Под тенью вечности

– Вы заслуживаете самого великого счастья, самой безумной любви. Даже не смейте думать обратное. Вы видели себя? Вы хотя бы на секунду представляете, насколько вы необыкновенная? – Он казался оскорбленным. – Нет… Таких, как вы, просто нет. И мне плевать, что прошло так мало времени, я уже готов всю жизнь носить вас на руках. Я люблю вас.

– Вы не понимаете того, о чем говорите…

Он усмехнулся.

– Молодой, не соображающий, не понимающий того, о чем говорит, не способный ничего предложить…

– Вы замечательный! Лучший из всех, кого я встречала, искренне. Не говорите так, словно я смеюсь над вами или указываю на то, чего, в сущности, нет. Я знаю, какой вы. И от этого мне еще страшнее… Потому что я знаю, что полюблю вас всем сердцем, а потом мы оба будем страдать.

– Да почему вы так думаете?

– Я это знаю. Так всегда бывает. Любовь беспощадна.

– Это лишь одна сторона медали.

– Увы, нет.

Сергей делал шаги по беседке, опираясь на стены и нервно потирая подбородок.

– Я вас услышал. Услышьте и вы меня. Я знаю, то, на что мы идем – опасно. Но поверьте, я не пустышка. Я смогу дать вам все. Со временем, конечно, но я сделаю все, чтобы вы ни в чем не нуждались, чтобы вы были счастливы до конца своих дней, чтобы улыбка не сходила с вашего лица. Такая женщина должна быть обласкана, бесконечно любима, должна купаться в роскоши. Я сделаю все, клянусь. И если в вашем сердце возникло ответное чувство, а я знаю, что оно родилось, то позвольте мне сделать ваше счастье. Если же нет… Что ж, я исчезну и более не стану искушать судьбу. Но от вас я не откажусь, вы всегда будете со мной. – Он подвел руку Ирины к своему сердцу, она вздрогнула.

– Мы много говорили с вами, помнится… – Он кивнул. – Вы знаете, как тяжело мне довериться кому-либо, вы знаете, через что мне довелось пройти. Я стала иной. Стала ведьмой. Нужно ли вам это? Я адски сложная, а вы ангел… Я испорчу вам жизнь.

Ладонь Ирины легла на щеку своего визави. На этот раз вздрогнул он.

– Нужно… – был ответ шепотом.

– Вы не оставите меня? – Так же шепотом сквозь слезы спросила она.

– Ни за что. – Решительно ответил Сергей и жадно впился в ее губы. С этой минуты они были повенчаны, с этой минуты их души соединили незримые и неразрывные нити.

VI

Через три дня Татьяна и Ирина пришли к корпусу, где разместили полк Сергея. Военные выходили и садились в нанятые экипажи, которые должны были отвезти их на вокзал. Наконец появился и Сергей. Он улыбался ласковой улыбкой, которая вселяла спокойствие. Они пытались поговорить, но беседа не слишком клеилась. Брат с сестрой шутили, а Ирина выдавливала из себя подобие улыбки. За вуалью Сергей разглядел беспокойный, усталый взгляд, словно кричащий ему «не уезжай», он смотрел на нее с бесконечной теплотой, пытаясь так ее успокоить.

Пришло время прощаться. Татьяна расцеловала брата, чем-то его позабавила, и понимающе уступила место подруге. Подойдя, Ирина долго не могла на него смотреть. Он заглядывал ей в лицо и пытался ее развеселить, покуда она не набралась сил и не взглянула ему в глаза.

– Что ты все шутишь, это неприемлемо… – Она нахмурилась, затем пальцами в кружевных перчатках дотронулась до глаз.

– Вы взгляните на эту чинную строгость! – Сергей продолжал острить. – Отставить шутить, товарищ командир?

– Лучше не бросай меня и можешь шутить, сколько угодно.

Он улыбнулся.

– Подниму вуалетку.

– Что, прости?

– Я хочу видеть твои глаза.

Она подчинилась.

– Хочу запомнить твое лицо, – он тщательно изучал ее губы, ее серые глаза и даже очаровательные родинки на правой щеке и кончике носа.

– Ты так говоришь, словно мы больше не увидимся.

– Увидимся. И очень скоро.

– Обещаешь?

– Обещаю, – он как можно незаметней взял ее руку.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Ты записал мой адрес?

– Разбуди меня среди ночи, и я его назову.

– Напиши мне по приезде, пожалуйста.

– Разумеется, – он жадно смотрел на нее и улыбался.

– Я очень… – Как она ни пыталась, голос ее дрожал. – Очень благодарна за это время… Я многое поняла и многое отпустила благодаря тебе. Теперь мне неважно, что скажут люди. Я сама к тебе приеду!

Сергей по-доброму рассмеялся.

– Юная революционерка, – он приблизился к ней, и у самого уха прошептал – Я люблю тебя, как никогда никого прежде, и никого никогда в будущем.

Его губы скользнули по его щеке.

– Это мне стоит благодарить небо за то, что оно привело меня к тебе.

Ирина сжала его руку.

– Тебе пора.

– Жди моего письма.

– Я буду ждать, – она накинула вуаль, улыбнулась ему и быстрым шагом двинулась к Татьяне.

По пути домой они молчали. Татьяна, конечно, хотела выведать все подробности у Ирины, но посчитала правильным дать ей немного времени, так как она видела отблеск тоски в связи с отбытием Сергея, а следовательно, чувства по отношению к нему.

Ирина захотела прогуляться и попросила высадить ее недалеко от ее дома.

– Все в порядке? – Взяв за руку подругу, осведомилась Татьяна.

– Лучше, чем когда-либо, – с улыбкой ответила та.

Она поцеловала подругу, поблагодарила ее за поддержку и обещалась написать и приехать на выходных.

Погода стояла теплая, но, как бывает это в начале московской осени, появился ветер, ласкающий уже не бархатистыми, знойными объятиями, но прохладой. Ирина неспешно шла по тротуарам, не глядя на прохожих, а глядя исключительно в себя. Что она чувствовала? Это было необъяснимо. За какой-то месяц… Любила ли она Михаила, если так скоро смогла проникнуться чувствами к другому? Теперь уже она не была уверена ни в чем. Боль все еще словно лезвием водила по ее сердцу, но то тепло и тот свет, что привнес в ее жизнь Сергей, постепенно сглаживали углы, проникали своими лучами в самое нутро, исцеляя душу. Ей не хотелось думать о будущем, ей невыносимо хотелось просто его присутствия, его слов, его взгляда. Она ощущала тревогу за то, что, возможно, проявила слабость, начала открываться и доверять. А вдруг он просто воспользовался ей и больше никогда не напишет, больше никогда не предстанет ее глазам? Но в момент эти предположения и страхи улетучивались, как только она представляла его чистое, доброе лицо и его дурманящее «люблю». Верила ли она его словам? Сказать было сложно. Ей хотелось верить и одновременно не хотелось, по примеру прошлого испытания… Все начинается с этого самого «люблю», а дальше… Что же следует дальше? У Ирины после этого слова следовала утрата, раз за разом. Страхи ее были вполне объяснимы. Сможет ли она снова добровольно нырнуть в этот омут? Сердце подсказывало, что ей нужно попробовать, но разум… Разум вторил совсем иное. Как бы то ни было, она осознавала, что этот человек особенный в ее жизни, и что он сыграет в ее судьбе значимую роль. Не зря небеса свели их, они не могла сделать это бесцельно. Сергей был чем-то совершенно непохожим на то, что ей встречалось до, и несмотря на краткость их знакомства, она знала, что он с ней искренен, он расположен к ней со всей серьезностью. Пусть все шло так быстро, но она уже чувствовала родное. Пусть ее терзали сомнения, она знала наверняка, что он сумел вытащить ее, тонущую, из ледяного океана и согреть на борту своего корабля. Она знала, что если судьба вновь сведет их, если его слова правдивы, она не упустит своего счастья.

Ирина не заметила, как дошла до дома, было время обеда. Поднявшись, она сделала распоряжение насчет кофе, есть ей совершенно не хотелось. Она переоделась, закурила, прочла письма, что принесли накануне. Писал отец, с просьбой приехать, писала сестра и звала на ужин к родителям, писали какие-то знакомые и нотариус. Она отбросила их, решив ответить после, и через плечо окинула взглядом улицу. Перед ее глазами встала картина, как однажды вечером они с Сергеем шли к ее дому, вдоль отцветавших яблонь и засыпающих усадьб, смеялись и срывали зрелые ягоды вишни с веток тонкого вишневого дерева. Она грустно улыбнулась этим невинным воспоминаниям.

На следующий день Ирина поехала на ужин к родителям. Большую часть времени она рассматривала букеты герани, которыми украшали десертные столики. Ужин был на шесть персон. Помимо Катерины с супругом, прибыла бабушка по материнской линии, Антонина Арнольдовна, женщина мудрая и проницательная, член семьи, который был наиболее близок Ирине.

– Ты что понурая, душа моя? – Спросила она у внучки так, чтобы слышала только она.

Та помотала головой и улыбнулась.

– Немного устала, – коротко ответила Ирина.

Но Антонина Арнольдовна знала свою девочку и, разумеется, не поверила ее односложному ответу.

Про отмену помолвки не было сказано ни слова. Обсуждались светские новости, новости политики, планы на ближайший Новый Год, и еще бог весть что, чего Ирине не хотелось комментировать. Единственного, чего она ждала, это завершения этого вечера. Она прекрасно знала, что родные уже поставили на ней крест, но она не собиралась строить из себя жертву, она была не из тех женщин, что считают себя полноценным лишь тогда, когда выйдут замуж. Для нее это не было достижением. Быть образованной и достойной леди, быть человеком честным и несущим честь – вот, что стоит почитать. Она поделилась своими наработками с близкими, дабы разбавить обстановку. Время от времени она писала небольшие повестушки или рассказы, что по началу не одобрялось, но учтя упрямый нрав дочери, отец даже помог ей кое-что напечатать.

– Это будет повесть о военных, и о том, какие они терпят лишения.

– Военные? – Удивилась мать. – Милая, но что же тебе известно о их жизни?

– У меня достаточно источников. К тому же, сегодня эта тема актуальна.

– Может, все же, остановимся на женской прозе? – Не глядя, отрезал глава семьи.

Ирина ухмыльнулась.

– Я предпочитаю работать в том русле, в котором мне хочется. Стоит ли мне приносить за это извинения?

– Остуди свой пыл. Ты знаешь мое отношение к этому всему… Но коли тебя это успокаивает и занимает – твори, пожалуйста. Не суйся только в дебри.

– Разумеется, не буду. Я же всего лишь женщина, а мы слишком глупы для «дебрей».

Более в дискуссии она участия не принимала, но после ужина любимая бабушка не преминула обратиться к ней.

– Тяжело тебе, детка, – присела она к ней с чашкой чая.

– Я даже не знаю, бабушка…

– Тебя гложет не это чудовище, а что-то другое.

– Черников в прошлом, ты права… Но ты могла подумать о таком? Могла ли догадаться?

– Я все тебе сказала в письме. Даже ад не примет его в свою обитель.

Ирина рассказала о Сергее. Рассказала она о своих тревогах и надеждах, рассказала о клубках мыслей, которые так тяжело размотать. И вот что услышала в ответ:

– В жизни, милая моя, настоящая любовь встречается единожды, что бы кто ни говорил. То, что было у тебя с этим дьяволом, – любовью никак назвать нельзя. А вот то, что сейчас в твоих глазах – запросто.

После этого Ирина долго думала, и эти мысли бесконечно терзали ее. И как только она решила, что более не будет зацикливаться на Сергее и займется делом, от него пришло письмо. Она была вне себя от радости, переполняющей все ее существо. Дважды перечитав послание, она принялась писать ответ. Так началась их переписка, которая заменила им объятия, долгие беседы и целый мир. Письма приходили два, иногда три раза в неделю, что было несказанно много как для Ирины, так и для Сергея – оба буквально дышали словами друг друга. Они делились абсолютно всем, обсуждали все на свете, и были счастливы в этих непростых и удручающих обстоятельствах.

VII

В конце осени Ирина приняла решение отправится в Петербург. К тому располагала ситуация и укрепляющиеся дня ото дня чувства. Какова же была ситуация? Дело в том, что последнюю повесть Ирины собирались опубликовать, но для начала ей необходимо было условиться обо всех формальностях с главой издательства, штаб которого находился в столице. Отец, конечно, ее в этом не поддерживал, ссылаясь на то, что она обрела чрезмерную самостоятельность в свои двадцать с небольшим лет. Однако же при всем при том, он был безмерно горд ей. Поэтому к моменту, когда опали все листья, Ирина Александровна направилась в Петербург.

Сергей был уведомлен о прибытии возлюбленной, но его коробила мысль о том, что она сама приезжает к нему, и одновременно он восхищался смелостью этой женщины. Он подготовился к ее приезду тщательнейшим образом: поговорил с начальством насчет его отсутствия в течение двух суток, снял меблированную квартиру недалеко от центра, и в предвкушении встречи, сходил с ума.

Он узнал черные перья на ее шляпе, как только она появилась на перроне. В одной руке она несла соболью муфту, в другой сумочку, слуга сзади нес ее багаж. Среди всего люда у поездов она одна привлекала его взгляд: иначе и быть не могло, своей горделивой походкой и манерностью она растворяла окружающих, обращая весь свет дня и ночи на свой силуэт.

Ирина тоже заметила Сергея, но не подавала вида. Подойдя ближе, она заглянула ему прямо в глаза, от чего у него внутри все перевернулось. Он улыбался, она обнимала его, мир застыл. Сев в экипаж, они, держась за руки, смеялись, говорили о поездке Ирины, об их планах и о том, как ужасен Петербург.

Квартира, которую снял Сергей, была небольшой по размеру, но совершенно очаровательной. Что более всего привлекло Ирину, так это высокие окна и удивительный альков, пристроенный к одному из них.

– Совершенно потрясающе, что ты нашел такую прелестную квартирку! – Хвалила она его. – А вам, военным, верно, дают перечень тех мест, куда непременно нужно привести женщину. Так вот, сегодня тебе предоставляется возможность им воспользоваться. – Говорила она, кокетливо улыбаясь и снимая перчатки и жакет.

– Я хочу почитать то, что ты написала, – изъявил желание Сергей.

– Прочтешь, как напечатают, – хитро взглянула она.

– В любом случае, я знаю, что написано талантливо.

– И снова ты мне льстишь…

– Нет. Снова я убеждаюсь в том, какая ты волшебная. Одно твое присутствие все делает необыкновенным.

* * *

К издателю Ирина собиралась ехать только на следующий день, а весь текущий – подарить ему. После того, как оба привели себя в порядок, они отправились пообедать. Затем они бродили по столице, покупали какие-то мелочи для ее гардероба и квартиры, он не мог оторваться от нее, запоминая каждую нотку ее голоса, ее смех, запоминая каждую ее черточку; а она не могла думать ни о чем, что было за пределами их вселенной. Так промчался их день, окутанный покровом безграничного счастья. Все было сказочно: и теплая для поздней осени погода, и эти улицы, которые оставались незамеченными влюбленными, и то, как им было тепло и спокойно в обществе друг друга. Он часто говорил ей о своей любви, она смущалась, как девочка, и нежно шлепала его муфтой, называя хитрецом.

Полагаю, читатель согласится, что за некоторые часы не жаль было бы отдать годы жизни. Их часы вдвоем были наиболее ценными за всю жизнь, эти мгновения хотелось продлить, уцепиться за них и проживать с упоением минуту за минутой. Никогда оба не чувствовали себя настолько целостными и счастливыми.

– Как такое возможно… Мы же будем гореть в аду, – проговорила Ирина, гладя голову возлюбленного, лежащую у нее на груди.

– Мне плевать. – Был ответ.

– Это все неправильно… Но я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы этот миг застыл. Чтобы были мы и наша вечность.

Молчание.

– Как можно смотреть на кого-то, – продолжила она шепотом, – просто смотреть и сходить с ума?

Сергей помолчал, устало улыбнулся и ответил:

– Мне сложно ответить. Ведь я уже сошел.

Он посмотрел на нее, и в глазах его было столько трепета и нежности; он пытался выразить ей всю свою безграничную любовь, использовал все слова, бытующие в его запасе, но все же не находил тех, которые в полной мере бы передали весь тот ураган, все те чувства, бушующие у него внутри.

Сложно описать все, что происходило тогда в душах этих несчастных и одновременно безмерно счастливых в эту пору. Это была их вечность, их сказка. Они не наняли прислуги, и утром Ирина сама хлопотала у кухонного стола, варя на спиртовке кофе. А Сергей любовался каждым ее движением, не способный поверить в реальность происходящего.

– Мне нужно к издателю, или дело дрянь. Я и вовсе забыла об этом. – Она резко повернулась к нему, глядя хитрым кошачьим взглядом, который он так любил. – Это все ты, хитрец, взял да забрал мои мысли, наполнил их собой и уж потом вернул, добрейшая душа…

Он смеялся.

– Ты бы посетила театр?

– Ни в коем случае. Я хочу смотреть только на тебя.

Сразу после королевского завтрака они отправились в издательство. Буквально с десять минут Ирина пробыла в кабинете главного и вышла оттуда с хладнокровным выражением лица, но во взгляде читалось удовлетворение.

– Все удачно? – Сергей был взволнован.

– Ты сомневался? – Улыбнулась она.

Весь остаток дня они провели, слоняясь по музеям, а затем засели в ресторане, не забыв обмыть успешную сделку с издателем.

Утром Ирину ждал поезд в Москву. Она не могла поверить, что их время подошло к концу, и необходимо возвращаться в реальность, которая стала более нереальна, чем все то, что происходило с Сергеем. Даже ее постоянное времяпрепровождение за письменным столом, дабы составить наиболее содержательное письмо для возлюбленного – было теперь ее жизнью, ее реальностью, а остальное – приторно слепленной декорацией.

Они около пяти минут стояли у вагона молча, глядя друг на друга. Ирина прервала молчание.

– Да что ж мы как дети! – Она нервно усмехнулась и достала портсигар. – Словно навсегда расстаемся. Чепуха какая!

– Я тебя люблю. Это тоже чепуха?

– Ох, Сержик… Ты знаешь, что нет. Ты все знаешь…

Она закурила, он смотрел на нее, не отрываясь.

– Ты очень многое сделал для меня, не знаю, как благодарить тебя за твою любовь.

– Просто будь рядом.

– Рядом… Сложно быть рядом, находясь в другом городе.

– Вовсе нет. Пусть твоя душа будет со мной, а с телом решим вопрос.

Он впервые за эти минуты улыбнулся и дальше снова погрузился в молчание.

– Знаешь, Сережа… Это было волшебство. Ты и я… Мы…

Ее руки дрожали, сигарета потухла и заново поджечь у нее не получалось, Сергей зажег с первого раза.

– Я вообще не ждала такого, – продолжила она. – Но давай не будем драматизировать. В конце концов, мы знали, на что идем. И нужно пожинать плоды… За все нужно платить.

– Я не смогу уже без тебя, – отчеканил он.

– Сережа…

– Ты говорила, что громких фраз не нужно. Но если то, что я чувствую, можно выразить исключительно этими фразами – я не буду молчать. Меня разрывает изнутри.

– Ты можешь говорить все, что хочешь.

Сейчас у него не было слов. Он не знал, когда увидит ее в следующий раз, но точно знал, что предпримет все, чтобы приблизить этот миг.

– Мне пора. Теперь ты меня провожаешь, забавно. – Опустив глаза, произнесла она, а потом радостно улыбнулась, но в глазах читалась горечь. – Все настолько прекрасно, что мы просто не имеем права грустить! Слышишь, капитан? Правда? Мы ведь нашли друг друга! А то, что иногда приходиться терпеть разлуку, – так это к добру. Любовь без препон – не любовь. А в нашем случае, она будет только крепчать.

Она не говорила ему о своих чувствах, уж слишком боялась произнести в слух три слова, которые, по ее мнению, могли махом уничтожить все, однако же Сергей читал все в ее глазах, и слова были ни к чему.

Ирина поцеловала его и вспорхнула в поезд, на мгновение она застыла, обернулась, он смотрел на нее и улыбался, она словила эту улыбку, игриво подмигнула и скрылась. С ним она позволяла себе различные милые глупости, в том числе и кокетство. И каков же был контраст с тем, как она вела себя с его предшественником, с позволения сказать! Об этом она не задумывалась, но знала, что многое не допускала в тех несчастных отношениях, несмотря на то что отдавала всю себя. Что-то всегда держало ее в уздах, то ли в силу возраста и незрелости, то ли в силу того, что человек, находившийся с ней, был вовсе не для нее.

Практически все время до Москвы она думала о своем капитане, иначе и быть могло. Сейчас он был ей особенно дорог. Не обращая внимание на попутчиков, она погружалась в свои думы и мечты. Пожалуй, она могла бы переехать в столицу, несмотря на свою нелюбовь к Петербургу, да и вообще куда угодно, лишь бы сохранить эту привязанность, лишь быть рядом с ним. Какой-то мужчина напротив без конца изучал Ирину, по окончании своих наблюдений он спросил ее о цели поездки в столицу, на что она, с высокомерием глянув на него, уверенно бросила:

– Навещала мужа на службе.

* * *

Сергею было нелегко. Он постоянно думал о ней, о своей музе, о своем смысле. Как же она смогла за такой короткий срок завоевать его сердце? Он не отличался влюбчивостью, но несмотря на свою внешнюю холодность охотно доверялся особам противоположного пола. Часто страдал из-за этого. Последняя его пассия очнулась, когда он уничтожил о ней все воспоминания. Пронюхав где-то о его прибытии в Москву, она выслеживала его и передавала послания с требованием встретиться, ибо она наложит на себя руки и т. д. и т. п. Сергей вздыхал, хмурил брови после прочтения сих весточек и бросал их в огонь. Последнее такое письмо он получил в день бала, когда встретил ту, что затмила все и всех. Он знал, что все угрозы той барышни лишены основания, и она просто-напросто его запугивает, а далее, когда приносили письма, он делал слуге знак рукой, и тот кланявшись, уходил, унося с собой слезные мольбы на бумаге. Чтобы Ирина ненароком не прознала о том, что ему пишет сумасшедшая влюбленная, он поговорил с камердинером и поручил ему сжигать все письма от дамы Х, не сообщая ему о них. Сейчас ему казалось это чувство к Ирине чем-то неземным, тем, что его никогда не посещало и никогда более не посетит. Увидев ее, он сразу все понял: она должна принадлежать ему. И он перевернет за эту мечту мир.

VIII

Шли месяцы, счастье не покидало влюбленных ни на секунду: даже в минуты тоски друг по другу они ощущали невероятную силу их притяжения, уверенность друг в друге и незримые нити, соединившие их.

Жизнь шла своим чередом. Сергей отличался на службе как достойно выполняющий свой долг, Ирина работала над новым произведением, посещала вечера, родительский дом, проводила время с подругами и с самой собой. Сергею удалось приехать в Москву до Нового года, и они провели три незабываемых дня вместе, не кладя при этом на себя тень распущенности, впрочем, им было все равно, они наслаждались своим счастьем и упивались им. Зимний город был их колыбелью, нежно убаюкивающей их в лоне звездного неба, отражающего искристый бисер, усеявший широкие тротуары и величественные площади.

Такой счастливой Ирина не была никогда. Они с Сергеем создали свой мир, в котором все было так, как они желали, за исключением того, что обитали наши влюбленные в разных городах. Но и это не сдерживало их пыла, к тому же, Сергей обещался уладить этот нюанс и ближе к лету подготовить бумаги о переводе в московский полк.

Минула зима, а с ней улетучились все треволнения и беспокойства, которые временами настигали Ирину. Ей казалось, что Господь не даст ей счастья, что он заберет ее любовь, и порой эти страхи доводили ее до истерических припадков и апатичных состояний. Она искала везде символы, намеки на то, что Сергей готов уйти. Это сводило ее с ума, но его стабильное «я люблю тебя больше жизни» в конце каждого письма успокаивало ее и возвращало на землю. Сергея отправили в плаванье на весенние месяцы, но способ передавать вести он все же нашел. Ирина постоянно беспокоилась и считала дни до его возвращения, параллельно усердно работая и заводя новые знакомства. По возвращении Сергея они решили отправиться в путешествие по Италии. Можно было смело заключить, что жизнь ее наладилась. Однако одним днем произошло одно весьма неприятное событие, которое не могло не оставить отпечаток в памяти Ирины.

Она сидела за письменным столом и готовила пригласительные на званый ужин в честь изданной книги. В комнату вошла служанка Маша и сообщила, что пришел гость.

– Господин Черников, сударыня, – робко объявила она.

Ирина обронила перо, не поворачиваясь, попросила пригласить.

Она услышала шаги, но по-прежнему не двигалась с места. Он вошел и поприветствовал ее. Ирина надела дружелюбную улыбку и встала, но к нежданному гостю не приближалась. Он словно изменился. Выражение лица было более мягкое, одет он был проще, нежели раньше.

– Присядь, – предложила хозяйка. – Не хочешь выпить?

– Спасибо, но…

– Может, коньяку? У меня отличный сибирский коньяк.

Он кивнул, она попросила прислугу принести гостю выпить.

– Признаться, не ждала, – она села на кресло напротив.