Магия в наследство

Инга смутилась под его слишком пристальным взглядом, отвернулась, отодвинулась в сторону. Фил пробормотал растерянно:

– Мне уходить надо. А ты… – хотел узнать, останется ли она здесь или вернётся опять вечером, но спросил о другом: – А тебе здесь точно другие маги не попадались?

– Здесь – нет, – уголки девичьих губ дрогнули, словно попытались обозначить улыбку. – Что им здесь делать? А к домам я не хожу.

Остановилась, не стала договаривать, но Фил сам за неё продолжил: что мне там делать?

Действительно, что?

Появление в городе лисички вызовет ненужный ажиотаж. А до девчонки, даже одетой не по погоде, никому нет дела. А если и есть, то совсем не тем.

– Так ты всё время тут?

– Угу, – Инга кивнула. – Или в доме, или в лесопарке.

– И, если я вечером вернусь, ты тоже будешь? – всё-таки решился, спросил.

Ну… когда не совсем один, гораздо же легче. Поэтому и обрадовался ответу:

– Буду.

И опять Фил проторчал во дворе зря, кого ждал, не увидел. Или прозевал. Мысли другим заняты были. А когда зашёл в магазин, ограничился не только булочками и чипсами.

Потом он вернулся во двор: раз днём профилонил, нужно постоять подольше. Они же не маленькие, не в девять спать ложатся, может, ещё погулять выйдут. Но выходили в основном хозяева собак – выгуливать своих питомцев. И поздно возвращавшиеся были, но опять не те.

Фил хмыкнул досадливо и отправился туда, к самой окраине, к неблагонадёжным зарослям и заброшенным домам. Вошёл в комнату, ожидая сразу увидеть сидящую на полу лисичку или, как в первый раз, зелёные огоньки глаз, но было пусто. И сразу стало не по себе, сразу родились тревожные мысли: вдруг что-то случилось?

Ещё не успев развернуться, Фил уже шагнул к дверям. Хотя понятия не имел, куда бежать, где искать: в лес? на улицы? на пустырь? Но услышал тихое цоканье за спиной: коготки по твёрдому полу.

– Ты? Где ты была?

Инга мотнула головой.

– В соседней комнате.

– О! – выдохнул Фил смущённо. – А я… я поесть принёс.

На этот раз наворачивали бутерброды, и они казались вкусными, как никогда. Фил даже удивился. Колбаса как колбаса, хлеб как хлеб. Ничего же особенного.

Хорошо бы ещё чаю горячего. Но где его здесь взять?

Можно, конечно, сходить в кафе. С Ингой. Пусть хоть раз поест по-человечески. Ведь не лиса же она на самом деле, не лиса! Чтобы всё время бегать на четырёх лапах. Чтобы спать на полу, свернувшись клубком и накрыв мордочку хвостом. Чтобы жить в лесу, по-звериному.

– Ты правда туда не ходишь? – Фил махнул рукой в сторону жилых домов.

– Раньше ходила, – объяснила Инга просто. – А теперь холодно в одной кофте. А лисой нормально. Только ведь туда лисой не пойдёшь.

– Ну да. Это точно.

С утра Фил опять отправился на пост. Торчал, торчал, то в одном месте двора, то в другом, чтобы не слишком отсвечивать. И на горке посидел, и в фанерном домике, изображавшем избушку на курьих ножках, даже покачался немного. Но опять мимо.

Фил жутко разозлился, решительно направился в сторону подъезда.

Никого нет дома, так ещё лучше. Он больше ждать не будет. А если что, выкрутится как-нибудь.

Фил позвонил и, кажется, скорчил жуткую гримасу, но когда услышал тяжёлые шаги за дверью, решительность вылетела наружу вместе со слишком глубоким выдохом. А когда дверь открылась, Фил окончательно утратил уверенность.

Перед ним стоял мужчина, в годах уже, с залысинами и огромным пузом. Чтобы увидеть собственные ступни, ему, наверное, приходилось задирать ногу. Хотя с этим движением наверняка тоже возникали проблемы.

Полминуты Фил и толстяк удивлённо пялились друг на друга, толстяк сдался первым.

– Тебе чего? – поинтересовался не слишком приветливо, но без раздражения.

– Вы здесь живёте? – ничего лучше Фил не придумал.

– Теперь я, – невозмутимо сообщил толстяк.

Теперь! Ну хоть чуть-чуть проясняется.

– А я…

Что ж так туго соображается?

– Мне родственники этот адрес дали и сказали, чтобы приезжал. А получается, они больше здесь не живут?

– Ну, видимо, – согласился толстяк. – Мы здесь всего вторую неделю. Кто раньше жил, не знаю.

– Совсем?

– Отчасти, – сострил толстяк. – Конечно, совсем. Что ж я должен, всех предыдущих жильцов наизусть выучить?

– А…

Фил сник по-настоящему – абсолютно не знал, что ему дальше делать. Разочарование и досада насмерть задавили все мысли ‒ ни одна не шевельнётся.

Даже толстяк прочувствовал это.

– Может, хозяйка квартиры знает? Должна знать. Я тебе её номер дам.

Номер? И куда Филу его приспособить? Выучить наизусть и повторять, как за́говор на удачу?

– У меня телефона нет.

Толстяк вздохнул сочувственно, приоткрыл рот. Видимо, хотел закончить разговор покаянной фразой: «Извини, но ничем больше помочь не могу».

– А вы…

Была ни была! Мама ведь не зря поражается необыкновенному умению Фила, несмотря на то, что ему уже четырнадцать и ростом он не уступает взрослому мужчине, включить детскую невинность и преданную доверчивость во взгляде, способные растопить самое чёрствое сердце. И мама сама время от времени на этот трюк покупается, хоть и редко.

– Вы не можете ей позвонить? Пожалуйста.

– Ну ты, пацан… – качнул головой толстяк, но то ли настроение у него было такое добродушное, то ли он состоял во всемирном обществе филантропов… – Ладно. Сейчас.

Сходил за мобильником, отыскал нужный номер.

Фил внимательно вслушивался в произносимые толстяком слова.

– Добрый вечер, Надежда Марковна.

Имя такое многообещающее – Надежда.

– Я тут просто хотел насчёт бывших жильцов уточнить. Зачем? Ну… они кое-что забыли забрать, отдать хотел.

Находчивый мужик.

– Ага, понятно. Ну тогда ладно. Извините за беспокойство. До свидания.

– Что? – не утерпел Фил.

– Куда они переехали – не в курсе. А номер телефона уже удалила, чтоб память ненужным не засорять. Только сказала, что до нас тут парень с девушкой жили.

– Это я знаю, – потерянно проговорил Фил.

Толстяк ещё раз сочувственно вздохнул и всё-таки произнёс:

– Извини. Ничем больше помочь не могу. Возвращайся домой.

Фил согласно кивнул. Да не всё ли равно, какие жесты?

Нельзя ему домой ни с чем. Нельзя.

Не сказав «спасибо», он развернулся и зашагал вниз по лестнице. Но толстяк и не ждал благодарности. Дверь хлопнула ещё раньше.

И что теперь? Рыскать по городу с верой в случайную встречу? Вдруг судьба смилостивится? А если они вообще уехали куда-то в другое место? На другой конец страны.

Нет. Фил бы знал.

Здесь они где-то. Здесь. И другого выхода нет, кроме как рыскать, прочёсывать квартал за кварталом. Он должен найти. А пока…

Когда Фил вернулся в заброшенный дом, Инга ждала в человеческом облике.

Зря она. Мало ли кто мог прийти, а лисичка прошмыгнёт незаметно – только её и видели. Да ещё и замёрзла, кажется. Съёжилась, обхватила себя за плечи.

– Держи!

Фил вытащил содержимое из сумки, бросил ей прямо в руки.

– Это что?

Будто сама не видит.

– Куртка. Тебе.

Не из бутика, конечно, из дешёвого магазина. Наколдовывать деньги Фил ещё не научился, да и вряд ли когда научится. Может, конечно, заморочить, и вместо купюры подсунуть бумажку, но это уже на крайний случай. Тут лучше по-честному.

Инга медлила, держала подарок в руках. В глазах – замешательство.

– Да ладно тебе. Одевай.

Не сразу, но она послушалась, натянула куртку, но не стала застёгиваться, плотно запахнула полы, уткнулась острым подбородком в меховую оторочку капюшона.

Шкура неизвестного зверя – плюшевого чебурашки.

А было бы лучше, если б натуральная? Лиса, например.

– Спасибо.

– Ага, – откликнулся Фил мимоходом. – Теперь можешь идти, куда захочешь.

– А я никуда не хочу, – произнесла Инга тихонько, губами по-прежнему в капюшон.

– А я хочу. Мне очень надо. И лучше с тобой. Достало в одиночку.

Глава 4. Здравствуй, мама!

– Тебе лет-то сколько? – поинтересовалась Элла.

Когда ещё продолжить допрос, как ни в дороге…

– Четырнадцать, – отчитался Фил. – Паспорт показывать?

– Зачем? – изумилась Элла, и Фил выдал с глубокомысленным видом:

– Чтобы сразу снять большую часть вопросов.

– А покажешь? – Элла хитро прищурилась.

– Ещё чего! – воскликнул Фил возмущённо, потом спросил сам: – А тебе – восемнадцать?

– Да! – Элла опять изумилась: – И как определил?

– Никак. Наобум ляпнул.

А если честно, выглядит она школьницей, особенно на фоне фигуристой Юли. Но Фил об этом говорить не стал. Мудрый потому что.

Ехать никуда не пришлось, до дома они добрались пешком, поднялись на лифте на какой-то там этаж. Фил внимания не обратил.

Квартира как квартира: комнаты маленькие, словно клетки для хомячков, зато кухня большая. Даже диван на ней уместился.

– Думаю, тебя прежде всего заинтересует ванная, – ехидно проговорила Элла, пока раздевались в прихожей. – Там и машина стиральная есть. Если ума не хватит включить…

На данной части фразы Фил гордо хмыкнул.

– …То хотя бы просто затолкай в неё вещи.

Она оценивающе пронаблюдала, как Фил вешает на крючок куртку, и когда тот её пристроил и шагнул в сторону, невозмутимо произнесла:

– Кстати, куртку постирать тоже бы не помешало.

– А как же я без куртки? – нахмурился тот, и Элла объяснила, опять невозмутимо:

– До завтра высохнет. Или ты ещё куда сегодня собираешься?

Фил задумался.

Инга будет ждать, конечно. Но он заранее её предупредил, что может не вернуться. Не совсем не вернуться, а только на одну ночь, или на две. А потом всё равно, обязательно.

– Не собираюсь.

– Так! А я-то чего разделась? – внезапно опомнилась Элла. – Юлька же сказала, что надо в магазин сходить. – Она вернулась к вешалке, оглянулась на Фила. – В общем, ты тут сам. Ванная вон, – указала рукой в нужном направлении, оделась торопливо, подхватила сумку и умчалась.

И оставила почти незнакомого человека с сомнительной репутацией одного в своей квартире. Да-а-а!

Мысли о ванной действительно казались самыми привлекательными в данный момент. Не привык Фил к вольной жизни, домашняя гораздо приятней. Зря он не уговорил Ингу поехать вместе с ним.

Она сторонилась людей, предпочитала отсиживаться в лесопарке или в заброшенном доме, пока Фил мотался по городу. Неужели всё сильнее дичала, всё больше становилась зверем, основную часть времени проводя в лисьем обличье? Нет. Скорее всего, боялась, что каждый встречный без труда определит в ней анимага и поведёт себя точно так же, как её мать: отшатнётся, осудит, прогонит. И никак не хотела понять, что большинство завидовать будет её умению.

Когда удавалось вытащить Ингу «в люди», так и приходилось почти всё время тянуть её за руку. Она шла рядом, но чуть сзади, словно пряталась за Фила. Глаза опущены. Стыдилась сама себя.

Ну и мамаша у неё. Зараза. «Ведьма! Подменыш!»

Саму её подменили. Вместо жабы случайно сделали человеком.

Это ж надо было внушить дочке, что та уродец, нелюдь, ничтожество. И всё почему? Променяла.

– Ну ты чего? Никто на тебя даже и не смотрит. И вообще – ты со мной.

Может, Фил и не выглядит могуче и внушительно. Всего лишь пацан, хоть и очень высокий, но тощий, и физиономия ещё по-детски нежная, и глазки миленькие (сopyright – мама). Но он – маг, довольно способный, местами даже необъяснимо.

Справится. С чем угодно. Так что не робей, лисичка!

Если людей вокруг было мало, Инга чувствовала себя уверенней. Хорошо, что днём большинство на работе и в школе, улицы почти пустые. И тогда девочка, как трогательная черепашка, высовывалась из панциря.

Через какое-то время Инга, возможно, и совсем бы от него отказалась, если б не те придурки, что однажды случайно попались навстречу.

Вряд ли они были старше Фила и вряд ли привлекли бы его внимание, если бы не оказались поблизости. А тут – трудно не заметить, когда ржут нарочито громко, когда пялятся прицельно, а, значит, говорят о тебе и смеются над тобой.

Парни поравнялись с Филом и Ингой, но не остановились, обогнули с разных сторон. Двое прошли возле Инги, один – мимо Фила. Хотя нет, не совсем мимо. Чувствительно задел плечом и оттопыренным локтем.

Фил пережил. Напрягся, стиснул зубы, но пережил.

Шёл бы один, тогда другое дело: не задумываясь, принял бы вызов. Даже несмотря на то, что их трое.

Драк Фил не боялся. Неплохо был подготовлен, учителя ему опытные достались, строгие, умелые и придирчивые. В какой-то мере даже безжалостные. Иначе – никак.

А те трое подумали, что он испугался, обрадовались, заранее восторжествовали. Один схватил за руку Ингу.

Она дёрнулась, рот страдальчески искривился, глаза от страха стали почти совсем бесцветными, словно прозрачные стёклышки. А этого Фил уже не смог стерпеть.

Заводился он быстро. Но сначала всё-таки попросил по-хорошему, чтобы отвалили, пока целы. Понятно, что бессмысленно, но хоть совесть очистил.

Ему, конечно, тоже перепало. Отвлёкся, слишком озаботившись тем, как смотрится со стороны, поймал удар точно носом. Кровь брызнула, но и всё. А те на самом деле пожалели, что связались.

Фил повернулся к Инге, прижимавшейся к стене дома.

– Пойдём!

Она не шевельнулась. Тогда Фил осторожно ухватил её за ладонь, потянул за собой.

– Пойдём!

– У тебя кровь.

А у самой губы белые, и смотрит так, будто это ей больно.

– Я знаю. Ерунда. Сейчас пройдёт.

Фил бы к вечеру забыл о случившемся, но Инга – нет, крепко запомнила, и стала говорить, что лучше она в доме останется или в лесопарк отправится и будет ждать, пока он по своим загадочным делам ходит. Упёрлась, не убедишь. Неужели думает, что это исключительно из-за неё к ним прицепились?

Но, может, и хорошо, что сегодня её с Филом не было. Вдруг бы Элла не столь сильно прониклась сочувствием, повстречав сразу двух подростков, голодных, бездомных и подозрительных.

Элла! Ну надо же! Придумала ведь.

Время в ванной не ощущалось. Наверное, оно незаметно растворялось в объёмах тёплой пенной воды, исчезало, как отражение в запотевшем зеркале, вместе с одеждой беззаботно кувыркалось в барабане стиральной машины. Элла успела вернуться из магазина, а, возможно, и ещё чего-нибудь успела, потому что внезапно раздался короткий стук в дверь и голос, не столько встревоженный, сколько по-доброму насмешливый:

– Ты там не утонул?

– Я сейчас выйду, – пообещал Фил, но из-за двери донеслось благосклонное:

– Да ладно, не торопись. Это я на всякий случай проверила.

Потом ужинали, и пока Элла соображала, как выведать у Фила причины его побега и почему он упрямо не желает возвращаться домой, тот сам начал интересоваться.

– А давно ты с Юлей эту квартиру снимаешь?

– Не очень, – ответила Элла. – Месяца два, наверное. Или чуть меньше.

– А раньше вы тоже вдвоём жили?

Элла недоуменно уставилась на Фила.

– А тебе-то почему это интересно? Хочешь мою биографию подробно изучить? Проверить на благонадёжность? Думаешь, я маньяк-убийца, заманивающая к себе домой несчастных бродяжек?

Фил торопливо отправил в рот вилку с очередной порцией макарон, тщательно прожевал и только потом произнёс:

– Да мне не интересно. Просто я поддерживаю культурную беседу.

Элла поджала губы. Или, точнее, скривила критично.

– А ты действительно сам из дома сбежал? Не выгнали?

Пока нет, а что будет дальше, невозможно предугадать. Фил не обладает даром предвидения. Если исходить из опыта – поймут и простят.

На ночь Филу достался диван на кухне. Он и не сомневался. Сначала блаженствовал, вновь переживая почти забытые ощущения. Нормальная постель, мягкая, уютная, подушка, одеяло. И можно раздеться перед сном, а не напяливать практически всю имеющуюся одежду, чтобы не задубеть на полу в холодном доме, при разбитом окне. Может, оттого и заснуть долго не мог: непривычно в комфорте. Или мысли мешали?

Слишком много мыслей, забот, нерешённых вопросов. Фил отгонял их, отбивался, чтобы хоть на несколько часов оставили в покое, и всё-таки уснул, обхватив рукой подушку. Но посреди ночи кто-то врубил свет.

Фил недовольно поморщился, попытался натянуть одеяло на голову, но тут раздался вопль. Потом хлопнула дверь, и зазвучал взволнованный голос Эллы:

– Юль! Что случилось?

Оставив в покое одеяло, Фил приоткрыл глаза. Элла торчала в дверях кухни, а над ним сурово возвышалась красавица Юля. И вовсе она не выглядела испуганной, скорее, бесконечно возмущённой.

– И здесь он! – Юля гневно воззрилась на Эллу. – Мы же вроде договаривались: никаких парней сюда не водить. Если только пока другой нет дома.

Элла тоже вознегодовала:

– Юль! Ты в своём уме? Какой парень? Он ещё ребёнок.

Фил обиженно насупился, но на него даже не смотрели.

– И вообще, это… мой брат, – чуть запнувшись, выдала Элла. – Двоюродный.

– Ага, – поддакнула Юля и красочно расписала: – Приехал из глухой деревни вкусить городской жизни.

Фил насупился ещё сильнее. Знала бы она, откуда он приехал на самом деле!

– Да только городом ошибся, – наконец-то повернулась в его сторону Юля. – В нашем и вкушать-то особо нечего.

– А я и не собираюсь ничего вкушать, – буркнул Фил. Для остроумного ответа он ещё недостаточно проснулся.

Юля снисходительно глянула на него, потом опять обратилась к Элле.

– Предупреждать надо заранее о подобных вещах. Это ж не тот сюрприз, который непременно понравится.

Элла не смутилась.

– А тебя чего на кухню-то понесло?

– Ну да, – опять поддакнула Юля, поджала губы критично. – Утром спросонья я бы ему больше обрадовалась.

Махнула на Фила рукой, подошла к холодильнику, что-то достала из него.

– Спокойной ночи, брат двоюродный, – произнесла она, выходя, выключила свет.

Утром Фил оделся в чистое. Тоже жутко приятно. В коридоре столкнулся с Юлей. Она шла с закрытыми глазами. Почти как зомби, только очень привлекательный.

Юля едва не налетела на него, немного приоткрыла один глаз, вздохнула разочарованно.

– Ну надо же! А я надеялась – приснился. – Поинтересовалась: – А Элка уже умчалась?

– Не знаю, – пожал плечами Фил. – Сам только что встал.

– Тогда иди, чайник включи, – распорядилась Юля. – И постель за собой прибери. И…

Не иначе, сослепу приняла Фила за Золушку.

К завтраку она так окончательно и не проснулась, медитировала с чашкой кофе, отрешённая, расслабленная, и Фил не стал упускать возможность.

– Давно ты Эллу знаешь?

– Неа, – задумчиво выдала Юля. – Мы с ней на работе познакомились. А потом договорились вместе квартиру снимать.

– А где она раньше жила?

– Без понятия.

– А она одна была, когда вы познакомились?

Юля озадачилась и ещё чуть-чуть проснулась.

– В каком смысле одна?

Фил передумал, задал другой вопрос:

– Она всегда такая рыжая?

Тут Юля окончательно пришла в себя.

– То есть? Ты о чём сейчас? – пробудившиеся мысли выстраивались у неё одна за другой нескончаемой цепочкой. – И зачем ты про Элку расспрашиваешь? Запал, что ли, на неё?

Фил чуть не захлебнулся кофе.

– Так подрасти сначала.

– Я не… – Фил кашлянул, прочистил горло. – Мы же родственники.

– И Элкины родители отправили тебя к ней проследить, достойно ли она себя ведёт? – додумала Юля.

– Нет, – возразил Фил. – У меня тут своё дело.

Юля пренебрежительно фыркнула.

– Деловой! Ну ладно. Я скоро ухожу. А ты что собираешься делать?

– Тоже ухожу, – сообщил Фил.

– Насовсем? – прищурилась Юля. – Или как?

– Как получится.

Хотя Фил прекрасно знал, что точно не насовсем. Он ещё не сделал то, ради чего здесь появился.

Когда выходил из квартиры, Фил увидел на гвоздике в прихожей ключ, опробовал на замке входной двери – подходит. Прихватил с собой. И теперь уже он как следует запомнил и этаж, и номер дома, и название улицы, а после отыскал остановку городского транспорта, изучил табличку со списком автобусов и троллейбусов.

Ага. «Восьмёрка» ему подойдёт. На ней Фил добирался в самый первый раз.

Лисичка ждала его в доме, пряталась в дальней комнате, и не возмутилась, не упрекнула.

Когда Фил соберётся уходить отсюда, совсем уходить, возьмёт её с собой. Что будет дальше, неизвестно, но не бросать же одну. И здесь ей всё равно делать нечего. Никто не хватится, никто не забеспокоится ‒ никому не нужна.

Опять ему пришлось спать на полу, хотя – ну-у-у – так не хотелось. Фил пытался представить, что он в кровати, но не получалось. Слишком жёстко и холодно. Зато лисичка рядом ‒ тёплая, пушистая, живая.

Может, утром решительно взять её за руку, не спрашивая, хочет или не хочет, и привести в квартиру к девушкам? Не выгонят же, наверное? А если скажут, что места больше нет, уж лучше Фил уйдёт, а Инга останется.

Элла всех примет. Но вот Юля…

Изведёт же своими цепляниями и подколками. А Инга и без того от людей шарахается.

Фил так и не решил ничего, но пообещал вернуться вечером.

В квартире его встретила сердитая Элла.

– Мог бы и предупредить, что на ночь не явишься.

– Тебя же дома не было, когда я уходил.

А мог бы просто сказать: «Не твоё дело!» или «С чего ты взяла, что я у вас собираюсь жить? Не договаривались!». Но сумку-то он оставил, а, значит, в планах было возвращение. И, конечно, Элла волновалась, когда наступила ночь, а Фил не пришёл, но он так до сих пор и не научился раздваиваться. Ничего не поделаешь.

– Ну и где ты болтался столько времени?

Опять подошло бы идеально: «Не твоё дело!», но…

Короче, другого способа выяснить нет. И Фил, вместо того, чтобы ответить или повиниться, спросил сам:

– А Элла – это от Габриэллы?

У Эллы глаза широко распахнулись. Растерялась, но сумела принять невинно-недоумённый вид.

– С чего ты взял?

И опять Фил ответил вопросом на вопрос:

– А полностью – Александра Габриэлла Выгоцкая?

Элла сжала губы, уставилась на Фила настороженно и пристально, но возражать и отказываться не стала.

– Откуда ты знаешь?

– Ну… меня зовут Филипп… Выгоцкий.

И вновь глаза у Эллы ошарашенно распахнулись. Или лучше называть её не Элла, а более привычно для неё и для всех? Алика. Хотя Фил, в отличие от остальных, всегда называл её по-другому.

– Не знала, что есть ещё Выгоцкие, – озадаченно пробормотала Алика. – Ты кто? Может, ты мне действительно двоюродный брат?

Она усмехнулась, а Фил произнёс:

– Нет! Я – твой сын.

– Мой… кто?

Глава 5. Родительский долг и детские шалости

Вот так вот просто. Великая волшебница Алика опять жила среди обычных людей, забывая о своём даре – без надобности он тут – и работала в сетевой кафешке.

Скучно. После того, что случилось, очень скучно. И будничное размеренное спокойствие ничуть не радовало. Угнетало. Когда единственная цель в жизни – не привлекать ненужного внимания, вечно оставаться незаметной, волком выть хочется.

Работа, которая обязательно требует всегда быть доброжелательной и приветливой, квартира, снимаемая вместе с новой знакомой Юлей. И всё.

Ричард?

С Ричардом они не ужились. Не получилось. Потому что ничто так удачно не подходило для определения их отношений, как расхожее словосочетание «всё сложно». Многозначительное и бессмысленное одновременно. А ведь казалось, Книга Петра объединила их навечно, но в реальности общее дело сближало только до определённых границ.

Друзья. И не более. И пусть официального запрета не существовало, они же сами должны прекрасно понимать: любовь добавит ненужных проблем.

Ревность, недоверие, обиды, ненависть. Из-за них чего только не натворишь сгоряча, а, живя вместе, труднее сдерживать чувства. Потому и разбежались. Точнее, Ричард ушёл. Хотя перед этим всё-таки успели нарушить запрет, оттого и расстались нехорошо.

Не в том смысле, что со скандалом и ссорой, но с обидой и со злостью. Во всяком случае, со стороны Алики.

Она сменила место жительства, работу и даже номер телефона.

Счастливо оставаться!

Теперь ни Ричард понятия не имел, где она, ни она, где Ричард. И, наверное, к лучшему. Он же сам говорил, что так для него безопасней, и для неё тоже. Потому что она хорошо умеет быть незаметной, а когда одна, это лучше получается.

Из старых контактов остался единственный – Милка. Созванивались иногда. Алика однообразно докладывала, что у неё всё отлично, что по-прежнему живёт в замке. Милкины рассказы оказывались куда красочней, эмоциональней и интересней. А однажды она сообщила, что Аликой интересовался математик Максим Петрович… И сразу нахлынуло множество чувств.

В первую очередь упала огромная гора с плеч. Отец в порядке, выбрался из дурацкой пустыни, куда отправила его неблагодарная дочь, и наверняка Тамару с собой прихватил. А ещё очень хотелось верить, что он спрашивает об Алике лишь потому, что искренне беспокоится, как там она. Без всяких задних мыслей.