Новая империя

– Ты уверен, что она здесь? – кто-то стоял совсем рядом со мной.

– Да, – голос второго уж сильно напоминал мне Стаса или Влада, – лисица погнала ее в этом направлении.

– Может, она где-нибудь за разбитыми палатками, – это точно был Миша.

Его голос я никогда ни с кем не перепутаю. Ну, давай, мальчишка, включай свой необычный талант. Нашел же ты меня в огромном городе, значит, и здесь отыщешь!

– Крошка Ди! – Ну, точно Миша.

Кто еще так нагло может звать меня придуманным им же прозвищем? Только этот маленький засранец! Мне аж снова захотелось засандалить ему приличного пендаля, чтобы не забывался. Только подумать, мы с ним знакомы всего-то больше двух суток, а он мне уже прозвища придумывает. Гад ползучий! Я аж зубами скрипнула от обиды.

– Я там что-то видел! – вдруг вскрикнули где-то слева, – там что-то шевелилось.

Это они про меня? Они меня заметили? Наверно, расчувствовавшись, я пошевелила чем-то, сама того не понимая. Хоть бы так! Пусть меня уже найдут! А то я как-то устала валяться под этой гребанной палаткой. Не успела я додумать, как брезент резко рванул вверх, а по глазам болезненно ударил яркий свет. Я невольно зажмурилась.

– Она здесь!

Послышались частые шаги. Надо мной кто-то склонился. Я почувствовала, как к моей шее прикоснулись чьи-то руки.

– Она жива? – донеслось откуда-то справа.

– Жива! – проговорил Миша, продолжая ощупывать меня.

– Убери от меня свои руки, мелкий засранец, – выдавила я хриплым голосом, медленно открывая глаза.

Сразу перед взором предстала довольная ухмылка Миши. С тихим стоном я повернула голову. Надо мной стояли трое. Среди них я узнала Стаса, значит, не ошиблась, это его голос я слышала. Еще двоих я не знала. Я обвела взглядом округу. Пока я тут валялась, на горы опустилась ночь. У каждого повстанца в руках был фонарь. Им-то в меня и светили сейчас, болезненно ударяя по глазам.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Миша.

– Как раздавленная устрица, – прохрипела я, жмурясь от яркого света, – и убери ты этот чертов фонарь!

Миша усмехнулся и передал свой фонарь Стасу.

– Это хорошо, – проговорил он, все так же усмехаясь, – встать сможешь.

Я неопределенно пожала плечами, и снова сморщилась от невыносимой боли. Миша кивнул и нагнулся ко мне, аккуратно поднимая меня с земли. Все тело пронзило невероятной болью. Я невольно застонала.

– Потерпи, Крошка Ди, сейчас мы тебя подлатаем, – проговорил он, направляясь куда-то в темноту.

Пока мы продвигались к так называемому госпиталю, который на самом деле оказался огромной, просто нереальных размеров палаткой, я мало-мало успела рассмотреть те части лагеря, которые попадали под свет фонарей. Картина, честно сказать, была весьма удручающая. Повсюду валялись сбитые палатки, разбитые столы и стулья. В общем, визит лисиц обошелся повстанцем, мягко говоря, не дешево.

В палатке картина оказалась столь же неприятной. Прямо на расстеленных на полу матрасах, брезентах или тряпках, найденных среди того бардака, который царил вокруг, лежали люди. Их было не очень много, но по меркам расположившегося здесь лагеря, достаточно. Это были те, кто наиболее сильно пострадал от нападения страшных хищников. Среди них туда-сюда сновали другие люди, пострадавшие меньше, но тоже получившие какой-то урон. Это можно было понять по перевязанным рукам, плечам и другим частям тела.

Меня уложили на один из таких матрасов. Стянули куртку, и тут же возле меня оказалась Анна. Она принялась меня осматривать. Я лично не следила за этим процессом. Я просто лежала с закрытыми глазами и старалась не думать о пережитом мной ужасе. И вскоре заснула…

***

Выдвинуться к городу мы смогли только на следующее утро. Повстанцам понадобились целые сутки, чтобы собрать остатки своего лагеря, разрушенного стаей непрошенных гостей. Пострадавших было предостаточно, поэтому нам понадобилось какое-то время на восстановление. Мне, в частности. Хоть и обошлось без переломов, но все же милые животинки оставили мне десятки неприятных синяков и ушибов, последствия которых ощущались до сих пор.

Сейчас было уже за полдень, и солнце нещадно палило в самой верхней точке. Двигались мы довольно быстро, но к полудню наш маленький отряд почувствовал усталость и голод, поэтому было решено остановиться на привал. Место выбирали недолго. Да, и где его тут особо выбирать-то? Вокруг огромная, беспроглядная степь! Где тебе понравилось, там и устраивай себе перекур.

Мы остановились возле одинокого кривого дерева. Деверевом его, кстати, можно назвать с большой натяжкой. Невысокое, корявое, иссохшее от невыносимо палящего солнца и непрекращающихся ветров бревно темно коричневого цвета без листвы. Вот вам и все дерево! А что вы еще хотели встретить в безжизненной степи? Только такая же серая и сухая трава, да и такие вот неказистые деревца, встречающиеся раз в сто метров.

– Твою мать, – выдохнула я, скидывая со своих плеч ужасно тяжелый рюкзак.

На самом деле, он был не таким уж и тяжелым. Может, килограмм пять от силы. Но в данном положении покалеченного бойца для меня он весил целую тонну! Да и боль в руке от царапины паука тоже иногда давала о себе знать.

– Как себя чувствуешь? – рядом со мной опустился Стас.

В наш отряд, возглавляемый Владом, вошли Стас, Виктор, естественно, Миша и Анна. А также еще один молодой и неизвестный мне повстанец. Я предпочла отправиться с Владом. В компании терпеливого Влада и неугомонных Миши и Анны я себя чувствовала более уверенно, тем более что в команде Пьера отправилась Люба. Почему Влад не взял с собой свою сестру, для меня осталось загадкой. А спросить я не решалась. Да, и не решусь, наверно, никогда.

– Бывало и лучше, – ответила я, делая глубокий глоток из фляги, – но не фатально. Сам-то как?

Оказалось, что и Стас получил ранение в горячке боя. Миша и Влад тоже в свою очередь пострадали. На следующее утро после боя я заметила перемотанную левую руку Влада и наложенную на Мишино бедро повязку. И как он меня нес с раной в ноге? Не понятно.

– Мне не привыкать, – беззаботно отозвался Стас, – для меня подобные ранения это пустяк. Иногда мы с Глебом получали и посерьезней.

– Ты был охотником? – осмелилась я предположить, и по возникшей улыбке Стаса поняла, что не ошиблась.

– Да, – отозвался он, – еще пару лет назад мы с Глебом загоняли в сети милых зверюшек, обитавших на Дюне Мейтан.

– На Дюне Мейтан? – я не на шутку удивилась.

Дюна Мейтан находится на Востоке от главных Ворот Империи, рядом с огромным городом P, и является вторым по опасности местом после Горного Перевала. Это пограничная зона, отделяющая город от стены, и распростерлась она почти на пятнадцать километров от города до границы. Страшное, непроходимое место, с не менее опасными хищниками.

– Так ты жил в P? – снова спросила я, когда Стас ответил на мой удивленный возглас простым кивком.

– Ага, – просто отозвался он.

– Вот как, – я была удивлена.

Дело в том, что город P отделен от других городов довольно большим расстоянием и расположен он в очень неудобной зоне. Там очень плохая почва и никакие растения там не приживаются. Вообще! С животноводством у них тоже не особо, поскольку весь корм для скота пришлось бы покупать у караванщиков, приходящих туда. Но обозы навещают этот город редко, и цены обычно возрастают по прибытию в такие отдаленные точки Империи.

Но жители этого огромного города нашли себе очень полезное занятие. Они охотятся! Как раз на этой самой Дюне Мейтан. Город этот делится на охотников и торгашей. Одни убивают и разделывают зверюшек, а другие все это продают. И все, что они у себя продают, пользуется огромным спросом среди караванщиков и других городов. Поэтому в P никогда не бывает финансовых проблем.

– А с Владом вы как познакомились?

Неужели, Влад побывал и в таком далеком городе, как P?

– Ты же знаешь, что раньше он был караванщиком? – я утвердительно кивнула, в эту тайну меня еще Миша посвятил, – он часто наведывался в наш городок с, естественно, деловыми целями. Вот, там-то мы и познакомились.

– А почему ты пошел с ним? – этот вопрос меня мучал с самого нашего момента знакомства.

– Власти установили налог на всю дичь, что мы приносили с Дюны, – мрачно проговорил Стас, – а еще ввели лицензии на охоту. Количество охотников сократилось, и, естественно, мы стали терять очень много денег, которые были необходимы нашему городу. Почти треть наших доходов уходили к Властям в Столицу. Нам же оставляли копейки, на которые невозможно содержать такой огромный город…

Дальше мне можно было и не рассказывать. Все и без того понятно. Получить лицензию на такую не простую отрасль непросто и вполне недешево. Понятно, что половина охотников, а может и больше, осталась без права охоты. А еще такое резкое снижение охотников означает резкое уменьшение добычи, и как следствие, большую потерю денег.

И естественно, что в таких условиях начинают появляться смельчаки, которые отправляются за Стены города, не имея при себе нужной лицензии. Их-то и называют нелегалами. И вот с легкой руки Властей, а может и самого Императора, некогда богатый и процветающий город превращается в беднеющий и умирающий, а половина его жителей становиться нелегалами. Вот вам и политика…

– И вы с братом не получили этой самой лицензии? – осмелилась я предположить.

Хотя, может у них, и были все законные основания для охоты. Кто же знает, что именно не устраивало юных охотников. Возможно, что на их решение повлияли установленные Властями налоги на дичь, добытую на Дюне.

– А ты догадлива! – Стас искренне улыбнулся мне, – неудивительно, что ты смогла в одиночку выжить в этой проклятой Империи.

Я немного смутилась и опустила взгляд. Это был настоящий комплимент от опытного и сильного человека, знающего о жизни то, что не знаю я.

– Я выжила лишь потому, что хотела жить, – тихо и неуверенно проговорила я.

– Да, – все с теми же интонациями проговорил Стас, – на это тоже нужно решиться.

Я подняла на него глаза. Стас смотрел на меня открытым и чистым взглядом. В нем были доброта и тепло, а еще, как мне показалось, уважение и гордость, что ли.

– Иногда это происходит совершенно неосознанно, – я отвернулась.

– Возможно, – голос Стаса стал задумчивым и каким-то далеким, – в любом случае…

Договорить Стас не успел. Влад скомандовал окончание привала, и наш небольшой отряд поднялся на ноги и снова отправился в нелегкий путь по мертвой и серой степи, все дальше и дальше от ужасного и губительного Горного Перевала.

Шли быстро. Солнце начало свое движение к закату, и нам пришлось прибавить, чтобы оказаться до темноты под защитой высоких и прочных городских Стен. Степь, конечно, это не Перевал и, даже не Черный лес, но лично мне не очень-то и хотелось проверять, что бродит здесь после наступления темноты. Владу, видимо, тоже. Поэтому мы больше не сделали ни одного привала. И уже к вечеру, когда первые признаки сумерек начали окутывать степь, мы оказались возле городских Ворот.

Как я и предполагала, на Воротах мы не встретили никаких препятствий. Весь наш отряд благополучно миновал расположенный там кордон, состоявший из четырех, любимых мной патрульных. Все четверо не обратили никакого внимания на нас. Но я все же по привычке натянула на голову капюшон куртки. Вряд ли они сейчас могли бы меня узнать, но уж лучше перестраховаться.

Мы остановились в десяти шагах от Главных городских Ворот, там, где от небольшой мощенной площади в разные стороны уходили несколько больших проулков, ведущих между двухэтажными покосившимися от времени и старости домами. Город был похож на своих обитателей. Бедный, отрепанный и такой же нелегальный, как заполняющие его люди.

Стена, окружающая город, в некоторых местах была покрыта трещинами. На асфальте тут и там были видны ямы и трещины. За городом никто не присматривал. Я не нашла ни одного патрульного на Стене, кроме тех, что стояли у главных ворот. Но им было ровным счетом все равно, что происходило за их спинами. Взгляды четырех представителей закона были направлены на бескрайнюю степь, заканчивающуюся где-то там вдалеке смертоносным Перевалом.

Мимо нас походили жители города, а может и не жители вовсе. Многие из них были такие простые путники, как и мы. Некоторые из них останутся в этом несчастном городе, другие направятся в дальнейший путь, искать каждый свое счастье. Вот мимо нас прошла группа из трех человек. Одеты они были в простую походную одежду: плотные куртки, брезентовые штаны и высокие ботинки на толстой подошве. Так выглядит большинство перебегающих из одного города в другой нелегалы.

Они спокойным, вполне будничным шагом, протопали мимо поста патрульных. Те в свою очередь даже не посмотрели на троих нарушителей, занятые разглядыванием далекого горизонта. Вот она полнейшая анархия. Ни тебе привычных кордонов, ни карательных рейдов, ни проверки документов, ничего, что положено во всех цивилизованных городах Империи. Не город, а мечта.

Но для меня ли? Может ли этот город стать моим домом? Смогу ли я остаться здесь? Будут ли Власти искать меня в этом забытом всеми существующими Богами городе? Может, я и вправду смогу найти здесь свое истинное счастье, как те трое протопавших мимо нас незнакомцев?

Я бы так и стояла посреди мощенной площади, разглядывая удивительную картину. Такую непривычную для того, кто привык постоянно прятаться. Но тут меня вернули в реальность довольно грубым тычком под ребра.

– Уснула что ли? – Миша таращился на меня удивленным взглядом.

– Больно же, – шипя, отозвалась я.

– Ты не реагировала, – Миша даже не пытался извиниться за нанесенный им ущерб, – идем.

И только сейчас я заметила, что остальные члены нашего маленького отряда двинулись к одному из проулков, идущих от площади. Я еще раз окинула взглядом небольшую площадь. По ней, по-прежнему, неторопливыми шагами перемещались люди. Я уже была готова отправиться вслед за уходящим отрядом, как вдруг мой взгляд остановился на человеке в одном из проулков.

Он стоял, прислонивших спиной к одному из домов. Одет он был не так как большинство проходящих мимо нас нелегалов. Да и держался он совершенно спокойно, не так как ведут себя представители незаконного класса. Было в нем что-то весьма странное и непонятное. На гражданина Империи вроде не похож, да и на караванщика тоже. Единственное в чем я была уверенна, он смотрел прямо на меня. Я не видела его лица из-за натянутого капюшона, но я прямо чувствовала на себе его взгляд.

– Кэс, – меня снова толкнули в бок, – да, твою ж мать-то. Ты идешь или решила провести здесь предстоящую ночь?

– А? – я совсем не расслышала возмущения Миши, занятая, как обычно, прогоном тревожных мыслей у себя в голове.

– Идем, говорю, – снова возмутился он, направляясь за отрядом, – тебя лисица, что головой проложила?

– Что? – я честно старалась сосредоточиться на том, что говорил мне Миша, но мои мысли никак не хотели слушаться меня.

– С тобой точно все в порядке? – озадаченно бросил Миша, на ходу пытаясь заглянуть мне в лицо, – какая-то ты странная.

– Все со мной нормально, – обиженно и довольно резко проговорила я, обгоняя Мишу.

На ходу я еще раз обернулась на тот проулок, где видела странного и непонятного человека. Но теперь его и след простыл. Теперь там совершенно никого не было. В затылке снова неприятно кольнуло, напоминая о приближающейся опасности. Куда он делся? И почему пялился именно на меня? Что ему от меня нужно?

А может это мое больное и напуганное воображение рисует себе такие страшные картины? Что если он вовсе не за мной следил? Ну, стоит себе человек возле дома, осматривается по сторонам. Что в этом подозрительного? Если тебя преследуют Власти, это еще не значит, что можно видеть в каждом первом встречном потенциальную опасность. Что с тобой происходит, Кэсс? Так ведь и свихнуться недолго.

Успокойся, девочка. Никто за тобой не следит. Это простой нелегал, которых здесь на каждом шагу. Здесь ты никому не нужна. Да, и к тому же, здесь никто не знает, кто ты. Ты выглядишь по-другому, тебя нельзя узнать. Все, хватит нагонять на себя страх. Все в порядке.

«Тогда почему же это чертово чувство не отпускает меня?» – спросила я сама у себя.

Оно не отпускает меня с тех самых пор, как я… как я повстречала этих гребанных повстанцев! С самой нашей первой встречи, там на Базаре, меня не отпускает ощущение непременной опасности. Оно въелось в мое сознание и никак не хочет оттуда уходить. А может все мои страхи из-за них? Может, это они главный источник этой самой опасности? Что если это именно они приведут к неминуемой беде?

«Вот же ж черт!»

– Что случилось? – Миша остановился и заглянул мне в лицо.

Весь отряд последовал его примеру. Даже невозмутимый до этого момента Влад изобразил на своем лице нечто вроде озабоченности. Похоже, задумавшись, я произнесла последнюю фразу вслух. И теперь пять пар глаз следили за мной, от чего мне становилось не по себе.

– Что? – удивленно проговорила я.

– С тобой точно что-то не так, – на этот раз Миша проговорил это совсем уверенно.

– О чем ты? – не сдавалась я.

– Ты ведешь себя как-то совсем странно, только мы пересекли границу этого города, – Миша сделал шаг ко мне, – чересчур странно даже для тебя.

Я словно загнанный зверек переводила взгляд с одного члена нашего небольшого отряда на другого, но у всех в глазах встречала один и тот же вопрос. Что же теперь им сказать? Не рассказывать же им о своих подозрениях. Они точно примут меня за больную.

Я еще раз обвела взглядом всех моих недавних спутников и уже приготовилась вылить им очередную порцию только, что придуманной лжи, как мой взгляд остановился на темной и потрескавшейся стене дома. Сама стена меня мало интересовала, а вот то, что находилось на ней, вызвало у меня новый приступ паники. А на ней висела свеженапечатанная, еще даже с не успевшей выцвести краской, листовка с изображением моей драгоценной персоны.

Этого просто не может быть! Этого не должно быть! Все не может быть так плохо! Почему эти листовки есть и в этом городе? Почему они висят в таком проклятом и брошенном месте? Значит, Власти и вправду знают, кто я такая. Значит, им известно, кто скрывается за вымышленным именем Кэсседи Гримлок. Такой паники я еще никогда не испытывала.

– Они знают, – прохрипела я не своим голосом.

– Кто знает? – на лице Влада впервые отразилось самое настоящее беспокойство, – Кэсседи, что они знают?

Ноги отказывались меня слушаться, руки дрожали. Властям все известно. Они знают, что я жива. Они знают, как я выгляжу. Им известно все! Я пропала. В глазах стало мутно от поступающих слез. Я пропала! Это самый настоящий конец!

– Им все известно! – голос стал срываться.

Миша сделал еще один шаг вперед, заглядывая ко мне в лицо.

– Кэсс! – теперь и в его голосе слышалась тревога, – да, что с тобой? О чем ты?

Теперь паника завладела мной окончательно. Вот о чем твердило это долбанное чувство опасности, не покидавшее меня на протяжении всех этих дней. Власти все-таки вычислили меня! Они узнали, кто я! Они все знают! Меня ищут, возможно, во всех городах нашей необъятной Империи. Питерсон был прав, это все Столица!

– Они найдут меня! – в голосе слышалась просто неслыханная паника.

Миша стал озираться по сторонам с тревожным взглядом, пытаясь найти источник того, что могло меня так напугать.

– Кэс, успокойся, – теперь ко мне приближался Влад, – объясни все спокойно.

Я сделала шаг назад, пытаясь таким образом оградить себя от надвигающей опасности. В этот момент я уже плохо соображала. Я не понимала, что ни Влад, ни Миша, ни один из его верных повстанцев не могут мне навредить. Это все мои страхи. Влада мне не нужно бояться. Но мой мозг никак не хотел осознавать это. Он видел лишь большую опасность, исходящую от окружающих.

– Они знают! – я почти крикнула это, посмотрев на Влада как загнанный в ловушку зверь.

У меня не было путей к отступлению. Меня ищут во всех городах. Я в ловушке. Я в панике стала озираться по сторонам. И теперь я видела то, что не замечала до этого. То тут, то там возникали те самые листовки с изображенной светловолосой девушкой и бешенным по нашим меркам вознаграждением в двадцать тысяч кредитов.

– Да, что с ней такое? – Анна выглядела напуганной не меньше меня, – о чем это она?

– Может об этом, – до меня долетел встревоженный голос Миши.

Он стоял у той самой стены и держал в руке ту самую листовку, что ввергла меня в этот ужас. Все посмотрели на него. А у меня это вызвало еще больший приступ.

– Они найдут меня! – снова срывающимся голосом заговорила я, – теперь они точно поймают меня. Они меня убьют!

– Никто тебя не найдет, – успокаивающе проговорил Влад, делая шаг ко мне.

Я неотрывно смотрела на него. Такой спокойный и уверенный в себе. Настоящий лидер. Лидер… он лидер повстанцев…. Он мятежник… он… и тут меня накрыло окончательно.

– Это все из-за вас, – начала я тихим и неуверенным голосом, – это ведь все вы…

Влад ничего не говорил. Он все с тем же невероятным спокойствием приближался ко мне. А я тем временем все больше и больше теряла над собой контроль.

– Вы в этом виноваты, – голос становился громче, а обвинения все уверенней, – кто просил вас устраивать новый мятеж! зачем вы появились?! Если бы не вы… они не стали бы меня искать!!! Что вы наделали? Зачем?!!!

Я все отступала и отступала, а Влад по-прежнему приближался ко мне. Глаза уже полностью заволокли подступающие слезы, в горле застрял ком, мешая выкрикивать обвинения в адрес моих спутников. Я сделала еще один шаг назад. Еще немного, еще каких-то десять шагов, и я вновь окажусь на той самой мощенной площади, на виду у четырех патрульных.

Мне хотелось развернуться и броситься прочь. Прочь с этой улицы, с этой площади, прочь из этого города, а еще лучше, подальше от этой проклятой Империи! Хотелось бежать, не оглядываясь и не останавливаясь. Сколько хватит сил. Как можно дальше от всего этого кошмара. Чтобы никто и никогда не смог меня найти. Никто и никогда!

Я сделала еще один опасный для меня шаг, приближая себя к патрульным. Но тут Влад одним большим шагом оказался рядом, сгреб меня в охапку и прижал к себе. Из груди вырвался вздох протеста, но он не отреагировал. Он только еще крепче прижал меня к себе.

– Все хорошо, – тихо и успокаивающе проговорил он, – никто тебя не найдет. Они не знают, где ты. Тебе нечего бояться.

Паника отступала, уступая место непонятной ноющей боли. Как же все могла обернуться вот так? Почему именно сейчас? Я опустила руки и расслабилась, полностью доверив себя Владу.

– Что мне теперь делать? – спросила я еле слышно, чтобы меня мог слышать только Влад.

Я закрыла глаза, прижимаясь к сильной и такой теплой груди Влада. По щекам потекли теплые и соленые дорожки слез. Что делать? Как быть? Куда теперь бежать? Где мне теперь искать спасение?

– Для начала успокойся, – все так же спокойно проговорил Влад, – все будет хорошо. Они не смогут тебя найти. Мы не допустим этого. Повстанцы никогда не позволят им схватить тебя.

Он немного помолчал, а потом, наклонившись мне в самое ухо, почти выдохнул:

– Я не позволю…

Глава 17. Неприятности.

Мы остановились на ночь в какой-то захудалой гостинице. Да, и гостиницей-то ее, если честно, было сложно назвать. Двухэтажное кирпичное здание весьма потрепанного вида внутри выглядело так же, как и снаружи. Убогое помещение с таким же убогим вида местного хозяина, что сдавал не менее убогие комнаты.

Нам повезло (по словам того же владельца), всего за пару часов до нашего прихода была освобождена лучшая комната его прекрасной гостиницы. Лучшей ее можно было назвать с большой натяжкой. Комната примерно в тринадцать квадратов с двумя рядами железных кроватей вдоль стен. Всего этих кроватей было шесть. Но даже моя старая и потрепанная кроватка в комнате барыги Питерсона выглядела намного лучше, чем эти.

Но нам выбирать не приходилось. На город постепенно опускались сумерки, и повстанцам в срочном порядке пришлось искать пристанище на ночь. А если учесть мое недавнее состояние, то это было необходимо сделать до тех пор, пока у меня окончательно не снесло крышу. Поэтому данный вариант ночлега подходил нам как нельзя кстати. Тем более, что и выбора-то в этом убогом городишке практически не было.

Меня отпустило уже спустя полчаса пребывания на месте нашей сегодняшней дислокации. Паника ушла, страх угас, хотя полностью не исчез. На их место пришла невероятная ярость. Она буквально переполняла меня. Окажись я в таком состоянии на улицах города, и у меня бы были крупные неприятности, и не только с патрульными. Хотя, они в этот момент были ключевыми фигурами в моей непростой ситуации.

В комнате царил полумрак и полнейшее молчание. Никто не произносил ни слова. Хотя они и не нужны были. Все наши эмоции были написаны у нас на лицах. Особенно на моем. Я сидела на полу в дальнем конце комнаты между двумя железными кроватями, прислонившись спиной к холодной, кирпичной стене. В руках я крутила один из своих неизменных метательных ножей.