Хроники экзорцистов. Книга 1. Поглотитель грехов

– Во что, интересно?

– В то, что он придет за мной.

– Кто? – нахмурился Алекс.

Стефания глубоко вдохнула, окончательно признавая ошибочность своих аксиом:

– Тот, кто верит что может сменить свой заряд…

Алекс не понял ее слов, но отсутствие ее криков стало тяготить.

Нож глубоко вошел в живот, Стефания снова потонула в боли.

Но теперь она была уверена, что все будет хорошо.

Начальник отдела полиции – капитан Магреб – лично возглавил работу отрядов патрулей, разложив карту на бампере полицейского джипа:

– Слушайте все: ищем черный Форд Мондео с номером три-семь-один-ромео-танга. Заглядывайте во все переулки, открывайте все гаражи. Если владельцев нет – вскрывайте. Ублюдок должен быть здесь! Джонсон и Дуэйн, возьмите парней и осмотрите всю улицу Павших. Кармэн и Лавлейс, обыщите отсюда на восток весь квартал! Эспозито и Крейг…

Капитан провел разметку, полностью покрывавшую все шесть кварталов небольшого поселка Радовичи, застроенного серийными коттеджами и частными домами. Капитан Магреб находился в должности всего три года, но их оказалось достаточными, чтобы научиться доверять чутью детектива Амрана. Когда Габдулла сообщил ему о том, что есть след, ведущий в Радовичи, капитан не стал задавать лишних вопросов и мобилизовал все свободные патрули на прочесывание поселка.

Дело о пропаже женщин приобрело национальный масштаб: двое из жертв, обнаруженных под старым фортом, проживали в соседнем городе, а это значит, что убийца переезжал с места на место и, скорее всего, занимался своим промыслом несколько лет.

Ева не могла оставаться безучастной, обладая даром ясновидения. Во-первых, полицейские могли потратить целый день на прочесывание населенного пункта вслепую. Во-вторых, скрежетание в груди Евы начинало жечь, не прекращая. Это означало боль. Ее сестренка подвергается истязаниям.

Виктор рассказывал, что они обрели эту невидимую связь сразу после рождения. Если одна начинала плакать в колыбели – жди второй гневный плач из соседней комнаты. Если Ева падала на улице и раздирала коленку, Стефания сидела рядом с ней и жаловалась на чесотку на той же коленке. Они были двумя сестрами, обладающими сверхчутьем, и с самых первых дней жизни настроены на волны друг друга. Иногда Ева даже шутила, что скоро им не понадобятся телефоны, потому что они научатся общаться ментально.

– Габи, мы тоже будем искать, – сказала Ева.

Детектив Амран огляделся и шепнул:

– Ребята, дальше мы сами разберемся. Вы уже максимально сузили район поисков, позволь мы прочешем сами. Боюсь, не все здесь верят в ваши способности, и кого-то присутствие гражданских может начать раздражать.

Ева огляделась. Тут собралось порядка сорока полицейских, некоторые были привлечены из соседних городов, а значит, они понятия не имели, кто такие Бертраны и что за слухи о них ходят.

– Габи, прошло уже десять часов. Он мог сделать с ней все, что угодно.

– Если убийца и вправду здесь, он может навредить вам. А я больше не стану рисковать вами. Вы и так много сделали.

– Габи, пожалуйста!

– Ева…

– Дай нам кого-нибудь из офицеров и мы тихонечко уйдем! – молила Ева.

Габдулла смотрел на девушку. Он знал ее с совсем юных лет, когда она, еще будучи любопытной маленькой заразой, ползала под его креслом, пока он сидел в гостиной с Виктором и просил помощи с очередным тупиковым делом. Ева всегда была отважной девочкой. Она бросалась на дворовую шантрапу, защищая тех, кого они мучили, бегала по крыше особняка, просовывая провода антенны по самым узким щелям, и, не моргая, врала Виктору о том, что это еноты утащили имбирные пряники, а не Стефания. А последнее, надо признать, требовало выдержки разведчика.

И сейчас эта бесстрашная женщина жалобно умоляла его позволить ей помочь, мужественно сдерживая слезы. Ева никогда не просит. Она просто делает. Но сейчас она просила у него разрешения, уважая его чин.

– Рамирес, Хельга, – подозвал он офицеров, которые уже хоть как-то были знакомы с Бертранами. – Отправляйтесь с ними, но только тихо. Как только что-то заметите, сразу вызывайте подкрепление.

– Есть, сэр.

Оба офицера кивнули и взглянули на Еву.

Та улыбнулась детективу и зашагала прочь.

– Есть мысли, откуда начинать? – спросил Ибрагим.

Ева тревожно огляделась.

– Ее след… я его не вижу, – сказала она устало.

Постоянная сосредоточенность для пребывания на грани миров требует огромных затрат энергии. Ибрагим с Евой были выжаты, как лимон. По-хорошему им требовалось несколько дней отдыха, глубокого сна и здоровой пищи.

– Но если она здесь, то нам не нужно искать след. Ее вибрации доходят до нас, надо лишь прислушаться, – произнес Ибрагим.

– Да. Ты прав. Но надо отойти подальше от этой толпы. Они перебивают потоки.

Силы иссякли настолько, что им уже было сложно отделить вибрации живых людей от мертвых. А это, можно сказать, самый первый уровень овладения чутьем. Самый легкий. Но Ева не собиралась сдаваться до тех пор, пока не упадет здесь в обморок.

Они отправились в путь.

Было почти семь утра субботы, и жители поселка до сих пор пребывали в сладостном сне, не подозревая, что с минуту на минуту к ним начнут громко стучаться полицейские. Одни их проклянут, другие испугаются, узнав ситуацию, и лишь небольшая часть из них преисполнится благодарностью за их тяжкий труд.

– Надо сосредоточиться, – произнес Ибрагим.

Пустые двухполосные дороги, вдоль которых выстроились ровными рядами однотипные дома, лучше всех демонстрировали раннее утро. А потому, не боясь транспортного движения, Ибрагим с Евой вышли ровно на середину перекрестка. Они встали напротив друг друга, взялись за руки и закрыли глаза. Ритуал, который уже стал привычным, как будто они занимались этим последние сто лет. Потребовалось гораздо больше времени, чтобы перестать отвлекаться на разнообразный шум, доносящийся от птиц, деревьев, разговоров вдалеке.

– Вызывали? – спросил подошедший Корф.

Ибрагим и Ева озлобленно взглянули на демона. Сейчас было не шуток39.

– Вы уже пятнадцать минут так стоите, – сказал он.

Ева и Ибрагим удивленно переглянулись. С истощением сил время стало не просто бежать, а съезжать с горы на сноуборде.

– Слышно что-нибудь? – спросил Корф.

– Есть вибрации, но такие слабые. Как будто их что-то блокирует, – ответил Ибрагим.

– Это не блок. Вы устали. Может, Габи прав, и нужно…

Вдруг Корф замер. Он услышал какой-то шорох и повернул голову. Ева удивилась.

– Ты не можешь слышать свет! – воскликнула она.

Но ее чутье твердило, что Корф настроился на вибрации Стефании. Она видела их в нем. Видела, как он поглощал их, и это завораживало: темная сущность внутри Корфа глотками впитывала желтые волны.

– И все-таки я что-то слышу, – медленно произнес Корф.

Он был удивлен не меньше, а потом решил попробовать.

– Настройтесь еще раз. Мне кажется, я слышу их через вас.

Ева тут же вновь сцепилась с Ибрагимом, и вместе они открылись колебаниям. Корф оказался прав. Экзорцисты служили усилителями передачи, как антенна, к которой он мог подключиться. Вот только Ева права: демон не может слышать свет, это противоречит закону.

А потом до него дошло.

Это не свет.

Это тьма.

Загадочные кусочки тьмы, что несет в себе Стефания, сама того не подозревая, как пассажиры корабля света долетали до Корфа. Темная пыль, позволяющая ей отодвигать Корфа, заключать его под колпак. Необъяснимое явление, таящее в себе великую загадку.

– Вон там. Вон оттуда веет, – с этими словами демон указал на одну из улиц.

Ева на секунду отпустила концентрацию.

– Это убийца, так ведь? Ты чуешь его энергию! – догадалась она.

Ох, если бы это было так. Но Корф не ответил. На самом деле, как только он настроился на верный канал, он почуял целый микс: там была и Стефания, и злой человек… и очень много боли и страданий.

Ибрагим и Ева снова сконцентрировались, притягивая энергию, которую учуял Корф.

– И вправду, – прошептала Ева, тоже услышав это через демона, – Как будто чем-то пахнет.

– Чем-то тяжелым…

– И кислым…

– И немного сладким…

– И гнилым…

– Трупом, ребят.

Экзорцисты встрепенулись и тревожно взглянули на демона.

– Так пахнут трупы, – сказал он.

Демон помнит только плохое. Демон, участвующий в Крестовом походе, помнит, как пахнут тысячи трупов.

Рамирес и Хельга озадаченно переглядывались. В участке знают, что Габдулла пользуется помощью, так называемых, ясновидцев. Кто-то в это верил, кто-то считал байкой. Но именно Рамирес и Хельга приехали сегодня на вызов в дом Бертранов, где им сообщили о том, что пропала девушка. А потом приехал детектив Амран, и оба офицера как-то резко погрузились в странную жизнь старинного особняка. Его жители, не стесняясь говорили об энергиях, демонах, Боге. Это вроде обычные темы для разговоров, но то, как они говорили об этом – вот это казалось странным. Для них все это было доказанным фактом, они жили по этим понятиям, как по прописанному закону.

Капитан Магреб был человеком толерантным. До тех пор, пока личные качества не начинают вредить делу, он относился к ним терпимо. Интересы, предпочтения, вера – все это было настолько разношёрстным в участке, что веру детектива в призраков никто не высмеивал и даже особо не трогал. После сегодняшнего дня Рамирес с Хельгой стали относиться к этому хобби детектива более пристально, как будто проверяли на прочность.

А потому, когда странная парочка встала посреди дороги и стала медитировать, Рамирес и Хельга не вмешивались и лишь поглядывали по сторонам. Проще было плыть по течению, может, оно и впрямь приведет к неизведанному океану.

Когда ясновидцы сделали выбор направления, основываясь лишь на чутье, офицеры пошли за ними следом. Но когда через десять минут пешей прогулки они остановились перед одним из домов и странная парочка со странным гигантом попросили вызвать подкрепление, у офицеров включилась логика.

Вот, где вера Габдуллы Амрана будет подвержена проверке на прочность.

– Сначала убедимся, что это – тот дом, который нам нужен, – сказал Рамирес, отстраняя компанию к краю тротуара..

– Поверьте, офицер. Это здесь, – выдохнула Ева.

Дышать становилось труднее, мерзкий запах душил все больше, концентрация желтой энергии Стефании вперемешку с красными зигзагами боли вырывалась сквозь стены двухэтажного дома, который с виду ничем не отличался от остальных и даже блестел уходом: свежекрашеные стены, заставленное растениями крыльцо, новые двери гаража, ровно подстриженные кусты. Способы сокрыть от людей мерзость своего дома не работали на экзорцистов, которые видели сквозь стены. Вся эта красота и порядок – лишь мишура, красивая обертка, чье предназначение – обмануть глаз. Этот дом хранил в себе много страданий. Очень много. Больше, чем слоев краски на стенах.

– Оставайтесь здесь, – приказала Хельга.

Они оставили троицу на тротуаре перед домом, а сами поднялись на крыльцо и громко постучали в дверь, стараясь разбудить не только жильцов, но и тараканов.

Ева сжала ладонь Ибрагима. Он сжал в ответ, снова мысленно обещая ей быть всегда рядом. Корф же стоял чуть впереди, напряженно наблюдая за спинами офицеров.

– Открывайте, полиция! – выкрикнули они стандартную фразу.

Долгое время ничего не происходило. Но наконец в доме что-то ожило и задвигалось, а потом дверь отворилась.

– Слушаю? – спросил голос.

Рука Рамиреса, стоящего чуть позади Хельги, незаметно легла на кобуру. Корф понял, что офицер узнал парня с ориентировки. Это был Алекс.

– Сэр, прошу прощения за столь ранний визит. Черный Форд Мондео, номер три-семь-один-ромео-танга – это ваша машина? – спросила Хельга, хотя уже знала, что его. Десять мерзких пикселей не навредили ее воображению, она быстро поняла, что пиксельный Алекс и этот парень – одно и то же лицо. Но ей надо было разговорить его, вывести из равновесия, чтобы он начал ошибаться.

– Эм-м-м. Да, моя. А в чем дело? – ответил Алекс спокойно.

– Мы разыскиваем пропавшую девушку. Узнаете ее?

Хельга показала фотографию Стефании и вцепилась взглядом в лицевые мускулы парня.

– Ох, да. Это Стефания. Мы с ней встречались вчера, – ответил парень.

Ни один мускул не дрогнул. Парень обладал стальной выдержкой.

– Во сколько?

– Где-то с семи до девяти.

– А потом?

– А потом я поехал домой.

– Один?

Пауза.

Корф уже был готов вбежать в дом и прижать парня к стенке, а потом набить ему органы так, чтобы они отвалились один за другим, ведь парень стоял и в наглую придумывал ложь прямо перед ними. Прямо перед офицерами. Прямо перед Корвинусом.

– Я подвез ее.

– Куда?

– Она попросила остановиться возле отеля «Вестерн».

– Тот, что на окраине города?

– Да.

– А потом?

– Потом я приехал домой.

– В котором часу?

– Примерно в десять вечера.

– Кто-то может это подтвердить? Ваши сожители?

– Нет. Я живу один.

– Не возражаете, если мы осмотрим ваш дом?

– Эм-м-м, не понимаю, с какой целью.

– Как я сказала вам, мы ищем пропавшую девушку, сэр.

– Думаете, она потерялась где-то в этом доме? – хмыкнул парень.

Но Хельге было не до шуток.

– Так или иначе, сэр, но мы попадем в ваш дом и осмотрим его, – голос офицера резко металлизировался.

Наступило молчание.

– Я не против. Конечно, вы можете осмотреть дом. Только позвольте, я сперва оденусь.

– Мы подождем внутри, сэр.

Хельга была молодцом, вцепилась в парня накрепко. Она не обладала чутьем экзорцистов, но ее опыт помог ей проанализировать поведение парня, его манеры и интонации. Пусть он и владел стальной выдержкой, но он растягивал слова и делал много пауз. Это значит, что он думал. Пытался быстро проанализировать, откуда они узнали про его машину, его адрес, что еще им известно, и придумать на все это правдивый ответ. Хельга знала наверняка, что он врет.

– Да, как пожелаете, – произнес парень.

В следующую секунду оглушительный выстрел свалил Хельгу с ног. Рамирес упал на напарницу. Корф прыгнул на Ибрагима и Еву, прижав их к тротуару.

Очередь выстрелов проредила воздух над ними, а потом все стихло.

– Это, сорок-восьмой, нам нужно подкрепление! Нам нужна скорая! Офицер ранен! Подозреваемый в доме двадцать три на улице Оскара Браго!

В доме раздался какой-то шум. Рамирес пнул входную дверь и увидел убегающего парня.

– Подозреваемый выбежал через заднюю дверь на улицу Якобинцев! – крикнул Рамирес в рацию.

И продолжил зажимать рану в груди напарницы.

Корф вскочил на ноги и за пару шагов оказался на крыльце.

– Останься здесь и прижми! – крикнул ему Рамирес.

– Ну уж нет! – огрызнулся демон и побежал в дом.

Он быстро пересек коридор и выбежал вслед за парнем.

К Рамиресу подскочили Ева и Ибрагим.

– Я останусь с ней! Поймайте эту сволочь! – крикнула Ева.

Рамирес кивнул и бросился в погоню.

Ева зажимала рану, чувствуя, как горячий поток заливает синюю рубашку офицера. Ева чувствовала Хельгу даже больше, чем через горячую кровь. Она видела ее внутренние волны, такие спокойные и размеренные, как у человека, который жил уверенностью в том, что все делает правильно. Офицер любила свою работу, жила по закону и искренне желала помочь тем, кто пал жертвой нарушителей этих законов. В Хельге было много света, и Ева прониклась к этой женщине искренней любовью всего за несколько секунд соприкосновения с ее кровью.

– Вы светитесь ярко, – сказала Ева.

Хельга в ответ нахмурилась.

– Бог вами очень гордится, – добавила Ева, плача.

Офицер улыбнулась и кивнула странной незнакомке из странного особняка странного семейства. Почему-то Хельге хотелось верить ее словам, эта правда была приятной.

Ибрагим прыгнул на крыльцо следом, вбежал в дом и растерялся, остановившись посреди коридора.

– Где искать? – крикнул он нервно.

– Подвал, конечно, – кашлянула Хельга.

– Подвал, конечно! – громко транслировала Ева.

– Не ори на меня!

Ибрагим был на пределе. Он устал от поисков и теперь соображал медленно. Легко сказать «ищи в подвале». Как понять, какая дверь ведет в подвал? Ибрагим стал ломиться во все двери, что встречал. Кухня, гостиная, туалет, кладовка. Распахнув еще одну, он отшатнулся, зажав нос и рот.

– Трупы. Так пахнут трупы, ребят.

Запах, что они почувствовали в трех кварталах отсюда, чуть не сбил с ног своей интенсивностью. Он вырывался из темноты внизу, куда вела лестница. Ибрагим сбежал по ступеням, спотыкаясь, и в темноте врезался в еще одну дверь. Двойная дверь в подвале – вот, что странно, а не держащиеся за руки экзорцисты на перекрестке!

На двери висел огромный амбарный замок. Вот это еще страннее! Ибрагим стал долбиться в дверь. С каждым ударом на него все больше накатывал тошнотворный запах, который уже стал настолько плотным, что вырывался из-за двери, как жидкость, заполняющая щели.

Ибрагим уже в который раз доказал, что он не агент Ее Величества – сломать дверь голыми руками ему не удалось. Он вообще задался вопросом, а возможно ли такое, или все это – голливудские враки. Пришлось вернуться на крыльцо, повозиться с кобурой от пистолета на поясе Хельги, и снова вернуться к странной двери в подвале.

Прицелившись в крепление замка, Ибрагим нажал на спуск. И ничего не произошло.

– Пистолет сломан! – отчаянно завопил он.

– Предохранитель! – крикнула сверху Ева, транслируя слова Хельги. – Опусти вниз!

Предохранитель щелкнул, раздался выстрел. А потом еще три. Крепления петель замка взорвались щепками, и Ибрагим выломал дверь.

Тотчас же он закрыл нос и рот рукой под атакой хлынувшего тошнотворного запаха и вбежал во тьму. На стене возле двери он нащупал переключатель, свет озарил подвал.

Стефания рефлекторно закричала, увидев перед собой силуэт в черном. Она всегда так реагировала на появление Алекса, который приносил с собой боль. Время посреди тьмы и боли теряло счет, и Стефании казалось, что прошло уже дней десять, как она здесь заперта – такими долгими были эти часы. Наверное так выглядит ад: бесконечная боль и ее ожидание.

То, что это был не Алекс, Стефания поняла сразу, но понадобилось время, чтобы это осознать.

– Ибрагим! – завыла он.

– Все хорошо! Все хорошо! Я здесь! – говорил Ибрагим.

Он пытался размотать цепи, но все никак не получалось, а Стефания рыдала от боли и визжала. Как же громко она умеет визжать! Еще несколько минут были потрачены на поиск болторезов. В общем, если бы Ибрагим когда-нибудь и был бы на службе Ее Величества, террористы бы уже шесть раз успели взорвать ядерную боеголовку.

Ибрагим перерезал звенья и подхватил падающую Стефанию. Она снова завизжала от боли. Серьезно, ей бы в аэропорту работать и чаек распугивать. Ибрагим бережно уложил ее на пол.

– Там Мария! – выла Стефания.

Ибрагим бросился освобождать нечто, что было покрыто чем-то склизким, что притягивало мух. Он даже не знал, живо ли это что-то. Тело смердело истошно, было холодным и покрыто засохшей кровью с ног до головы. Почувствовав легкий, едва пробивающийся пульс на шее, Ибрагим поразился чуду.

– Господи, благодарю! – только и выдохнул он. – Стефа, я за помощью!

– Ибрагим!

Но того уже и след простыл. Он взбегал по ступеням обратно наверх.

– Не оставляй меня! – рыдала Стефания.

Снова остаться одной в этом жутком подвале было невыносимо. Мозг в панике подкидывал глупые идеи того, что Ибрагим не вернется и она останется здесь заперта навечно. А логика твердила, что мозг сошел с ума, не слушай его, он перебрал адреналина.

Стефания лежала на холодном бетоне, покрытом ее блевотой и мочой. Она с трудом контролировала руки – настолько они онемели за это бесконечное время в аду. Кое-как она подползла к окровавленному грязному телу и взяла ее за руку.

– Мария, все хорошо. Они пришли. Пожалуйста, держись, – шептала она.

Стефания пребывала на грани сознания, а потому потоки, что выходили из Марии, она видела ярче, чем обычно. Девушка была жива, и она обязательно поправится. Ее тело ещё не готово расстаться с душой. Мария была сильной.

А в углу за Марией стояла тень. Визитер. На грани сознания шестое чувство открывается шире, а потому его было видно отчетливее, чем когда-либо.

Силуэт черной тени принадлежал женщине с длинными волосами.

– Он ждет тебя…

Снова шепот, пробирающий до костей. Стефания смотрела на потустороннюю гостью, а потом психанула.

– Да пошла ты! – выплюнула она.

И поползла к выходу, злостно бубня себе под нос:

– Хватит с меня этого дерьма…

Она больше ни секунды не могла оставаться в этом мрачном месте. Все ее мировосприятие сжалось до размера единственной цели – убраться от этого ада подальше.

Руки дрожали так, словно стали ее собственными врагами, ноги не держали и казались парализованными, а оттого Стефания смогла лишь заползти на четвертую ступень лестницы. Там силы ее покинули. И физические, и духовные. В голове ярким пламенем горела истина, что она вынесла из этого жуткого места. Господь засунул ее сюда с одной целью, и она ее выполнила.

Она прозрела, как бы больно это ни было признавать.

Ее всю жизнь учили тому, что люди не могут сами совершать зло, что они это делают под давлением демонов; ложь, обида, страх – демоны манипулируют ими, чтобы перетянуть людей на сторону тьмы. Так ее учили. Но все это было обманом, которым ее пичкали каждый день по ложке, начиная с первых дней семинарии.

– Но я свой выбор уже сделал…

Раз за разом в голове возникал образ Алекса, стоящего перед ней, доказывающего своими словами, своим существованием обратное.

Изменить веру во что-то очень тяжело. Сегодня ты поедаешь плоть умершего соплеменника, чтобы его душа продолжала жить вместе с тобой, а завтра тебе говорят, что это каннибализм и это противозаконно. Сегодня тебе говорят, что у женщин нет души40, что они – существа более низшего порядка, чем мужчины, а завтра они получают право голоса и становятся лидерами мира. Сегодня тебя учат, что животные созданы для использования человеком в качестве ресурса, как дерево или нефть, а завтра люди заявляют, что это безнравственно и жестоко.

Стефании говорили, что демоны – причина зла в нашем мире. Сегодня же она узнала, что это не так. И теперь ей было очень больно оттого, что все это время она жила в заблуждении и одной лишь своей верой оскорбляла правду. Отчасти ей нравилась идея того, что демоны ответственны за зло. Так было проще жить – когда имеешь вполне конкретного противника. Она не желала впускать в свой мир даже небольшую возможность того, что люди могут осознанно выбрать путь зла, потому что жить в мире, где люди осознанно причиняют боль, невыносимо.

– Хорошо. Хорошо. Я все поняла. Я слышу тебя, – говорила Стефания сквозь слезы едва разборчивым шепотом, тонущем в склизкой массе соплей.

Тот, кому она это говорила, слышал ее прекрасно. С осознанием своей ошибки, со смирением перед новой истиной, Его присутствие становилось ощутимее. Такое теплое и убаюкивающее. Оно шептало ей без слов, чувствами:

«Ты ошиблась. Но ты осознала ошибку. За это награждаю тебя любовью».

Стефания сидела на ступенях и рыдала. А потом кто-то закрыл свет, льющийся на нее из открытой двери наверху. Кто-то большой и теплый.

Он осторожно спускался к ней, а в голове у нее, как заезженная пластинка, звучал ее собственный голос:

– Наверное в такие моменты Бог посылает их жертвам защитника.

Корф присел рядом с ней. Она не видела его лица, свет из проема двери позади него ослеплял.

– Ну давай. Посмейся надо мной. Скажи, что я была не права все это время. Что люди не лучше демонов, – сказала она.

Корф молчал.

– Потому что не было в этом подвале демонов. Даже настоящих сатанистов не было, – ее голос дрожал из-за слез. – Тут был просто человек… человек, который осознанно выбрал тьму…

С этими словами она закрыла лицо связанными цепью руками и заревела. От боли, от страха, от обиды на целый мир за то, что он такой несправедливый. Слабых похищают, мучают, убивают, и даже не осознают, что это неправильно. Так быть не должно. А как же добро, любовь, сострадание? Где это все? Почему люди осознанно причиняют другим боль? Как Господь такое допускает?

Внезапно что-то горячее опустилось на нее и мягко обняло, завернув в теплое тесто, как сосиску. Корф укрыл ее своей неизменной замшевой курткой с ворсистым подкладом. Как же в ней тепло! Он ее еще и нагрел. Он же демон. Он теплый.

А потом демон аккуратно поднял ее и понес к свету.

11. Хорошие картинки

«Величие и моральный прогресс нации можно измерить тем, как эта нация относится к животным».

Махатма Ганди

Как это обычно происходило в последнюю неделю августа, сад начал превращаться в живую акварель: красные, желтые, коричневые, оранжевые оттенки заполняли каждый миллиметр пространства вперемешку с последними созревшими ягодами на радость птицам и грызунам. Деревья перекрашивались, подражая радуге, словно сама природа соскучилась по детским раскраскам. Опадающие листья постепенно сплетались в разноцветный ковер под ногами. Садовник Бертранов никогда их не собирал, они создавали естественный перегной, и земля оставалась богатой каждый год, питая сад живительными соками. Это и был главный секрет его пушистости. Еще через сотню лет здесь будет непроходимая чащоба, и особняк Бертранов точно обзаведется каким-нибудь вампиром.