Падальщики. Книга 4. Последняя битва

Томас устало вздохнул.

– Ты ведь сама установила жесткие правила: не пересекаться с людьми, – ответил он.

– Но ведь я не это имела в виду! – я снова ткнула пальцем в Божену, наблюдающую за сценой с широкой сладострастной улыбкой.

– Ты была права, и Алания права: мы не можем подвергать их опасности. Нам надо держаться от людей подальше, мы можем их заразить одной малой оплошностью. Они хрупкие, слабые и у нас разная продолжительность жизни. Мы не можем рассматривать их, как партнеров. Это для их же блага.

– Давай не будем рубить с горяча! Давай спросим у Анники, может она хочет стать одной из нас?

– Тесса, не говори ерунды! – огрызнулся брат.

– Я сошью тебе презервативы из кольчуги!

– Тесса!

– Что угодно, только не Божена-а-а-а! – ревела я.

Но Томас оставил меня в коридоре, даже не обернувшись и не рассмотрев ни одну из моих гениальных идей.

А потом я развернулась и уставилась на Божену взглядом, обещающим ей медленную смерть от пыток. Но Божена была пуленепробиваема, еще бы! Теперь-то она отыграется на мне по полной из-за того, что я влезла в ее, как она говорила, «строящиеся отношения с Кейном». Он восемь лет ее игнорировал! Не было там отношений!

– Дрянь, – наконец-то я сравняла скорости идей и реакций.

Божена улыбалась так, что чуть от радости не прыгала.

– Кстати, я еду с вами в миссию. Я вдруг поняла, что отныне не могу отпустить своего пупсика в опасное приключение без меня, – пропела она нарочито дьявольским голоском.

– Не смей его так называть!

– Ах да! Чуть не забыла сообщить. Вчера в порыве страсти он сорвал с меня трусики, и теперь я осталась без белья. Поэтому я одену трусы Томаса. Те, что с Анной и Эльзой на заднице.

– Ты не посмеешь!

– Томас разрешил.

Я кинулась в ее сторону, но Божена захлопнула дверь, за которой нарочито громко смеялась, как злодей.

Дни вдруг резко перестали быть полными радостей и успехов.

18 февраля 2071 года. 09:00

Бриджит

– Я воняю верблюжьим дерьмом! – неистовствовал Фунчоза, размазывая линимент по телу.

– Ты не знаешь, как пахнет верблюжье дерьмо, – заметил Антенна.

– Еще как знаю! Ваш Кэмэл срет за два отряда! Твою мать, засыпьте ему уже что-нибудь внутрь: сорбент, освежитель, мышьяк! Опций много!

Водитель Аякса Маяка покраснел, хотя не его вина, что у него развилось хроническое расстройство кишечника от подземной жизни. Нас эти подземелья всю жизнь добивали: кого по суставам, кого по легким, а кого по мозгам, как Фунчозу. Но здесь я с ним соглашусь: Маркус сварил едреное зелье, которое пахнет как пот из задницы, но оно обещает нас сделать невидимыми перед чудовищами и ради этого я готова вонять.

Мы обмазались потом из задницы и теперь натягивали снаряжение. Какой это кайф! Снова оказаться внутри бронированной ракушки Падальщика сродни экстазу, а взять в руки холодный металл винтовки FAMASа так вообще оргазм!

В холле появилась Тесс. Ее экипировка была облегченного типа, потому что зараженные не представляют для нее опасность. Она сама скорее представляет опасность для них, как и для нас. Я все время думаю о вирусе в ее крови. Одно неверное движение, совокупность предпосылок и вуаля – она может заразить кого-то из нас. Думаю, эта мысль многим не дает покоя, а потому, если раньше ее сторонились из-за всяких слухов о связи с Генералитетом, то теперь избегают просто потому что она такая, какая есть.

Наполовину человек, наполовину чудовище.

Хрупкое равновесие внутри ее организма поддерживается сывороткой, на которую она подсела, как наркоман, и я не знаю, что лучше – быть человеком или быть ею. С одной стороны мутация прокачала в ней физиологические качества: сила, выносливость, регенерация. С другой же – забрала способность иметь детей и обрекла на вечный голод.

– Ты просто сходишь с ума, все тело чешется, мозг кипит, слюни водопадом. Ты не можешь думать ни о чем, кроме крови. Кажется, что если вот сейчас ее не выпьешь, то взорвешься, – объясняла мне Тесс вчера под клюквой.

Мы сидели до поздней ночи в кухне под ногами Горе-Федора и шушукались, как раньше в ее командирской казарме. Она наконец снова стала мне доверять свои потаенные секреты и страхи. Я была счастлива, что наша крепкая дружба восстановилась, но когда услышала ее исповедь, поняла, какую высокую цену она платит за наше спасение.

– Я не впала в кому, Кейн спас меня – он успел завершить сыворотку до моего превращения, но черт подери, я была так близка к этому! И это такая жуть, Бридж. Потерять себя в этом мраке голода. В этой ненасытной пропасти. Я не была по ту сторону, но я была на краю. И теперь я точно знаю, что не хочу упасть в эту пропасть.

Как и всегда, я стала хранителем ее тайны. Ее тяжелой участи. Некоторые солдаты воспринимают ее как дар, но я же вижу, что цена у этого дара столь высока, что он превратился в проклятье. Достаточно тонкая грань, не правда ли?

– Ну что, готовы выбраться из норы? – спросил Зелибоба, стоящий рядом со своей сестрой Перчинкой и Тесс.

В ответ раздался боевой клич Падальщиков:

– Хей!

Азарт щекотал нервы, предвкушение очередного приключения заражало легкой дрожью, и я совру, если скажу, что не соскучилась по кипящему адреналину в крови!

Мы выбежали из гостиницы один за другим в полной боевой готовности надрать целому миру зад, как мы это делаем уже четыре десятилетия. Едва выбежав на улицу из сумеречного холла, мы зажмурились. Черт возьми, никогда не привыкну к этому ослепительно яркому небу, которое щекотит глаза. Холодный воздух тут же наполнил легкие свежестью и чистотой, как если бы я впервые в жизни сделала вдох полной грудью. Мой внутренний Леший рыдал от счастья.

Аяксы ждали нас во внутреннем дворе. Тридцатитонные бронированные великаны, служащие домами на колесах для Падальщиков.

– Машины проверены, к эксплуатации готовы, навигационные карты обновлены, – Арси и Йонас стали нашими хранителями железа.

Арси отправлялась с нами на каждую вылазку, она знала близлежащие окрестности чуть ли не наизусть. Йонас же всегда оставался в «Умбертусе», как хранитель компьютерных систем, будучи всегда на связи со своей королевой с дредами.

На Желяве у нас был целый инженерный отдел, работающий над поддержанием адекватного технического состояния машин пехоты, костюмов, винтовок. Теперь же эту роль приняли на себя Миша, Фабио, Ульрих и Томас. Последний всегда отправлялся с нами в миссии, как техподдержка.

– Перенесете Тарью в лабораторный бокс, обязательно не забудьте подключить ее к системам жизнеобеспечения, – Кейн инструктировал Малика и Ульриха с Мишей и Фабио.

Им предстояло транспортировать мать Фунчозы в бокс Роуз-Лилит, а последнюю переведут в спальню на лабораторном этаже. Медленно, но настойчиво исцеление продолжалось, заполняя гостиницу выздоровевшими. Кейн следовал совету Алании, которая призывала его отпускать своих подопечных в самостоятельное плавание, чтобы научить их выживать самостоятельно.

– Мы справимся, Кейн! – Малик был воодушевлен этой задачей.

Я прямо чувствовала его предвкушение и восторг оттого, что ему доверили столь важную задачу. Кейн удовлетворённо кивнул.

– Мы вернемся к завтрашнему вечеру. Я надеюсь, мы привезем достаточно реагентов, чтобы увеличить объем производства сыворотки. Тогда все манипуляции по Тарье сделаешь сам, – добавил Кейн.

Тут глаза Малика совсем вспыхнули счастьем, он едва верил, что Кейн готов был передать ему ведение процесса пробуждения. Что может быть важнее на всей чертовой планете, чем вытаскивание зараженного человека из потустороннего мира?

Кейн ушел в Аякс, а ребята еще долго пожимали плечи Малика, как боксера, выигравшего бой, они поздравляли его с повышением.

– Какого черта делает эта девчонка? – произнес Легавый рядом со мной.

Я обернулась. Рыжеволосая Хайдрун с Куки сидели посреди двора перед главными дверьми гостиницы и плели какое-то чучело из засохших веников. Мой наблюдательный глаз тут же нашел аналогичные веники только меньшего размера, висящие на тридцатимиллиметровых пушках Аяксов.

– Сегодня после обеда Хайдрун сожжет бабу, – ответил Зелибоба.

– Кого? – удивилась Ляжка.

Все, кто стоял рядом, присоединились к любопытному разговору.

– Ну обрядовое чучело. Мы сжигаем его в феврале, чтобы притянуть весну, – Зелибоба объяснял как ни в чем не бывало.

Что было встречено с еще более явной озадаченностью.

– Вообще-то люди делали это в марте, – заметил Буддист.

– Я пытался поспорить с Хайдрун, но побоялся, что она меня проклянет. Она у нас тут заведует духами и прочей нечистью.

– А еще безумием…

– Эй! Это моя девчонка, и я ее обожаю! – тут же бросил Зелибоба Электролюксу. – И вообще-то она за вас переживает, потому и навесила веники удачи на Аяксы.

– Так вот это что! А я думал щетка от снега! Пардон! – Хумус, уже смевший снег с крыши БМП, тут же повесил свой веник обратно на тридцатимиллиметровую пушку Аякса.

– А вообще этот день всегда весело проходит. То есть проходил. Мы водили хороводы, ели подгоревший пирог Свена с консервированными ананасами, с горки катаемся… то есть катались.

Нельзя было не услышать легкую грусть в голосе Зелибобы, который с приходом нас потерял свой размеренный образ жизни и теперь полностью отдавался нашему спасению. Я оглядела здешних ребят. Все они возложили свои жизни на алтарь нашего спасения, никто не противился, и уважить их было самым меньшим из того, что мы могли сделать для них в качестве благодарности.

– Я думаю, сжигать чучело – это весело, – сказала я.

Зелибоба улыбнулся и подмигнул.

Мы разбрелись по машинам и уже внутри услышали голос Тесс в наушнике.

– Лаборатория в восьми часах езды. На обратном пути будем проезжать радиолокационную станцию, она отмечена на карте. Антенна, какова готовность Теслы?

– Полная. Если антенны целы, то подключим к нашей сети маршрутизаторов за полтора-два часа.

В наушнике продолжались переговоры, а я наблюдала через открытый люк, как Арси обнимала Свена на прощание, он гладил ее по голове, нашептывая ласки в ухо. А чуть поодаль Хайдрун окуривала Зелибобу своим загадочным веником удачи, на ее ритуал любви Зелибоба ответил весьма примитивно – поцеловал.

Они милые. Нам всем не хватает вот таких простых радостей. Рука сама потянулась к руке Калеба. Я даже не смотрела в его сторону, он же в ответ сжал мою ладонь. Это была наша простая радость.

– Задраить люки!

– А че ты раскомандовалась?! – начиналась очередная перепалка между Фунчозой и Тесс.

– Потому что снегоходы прокладывают путь.

– Да. У кого Киска тот и рулит! – добавила Перчинка.

Все прыснули со смеху.

– Я убью Ульриха, – тихо произнесла Тесс.

Моторы загудели, снегоходы завизжали, и машины одна за другой покинули Бадгастайн под дружные проводы жильцов, прильнувших к окнам восточного крыла. Они радостно махали нам, не осознавая того, какой мощный стимул создавали для нас своими улыбками.

18 февраля 2071 года. 14:00

Полковник Триггер

Когда я потерял жену в Сольноке уже, кажется, целую вечность назад, я резко приземлился в гущу реальности, осознав, что больше в этом мире не осталось чудес для спасения людей.

Когда восемь лет назад я потерял сына во время прорыва Желявы, я потерял всякий стимул стараться выкарабкаться из этого дерьма выживания. Все стало пресным, серым, бессмысленным.

Но когда я потерял Тесс, во мне умерла последняя надежда на то, что этот мир не обречен.

Это конец. Конец мне, моему поколению, конец всему миру. Как бы мы ни старались спастись, на какие бы ухищрения не шли ради того, чтобы скрыться от хищнических глаз, сколько бы гениальных идей ни воплотили в подземную жизнь, смерть не отпускает нас. Ее костлявые цепкие пальцы впились в хребет человечества сорок лет назад, и все это время, что мы тешим себя надеждами на чудесное спасение от заразы, мы лишь бежали от правды, которая с каждым этапом эволюции вируса впивалась в нас упорным взглядом хищника.

Как Тесс сегодня с экрана. Ее глаза остались теми же, вот только взгляд больше не был прежним. Изощренный вирус смастерил из нее марионетку, и бедняга Тесс даже не осознает этого. Идеи вируса принимает за свои, желания голодных вирионов приписывает себе. Она обманывает, сама свято веря в ложь, что затуманила ее разум. Увидев то, во что вирус отныне начал превращать людей, я понял, что у нас практически не осталось шансов выжить в этой войне.

Стук в дверь, на пороге моей казармы показалась Трухина. Выглядит неважно. Примерно также, как и я. Последнее сражение высосало из нас все живительные соки, мы будто оставили наши жизни на погибшей Желяве, а сюда привезли опустошенные оболочки. Пройдет немало времени, прежде чем мы снова накопим энергию достаточную, чтобы хоть немного напоминать живых людей, а не высохших мертвецов.

Трухина села за стол с противоположной стороны, она приготовила для меня разговор, который не понравится нам обоим. Я понял это по ее напряженному выражению лица.

– Я видела запись вашего разговора там на Желяве. Тесса говорила с тобой, – начала она издалека.

Я продолжал смотреть на Трухину, ожидая, когда она выдаст все свои карты.

Но она выдала даже больше. Трухина поставила передо мной планшет и запустила видео, снятое камерой с моего боевого шлема.

– Ты укушена.

– И все еще человек.

– Почему?

– Благодаря сыворотке. У нас есть лекарство. Мы нашли способ победить вирус!

Это был мой диалог с Тесс, когда мы встретились на Желяве во время прорыва.

– Ты удалил видео с платформы, к которой привязан твой костюм. Но резервная копия была отправлена в центральный архив. Как и все видеопотоки.

Кончики ушей охватил жар, как если бы я был первоклашкой, которого отчитывала мать за глупую ложь. Таковой она и была. Глупой. Недооценил я Трухину. Она, как и все мы, превратилась в недоверчивого стервятника, готового разорвать союзника в клочья, лишь бы самой уцелеть. Иначе не объяснишь ее скрытый ото всех ход по созданию архива. Интересно, как долго она следит за нами?

– Что это за сыворотка? – спросила Трухина.

Я откинулся на спинку кресла и пристально уставился на Свету. Ее взгляд был не менее пронзительным.

– Со слов Тесс, сыворотка помогает людям выздороветь.

– То есть они взяли процесс превращения под контроль?

– А ты веришь ей? Веришь в существование волшебного лекарства, которое не смогли изобрести наши ученые на Желяве за последние сорок лет, но которую изобрели другие? – бросил я самоуверенно.

– Нет. Но я бы хотела дать шанс этому варианту.

– Мы уже проходили это, Света.

Смертоносная волна прорыва Желявы в шестьдесят третьем оставила после себя кровавый след, посреди которого мы обнаружили шестерых выживших после укусов. Они все проснулись людьми. Или полулюдьми. Мы было поверили в чудо, но когда проверили их кровь, то оказалось, что они были инфицированы, просто не потеряли человечность. Никто из нас не смог объяснить этот феномен, но одно оставалось неизменным – они были заразны для нас, и этот факт стал решающим в выборе судьбы для них. Их смерть была милосердной.

Трухина опустила глаза, она помнила, что проголосовала за избавление базы от любой заразы, даже если эта зараза прячется за глазами разумного существа.

– Что если это правда? Что если им удалось?

Я перехватил из ее рук планшет и перемотал немного вперед.

– Ты ведь заражена, не так ли? Вирус есть в твоей крови. А значит, ты заразна для всех нас.

Молчание Тесс было красноречивее слов. Она сама подтвердила, что несмотря на сыворотку, Тесса по-прежнему остается инфицированной.

– Эта гадость в их крови, и мы не знаем, как она влияет на них. Вирус перестраивает мозг человека, превращает людей в кровожадных монстров, забывающих о том, кто они такие. Инфицированные разрывают собственных детей в клочья! Вот, что выделывает с ними эта зараза! Неужели ты даже на секунду на задумываешься над тем, что Тесса и ей подобные в настоящий момент находятся под влиянием вируса?

Трухина молчала. У нее не было ответа. Да ни у кого не было, потому что эта мутация или эволюция вируса – загадка для нас. И она может содержать как помощь, так и подвох. И, пережив истребление человечества и два прорыва подземных баз, я предпочту видеть в этих загадочных событиях очередную ловушку заразы, которая не успокоится, пока не выковыряет всех людей из-под земли и не истребит последние остатки человечества.

– Я просто пытаюсь найти выход из всего этого, – Трухина говорила размеренно, на ходу догоняя собственные мысли. – Мы кочуем с базы на базу, а ситуация не меняется. Мы продолжаем проигрывать. Не значит ли это, что пора попробовать найти другой выход?

Я нахмурился.

– Доверившись монстрам?

Трухина тяжело вздохнула, а потом стала открывать видеоролики один за другим.

– Я проследила за передвижением каждого из них на Желяве. Они не убили ни одного желявца.

Я смотрел на видеопотоки с разных видеокамер на стенах Желявы. Незнакомцы, облаченные в униформу Падальщиков, бегали по базе с винтовками, которые ни разу не были наставлены дулом на людей. Это правда.

– Но если ты вдруг не заметила, то они и не пытались защитить их, – вставил я.

Чужаки пробегали мимо инфицированных, также ни разу не наставив на них дула. На их глазах инфицированные разрывали людей на части целыми группами, но никто из этих доблестных спасителей не бросился на помощь несчастным.

– Они больше не являются добычей инфицированных, – я продолжал гнуть свою правду. – Так почему бы им не воспользоваться этой возможностью и не стать стеной между людьми и чудовищами? Ведь об этом говорила Тесс. Она сказала, что они смогут нас защитить. Вот подтверждение ее обмана, который она даже не осознает под действием вируса.

Я показал Трухиной тот видеопоток, на котором был виден ангар во время эвакуации. Там творился настоящий хаос. Люди бегали туда-сюда, солдаты палили во все, что движется, и во всей этой суматохе синие мускулистые тела с пастями, изрезанными десятками клыков, рыскали посреди людей и вспарывали их тела. Бронетранспортники, забитые под завязку, уже эвакуировались, в ангаре оставались лишь Аяксы, которые были похищены из нашей армии подлыми Падальщиками, спасающими самих себя. И посреди этого ада Тесса неторопливым шагом продвигалась к Аяксу Маяка: винтовка бесполезно болтается на плече, равнодушный взгляд не видит жутких смертей, равнодушное ухо не слышит отчаянных молитв о помощи.

– Тесса превратилась в одно из чудовищ в обманчивой оболочке – вот, что сделал вирус. Вот его следующая стадия созревания. Сорок лет назад они были безмозглыми тварями и побеждали массовостью, сегодня же они стали умнее, чтобы выковыривать нас из-под земли, – сказал я.

Трухина не смогла возразить. Мы долго сидели в тишине, переваривая новые обстоятельства, которые кидала нам жизнь, словно мы пережили мало кошмаров. Если бог, в которого верит Аль-Махди, и вправду существует, то он определенно задался целью нас добить.

– Все, что ни делается, все к лучшему, – заговорил я. – Раньше я ненавидел эту поговорку. Считал ее жалким оправданием неудач. Теперь же смотрю на нее иначе. С высоты прожитых лет и впрямь переосмысливаешь все на сто восемьдесят градусов. Что если мы не зря потеряли пусковые штабы? Что если пусковому штабу суждено было появиться перед взором Аль-Махди лишь год назад? Бог или дьявол, я уже запутался между этими двумя, оставил для нас запасной план на более серьезный случай, словно знал, что Иерихон нам понадобится для истребления эволюционировавших тварей. Провидение сберегло ракеты, которые мы бы бесполезно потратили на зачистку территории от чудищ, с которыми мы научились справляться руками.

– Гитлер тоже верил, что его ведет Провидение, – заметила Трухина.

– Я не заставляю тебя нажимать пуск. Я отдам приказ сам.

– А я не остановлю тебя и тем окажусь причастной. Как и всегда, – последнюю фразу Трухина произнесла шепотом.

Я тяжело вздохнул. Ее участь не легче моей. Мы всю жизнь делим дерьмо на двоих поровну, потому и выживали до сих пор. Я, как это делал обычно, протянул к ней руку через стол и произнес:

– Только ты и я, Светка. Только ты и я сможем спасти их всех.

Трухина печально улыбнулась, а потом протянула руку в ответ. Мы сжали ладони. Также крепко, как и всегда до этого, снова оказавшись на одной стороне.

– Они отключили системы слежения. Больше мы их не вычислим по сигналам Фелин, – произнесла она напоследок, а потом покинула меня.

Она подвела черту мятежным метаниям. Если я хочу ударить, то бить надо сейчас. Больше столь легких шансов нам не представится.

18 февраля 2071 года. 14:00

Бриджит

На полпути до антенны, запеленговавшей загадочный сигнал, нас застал мощный снегопад. Дворники не справлялись с массивным обстрелом снежинок, Кэмэл управлял Аяксом, ориентируясь на три точки на радаре, которые обозначали снегоходы. Но вскоре и те сдали скорость, потому что пробираться по сугробам да еще в такую метель стало опасным.

– Твою мать, походу Хайдрун не ту бабу сожгла, – выругался Легавый.

И все были с ним согласны.

– Ребят, предлагаю переждать циклон, – раздался в наушниках голос Буддиста.

– Застрянем. Машины тяжелые.

– Да еще кровососы кругом.

Мы смотрели в окна и пытались разглядеть хоть что-нибудь в этой белой мгле. Ничего. Даже деревьев не видно. Мы уже в конец отчаялись, когда Вьетнам вдруг произнесла:

– Есть сигнал!

Мы тут же встрепенулись.

– Дай координаты. Наши антенны не ловят.

Сигнал был настолько слабым, что лишь один Аякс словил его, причем ловил периодами. Видимо, снегопад заглушал волну еще больше.

– Тридцать два километра на северо-запад.

Калеб тут же вбил координаты в систему, и отныне мы перестали ехать вслепую.

Прошло еще около полтора часа, езда уже казалась вечной. У меня разбухла попа, а позвонки превратились в гармонь, издававшую кряхтенье при каждой кочке, от которой мозги взбились в воздушное безе.

Наконец снегоходы остановились, и я не поверила своим ощущениям. Инерция продолжала тащить меня вперед и я навалилась на Барахлюша, который то и дело клевал носом. Малыш засыпал в колыбельной. Я дала ему нехилый подзатыльник, и он тут же встрепенулся.

– Ребята, кажется, мы у цели.

Голос Тесс скрипел от помех, снежинки размером с голову облепляли датчики и радары, заваливали видеокамеры пеленой, делая нас слепыми кроликами посреди бурана. Люк распахнулся, и в машину ворвались миникристаллы льда, тотчас же пронзившие капилляры в носу. Свежесть зимнего леса пробила легкие, и я вновь ощутила себя живой. Черт, никогда не перестану скучать по воздуху с поверхности.

Не все решились выбраться из машин, кто-то по-прежнему сомневался в действии линимента, другие прониклись страхом перед поверхностью до конца своих жизней.

Как я например, наблюдающая за ребятам через экран планшета.

Тесса, Зелибоба и Перчинка слезли со снегоходов, размялись (сволочи!), сделали несколько шагов, а потом остановились. Я сощурилась, пытаясь вычленить в мутном изображении черты забора. Добротный бетонный забор. Широкий металлический профиль, укрепленная арматура на подвижных частях, а еще он был около пяти метров в высоту и обнесен тремя рядами толстой колючей проволоки. Овцы там точно не пасутся.

– Что это за объект? – удивленно спросила Ляжка.

– Ни надписей, ни табличек, – ответила Тесс.

За воротами ни зги не видно, но радары клятвенно заявляли, что источник загадочного сигнала точно там. Всего в трехстах метрах.

– Сможем пробить ворота? – спросил Муха.

– Погнем машину, но пробьем.

– Кто принесет Аякс в жертву?

– Черта с два.

– Ага, бегу и спотыкаюсь прям.

– Наш Аякс уже полежал вверх тормашками. С него хватит.

– Черепами своими тараньте! Мой Петушок чесал свой гребень!

– Не понадобится, – произнесла Тесса.

А потом подошла вплотную к проходной и указала на большой зоркий глаз, спрятанный за бронестеклом. Подвижная видеокамера могла вращаться на триста шестьдесят градусов, но сейчас делала все возможное, чтобы притвориться мертвой.

– Антенна, она рабочая?

– Определенно. Механизм чистый, отсутствует ржавчина, все болты смазаны.

Сердце стало биться чаще. Кто бы там ни был за этим забором или по ту сторону объектива, он определенно видел нас.

Тесса подошла к воротам и нажала на пульте кнопку вызова. Ничего не произошло. Ни звука, ни шипения, ни крика «Кто стучится в такую рань?»

– Они не ответят. Надо таранить.

Этого варианта не хотелось никому. Во-первых, это так себе способ познакомиться. А во-вторых, никто не желал бросать своего зверя на укрепленную железобетонную арматуру, пусть даже зверь твой бронированный.