурчит, не открывая глаз.

– Отстань, мама! Спать хочу. – Но девочка уже недавно проснулась, просто лежит с закрытыми глазами. Совсем не хочется открыть глаза, хотя чувствует сквозь закрытые веки солнечный свет. Вчерашний день ушёл, забылся, как кошмарный сон. А с ним пропало жуткое видение безобразной старухи. Но мать продолжает настаивать.

– Просыпайся, моя любимая соня, а то заедем далеко, придется возвращаться. А нас бабушка заждалась. И очень волнуется, ждёт. Наверное, пирожков твоих любимых напекла. С яблоками и творогом.

– Ну, мама, хочу еще немного поспать! – Девочка немного приоткрыла глаза и недовольно поморщилась от яркого солнца.

– Ну, ладно, душа моя! Как хочешь. Можешь продолжать дальше дрыхнуть. А мне скоро выходить! Так что, ты сама поедешь, без меня? – Легкая насмешка скользит по тонким губам женщины. – Вот только немного подкрашусь. А там за чемодан, и на выход! А ты поедешь дальше? – Женщина неторопливо достаёт косметичку, извлекает губную помаду и пудреницу. Щелкнув замочком, раскрывает пудреницу и внимательно смотрится в зеркальце. «Немного бледновата, а так все в норме!». – Принимается умело подкрашивать губы. Краем глаза примечает, что дочка подскочила, как, будто её облили ковшом ледяной воды.

– Мама, ну прямо, ты такая серьезная! Прям, пошутить уже с тобой нельзя! Я тут одна не останусь! Ни за какие коврижки! Я только с тобой! – Виновато шепчет девочка, прижимаясь покрепче к матери.

– Хорошо, хорошо! Не толкайся! Возьми из сумочки влажную салфетку. Давай шустрее протирай лицо, нам скоро выходить! И это уже не шутка.

– Угу! – Аленка открывает сумочку, и достаёт пачку влажных салфеток. Замечает золотистую обёртку шоколадной конфеты. – А конфетку можно?

– Бери. Но только одну. – Елена тем временем слегка припудривает носик, покрытый редкими веснушками.

– Спасибо, мамочка! – Девочка зашелестела конфетной обёрткой. – Ух, ты, моя любимая «Белочка»! – Потом вынимает одну влажную салфетку, сосредоточенно протирает лицо и ладошки. Женщина собиралась закрывать пудреницу, как в сумочке недовольно завибрировал, заворчал мобильный телефон. Женщина убирает пудреницу в кожаную косметичку. – Кто бы мог это так трезвонить в такую рань? – Напряжённо роется в сумочке, достаёт мобильный телефон. Это был самый простой, кнопочный. Который в народе ласково прозвали «говорилка». Нажимает на кнопку с зелёной трубочкой.

– Да, мама. Всё нормально. Уже едем. Ты нас встречаешь? Да? А что случилось? – Лицо внезапно напрягается, а глаза темнеют. – Что? Как это получилось? Так ты нас не сможешь встретить? – Женское лицо еще больше напрягается, и мрачнеет. Нажав на красную кнопку отбоя, со злостью швыряет мобильник обратно в сумку, как будто тот был в чем-то виноват. А потом недовольно ворчит, – ну вот, все одно к одному. Еще этого нам для полного счастья не хватало!

– А что такого страшного случилось? Что-то с нашей бабушкой случилось? – Удивленно уставилась на мать девочка. Отчего-то немного сжимается сердце.

– Да, случилось! Пирожки с творогом и яблоками отменяются!

– Почему отменяются мои любимые пирожки? – Оторопело заморгала девочка.

– Наша бабушка-непоседа, как всегда, в своем репертуаре. Ну, кто только гнал в шею! Не могла нас подождать еще пару часов, пока приедем! Так нет, все самой нужно сделать! Сама полезла в погреб за молодой картошкой.

– А что потом? – Затаила дыхание Алена. В глубине души поднималась чёрная волна страха.

– А потом игра случая. В погребе ступенька, наверное, прогнила. Сломалась, и бабуля наша хорошо упала. У девочки больно сжалось сердце.

– Вот незадача! Бабуля хоть живая?

– Слава Богу, живая, если нам позвонила. Кое-как смогла из погреба выползти. И теперь лежит в кровати, бедняга, охает да ахает, бок сильно болит. И нога. Хорошо, только ушиб, а не перелом. Ох уж эта мама! Может, ребро сломала. Надо будет в больницу отвезти. Рентген там сделать. А там будет видно, что с ней.

– Мам, как ты думаешь, Андрейка сейчас дома будет? Или укатил к бабульке на каникулы?

– Вот этого пока не знаю. Приедем на место, всё узнаем, где твой Андрейка. В этот момент автобус остановился у самой кромки тротуара. Худощавый водитель, Саня, выглянул в салон, и зычно крикнул:

– Граждане пассажиры! Стоянка ровно десять минут! Можете подышать свежим воздухом, и размять ноги! Кто хочет горячих пирожков, то рядом с остановкой две бабки торгуют разной выпечкой. Давайте, без опозданий. Никого ждать не будем.

– Точно, точно, никого ждать не будем! – Крикнул второй водитель, оглядываясь в салон автобуса. И открывая дверь. В салон врывается привычный привокзальный шум, шумный говор людей и позвякивание трамвая, смешанное с ароматом жареных пирожков и тушеной капусты. На углу две старушки дребезжали, старческими голосами зазывают покупателей:

– Пирожки, горячие пирожки! С капустой, грибами, картошкой! Покупайте горячие пирожки! – Кричит одна. Вторая подхватывает:

– Не зевай, налетай, покупай!

Пассажиры вереницей лениво потянулись на выход. Неподалеку от входа уже самые нетерпеливые достали сигареты. Слышно, как щёлкают зажигалки. Тянет вонью дешёвого табака. Несколько человек подходят к старушкам, начинают прицениваться, покупать горячие пирожки. Женщина грустно вздыхает. «Путешествие окончено! А так было классно просто ехать, ни о чем не думая!». Быстро убрав косметичку, даёт рюкзачок дочери. – Всё. Приехали. Пошли на вход. – Взяв в одну руку сумку, а второй потянула за собой чемодан. За ней плетётся, опустив голову, Алеся, на ходу поправляя на плече красный рюкзачок.

– Удачной вам дороги! – Приостанавливается на пару секунд женщина около водителя в черных очках. Как тот останавливает.

– Постойте, дамочка! – Водитель перехватывает тяжёлую поклажу. Их руки неожиданно соприкасаются. Женщина вздрагивает от неожиданности, но руку не убирает. Подняв глаза, Максим зачарованно смотрит в женские глаза, черные, и очень загадочные. Очень похожие на два бездонных чёрных омута, в которых легко утонуть. Но почему-то в глубине души по-прежнему нарастает волна странной, смутной тревоги.

– Что-то не так? Чего ты хочешь? Сердце Максима бешено заколотилось в груди, в висках запульсировали крохотные молоточки. Во рту внезапно пересыхает.

– Женщина, у вас довольно таки тяжелый чемодан, и в довесок сумка. Давайте, вам помогу вынести багаж. – Его голос слегка задрожал. Женщина внимательно всматривается в лицо старшего водителя. Что-то неуловимо знакомое, похожее на удивление, мелькает в глубине глаз. «Максим? Нет, это невозможно! Этого не может быть! Скорее, мне хочется чуда. Но, увы, оттуда, где он не возвращаются. Но где только я могла увидеть этого человека? Вот блин, никак не могу вспомнить. Может, это один из моих пациентов? Не могу вспомнить». Максим вздыхает. «Нет, не узнала. А я, дурак, надеялся, что первой заговорит со мной». Женщина молча кивает, отпуская руку с поклажи. «Помощь? Отлично!» – Елена ощущает, словно огромная гора свалилась с женских плеч. Она была слишком измотана. Морально и физически. Поэтому приняла эту нежданную подмогу, особо не вдаваясь в спор о равноправии полов и прочей бредятине современных феминисток.

Глава третья.

Добровольный помощник легко выносит багаж из автобуса. И поставит на горячий от палящего солнца тротуар.

– Спасибо! – Растерянно бормочет Елену. Водитель, стоя на остановке, обнимает девочку за плечи:

– Еще раз премного благодарен тебе, что спасла всех нас. Если бы не ты, то нашу кровь смывали бы с дороги служба МЧС.

– Но я ничего такого особенного не сделала, – Растерянно заморгала девочка. Но водитель не слушает. От тихо говорит:

– Чтоб сделать такого? – И растерянно осматривается вокруг себя. Заметив таксиста, хитро улыбается. – Придумал! – Махает таксисту рукой. – Эй, друг, давай, иди сюда! Да поживее! Я тороплюсь! – Когда толстый таксист вперевалочку подбегает, суёт в руку несколько денежных купюр, – Вот этих двух барышень доставишь по тому адресу, что они тебе скажут. Думаю, то этого, что тебе дал, хватит?

– Да! Вполне! – Таксист небрежно засовывает деньги в нагрудный карман. – Давайте, дамочки, ваш багаж. – Посмотрел на водителя. – Грузите в багажник. Вот в тот голубой «жигуленок», что припаркован у старой липы.

– Но постойте, не торопитесь! – Попыталась возразить немного удивленная женщина. – У меня нет таких денег, чтобы кататься на такси.

– А, ну да! Немного подзабыл. Наши люди в булочную за хлебом на такси не катаются? А разве все счастье в деньгах? Это самое малое, что могу сделать для вас. – Водитель автобуса легонько сжимает женскую руку. А потом внезапно целует. Женщина немного отшатнулась от неожиданности. Бледные от усталости щеки вспыхивают, покрываются нервным румянцем. Она резко вырывает руку, и прячет за спину.

–Ну, уж это слишком! Вы забываетесь!

– Ладно, ладно, хватит ваших сантиментов. Дамочки, давайте, шустрее загружайтесь в машину! – Таксист, не дождавшись помощи, уже сам засунул чемодан в раздолбанный багажник. И широко распахивает дверцу машины. Женщина направляется в сторону такси, но водитель резко хватает за руку.

– Постой, Лена!

– Откуда вы знаете мое имя? – Удивленно вскидываются, точно крылья ласточки, женские брови.

– А ты ведь меня не узнала. Видать, сильно изменился. А вот ты осталась почти такой. За эти годы, что мы не виделись, даже похудела. И очень похорошела. Как будто и не минуло семь лет с нашей последней встречи. – Водитель неторопливо снимает черные очки. Женщина внимательно всматривается в загоревшее, обветренное лицо.

– А разве мы знакомы? Никак не могу вас вспомнить. Может, вы мой пациент, приходили ко мне когда-то на прием?

–Да нет, Бог миловал от болячек, чтобы ходить в поликлинику. А ты таки поднапряги память. Вернись дальше, на наш последний школьный бал. – Грустная улыбка скользит по уголкам губ водителя, исчезнув в горьких морщинках. В женских глазах вспыхивает удивление, смешанное со страхом.

– Максим? Это ты? – Женщина резко бледнеет.

– Да, это я. Живучий, точно котяра. Ещё одну жизнь израсходовал. Осталось из девяти восемь.

– Нет, это невозможно. Оттуда не возвращаются.

– Но я сумел вернуться.

– Но это невероятно. – На глазах Елены проступают слезы. А губы задрожали мелкой дрожью. Она нервно сглатывает слюну. – Но как же так? Как? – Выкрикивает, еще больше бледнея. – Мне сказали, что ты погиб, насмерть разбился в горах. Я все эти годы молилась об упокоении твоей души. Свечи ставила. Пирожки пекла, нищим раздавала.

– Кто тебе это сказал, что я разбился в горах? – Лицо водителя становится суровым, и темнеет.

– Приезжал парень. Сказал, что вы работали вместе, он был твоим напарником. И ты на его глазах сорвался в пропасть.

–Да, это так. Сорвался. Вернее, помогли сорваться. Тот парень перерезал страховочный трос, когда висел над пропастью. Но, видно у меня, как у кота, девять жизней. Тогда израсходовал одну из них. Сумел всем врагам назло выжить. Меня местные умельцы подобрали, и собирали по кусочкам. А ты меня, вижу, забыла.

– Ты неправ. – Елена вынимает с груди медальон. Щелкает крышка. С пожелтевшей фотографии улыбается симпатичный парнишка. – Помнишь, ты перед выпускным балом купил два таких медальона. И вставил фотографии. Свою и её. – Смотри, я твой подарок не выбросила.