Выбор. Книга 2. Точка невозврата

– Ничего хатка, правда? – Андрей оглядел ее, словно видел впервые.

– Чья это, Витя? – спросил Олег.

– Я снял через контору.

– На какие деньги?

– Я же работаю.

– Где?

– Ну, попал под пресс, братишка.

– Можешь ничего не говорить.

– Да почему же? Я работаю водителем у одного богатенького.

– Правда?

– Век свободы не видать, – Андрей громко расхохотался, показывая, что шутит, но смех у него получился нервный, и это еще больше насторожило Олега.

– Но мне же на работу далеко, – начала Ольга.

– Ты больше не работаешь. Вот, мать, здесь 5 штук, на все про все. Разбирайтесь. Оденьтесь там и все такое.

Андрей небрежно бросил на стол пачку зелененьких и сел в кресло.

– Все, ребята, баста. Разбор полетов закончен. Давайте, похаваем, что ли?

Ольга все смотрела и смотрела ему в лицо, стараясь что-то уяснить для себя. И от ее взгляда Андрей заерзал, занервничал, поднялся и скрылся в ванной. Там, после душа, он долго смотрелся в запотевшее зеркало. Следы ожога на его лице стали заравниваться, белые пятна уменьшались и только пара шрамов, сведенные брови и искривленный нос уродовали его по-прежнему.

– Так кто же теперь без вести пропавший, – пробормотал он, проводя пальцами по лицу. – Витя? Или Андрей? Еще та заморочка.

А на следующий день, после обеда, Андрей приехал домой на «Мерседесе» с крупным блондином в дорогом костюме из темно-серого габардина. Он запер машину, поставил на сигнализацию, и вместе с блондином поднялся в свою квартиру. Андрей только раз успел стукнуть пальцем в дверь, как Ольга, видевшая его из окна, поспешила открыть.

– Принимай гостя, мать, – проговорил он, держась немного натянуто и растерянно.

Ольга отступила, глядя, как незнакомый мужчина, казавшийся очень импозантным, уверенно заходит в квартиру, прямо так, по ковру, не снимая дорогих туфель. Андрей прошел за ним, держась чуть сзади и сбоку.

– Ну, как, хорошо устроились? – спросил мужчина, оглядывая комнату, и голос его был приятный и сочный.

Он улыбался и так же, с улыбкой, принялся рассматривать Ольгу, как будто она была часть интерьера.

– Твоя жена? Поздравляю, она красавица. Представь нас.

– Ольга, познакомься, мой начальник, Николай Степанович. Николай Степанович – моя жена, Ольга.

Мужчина, глядя в упор на женщину, протянул ей руку. Та не спешила с ответом, и он бросил нетерпеливо:

– Ну?

Ольга, покраснев, дала руку для пожатия, но мужчина неожиданно перевернул ее кисть тыльной стороной ладони вверх, поднес к губам и поцеловал, стараясь казаться галантным.

Ольга покраснела еще больше, Андрей поджал губы и слегка качнул головой, переминаясь.

– Очень приятно, – проговорил мужчина, и голос его стал еще глубже и сочнее. – Вы так прекрасны.

Андрей издал кашляющий звук, Николай Степанович обернулся и внезапно заторопился.

– Виктор, отвезёшь меня и можешь быть свободным. Поехали. До свидания, сударыня.

Голос Николая Степановича стал торопливым и озабоченным. Он, чуть попятившись, быстро вышел, и Андрей, облегченно вышел следом за ним.

Домой Андрей вернулся поздно и на той же машине. Оставив ее в платном гараже, он поднялся на второй этаж, отпер квартиру и вошел, стараясь не шуметь. Ольга ждала его, стоя в коридоре в новом теплом халате.

– Чего не спишь? – шепотом спросил Андрей, снимая кроссовки и обувая домашние тапочки.

– Жду тебя.

– А.

– Кушать будешь?

– Нет. Разве только кофе. Настоящий. Сваришь?

– Сварю.

– Олег спит?

– Спит. Он устает сильно. Хочет экстерном сдать за два года и пойти работать.

– Шиш вот. Он у меня учиться будет в университете.

– Витя…

– Что?

– Можно поговорить?

– Валяй, мать. Вам с Олежкой все можно. Даже в рожу мне въехать.

– Кто этот человек?

– Кто?

– Николай Степанович.

– Мой босс. Большой босс.

– Витя. Давай уедем, а? В Фергану?

– Нет, мать. Так дело не пойдет. Ты же знаешь, что мне нельзя в Фергану.

– А здесь можно? У тебя же нет документов. Ты сбежал с поезда.

– Тише. Разбудишь мальчишку. Смотри сюда, – он достал из кармана зеленую книжечку и другую, поменьше. – Паспорт гражданина Российской Федерации. Военный билет. Открой.

Ольга открыла паспорт, и у нее потемнело в глазах.

«Виктор Дягин». И фотография Андрея.

– Андрей, – пролепетала Ольга, и жесткая ладонь парня зажала ей рот.

– Не говори так, – с расстановкой проговорил он, медленно убирая руку. – Даже дома не говори.

– Прости, – Ольга смешалась, отступила и отвернулась.

– Ты прости. Оленька, пойми, я боюсь не за себя. Я просто обязан дать образование Олегу и поднять Иру. Понимаешь?

– Нет.

Андрей навис над ней, внезапно выкрикнув:

– Ты дура!

И тут же он осекся и отступил.

– Ладно, все, дебатов нет. Что у тебя на душе?

– Я боюсь.

– Кого?

– Ты связался с бандитами.

– С кем? Ну-ка, еще раз повтори.

– С бандой. А что, разве – нет?

Андрей посмотрел на комнату и закрыл туда дверь.

– Идем на кухню, разберемся. Почему ты решила, что я связался с бандой?

Сердце Ольги забилось часто и испуганно. Но она все же ответила, храбрясь:

– А этот? На машине?

– Он мой хозяин. Кирдин Николай Степанович. Я вожу его.

– И он тебе подарил паспорт. Расскажи это ребенку.

– Да-а. Босс тут не при чем. Он просто дал мне деньги, а все устроил Чико. Ты же знаешь его.

– Да, он рэкетир.

– Вот припечатала. Как в суде. Я сидел с ним в тюрьме и там спас от разборки. Он мне все и устроил.

– Но он же фальшивый.

– Почему?

– Сейчас же они в компьютере.

– Все тик-так. Мало ли хакеров, они тоже кушать хотят.

– Ох, пропадем мы, Витя. Не обо мне, об Олежке подумай.

– Я обо всех думаю. Ольга, ты дорога мне, и Олег дорог. Вот погоди, мы заживем на славу. Мой хозяин богат, он хорошо платит.

– Кто он?

– Кто?

– Хозяин.

– Николай Степанович что ли? Оля – Оленька. Мало ли на Руси сейчас богатеньких Буратино. Он олигарх.

– Кто это?

– Ну, миллионер. Там: магазины, гостиницы, нефть, алмазы. Ему нужны верные люди, охрана.

– Ты охранник? Ты же сказал, что ты – шофер.

– Я – все. Даже родная мать. Все? Никаких заморочек? Тогда вари кофе, мать, я страшно устал.

За кофе Андрей расслабился и начал говорить, мечтательно глядя на отделанную кафелем стену и поглаживая, и потирая Ольгину руку своими худыми длинными пальцами:

– Представь, мать, вот станем покрепче на ноги, перевезем Иришку, заведем еще пару зевластиков. Как ты на это? А? Оленька, ты же любишь меня, правда? – Андрей поймал ее взгляд и стал смотреть ей в глаза, требовательно и выжидательно.

– Правда, – твердо ответила Ольга, выдерживая этот взгляд. – Только думай о нас почаще, ладно? Я не хочу, чтобы ты опять сел в тюрьму.

– Я что, убил кого-то или ограбил? Я просто перегонял машины. Эх, мать, знаешь, кто сейчас честные-то? Бомжи с помойки. Вот поэтому и ходят по мусоркам, да бутылки собирают.

«Мы хорошо живем, мама. Витя снимает отдельную квартиру, он работает водителем –охранником у одного московского олигарха и хорошо зарабатывает. Только мы оба сильно по вам скучаем», – Ольга писала, задумывалась, и жизнь впереди казалась ей не такой уже сияющей, как расписывал Андрей. Она уже убедилась на своем опыте, что чудес в жизни не бывает. А бывают пинки и затрещины.

Первое время она встречала Андрея настороженно, ожидая беду. Но Андрей приходил домой трезвый, цепей на шее не носил, если задерживался, звонил домой и предупреждал. И Ольга успокоилась. О паспорте же она старалась не думать. Да он ли один купил себе гражданство.

В отдельной квартире, в мягкой удобной постеле, было хорошо. Андрей вел себя ровно и ласково и с готовностью отвечал на любые вопросы, почти заискивался. И Ольга совсем успокоилась. А однажды даже купила ему в подарок тоненькую серебряную цепочку. Андрей улыбнулся. Он носил на шее оловянный крестик, появившийся у него еще в тюрьме, на простом шнурке, и теперь повесил его на эту цепочку.

– Это на счастье, мать, – сказал он.

– Ты крещеный? – спросила Ольга.

– Да так, в тюрьме приходили к нам чудики. Ладно, не думай. А меня повысили.

– И кем ты стал теперь? Заместителем олигарха?

– Ну уж скажешь. Начальником охраны. Я там ввел пару новшеств, и меня оценили.

– Ох, Витя, только бы это оказалось правдой.

Уже засыпая, Ольга услышала дребезжание мобильного телефона, лежавшего на тумбочке со стороны Андрея. Тот сонно зашевелился, замотал головой и не разжимая глаз, потянулся за телефоном.

– Да. Алло. Да……………………… Еду.

Он бросил телефон на тумбочку, сел и крепко протер лицо обеими руками.

– Мать. Слышь, мать? – прошептал он сиплым, непроснувшимся голосом.

Ольга приподнялась в постели.

– Мой воротила в панике. Кого-то там грохнули. Я еду, мать. Запри дверь

– А… Витя?

– Запри, запри.

Уже закрывая дверь, Ольга опомнилась и крикнула:

– Позвони, когда все уладишь.

– Подписано.

Ольга вздохнула и заперла дверь. Повернувшись, она увидела, что Олег стоит в дверях своей комнаты и смотрит на нее испуганными глазами…

– Ну, оборзели, совсем оборзели! – грохотал Николай Степанович Кирдин, мечась по кабинету в своей пятикомнатной квартире. – Наехали, на кого наехали! На меня! – он падал в кресло, хватался за сердце и опять вскакивал.

– Успокойся, Николай Степанович, – начал Андрей, пять минут тихо стоявший у двери и слушавший его истерику.

К нему повернулись еще трое мужчин.

– Что предложишь? – спросил один из них, поднимаясь не из уважения к Андрею, а от собственной неуверенности.

Андрей не торопливо поздоровался с ним, потом и с остальными. Только после этого он начал:

– Надо забить стрелку Черемушкам.

– А кто поедет? После арестов у нас и 30 пацанов не наберется.

– Разобрались же мы с Лысковскими.

– Это большая разница. Черемы покруче. Наехать сразу на столько точек.

– Вконец оборзели, охамели, охренели!

– Кажется варьете «12 стульев» принадлежит им? – начал Андрей, стараясь, чтобы его слова звучали медленно и весомо.

– Ну да.

– Приносит прибыль?

– Отмывка денег.

– Только-то?

– Там неплохо расходится «план».

– Мы сомнем Черемов, и на стрелку ехать не придется, – Андрей усмехнулся синими губами.

На следующий день, к вечеру, на варьете «12 стульев» напали пятеро вооруженных автоматами парней, одетых в камуфляж и в масках, взяли кассу и исчезли, а приехавший наряд милиции, вызванный неизвестно кем, нашел тонкий след от белого порошка, тянувшийся к подвалу, набитому наркотиками.

Варьете закрыли, хозяина арестовали, за ним потянулись кое-кто из братвы, потом их главари. И тут же были перехвачены, избиты и ограблены бригады «быков», собиравшие дань. Время авторитетных людей и воровских законов прошло, город поделили акулы и появился новый закон. Волчья стая казалась по сравнению с россиянами начала нулевых детским садом.

Андрей торопился. Он сделал еще пару налетов и только после этого Николай Степанович Кирдин – Кир, начал переговоры с братвой из Черемушек. И те отступили. А Кир стал вербовать бойцов и увеличивать бригады.

Время жесткого рэкета отходило, главари банд становились честными налогоплательщиками, теряли спортивную форму и обзаводились семьями. Деньги теперь добывали бойцы, а российские «доны» только отмывали их. И очень нуждались в таких людях как Андрей. Тот взялся за дело с жаром. С двумя бойцами он захватил бригадира из Черемушек, потом с бригадой обстрелял и взорвал сауну на территории люберецкой банды, где проходил «субботник», и бросив на месте труп бригадира, застреленного из пистолета охранника, испарился. Две банды, теснившие Кира с двух сторон, уничтожили друг друга, а Кир все прибирал и прибирал к рукам территорию соседей, открывал кафе, казино и ставил игорные автоматы. Он тянул за собой Андрея, уже сменившего кожаную куртку на деловой костюм.

– Виктор, – сказал как-то Николай Степанович, ставший еще солиднее и еще толще, Андрею. – Ты вышел в люди, стал авторитетным. И долго ты собираешься еще ходить с такой ряхой? «Паленый» – не лучшее погоняло, поверь мне. У меня есть знакомый, который сделает из тебя хоть самого Ричарда Гира.

И они оба поехали к косметологу. Тот осмотрел послеожоговые рубцы, изуродованный нос, надбровья.

– Мне нужна фотография, – сказал он. – Ваша прежняя фотография. Еще до травмы.

И вечером Андрей сказал Ольге:

– Как ты мать на то, чтобы я сходил к косметологу. Говорят, сейчас убирают шрамы и ожоговые пятна.

– Смотри сам. Как тебе лучше.

Ольга отвыкла от него из-за его частых отлучек, слегка располнела и обленилась. Знакомство с соседями она не завела, общалась только с Олегом, играла на компьютере и смотрела телевизор. Часто оставаясь дома одна, она пыталась понять, что происходит в их с Андреем жизни. Она и не заметила, как и когда он изменился. Его неприятная привычка теребить и поглаживать лицо исчезла совсем, движения стали ровные, нервозность прошла. Казалось, он что-то решил для себя, сделал вывод и больше к этому не возвращался. А появившиеся после тюрьмы жесткость и агрессивность чувствовались даже сейчас, дома, где он хоть немного позволял себе расслабиться.

– Попробую, мать, авось пронесет, – говорил он, не отводя требовательного взгляда от ее глаз. – Только мне нужно фото Вити. Ты позвони домой. Кстати, как они там?

– Ничего.

Ольга была задумчива, а Андрей не обращал на нее внимания. Через три недели он получил фотографию и пошел к косметологу. То, что из него получилось, было настоящим произведением искусства. Андрей встал у зеркала и долго смотрел в него, пораженный результатом.

– Да, – тихо сказал он отражению. – Это еще не Витя, но уже и не Андрей. Кто же ты будешь по жизни, пацан? – он звонко щелкнул по стеклу. – Время покажет.

Дома он зацеловал Ольгу до помрачнения рассудка, опьянел от собственной раскованности, от того, что он хорошо выглядит, что может не бояться, что им брезгуют, может смотреть Ольге в глаза и не видеть там затаенного отвращения. И наконец решился.

– Давай-ка, мать, заведем зевластика, а? Второго? Что на одном останавливаться.

Он не отходил от Ольги несколько дней, сам отвез ее к дорогому гинекологу, снять спираль, и добился своего – она забеременела. И почти что поверила, что у них все хорошо.

А Андрей получил от Кирдина в подарок его пятикомнатную квартиру с евроремонтом и итальянской мебелью, когда тот достроил свой дом, переоформил ее на Ольгу, сделав ей Российское гражданство, на нее же купил еще одну машину, новую и дорогую и предложил привезти Иришку.

Ольга обрадовалась.

– Я позвоню маме, чтобы они все продавали.

Андрей нервно перебил ее:

– Почему бы тебе не съездить самой и просто не привезти ребенка?

– Ты против мамы? Витя?

– Оля. Сама подумай. Можно обмануть маленького ребенка, но как, скажи мне на милость, обмануть взрослого человека?

Ольга замолчала и вся сжалась. Андрей заволновался, вскочил, заходил по комнате, потом подошел к ней, склонился и обхватил за плечи, заглядывая в глаза.

– Я за твою маму. Я хочу иметь нормальную семью. Сейчас я хорошо зарабатываю, живу честно, слышишь, честно, и не хочу, чтобы это враз лопнуло. За что мне такая прессовка, скажи мне, что я такого сделал по жизни.

– А… Витя, успокойся. Ты зря боишься мою маму, она у меня чудесная, она все поймет.

– Что? Что я дезертир и убийца? Оля, кому ты это заправляешь.

– Нет. Я скажу то же, что и писала в письмах. Что ты попал в аварию, сделал пластическую. Ты уже не похож на Андрея, ты похож на Витю, правда, ты заслонил уже его, я его не помню. Я вижу только тебя. Ты стал им, верь мне.

– Не знаю, Оль. Я тебе верю. Да. Я верю только тебе да Олегу. И все. Вы – моя семья. Если считаешь нужным, вези, кого хочешь. И не возись там с продажей. Отдай все кому-нибудь, брось. Только не оставляй меня надолго. Я не выношу одиночества, ты же знаешь.

Ольга, не ожидавшая от Андрея таких слов, смотрела на него во все глаза, верила в его любовь, и сама почти любила его.

Она поехала в Фергану, чтобы привезти наконец подросшую и немого отдалившуюся от нее дочь, уже перешедшую во второй класс, и заметно постаревшую мать в Москву.

Андрей собирался встречать все-таки чужую для себя семью, поэтому с самого отъезда Ольги немного нервничал. А тут ему позвонил один из бригадиров и сказал, что не удалось взять дань с АЗС, перепроданную новым хозяевам. Двое «исполнителей», сидели дома у бригадира с понурым видом и выглядели довольно плачевно. И тогда Андрей позвонил Гире, которого держал для особо сложных случаев.

– Так, – он говорил медленно и весомо, растягивал слова. – В Домодедово перекупили заправку. Ребята оказались ершистые. По-хорошему не поняли. Гиря, сгоняй туда сам и прижми. Пора стричь баранов. Только не облажайся.

– Обижаешь, братан, – Гиря, бригадир, ухмыльнулся. – Мы и не таких обламывали.

– Я знаю, – резко перебил Андрей.

– А мне просто припугнуть или…?

– Смотри по обстановке.

– Русские или чурки?

– Точно русские. Да, ещё. Пейджеры пора выбросить. Пользуемся только телефонами. Симки у всех «левые». Всё. Жду звонка.

– Считай, что мы уже рапортуем о удачно проделанной работе.

Андрей скривился, как от зубной боли и услышал в динамике перед гудками отбоя:

– Погнали ребята. Работенка подфартила.

Окраина Москвы в вечернее время напоминала игру «Сталкер». Там, где был свободный въезд во двор, неожиданно появлялся шлагбаум. Там, где парковали машину, вдруг вырастал ларёк с шаурмой или курой-гриль. Иномарка с братками петляла возле серых неприглядных домов.

– Ставь возле подъезда, – мрачно сказал Сиплый. – Уже битый час здесь кружимся.

– Ага. Перекроем выезд.

– Да и хрен с ним! Обойдут!

– Ну, смотри, как бы колёса не прокололи, – Гиря подъехал вплотную к подъезду дома и нажал на тормоза.

– Дубинку взял?

– Я без неё не хожу, – Сиплый улыбнулся, ощерив жёлтые, прокуренные зубы.

АЗС находилась на окраине города. Возле кассы стоял высокий мужчина в робе. Он был светловолосый, широкоплечий и немного нервный. Переминаясь возле окошка, он крутил в руках замасленную тряпку и о чём-то весело болтал с кассиршей.

– Ещё и баба тут, – Гиря выругался и сплюнул на землю.

– Плевать на бабу. Думаю, у нас тут дел на пять минут.

– Эй, чувак, где тут начальство? – крикнул Сиплый.

– Я тут начальство, – обернулся мужчина.

– Пошли, разговор есть.

Мужчина внимательно посмотрел на братков.

– Ну, пошли, раз есть разговор.

Он распахнул дверь в каморку.

На маленьком диванчике сидел ещё один мужчина, примерно того же возраста. Был он невысокий, но крепко сбитый. Он смотрел крохотный телевизор. Верней, пытался смотреть. Телевизор шипел, рычал, захлопывал экран, потом резко открывал и из динамика неслось:

– Ну, где же ручки? Ну, где же ваши ручки?

– Малыш, выключи шарманку. К нам люди пришли.

Малыш вскочил, выдернул из розетки шнур от телевизора.

– Тох, а в чём проблема?

– Угадай-ка. Никак не успокоятся, воронье, – спокойно ответил высокий мужчина.

– Значит, так, – Гиря широко зевнул и продолжил говорить, слегка растягивая слова. – Мы – ваша крыша. А крыше что нужно делать? Пра-авильно-о.. платить. Короче, каждый месяц мы будем приезжать, а вы нам будете платить. Усекли?

– Так что бабки на стол. И поживей, а то нам некогда, – Сиплый достал из-за пазухи дубинку и постучал ею по руке.

– Сказали же уже, мы не будем платить, – спросил невысокий, крепкий мужчина.

– Творю ж мать! Что, не понятно, не будете – станете удобрением. Где-нибудь за МКАДом, – и Гиря загоготал.

– А теперь вы слушайте, – высокий мужчина, которого звали Тоха подошёл вплотную к браткам. – Мы никому и ничего платить не будем. Усекли?

– И больше сюда не приезжайте, – Малыш тоже вышел вперёд.

– Ах, ты гриб! Сморчок! – заревел Гиря. – Да мы сейчас разнесём на хрен вашу богадельню! – он замахнулся, но Малыш коротким хуком опрокинул его навзничь.

Раскинув руки, Гиря грохнулся на диванчик. Диванчик «крякнул» и развалился.

– Ах, ты сука, мля! – Сиплый хотел броситься на Малыша, но кулак Тохи остановил его.

Через пару минут братков выволокли из каморки и выбросили, как мешки, на дорогу.

– А ещё раз покажетесь здесь, вообще прибьём! – крикнул Тоха.

– Сука! – корчась от боли, Сиплый, пытался встать. – Убью, мля.

– Это нас убьют, – мрачно сказал Гиря, поднимаясь с земли. – Телефон у тебя?

– В машине оставил.

– Придурок! Это ж Домодедово!

– Ладно, не скули. Только кто будет шефу звонить?

– Ты и будешь!

– Я, что ли старший? Тебе сливки с любого навара.

Братки, прихрамывая, поплелись к машине. Через несколько минут они стояли возле машины.

– А-а! – схватился за голову Сиплый. – Мля, уроды!! Мрази!!!

Нет, колёса никто не проколол. Их просто не было. Машина стояла на кирпичах, приветливо улыбаясь распахнутой дверью…

– Нет. Это не они уроды и твари. Это вы – недоумки, недоучки и дебилы, – Андрей спокойно сидел на стуле в отдельной кабинке своего любимого кафе. – Вас выкинули, как щенков. Я потратил деньги, чтобы привезти из Домодедова машину, чтобы купить новый телефон. Вы по уши в дерьме. Это понятно?

– Понятно. – бормотал Гиря. – Откуда ж мы знали, что они Афган прошли? Спецы раздолбаные.

«Сами раздолбанные», – хотел сказать Андрей, но не посчитал нужным.

– А кто должен знать?

– Ну, мы…

– Ты просто не справился с заданием. И поэтому придётся тебя ставить на «счётчик».

– Я справлюсь! Я просто не был готов!

– Да? – криво усмехнулся Андрей. – Теперь ты готовы? Поедете впятером.

На заправке их ждали. Девушки-кассирши на этот раз не было. Мужчины приготовились к встрече. Пятёрку «быков» Тоха и Малыш разметали по всему периметру.

В шашлычной на углу Алтуфьевского шоссе было малолюдно. Андрей не смотрел на своего бригадира. Он с аппетитом поглощал шашлык, щедро поливая мясо кетчупом, смачно хрустел маринованным чесноком и упорно молчал. Он, всегда евший очень мало и быстро, сейчас словно назло растягивал процесс и делал из него чуть ли не рекламу образцовой шашлычной. Наконец он откинулся на стул и сказал:

– Ну что, генералиссимус армии недоделанных бойцов? Не справились с двумя! Подчёркиваю, с двумя мужиками. Один из которых вообще контуженный.

Генералиссимус «недоделанных бойцов» мрачно молчал. А Андрей продолжил.

– Завтра в десять едешь снова на заправку. Я уточнил, что за мужики. Антон Игнатьев, он же Тоха. Кирилл Смирнов, он же Малыш. Парни служили вместе в Афгане, в разведке. Своих денег на раскрутку заправки у них не было. Помог какой-то чел. По слухам, тоже афганец. Планирую со временем добраться и до него. Я буду с вами. И если вас и в этот раз раскидают, как щенков, то ищите себе другое тёплое местечко.

Две иномарки резко затормозили перед АЗС на окраине Домодедова. «Быки» вышли первыми. Андрей остался в машине. Гиря был бригадир его личной пятерки, бойцов, которые знали его в лицо. И при случае могли опознать…

Два друга-афганца уже стояли возле двери.

– Слышь, гриб-боровик! – крикнул Гиря. – Мы приехали с последним предупреждением.

– Это мы вас предупреждаем, – Малыш вышел вперёд. – Не трогайте нас. Пока по-хорошему.

– По-хорошему? Мля! – Сиплый громко захохотал.

– Да, – Антон смотрел прямо в глаза Сиплому. – Никаких денег вы не получите.

Братки начали медленно окружать мужчин. Андрей увидел, как афганцы встали спиной друг к другу и сжали кулаки. И началось. Взмахи, мат, выкрики и хрипы. Стук ударов, вскрики, вопль! Бойцы «недоделанной армии» падали, поднимались, чтобы снова лечь от хорошо отработанных ударов бывших разведчиков.

Андрей с удобством расположился в машине, курил и хладнокровно наблюдал, вспоминая, как когда-то сам положил две бригады Бобра. Вдруг он увидел, что Малыш неожиданно упал, захрипел и стал биться в конвульсиях, и тут же бросил недокуренную сигарету.

Антон кинулся к нему. На спину согнувшегося мужчины упал Гиря, пытаясь заломит ему руки и провести болевой прием. Андрей выскочил из машины.

– Назад! – он одним рывком отбросил Гирю. – Всем назад!

– Дяга, ты чего? – Гиря сплюнул кровавую слюну.

– Назад, я сказал! – Андрей хладнокровно встал перед своими бойцами.

Те стали собираться в кучу.

– Малыш, братан, держись! Сейчас «Скорую» вызову! – Антон крепко сжимал голову друга.

– Что с ним? – Андрей кивнул на Малыша.

Он стоял, выпрямившись во весь свой рост, широко расставив ноги и смотрел на обоих сверху вниз.