Полная версия
Хороший мальчик
– Тише, пупсик. Ты застала меня врасплох. Мне кажется, из тебя вышла бы великолепная медсестра.
Я закусываю губу и встречаюсь с ним взглядом.
– Правда?
– Абсолютно. А что? Ты хочешь поступить в медшколу?
Помедлив еще секунду, я вяло киваю.
– Я начала задумываться об этом после того, как Джейми весной оказался в больнице, – признаюсь я. – Я же говорила о медсестре, которая за ним ухаживала? О Берте? Я пару раз пила с ней кофе в больнице, когда была в Торонто, и она ввела меня в курс дела.
– Ого. То есть это не что-то случайное. Ты всерьез. – Дайсон отпускает мою ладонь и возвращается к складыванию салфеток. – Куда ты хочешь поступить? В Сан-Франциско?
Я качаю головой.
– Я изучаю все варианты. Ты не поверишь, как дорого сейчас выучиться на медсестру.
Он фыркает.
– О, я поверю. Думаешь, фея студенческих кредитов просто спустилась с денежного дерева и выплатила все мои долги? Подумай еще раз, пирожочек. Трудно выглядеть настолько хорошо, когда ты настолько на мели.
Я не могу сдержать смех. Дайсон один из самых стильных, самых увлеченных модой парней, которых я только знаю. Но я понятия не имела, что он до сих пор погребен под горой долгов.
У меня такая же ситуация, но я, по крайней мере, должна деньги не правительству. В обучение в колледже вложились родители. И они покрыли расходы моего провалившегося ювелирного бизнеса, заплатили за визитки нового предприятия по организации праздников. Крайнего срока, когда я должна им все вернуть, у меня нет, но каждый раз, когда я принимаю очередную подачку, это сильно бьет по моей независимости.
Не говоря уже о самооценке.
Блин. Неудивительно, что семья считает, что я – неудачница. Бакалаврская степень по истории искусств должна была меня освободить, но в итоге стала камнем на шее. Она не открыла передо мной двери, не дала ни единого предложения о работе. Должность в музее или академии требует больше, нужна степень магистра или доктора наук, а я не могу позволить себе вернуться к учебе на еще одну сотню лет.
К тому же в последнее время я стала сомневаться, в творческой ли сфере мое место. Я пробовала и проваливалась множество раз. Но уход за больными… Это кажется правильным, словно так и должно быть. Это ощущение пришло ко мне впервые в жизни.
– Ты рассматривала какую-нибудь канадскую школу? – спрашивает Дайсон.
– Нет, а что?
– Там дешевле. Я не знал об этом, когда поступал, но некоторые медсестры, с которыми я работаю, учились в Ванкувере, чтобы сэкономить.
Я делаю в уме заметку изучить этот вопрос.
– И слушай, – внезапно говорит он, – если ты серьезно, то я с превеликим удовольствием все тебе расскажу. Про хорошее, про плохое и про отвратительные судна.
Я хихикаю.
– Серьезно, детка, эта работа иногда может быть мерзкой. Но она и супер-пупер полезная. Это лучшее решение, которое я… О Господи Иисусе из Назарета, что это?
Моя голова поворачивается к противоположному концу шатра, и я тут же издаю сдавленный крик.
Вот черт.
Мы номер один. Или два
БлейкБоже. Тусовка будет отличной. Мне нравится, что я вижу, пока несу две связки воздушных шаров по покатому газону. Столы для закусок выставлены в длинный ряд, что потом обеспечит хороший доступ к жратве. А какие-то чуваки в белых рубашках и черных жилетках выставляют то, что не может быть ничем иным, как щедрым баром.
– Смотрите, – говорю я бабушке Каннинг. – Они раскладывают танцпол прямо на газоне.
– Уверена, тебе нравится буги. – Она с трудом растягивает губы в улыбке. – Я приберегу танец для тебя, красавчик.
– Потрясающе. Подождите тут. – Я отвожу ее к красивому плетеному креслу, откуда можно наблюдать за всем, что происходит на лужайке. – Мне надо отнести этих деток.
– А мой багаж? – спрашивает она. – По-моему, я оставила его в машине. – Она прикрывает ладонью рот, чтобы спрятать легкую отрыжку.
– Я о нем позабочусь. Не переживайте.
– Спасибо, сладкий! – говорит она, когда я иду прочь.
Девчонки. Никогда от меня не отстают.
– БЛЕЙК РАЙЛИ!
Воздух прорезает визг – такой же высокий, как свисток для отпугивания собак.
– Привет, малышка Джей! Я привез шары и бабушку. Что дальше в списке?
Она шагает по газону своими длинными ногами, и ее мягкие волосы струятся по плечам с красивым загаром. Джессика Каннинг – воплощение сексуальности в платье без рукавов и с безупречными розовыми губами.
Почему-то ее лицо слегка покраснело. Но, слушайте, никто не идеален.
– Что это, черт побери, такое? – Она показывает в воздух.
Я смотрю вверх.
– Знаешь, теперь мне тоже кажется, что облако похоже на верблюда.
– Нет, это! – Она указывает пальцем ближе к моей голове.
– Шары, ясен пень. – Я их обожаю. – Те белые, которые ты заказала, вживую оказались совсем скучными. Ты бы их видела. Просто… белизна на белых лентах. Поэтому я их немного приукрасил. Так поспортивнее, понимаешь? Разве они не идеальны? – Я купил пятьдесят фольгированных шаров в форме больших пенопластовых пальцев, которые бывают на хоккейных матчах. – Это спортивная свадьба. Я видел те шоколадки в форме шайбы, которые ты заказала, и свадебный сайт с хоккейной тематикой. Так что эти шары отлично впишутся.
Они ярко-синие, и у них на самих пальцах написано «МЫ № 1».
– Н-ну уж нет, – бормочет она. – Ни за что, твою мать.
– Выражения, Джессика! – наставляет Синди Каннинг, приближаясь к нам с Джесс. – Что случилось, милая?
– Я заказывала другие шары. – Она обиженно выпятила розовую губу, и мне хочется ее укусить. Но сейчас не лучшее время.
– Ну, они же блестящие, – говорит Синди. – Они подойдут, милая. Давай не будем нервничать. – Женщина показывает на свекровь. – Спасибо, что забрал нашу бабулю из аэропорта, Блейк.
– Не стоит. Мы там немного перепугались, когда авиакомпания не смогла найти ее багаж, но я ее успокоил. Я в этом хорош. Да, баба Канн? – зову ее я через плечо.
– Все хорошо! – кричит бабушка. – Привет, Синди! Дай мне посмотреть на твое платье. Кружево, милая? Сразу видно, что ты мать жениха. – Она хохочет.
У Синди взлетают брови.
– Блейк, моя свекровь случайно не пила?
– Ну, она очень нервничала. Я купил пару стаканов пива, пока ребята из авиакомпании бегали и искали багаж.
– О боже, – ужасается Синди, направляясь к бабушке.
Мы с Джесс остаемся одни, и она смотрит на меня, словно хочет разорвать мою одежду. Или просто что-то порвать. Не уверен, что именно.
– Эти синие пальцы не подходят, – шипит она низко и грозно. – Где оставшиеся белые?
Я пожимаю плечами.
– Они стали ненужными, поэтому я отдал их мальчишке, который праздновал день рождения. Боже, он был в восторге. Сказал, что попробует ту штуку, когда ты их держишь все сразу и спрыгиваешь с крыши гаража.
– Ты отдал мои шары? – Джесс бледнеет.
Вот черт. У той Джесс, с которой я познакомился весной в Торонто, был озорной смех и искра в глазах. Я думал, что она посчитает эти шары смешными. Но бедная девочка просто не может оценить шутку, и это моя вина. Я должен был знать, что нельзя вмешиваться в составленную женщиной цветовую схему. Мои сестры кастрировали бы меня и за меньшее.
– Не сердись, Джесси. Я вернусь в магазин.
– Их можно купить только по предзаказу за 24 часа, – шепчет она, краснея все сильнее.
Я начинаю за нее беспокоиться. И, видимо, не я один, потому что стройный парень с волной идеально уложенных волос подбегает к нам и начинает обмахивать ее рукой.
– Дыши, пирожочек. Сделай для меня несколько глубоких вдохов, как в йоге. Обморок помнет платье, а мы не можем этого допустить.
– Если меня посадят в тюрьму за убийство, ты будешь меня навещать?
– Да, детка, – воркует парень, целуя ее в щеку. – Особенно если комбинезоны там будут лососевыми. – Парень протягивает мне руку, но смеется, когда понимает, что я не могу ее пожать, потому что держу где-то под сотню шаров.
– Блейк Райли, – представляюсь я.
– Дайсон Харт.
– «Дайсон» как пылесос?
– Точно. – Он искоса на меня смотрит. – Хочешь, покажу?
– Дайсон, – одергивает его Джесс. – О чем мы говорили?
Парень хмыкает.
– Блейк, это Дайсон. Мой парень.
Дайсон снова хмыкает, и она толкает его локтем. Он протягивает руку.
– Рад познакомиться, дорогой.
Джесс вздыхает.
– Итак, у нас в два раза меньше белых шаров, чем требуется. Придется обойтись этим.
– А что с этими синими малышами? – Я смотрю, как они сверкают на солнце.
– Их можно повесить… у туалетных кабинок, – ворчит она.
– Ладно. – Если это ее подбодрит, я только за. – Тогда жалко, что на некоторых из них не написано «Мы Номер Два».
Дайсон издает громкий хохот и поднимает ладонь, а я пытаюсь дать ему «пять». Но мы запутываемся в лентах шаров, и Джесс приходится нас освобождать. Она делает это, не переставая бубнить, что со мной очень сложно и она больше никогда не будет организовывать свадьбу до конца своей жизни.
Естественно, позже придется ее успокоить и пожалеть. Столько стресса никому не приносило пользы.
Джесс– Итак, расскажи о Блейке, – требует Дайсон, облизывая губы. – Почему мы стараемся заставить его ревновать?
– Нет, не стараемся, – огрызаюсь я. – Ты просто моя пара.
– Ага, – говорит он, подмигивая. – Я бы стал парой для Блейка.
Я крепко сжимаю зубы, сдерживая желание во всем ему признаться. Но от катастрофы меня спасает появление жениха.
– Ого, вы только посмотрите.
Джейми так красив в костюме и галстуке, что мне приходится сдерживаться, чтобы не подбежать к нему и не взъерошить его волосы. На загорелом лице улыбка, и теперь я знаю, ради чего надрывала задницу все эти недели.
– Ты выглядишь потрясающе. – Я чувствую в горле комок. – Уэс – счастливчик. Надеюсь, он это знает.
Джейми ухмыляется.
– Знает. Привет, Дайсон. Как ты? – Брат протягивает руку Дайсону для рукопожатия.
Мой друг секунду медлит с обреченным взглядом. А потом заключает ошарашенного Джейми в крепкие объятия.
– Я так счастлив за тебя, – дрожащим голосом говорит он.
Джейми озадаченно смотрит на меня поверх головы Дайсона.
– Спасибо, чувак. Я очень благодарен.
Дайсон отпускает его с нервным вдохом.
– Я просто… пойду припудрю носик, – бормочет он и направляется к дому.
– С ним все в порядке? – спрашивает Джейми, показывая через плечо на моего сумасшедшего друга.
– Я подойду к нему через минуту. А пока… тебе что-то нужно? Гости начнут приезжать через час. Уэс здесь? Он одет? Надо проверить музыкантов.
Джейми кладет руки мне на плечи и смотрит прямо в глаза.
– Успокойся. Ты меня напрягаешь.
– Да?
Он снова широко улыбается.
– Ты проделала великолепную работу, Джесси. Праздник будет потрясающим. Меню шикарное.
У нас будет барбекю: грудинка и ребрышки, кукурузный салат, отдельно два вида капусты.
– А те шары у туалетов – это нечто.
Вздох.
– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.
– Я счастлив. Поэтому перестань нервничать и выпей бокал вина или еще чего-то, ладно? Ты этого заслуживаешь. – Он еще раз обнимает меня и уходит, чтобы поздороваться с бабушкой. Ее как раз пересадили в тень и обеспечили чашкой крепкого кофе.
Точно, мне надо успокоиться. И я сделаю это, как только проверю музыкантов. Джейми прав: я так напряжена из-за свадьбы, что почти не узнаю себя. Я понимаю, что должна расслабиться, но, похоже, не в состоянии этого сделать. Слишком важно, чтобы семья думала, что я справилась не хуже любого другого. Они считают меня тяжелым случаем. Но сейчас наконец-то знаю, что должна делать со своей жизнью. И когда я расскажу им об этом после свадьбы, они все равно закатят глаза.
Девяносто минут спустя я все еще в полном раздрае, но это не моя вина. Пара сотен гостей, включая некоторых прославленных спортсменов НХЛ, сидят на деревянных стульях, выставленных в аккуратные ряды на лужайке. Мои старшие братья только что закончили усаживать бабулю и остальных братьев и сестер в первый ряд.
Сзади, в шатре, я стою с женихами и родителями. Музыканты играют первые нисходящие аккорды Канона Пахельбеля на электровиолончели и электрогитаре.
Пора выходить. Но остается одна проблема. Шафер Уэса исчез.
Это кошмарно и предсказуемо одновременно. В перерыве между кровожадными мыслями я сжимаю потными ладонями букет маргариток. Если Блейк сейчас все-таки появится, я швырну цветы ему в лицо. В голове, не переставая, крутится: «Ну где он? Ну где он? Ну где он?» и «Ну почему я?».
Джейми рядом поправляет воротник Уэса и берет жениха за подбородок.
– Ты выглядишь потрясающе. Ты же это знаешь, да?
Уэс застенчиво ему улыбается и делает глубокий вдох. Он явно нервничает, бедный малыш. Уэсу нравится всеобщее внимание, только когда у него в руке клюшка.
– Все хорошо, – отвечает он хрипло. – Жду не дождусь, когда женюсь на тебе.
– Завтра мы будем на пути к пляжу, – шепчет Джейми.
– И этого я тоже жду не дождусь, – соглашается Уэс.
– Наш малыш женится, – со вздохом говорит мать. – То есть мы официально стали старыми?
– Если и стали, не говори мне, – ворчит отец.
Я в сотый раз поворачиваю голову в поисках козла, который должен повести меня к алтарю. И, подумать только, он стоит всего в пятидесяти метрах от нас, разговаривая с женщиной средних лет в бежевом платье.
У меня подскакивает давление. Разве он не видит, что его ждут две сотни людей? Я уже готова стащить его вниз, когда он наконец-то начинает двигаться в нашу сторону.
Облегчение похоже на ощущение прохладного бриза на лице. Он выставляет руку, и женщина держится за нее. Они спускаются к тому месту, где мы стоим. Когда остается всего несколько шагов, я открываю рот, готовая накинуться на Блейка. Но Уэс оборачивается, замирает и говорит последнее, что я ожидала от него услышать:
– Мама!
Мы все целую секунду с изумлением смотрим на новоприбывшую. У нее с Уэсом один и тот же цветотип. Каштановые волосы и привлекательные черты. Но парень выглядит немного устрашающе, а эта женщина словно изготовлена из модных деталей. У нее элегантное платье, а шею обрамляет нить идеального жемчуга.
– Здравствуй, Райан, – тихо говорит она. – Надеюсь, ты не против, что я пришла. – У нее слегка блестят глаза, когда она смотрит на него. – Ты выглядишь утонченно, дорогой.
Он открывает рот и закрывает обратно. И открывает еще раз.
– Где ты оставила папу?
Она приподнимает подбородок, и это выглядит вызывающе.
– Он уехал на выходные в Уэст-Палм играть в гольф.
– А, – Уэс бледнеет, – ты не сказала, что приедешь сюда, так ведь?
Она медленно качает головой.
Уэс глубоко вдыхает.
– Хорошо. Ладно. Это Джейми… – Он кладет ладонь на руку моего брата. – Синди, Ричард и Джесс.
– Мы так рады, что вы смогли приехать, – восторгается моя мать. – Может, немного изменим нашу процессию? Не хотите повести сына к алтарю?
Оба Уэсли одновременно качают головой.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я счастлива просто быть здесь.
Уэс прочищает горло.
– Мам, поговорим потом. Нам надо, эм, начинать, пока у Джесс не сдали нервы.
– Давай найдем тебе место, Энг, – говорит Блейк, подавая руку. Она берется за нее, и они медленно уходят прочь, пока мужчина не показывает на свободное место впереди и не подводит ее к нему.
Мы пристально смотрим им вслед.
– Ого, – шепчет Джейми, когда она садится.
У меня в голове это же слово. Я последние три месяца страдала, что семья Уэса не появится на свадьбе. Заставляла мать звонить семье Уэсли в Бостоне, но нам никогда не отвечали. Я написала письмо, которое проигнорировали. А Блейк Райли просто приходит с миссис Уэсли и усаживает ее на стул. Не-мать-его-вероятно.
– Так! – гремит Блейк, вернувшись к нам. – Давайте начинать! Подай им знак, малышка Джей!
Он, конечно же, прав. Музыканты играют Пахельбеля дольше, чем он жил. Я привлекаю внимание священнослужительницы, и она изящно поднимается на подиум. Мелодия плавно сменяется на пьесу Баха. Брат настаивал, что свадебный марш только для девушек.
Мой отец приобнимает Джейми.
– Выстроимся как надо, да?
Джейми кивает, и они вдвоем выходят из шатра и ждут нас.
Блейк сжимает Уэса за плечо.
– Я горжусь тем, что стою сейчас с тобой, приятель. Давай сделаем это.
Уэс смотрит на него с благодаронстью. Моя мать берет его за руку, целует в щеку и спрашивает:
– Готов, милый?
Он улыбается в ответ, и они вдвоем встают за Джейми и папой.
Звуки музыки пробегают вверх по позвоночнику, вызывая мурашки. И внезапно я не готова. Господи. Мой братишка женится, а мама Уэса в последнюю минуту приняла верное решение. Музыка очень красивая, у меня глаза на мокром месте, а во рту сухо, как в пустыне.
Я начинаю расклеиваться, а свадьба даже не началась.
– Глубокий вдох, Джесси, – бормочет Блейк. – Все хорошо.
Он прав. Но соглашаться времени нет.
Ненавязчиво и твердо он берет меня за руку и ведет к началу группы. Передо мной ничего нет, кроме красивой зеленой травы в проходе до алтаря. Гости поворачиваются и смотрят на нас.
Вот и все. Я планировала это три месяца. Надеюсь, все получилось. Возможно, скоро начнутся месячные, раз я тону в эмоциях. Столько всего может пойти не так…
– Приготовились, и… – шепчет Блейк.
Я делаю с ним шаг вперед. Раз. Два.
Именно тогда, когда люди поворачиваются к нам, он сжимает меня за задницу. В том, что я сумела не завизжать, должно быть божественное вмешательство. Вместо этого я неловко двигаю тазом, из-за чего чуть не падаю на траву, но быстро возвращаю равновесие.
– О боже, – шепчу я уголком рта. – Зачем ты меня мучаешь?
– У тебя были стеклянные глаза. Хотел убедиться, что не свалишься на меня без сознания. Теперь лучше?
Если бы у меня был нож, сейчас этот человек был бы уже мертв.
Мы вместе идем по проходу, и я надеюсь, что фотограф не запечатлеет мою дикую улыбку.
Мы доходим до подиума и, как по команде, встаем по обе стороны от священнослужительницы. Затем поворачиваемся на сорок пять градусов, как репетировали, и я бросаю на Блейка смертельный взгляд. Он по-доброму мне улыбается.
Я гляжу на гостей. Родители садятся на свои места, а брат через несколько секунд встает рядом со мной. Я заключаю его в объятия, потому что не могу сдержаться.
– Дорогие гости. Мы собрались здесь сегодня, чтобы чествовать союз двух особенных молодых людей…
Мое внимание привлекает всхлип в первом ряду. О боже. Это Дайсон. Он вытаскивает из нагрудного кармана расшитый носовой платок и сморкается. Громко.
Священнослужительница произносит вступление и приглашает мою мать прочесть стихотворение Эмили Дикинсон под названием «Навеки вырастает из…».
Из-за него я погружаюсь в собственные мысли. Поэтическое произведение напоминает, что надо двигаться со своим собственным «навек», сделав все правильно с «сейчас».
Мой брат Джо декламирует стихотворение Уолта Уитмана, а потом для чтения встает Тамми. Она несет к подиуму малышку Лилак, и все восклицают: «О-о-о-о!»
Улыбаясь, сестра читает отрывок из судебного постановления, которое отменило в Калифорнии конституционную поправку № 8[9].
– Законный брак – это равноправный союз, – заканчивает она, и гости хлопают.
Я украдкой бросаю взгляд на мать Уэса. Не представляю, что сейчас происходит в ее голове, когда она следит за присоединением сына к нашему клану.
Напоследок перед клятвами виолончелист играет ирландскую мелодию, а крошечный племянник Тай идет, покачиваясь, и несет кольца. На середине он спотыкается, останавливается и оглядывается вокруг, будто не зная, что ему делать дальше.
Джейми становится прямо перед проходом, наклоняется и зовет его.
Тай с облегчением улыбается и начинает снова, шагая к дяде Джейми в своем маленьком пиджачке и галстуке на застежке. Все тают, и не только из-за того, что сидят под солнцем. Жених берет кольца и поднимает ребенка на руки, передавая мальчика его папе в первом ряду.
Когда Джейми встает лицом к Уэсу, священнослужительница просит их взяться за руки. С моего места не очень видно лицо брата, в отличие от Райана. Как правило, торжественность или серьезность – это не про него. Но сейчас его лицо светится от благоговения.
Начинаются клятвы.
– Я, Джеймс, – говорит священнослужительница, – беру тебя, Райан, в друзья и мужья.
– Я, Джеймс, – повторяет мой прекрасный брат, – беру тебя, Райан, в друзья и мужья.
– Чтобы быть твоим в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. В радости и в горе, в неудаче и в триумфе я клянусь ценить и уважать, оберегать и защищать, утешать и поддерживать тебя и оставаться рядом навеки.
О, боже. Глаза безумно щиплет, пока я слушаю, как брат повторяет эти чудесные слова. Знаю, что он сдержит обещания. А Уэс смотрит на Джейми так, будто слышит слова любви впервые в жизни. Словно он боится дышать, лишь бы что-то не упустить.
И я тоже этого хочу: чтобы кто-то смотрел на меня, как на выигрыш в лотерее. Я мечтаю сказать «навеки» и знать, что принимаю абсолютно верное решение. Я влюблялась раньше. Немного. Но никогда – так.
Когда наступает очередь Уэса, он приподнимает подбородок. Повторяя слова клятвы, постепенно краснеет.
Мужчина медленно произносит каждую фразу, хотя его голос становится все более хриплым.
– Я клянусь ценить и уважать тебя…
На его глазах появляются слезы, и я сильнее сжимаю букет. Ну же, милый, безмолвно подбадриваю его я. Еще чуть-чуть.
Я чувствую, как Джейми наклоняется вперед на один-два градуса, сжимая ладонь Уэса.
– Оберегать и защищать тебя, – выдавливает он. Крупная слеза скатывается вниз по его щеке. Мое сердце разбивается на крошечные осколки. Может, мне и не нравилось организовывать свадьбу, но я счастлива быть сейчас ее частью.
– И оставаться рядом с тобой навеки, – наконец заканчивает Уэс.
С первого ряда слышится шумное всхлипывание. Конечно же, это Дайсон. Я выдавливаю улыбку, чтобы тоже не начать плакать. Боковым зрением я вижу кучу людей, вытирающих глаза.
– Властью, данной мне штатом Калифорния, – с улыбкой говорит священнослужительница, – я объявляю вас вступившими в законный брак. Можете поцеловать мужа.
Уэс бросается вперед и заключает Джейми в крепкие объятия, словно он ждал этого часами. Брат похлопывает его по спине, поворачивает голову, чтобы его поцеловать, и все начинают аплодировать.
Музыканты снова играют. Дайсон громко рыдает, а наши мужчины получают бурные овации.
Дамы и господа, моя организаторская карьера достигла пика. Я помогла совершить магию, и мне больше никогда не придется делать это снова.
Без-урр-пречно
БлейкСвадьба у Джесс получилась отпад. Не знаю, из-за чего она так переживала, потому что все просто без-урр-пречно. Церемония, ужин – все.
Сомневаюсь, что хоть один гость плохо проводит время. Народ танцует, болтает и жует пятиуровневый свадебный торт – я заставил себя попробовать только один кусочек. Если бы не здравый смысл, я бы съел уже четыре уровня из пяти.
Я ем тоннами.
Сейчас вот сосредоточился на алкоголе. Уэсли и Джей раскошелились: официанты разносят бездонные бокалы шампанского «Кристал» и ликера «Дом»[10], а на газоне стоит целый стол с крафтовым пивом. Я остановился на шампанском. Всегда любил свадьбы. Торт. Бутылки «Домми Пи»[11]. И раз уж у меня этого никогда не будет, можно побаловать себя здесь.
– Привет! Ты играешь с Райаном в одной команде? – воркует женский голос.
Я поворачиваюсь и вижу рыжеволосую девушку в сексуальном розовом платье. Не самые сочетаемые цвета, но ей идет.
– Я большая фанатка, – продолжает она.
– Правда? Фанатка хоккея? – Джейми всегда говорил мне, что в Калифорнии этот вид спорта не особо популярен.
– Ты такой мускулистый! – Она сжимает мой бицепс под пиджаком, словно пытается найти в продуктовом спелый лимон. Я терплю, потому что этой рукой я держу шампанское и если сделаю резкое движение, то обольюсь. Но шестое чувство посылает мне тревожные сигналы. Можете не сомневаться: я люблю женскую компанию, но сначала пусть хотя бы угостит меня ужином. Не уверен, что эта большая фанатка знает, как меня зовут.
– Что тебе больше всего нравится в хоккее? – спрашиваю я.
– Просто… все, – говорит девушка, окидывая меня голодным взглядом.
– Мне тоже, – признаю я. – Ты смотрела ту игру между Майами и Сиэтлом? Безумие какое-то, да?
– Великолепная игра. – Она с энтузиазмом кивает, держась за мои лацканы. Интерес к разговору умирает ужасной смертью. Вот черт. Я знал. У этих городов даже нет команд в НХЛ. Не имею ничего против женщин, охотящихся за хоккеистами, или женщин, охотящихся за сексом. Но я терпеть не могу лицемеров.
