Темная сторона

Глеб Гурин

Тёмная сторона

Глава 1

Октябрь две тысячи девятнадцатого года в Белой Церкви выдался на удивление тёплым. После аномально холодного сентября с его ночными приморозками летние вещи были убраны далеко в шкафы без надежды на то, что будет нужда доставать их до следующего года.

Но природа любит преподносить сюрпризы, и на этот раз её подарок был весьма приятным. У людей появилась возможность любоваться красотами осени, не дрожа при этом от холода и пронизывающего ветра.

А любоваться было чем. Огнём горели на солнце берёзы, в багрянец оделись клёны и ясени, орехи же с каштанами спешили сбросить свои наряды быстрее всех, и дворникам с каждым днём теперь находилось всё больше работы.

Прочие же любовались великолепием красок готовящейся к зимнему сну природы, неспешно прогуливаясь по паркам и аллеям города.

Из окна кабинета, в котором сидел Паша из всего, что могло сигнализировать о приходе золотой осени, был виден лишь пожелтевший орех. Он стоял на углу у съезда во двор пятиэтажки напротив. Остальную площадь занимал облупленный кирпичный забор заброшенной фабрики с местами возвышавшимися над ним остатками строений.

Пейзаж был под стать исполняемой парнем сегодня работе. Никаких выездов, никаких новых дел, просто бумажная волокита. Этого Паша не любил больше всего. Порой из-за таких моментов он испытывал некоторое разочарование от службы в полиции.

«Ну зачем оперативнику все эти бумажки?! – в который раз думал он, – Что у нас мало в управлении чиновников и буквоедов, которые с удовольствием бы этим занялись? Нет, еще и меня нужно заставить бумажки писать!»

Куча всевозможных ведомостей и протоколов об использовании оружия, о выездах и о многом прочем портила в этот день настроение парня. Он пришел на волне обновления структуры, чтобы работать по-новому в новой полиции. Носить красивую новую форму, не брать взяток, защищать интересы простых граждан и так далее и тому подобное.

На практике всё оказалось намного прозаичнее. Из нового в полиции были машины, форма, ну и немного офисной техники. Нет, состав тоже обновился. После переизбрания новой власти, и в полиции произошли кадровые перестановки. Как и принято, всё началось с замены руководства. А потом новый начальник просто расставил своих людей на нужные должности. На том в управлении полиции Белоцерковского района всё и закончилось, и вернулось на круги своя. Никто особо не старался работать по-новому, так как никто особо и не знал, как это. А новое руководство, как и прежнее, делало из полицейского управления подобие частного предприятия с широким спектром услуг, которыми пользовалось само и предоставляло своим родственникам, друзьям, знакомым и высокопоставленным чинам города и района.

Солнечный зайчик, отбившись от экрана телефона, ударил прямо в глаза, и Паша с недовольным видом зажмурился. Откинувшись на стуле и захлопав веками, он огляделся по кабинету. Напарник парня Антон с довольной улыбкой на лице переписывался с одной из своих очередных жертв, с которой он, возможно, проведёт сегодняшний вечер и больше никогда не встретится. На ворох пустых ведомостей перед собой Антон не обращал абсолютно никакого внимания, и вот уже час они так и лежали перед ним на столе.

Внезапно царившую в кабинете тишину прервал звук открывающейся входной двери. По тому, как резко дёрнули за ручку, Паша догадался, что ничего хорошего ожидать не стоит.

В кабинет вошел начальник. Выглядел он весьма солидно, как и подавляющее большинство полицейского руководства – особенно выделялись пухлые щеки и живот, который заметно округлился уже после полугода нахождения мужчины на должности начальника районного управления полиции.

– Остапенко, Сидорчук! – недовольно окликнул он парней, – Чего вас по всему отделению ищут-найти не могут, а?

– Но мы вроде как в своём рабочем кабинете, где же нам еще быть? – возразил ему Антон, впрочем, очень осторожно.

– И выполняем порученную нам работу – заполняем ведомости, – поддержал напарника Паша, кивнув на бумаги перед собой.

– Как всегда, не вовремя. Сейчас собираетесь бегом и едете в Каменный Брод. И захватите с собой Викторию Владимировну – две машины я посылать не буду.

Мужчина уже хотел было выйти из кабинета, как Паша остановил его вполне естественным в такой ситуации вопросом:

– А что там?

– Там… цыгане ярмарку устроили, купишь себе пуховик на зиму.

Антон хохотнул. Начальник смерил его и Пашу недовольным взглядом.

– Вроде как изнасиловали кого-то. Съездите и всё узнаете. И желательно найти преступников по горячим следам. Думаю, в селе это дело пяти минут, так что, рассчитываю, что вы меня сегодня не расстроите, – сказал мужчина и покинул кабинет, на прощание по-начальнически хлопнув дверью.

– Ну чё, погнали, Слон ждать не любит, – произнёс Антон, вставая из-за стола.

– Да, нужно только зайти к Виктории Владимировне… – произнёс Паша, раскладывая по разным стопкам заполненные и незаполненные бумаги.

– Ну, это давай уже я сделаю как-то сам. Ты пока собирайся, – сказал Антон и вышмыгнул из кабинета.

Паша лишь пожал плечами.

Виктория Владимировна была следователем в чине капитана. Несмотря на возраст тридцати семи лет, женщина выглядела прекрасно и давно являлась предметом обожания всех мужчин в управлении. Она обладала великолепной фигурой, которую выгодно подчёркивала полицейская форма, строгими формами лица и глубоким взглядом тёмно-карих глаз, в котором хотелось утонуть.

Даже парни гораздо моложе – как Антон, например – пытались ухлёстывать за ней, но ответ женщины стабильно оставался отрицательным. Виктория Владимировна была в разводе больше двух лет, но заводить новые отношения не спешила, сконцентрировавшись на образовании шестнадцатилетней дочери.

Пока Антон направился к ней, Паша прихватил из кабинета всё необходимое в поездке и спустился вниз, чтобы прогреть машину. В отличие от патрульных, которые после «Приусов» получили новые «Доккеры» и «Аутлендеры», оперативников реформа особо не затронула, и служебной машиной Паши и Антона была двадцатилетняя «семёрка», которую пока не спешили менять.

Заведя машину, Паша закурил. Спустя минут пять из дверей управления вышли Антон и Виктория Владимировна. Парень что-то оживлённо рассказывал, женщина в ответ учтиво улыбалась ему.

Паша покачал головой, затушил сигарету и сел за руль.

Антон вальяжно открыл перед Викторией переднюю пассажирскую дверь, приглашая её сесть и недовольным взглядом смерил Пашу, расположившегося за рулём. Тот не сдержал улыбки.

Виктория Владимировна заняла своё место и поздоровалась с Пашей.

– Здравствуйте, – кивнув, сказал он ей в ответ, вдыхая сладковато-свежий аромат её духов, тут же распространившийся по салону.

«Эх, вот это действительно женщина, – подумал парень, – уже под сороковник, а выглядит на тридцатку максимум. С такой Антохе ловить нечего, это даже смешно, что он на что-то рассчитывает. Его подкаты разве что на малолеток действуют».

Свернув на главную улицу, «семёрка» растворилась в нескончаемом потоке машин.

– Кто-то был в Каменном Броде раньше? Потому что я только проездом, так что не особо ориентируюсь, как лучше ехать, – спросил Паша у своих спутников.

– Улица Нагорная, дом два, – сказала Виктория, – думаю, если не найдём, то у местных спросим, это не проблема.

– Да я знаю, куда ехать. Бывал в этом селе и не раз, – кинул небрежно с видом человека, знающего больше всех, Антон.

– Так это не к одной из твоих знакомых мы сейчас едим? – ухмыльнувшись ему в зеркало заднего вида, спросил Паша.

Встретившись с ним взглядом, Антон перекривил товарища.

– Это вряд ли, – вступила в разговор Виктория, – разве только, если у Антона много знакомых в возрасте пятидесяти и больше.

– В смысле? – не понимающе уставился на неё Паша.

– Наша жертва – Галина Ивановна Корнийчук, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, из чего следует, что ей на сегодняшний день должно быть пятьдесят шесть – пятьдесят семь лет.

– Ого! Нашелся же клиент и на бабу старую! – хохотнул Антон.

– Если честно, это и не такая редкость, как вам кажется. Я работаю по этому направлению, и видела достаточно. Женщины в возрасте также нередко становятся жертвами насильников. Есть даже такие, кто любит постарше.

– Ха, Паштет, ты как на счет женщин в возрасте?! – ухмыляясь во весь рот, по-дружески толкнул локтем напарника Антон.

– Да пошел ты… – кинул ему в ответ Паша.

– Уверен, мы через пару часов повезём насильника назад, в управление. Какой-нибудь местный алкашик с перепоя запрыгнул на то, что под бок подвернулось, а сам, наверное, под кустом где-то спит.

Глава 2

Дорога заняла не более получаса. Нужный дом и улицу нашли довольно быстро, справившись у местных. У ворот дома номер два по Нагорной улице стоял «Доккер» патрульных, первыми приехавших на вызов, грязная фиолетовая «девятка» и старый «Форд Сиерра» стального цвета.

За полицейскими зорко следили несколько пар соседских глаз. Одна из бабок-соседок, по-видимому, самая любопытная, расположилась на лавочке у ворот дома, где жила потерпевшая, чтобы быть в курсе всех последних новостей. Рядом с ней дежурила худощавая сутулая девочка с мышиного цвета волосами, собранными в тугой хвост и бегающим по сторонам пристальным взглядом. Она лузгала семечки, и без какого-либо стеснения в упор разглядывала новоприбывших.

– Здравствуйте, – учтиво поздоровались копы с бабкой на лавочке.

Та охотно ответила им приветствием, улыбнувшись беззубым ртом.

Калитка была открыта, и троица беспрепятственно попала во двор. Грозным лаем их поприветствовал огромный алабай, с остервенелым взглядом рванувший на гостей, но толстая цепь вовремя остановила пса.

– Блядь, ненавижу этих тварей! – вырвалось у Антона, и он инстинктивно отступил назад, став на ногу Паше.

На крыльце вместе с патрульными курило еще двое мужчин – один довольно плотного телосложения лет сорока, второй на вид чуть моложе. Копы без труда отметили объединяющие мужчин признаки в виде светлых глаз и рыжей шевелюры. Волосы старшего были коротко стриженными и кое-где с небольшими залысинами. Лицо загоревшее и обветренное, что свойственно сельским жителям, занятым в основном физическим трудом, на лбу пролегли неглубокие, но довольно заметные морщины.

Второй мужчина, по-видимому, вёл несколько иной образ жизни, нежели его брат, так как выглядел на порядок моложе и свежее. Россыпь рыжих веснушек украшала его щёки, черты лица были более мягкими, а настороженный взгляд серо-голубых глаз пристально сверлил полицейских.

Как оказалось, старшего брата звали Василий, младшего – Тарас. Василий нервно курил, делая раз за разом глубокие затяжки и шумно выдыхая. Налитые кровью глаза его излучали злобу и неприкрытую ярость, по лицу ходили желваки.

– Где Галина Ивановна? – не став медлить, сразу перешла к делу Виктория.

– В доме. Родственники пришли, утешают её, – ответил один из патрульных.

– Она знает нападавшего? – спросил Паша.

– Да не знает! – рявкнул Василий и громко хрустнул сбитыми костяшками пальцев, – Если б знала, то и вас бы не вызывали. Из-под земли достал бы, тварей! Провал бы на лоскуты!

Полицейские окинули его пристальными взглядами, но никак не стали комментировать слова мужчины. Было понятно, что он еще пребывал в шоке от случившегося.

– В любом случае, мне нужно поговорить с потерпевшей, – сказала Виктория и направилась ко входу, – вы, мальчики, – обратилась она к Паше и Антону, заметив, что те последовали за ней, – побудьте тут. Женщина женщине охотнее такие вещи расскажет, чем при мужчинах. А вы пока опросите родственников и соседей, может кто видел кого-то подозрительного накануне.

– Ничего такая у вас начальница, – проводив Викторию изучающим взглядом, сказал Тарас и выпустил в воздух облако сизого сигаретного дыма.

– Да, та еще штучка, – сказал Антон.

В этот момент дверь открылась, и начали выходить родственники. Несколько бабок, недоверчиво покосившись на копов, проследовали на лавочку, дети разбежались по двору – им не было особого дела до случившегося, жены рыжих братьев заняли места возле своих мужей на крыльце. Паше буквально бросилось в глаза некое соответствие в этих парах. Жена Василия походила на своего мужа – имела грузный вид, не особо привлекательный сельский загар, и жирные волосы её были заплетены в конский хвост на затылке.

Жена Тараса, как видно, следила за собой гораздо тщательнее, о чём свидетельствовали ухоженные длинные волосы, маникюр, выполненный гель-лаком и наличие косметики на лице. Это была худощавая миловидная блондинка с большими голубыми глазами. Немного искажало общую картину грустное, словно плачущее выражение лица девушки.

Последней из дома вышла сестра Василия и Тараса. Это была пухлая девушка, чей возраст было сложно определить из-за чрезмерной полноты. Тёмно-рыжие редкие волосы, собранные обручем, и маленькие свиные глазки вместе с крючковатым вздёрнутым кверху носом дополняли и без того отталкивающую картину.

Тем временем в доме помимо Виктории и Галины Ивановны остался и муж последней – Пётр Илларионович. Он пожаловался на проблемы с сердцем на фоне произошедших событий и, помимо того, хотел поддержать супругу.

Виктория не возражала, сразу же отметив схожесть отца и его сыновей. Мужчина тоже имел рыжую шевелюру, местами разбавленную сединой и выступающими проплешинами. Его выцветшие серые глаза безразлично смотрели на молодую следовательницу, а многочисленные пигментные пятна на лице свидетельствовали о проблемах с печенью и с алкоголем.

Галина Ивановна представляла собой самую обычную сельскую бабу – бесформенная, как бочонок, с засаленными короткими крашенными в каштан волосами, кое-где выступающими из-под платка, и одетая в цветастый халат.

Виктория имела опыт общения с женщинами, подвергшимися насилию, поэтому села не напротив Галины, а рядом с ней на кровати, сделав вид, что всецело поддерживает её.

– Галина Ивановна, понимаю, что вам неприятно это вспоминать, но сейчас мне всё же придётся вас еще раз опросить для того, чтобы составить чёткую картину произошедшего и найти человека, который так поступил с вами.

Женщина просто молча кивнула, вытерев выступившую слезу носовым платком.

– Итак, когда это произошло?

– Да часа два назад. Пошла я в сад, мусор вынести, и там… – и без того дрожащий голос женщины надорвался, и она заплакала.

Виктория решила сделать паузу, легонько обняв женщину за плечо и выждала с минуту, пока та кое-как успокоилась.

– Вы знаете того, кто это сделал?

– Нет. Их было трое.

– И вы не рассмотрели лиц нападавших?

– На них были… – женщина запнулась, вертя руками вокруг головы, видимо показывая что-то Виктории, не в состоянии сразу найти нужного слова, – маски, да.

– Вы не помните, какие именно маски были?

Галина отрицательно помотала головой.

– Уродливые какие-то страшилища. Бледные, зелёные, не помню… Меня когда-то внуки такими пугали.

– Вы говорите, их было трое. А откуда они взялись там? Может, вы запомнили какие-то детали одежды, которые видели на ком-то?

– Да в чёрном они были. Не так, чтобы все в одинаковом. Но одежда была тёмной. А выскочили они из кустов. Я в последний момент их увидела. Перепугалась, когда поняла, что на меня бегут, ведро упустила из рук, и тут…

Не в состоянии продолжать, она вновь расплакалась. И на этот раз Виктория терпеливо дождалась, пока женщина успокоится.

– Галина Ивановна, я понимаю, что вам неприятно об этом рассказывать, поэтому мы можем пропустить это, и вы сейчас сядете и напишете обо всём, что произошло. Единственное, о чём вас прошу – не упускайте малейших подробностей. Бывает так, что любая мелочь может потом иметь большое значение в поимке преступника.

Женщина с некоторое время подумала, а затем просто молча взяла из рук следовательницы ручку, лист бумаги и, сев за стол, начала писать. Несколько раз она останавливалась, тихо всхлипывая и вытирая выступающие на глазах слёзы. Но, наконец, спустя минут десять Галина закончила и передала лист обратно Виктории.

Та взяла его и стала вдумчиво читать. Временами глаза её удивлённо расширялись от прочитанного, и следователь кидала беглые взгляды на жертву.

Как оказалось, женщину насиловали неестественным способом – никто из насильников не вступал с ней в прямой половой контакт. Орудиями насилия выступали бутылки из-под спиртного.

– А где осталось то… ну, те бутылки? – запинаясь, спросила Виктория.

– Всё там, где и было, – всхлипнула Галина.

– Вы ранены? Вам нужна медицинская помощь?

Женщина ничего не ответила ей, вместо того закрыв лицо ладонями и заплакав.

– Да что ты её терроризируешь?! – вмешался в разговор Пётр Илларионович, – Стыдно ей признаться в таком, что тут не понятно? Хватает и так уже, что все соседи знают!

– Нет, я понимаю, – твёрдо ответила ему следователь, – но если мы будем знать всё, то нам легче будет найти напавших на вашу жену.

– А-ай, – в сердцах махнул рукой мужчина, – да кто его будет искать, ты что ли?! Да и что вы с ними сделаете, если найдёте? Посадите и всё? Толку нам с того?!

– А что вы предлагаете с ними сделать?

– Я предлагаю повесить их на орехе у меня за забором! Думаю, это единственный способ смыть позор, в котором мы все оказались!

Мужчина разошелся не на шутку, и Виктория не видела смысла с ним спорить. Пётр Илларионович прожил всю жизнь в селе и придерживался законов села, где, делая что-либо, каждый думает «А что скажут люди?» Было видно, что мужчина гораздо больше переживает о том, что о нём будут думать и говорить односельчане, чем издевательства и унижения, которым подверглась его жена.

Глава 3

Еще довольно долгое время после того, как Виктория зашла в дом, на крыльце царило зловещее молчание. Василий курил одну за одной, кидая вокруг злобные взгляды и хрустя костяшками пальцев. В виду его нервозности никто не решался проронить и слова.

Парни-патрульные о чём-то перешептывались между собой. Было видно, что им нахождение во дворе Корнийчуков уже порядком поднадоело. Бабки на лавочке, как всегда, обсуждали наиболее животрепещущие темы. Начали с изнасилования Гали, потом переключились на новости села, в заключении так же легко перешли на политику.

Дети гоняли по двору на толокарах и самокатах. Одну из девочек привлёк сидящий на цепи алабай, и она, вооружившись большим надувным молотком, принялась изучать его реакцию, которая оказалась вполне ожидаемой. Как только молоток коснулся головы пса, тот вскочил и громко рыча, вцепился в него зубами. Молоток лопнул, и с несколько секунд осознававшая это прискорбное событие девочка разразилась громкими рыданиями.

Как оказалось, это была дочка Тараса и Лены, и родители, очнувшись от своих мыслей, поспешили к ней. Мать тут же взяла ребёнка на руки и стала утешать. Отец схватил попавшееся под руку полено и замахнулся на собаку, громко выматерив её.

– Пошли, наверное, обойдём соседей, – сказал Паша Антону, – тут нам всё равно ловить нечего.

В это время по улице проехал автомобиль. Забор, опоясывающий дом Корнийчуков, был достаточно высоким, но к тому времени любопытные дети открыли калитку и стояли в проходе, провожая машину удивлёнными взглядами.

И Паша, и Антон имели родственников в селе, а потому знали, что ничего не вызывает у местных большего интереса, чем проезжающая мимо двора машина или проходящий человек. Но это был совершенно другой случай.

Парни и сами прикипели удивлёнными взглядами к проёму открытой калитки, увидев, какой автомобиль проехал мимо.

Как и большинство мужчин, Паша и Антон неплохо разбирались в машинах, но их познаний не хватало, чтобы идентифицировать данный экземпляр. Впрочем, логика чётко подсказывала обоим, что встретить такое в забитой глуши, было чем-то из области фантастики. Всё равно, что мимо пролетела бы летающая тарелка.

– Ого! Кто это у вас на таких тачках разъезжает? – спросил Антон у Корнийчуков.

– Да это блядь тут одна, по соседству жила, – рявкнул Василий, – в город подалась, выцепила себе там богатенького лоха, ноги расставила, и теперь он её на тачке к мамке возит. Правда не могу понять, на кой хер он такое старьё берет, если сам при бабле.

Никто из окружающих не стал его поправлять, брат и жены только одобрительно заулыбались. Паша кивнул Антону в сторону калитки, и парни вышли на улицу.

– Охеренная семейка, правда? – спросил Паша, оглядывая окрестности.

– Да-а, семейка Адамсов, помнишь?

– Парни, закурить есть? – послышался голос откуда-то сбоку.

Паша с Антоном оглянулись. Из-за низенькой берёзки к ним вышла девочка, до этого дежурившая у калитки Корнийчуков.

– А не мала еще курить? – спросил у неё Антон.

– Вообще я в колледж хожу.

– Ух ты какая! И зачем? Пирожки продаёшь? – подколол её парень.

– Учусь я в колледже. Так сигарету дашь?

– Да на, травись на здоровье, – усмехнулся Антон и, достав пачку «Честерфилда», протянул её девочке, – зовут-то тебя как?

– Оля.

На вид девочке можно было дать лет пятнадцать от силы. Она была достаточно высокой, слегка сутулой, мышиного цвета волосы, как и у большинства остальных девушек и женщин из села, завязаны в хвост на затылке. Чересчур мягкие и мелкие черты лица, писклявый голосок и отсутствие видимых половых признаков делало её больше похожей на ученицу средней школы, но никак не колледжа.

– И что ты нам расскажешь, Оля? – спросил Антон.

– О чём?

– Ну как – о себе, о селе, о бабе Гале этой?

– О рыжей? А чё о ней рассказывать? Обычная баба, немного с приветом.

– Чего так?

– Та любит она на соседей погнать, понарассказывать такого, что никуда не налазит. Понавыдумывает разного и слухи распускает.

– И что, часто с соседями конфликтует? – вмешался в разговор Паша.

– Да частенько. Она с бабой Валей только нормально общается, а с остальными так… Да к ним никто и не ходит, потому что знают, что пропадёт чё, а виноватым тебя сделают. Я вон к Яринке ходила раньше, и у них где-то колесо от тачки пропало, так меня еще и виноватой сделали, прикиньте?

Паша с Антоном переглянулись и улыбнулись непосредственности девочки.

– Меня тогда Петька чуть лопатой по спине не перегрёб.

– Петька это кто?

– Это старик их. Он так-то не такой отбитый, как Галька.

– Ну а так, с кем из соседей она конфликтовала в последнее время? – спросил Паша.

– Ну-у-у… – протянула Оля, – вообще со многими, но из последних с Крицкими. За землю. Не поделили, где забор ставить. Так рыжие сказали, что спалят его ночью, он и заткнулся.

– Это из какого дома? Из крайнего? – кивнул парень в сторону последнего довольно аккуратного домика у поворота дороги.

– Не, то дачник. Он по выходным здесь бывает. Дед уже старый с бабкой, но при деньгах. Из Киева на машине ездят. А Критские здесь живут, – показала девочка на дом по соседству, где рабочие перекрывали крышу.

– Сюда, наверное, и зайдём для начала, – сказал Антон.

И они направились ко двору соседнего дома. Как оказалось, там вот уже который месяц велись ремонтные работы, и из хозяев на месте был только глава семейства – Богдан. Его позвали рабочие, курившие на лавочке.

Навстречу полицейским вышел высокий подкачанный смуглый парень в майке-боксёрке, спортивных штанах и кепке, надетой козырьком назад. Сняв рабочие перчатки, он поздоровался с Пашей и Антоном.

– Вы знаете о том, что случилось с вашей соседкой Галиной Ивановной? – спросил у него Паша.

– Знаю, – коротко ответил Богдан.

– Насколько мы слышали, не так давно у вас с ней был конфликт из-за земли…

– Да какой конфликт? – усмехнулся и махнул рукой парень, – Так, обычная ссора, не больше-не меньше. Я – видите же – за ремонт взялся, хочу до зимы хату до ума довести, а потом и двор. Первым делом забор решил поставить. Залез в документы на землю, померял всё, и нашел, что они на наш участок залезли где-то на полметра по всей длине. Я пошел к ним, объяснил, что хочу решить этот вопрос по нормальному, но куда там… Крики, маты, угрозы – короче на том всё и заглохло. Не стал я сними связываться, у меня и без того работы выше крыши.

Парни дружно перевели взгляды на почти законченную крышу дома.

– Да, ремонтик затеяли, я смотрю, нехилый, – кивнул Антон.

– Ну а куда деваться? Тёща с тестем нам этот дом оставили, мы отсюда никуда ехать не собираемся, так уже сделать его так, чтобы жить можно было.

Паша понимающе закивал.

– В городе работаешь? – спросил он хозяина.

– Да нет, здесь, при земле.

– Получается, можно и в селе заработать нормальные деньги?

– Можно. Только для этого нужно и поработать.

– А вы не заметили что-то или кого-то подозрительного сегодня днём или с утра? – вновь решил вернуть разговор в нужное русло Паша.