В ритме сердца

– Ты не можешь знать этого наверняка.

– Но, вероятнее всего, так оно и будет.

– И поэтому ты готова всё закончить уже сейчас, даже не попытавшись? – задаю прямой вопрос, заставляя Лару содрогнуться.

Очередная сокрушительная волна её боли прибивает меня к земле, ясно давая понять, что Лара лишь пытается выглядеть сильной и полностью уверенной в своём решении. На деле, как и все девушки, она не перестаёт ждать и надеется, что её остановят, не отпустят, закидают ложными обещаниями, приведут сотни доводов и найдут тысячу веских причин на то, почему мы не должны расставаться.

Но я не из тех, кто будет упрашивать и выдумывать небылицы. Я говорю лишь то, во что искренне верю сам. Держать насильно и привязывать к себе – тоже не мой вариант. Все мы свободны, даже если в «отношениях», и каждый вправе сам решать, что для него лучше.

– Так что, Лара, какой твой ответ? Мы заканчиваем всё здесь и сейчас или ты готова подождать ещё немного, чтобы узнать, есть ли у нас шанс на счастливое совместное будущее? – мой голос звучит чересчур небрежно, совсем не отражая внутренней тревоги.

Лара молчит и растерянно моргает, словно не она до сих пор вела разговор к печальному для нас обоих исходу.

– Отвечай, – чуть мягче требую я.

– Мне нужно подумать.

Она источает крупицу удивления, лёгкий испуг и сильное сомнение, что заставляет меня глухо раздражаться.

Не люблю, когда сомневаются. По мне, выбор весьма прост – ты либо хочешь быть с человеком, несмотря ни на что, либо нет, а сомнения и неуверенность разрушают всё ещё до начала пути, лишая нас того, что мы можем обрести, стоит лишь рискнуть и попытаться.

– Пожалуйста, дай мне время подумать, – повторяет она дрожащим голосом. И это немного остужает меня, заставляя сдержать язык за зубами.

Шумно вздыхаю и запускаю руки в волосы, сжимая их у корней. До жути не выношу неопределённость и подвешенные вопросы, но понимаю, что все наши проблемы с Ларой исходят именно от меня, а значит – я не могу не дать ей того, что она просит.

– Хорошо. Я подожду, сколько нужно, – подхожу к ней ближе, убирая за ухо выпавший локон. – Но если ты всё же решишь дать нам шанс, я больше не хочу видеть в твоих глазах сомнений. Я полностью уверен в том, чего хочу, и надеюсь, что ты тоже разберёшься в себе.

Нежно касаюсь губами влажного от слёз рта и на миг застываю, ловя себя на угнетающей мысли, что совершенно не знаю, будет ли у меня ещё возможность ощутить тепло её губ или именно сейчас я целую её на прощание?

Глава 8

Остин

– Остин?! Дорогой мой, что ты здесь делаешь?

Не успеваю закрыть за собой входную дверь, как в коридоре на меня набрасывается с объятиями Мэгги. На ней, как всегда, повязан любимый цветастый кухонный фартук, а не по годам свежее лицо и руки по локоть перепачканы мукой.

– Что за вопрос? Ты что, не рада видеть своего бессовестного внука, который наконец пришёл тебя навестить? – с улыбкой спрашиваю я, утыкаясь носом в пучок её седых волос, и вдыхаю пряный и столь родной запах ягод с корицей.

– Я не просто рада! Это же настоящий праздник для меня! Новый год, не меньше!

В пышном букете её счастья я до крови впиваюсь в острые шипы глубоко скрываемой грусти.

– Прости меня, Мэгги, – с горечью извиняюсь за то, что своими страстными желаниями добиться успеха причиняю боль ещё одной дорогой мне женщине.

Мэгги прекрасно понимает, что я имею в виду, но в ответ лишь расплывается в лучезарной улыбке.

– Маленький мой, мне нечего тебе прощать. Я так рада, что ты пришёл. Только почему не позвонил заранее?

– Я звонил. Неоднократно, но постоянно было занято.

– А-а-а! Так это я, наверное, с Кэрол полдня разговаривала. Ты же знаешь эту болтушку. Если она начинает говорить, то остановить её может только сон. Однажды слушала её до тех пор, пока вместо слов в трубке не начал доносится храп. Вот я знатно тогда похохотала.

– Помнится мне, я знаю ещё одну такую же болтушку.

– Ой, ладно тебе! Не зря, значит, мы с этой надоедливой сорокой дружим уже столько лет.

Я снимаю верхнюю одежду и стягиваю обувь, желая поскорее оказаться в своей прежней комнате, чтобы включить проигрыватель ещё со времен деда и растянуться на кровати, наслаждаясь неповторимым звучанием виниловых пластинок.

Сразу после ухода Лары в голове творилась полная неразбериха, что для меня является редкостью. И как бы я ни пытался, но так и не смог вновь сконцентрироваться на работе. Выкурил полпачки сигарет, отправился на тренировку, чтобы окончательно выбиться из сил, полчаса простоял под контрастным душем, но ничего не помогло снять с меня напряжение – ни эмоциональное, ни физическое.

Это будет звучать смешно, но, будучи человеком, который с необъяснимой лёгкостью справляется с эмоциями других людей, сейчас, беспокоясь о том, какой выбор сделает Лара, я совершенно растерян и полон вопросов: как мне унять в себе эту новую гамму весьма раздражительных эмоций, которых, как мне казалось, я никогда не смогу ощутить?

Я не бесчувственный истукан. Нет. Просто когда день за днём на протяжении всей твоей жизни тебя затягивает в водоворот чужих чувств и эмоций, ты перестаёшь понимать, какие из них твои, а чьи ты нагло воруешь у других.

С каждой пройденной минутой после ухода Лары я начинал всё больше ощущать, что ей удалось затронуть именно мои чувства, а не только вызвать обычное отражение её собственных эмоций. И чтобы справиться с новым нестабильным состоянием, мне было необходимо оказаться в единственном месте, где я всегда могу привести свои мысли в порядок и побыть с человеком, который знает, как меня подбодрить.

– Давай, проходи, милый, ты как раз вовремя. Мы уже поставили пироги в духовку. Я пойду умоюсь, а ты топай на кухню.

– Кто это вы? – недоумеваю я, но бабушка уже успевает скрыться за дверью ванной комнаты.

С неподдельным интересом иду в сторону кухни, откуда доносятся звуки готовки, громкий шум телевизора и ни малейшего эмоционального намёка на то, что там кто-то находится. Однако стоит мне оказаться внутри тесной комнаты, как моё и без того требующее разрядки тело пронзает острый приступ возбуждения. Совершенно сбитый с толку, я вновь не понимаю, ощущаю это сам или невольно перенимаю от девушки, стоящей ко мне спиной.

Она одета в мою белую майку, которая на миниатюрной фигурке больше похожа на платье, еле скрывающее впечатляющие задние формы. Влажные волосы длинными прядями спадают до самой поясницы, провоцируя меня спустить взгляд ниже к стройным ногам. А когда девушка тянется до верхней полки, пытаясь что-то достать, и так короткая майка задирается выше, оголяя невероятно аппетитную попку.

От этого шикарного вида кипучая кровь собирается со всех уголков тела и резво устремляется вниз к мужскому центру.

Что за полуголая горячая девчонка хозяйничает на моей кухне?

Ещё несколько секунд продолжаю пялиться на соблазнительную попку, фантазируя о крайне неприличных сценках с ней, а затем замечаю, что девушка всё ещё тщетно пытается достать нужную ей упаковку, которая вот-вот норовит свалиться с полки вниз.

Я мигом подлетаю к ней, успевая поймать пачку сахара за секунду до того, как она упадёт прямо на её светлую голову.

– А-а-а! Остин?! Мать твою! Я чуть инфаркт не получила! Ты зачем так подкрадываешься?!

От испуга она прикладывает ладонь к своей пышной груди, острые соски которой проступают сквозь тонкую ткань майки, а звонкий родной голос вмиг вводит меня в тотальный ступор.

Полный пиздец!

Я готов провалиться сквозь землю от стыда за то, что ещё минуту назад представлял развратные картинки с участием сексуальной незнакомки, которая оказалась моей неугомонной малышкой.

– Никс?! Какого хрена?! Это ты?! – от сильнейшего шока я срываюсь на крик, тело покрывается нервной испариной.

Как я мог её не узнать?! Совсем мозги атрофировались? Может, и вправду нужно меньше работать?

Никс озадаченно хмурит лоб, явно не понимая, что послужило столь бурному всплеску эмоций. А я беспрерывно ищу, куда отвести взгляд от неё и спрятать каменную эрекцию, заметно выпирающую под тканью штанов.

Я-то уже понимаю, кто передо мной стоит, а вот член, похоже, не очень.

– У тебя всё лицо красное. Ты хорошо себя чувствуешь? – Никс касается тыльной стороной ладони моего вспотевшего лба, вынуждая подпрыгнуть на месте и выронить из рук сахар.

– Чёрт! – вновь кричу слишком громко и резко опускаюсь вниз, чтобы поднять упаковку, но то же делает и Никс. Мы сильно сталкиваемся лбами, а точнее, она щекой о мой лоб.

– А-у-у-у! – стонет она возле моего лица, вынуждая откинуться назад и врезаться спиной в холодильник.

– Аккуратней! – раздражённо возмущаюсь.

– Это ты аккуратней!

– С тобой и минуты нельзя прожить без происшествий! – я быстро поднимаюсь на ноги и отбрасываю злосчастную пачку сахара на стол.

– Со мной? Вообще-то это ты втихаря ко мне подобрался и начал без причины кричать.

– Если бы не я, ты получила бы килограммовой пачкой по голове!

– Но вместо этого получила по лицу от тебя! – она повышает голос и усердно трёт место удара на покрасневшей щеке.

Вот честно, давно не помню себя таким взбешённым и неуравновешенным. Я смятён, расстроен, крайне раздражён и физически неудовлетворён, и этот ядерный коктейль при виде полуголой девчонки начал непроизвольно вырываться наружу.

Пытаюсь выровнять дыхание и до боли сжимаю кулаки, чтобы привести себя в чувство, ведь понимаю, что снова веду себя как полный мудак, срываясь на Никс.

– Прости, – на выдохе произношу я, порываясь дотронуться до её повреждённой щеки, но в последний момент отдёргиваю руку. Тактильный контакт лишь усугубит моё «приподнятое» состояние.

– С тобой всё в порядке? – складывая руки на груди, Никс недоумённо изучает меня.

– Да, в порядке. Просто сегодня явно не мой день.

Отворачиваюсь от её цепкого взгляда и соблазнительных округлостей, наполняю себе целый стакан воды и залпом осушаю, но в горле всё равно продолжает царить засуха.

– Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю, – Никс горько усмехается.

Отследив боковым зрением, что она отходит от меня на безопасное расстояние и усаживается на шаткую табуретку, я решаюсь повернуться к ней лицом. И лишь тогда замечаю заклеенное медицинским пластырем колено и глубокие раны на обеих руках.

Моментально забывая о своих проблемах, я опускаюсь перед ней на корточки и беру её раскрытые ладони в свои.

– Что с тобой случилось? Ты в порядке?

– Как видишь – цела и почти что невредима, – её усталое лицо озаряется слабой улыбкой. – Удачно увернулась от столкновения.

– Столкновения?

– Да, чуть под машину не попала.

– Никс… – сердито произношу я.

Как эта девчонка постоянно умудряется попадать в какие-то неприятности?

– Да всё нормально, Остин, не переживай. Мэгги приготовила свою фирменную лекарскую мазь на все случаи жизни, так что через пару дней всё заживёт.

– Не вижу ничего нормального! То в драки ввязываешься, то под машины попадаешь! Когда ты уже наконец станешь более осмотрительной? – сам не замечаю, как вновь повышаю тон.

– Ну, во-о-от… опять начинается, – протягивает гласные она и закатывает глаза, вновь вызывая во мне желание отхлестать её по пятой точке.

– Надо наконец самой включать голову и быть осторожней. Ты понимаешь, что ты уже не ребёнок и я не могу, как в детстве, постоянно следить за тобой?

– Я-то прекрасно это понимаю, Остин, а вот ты, похоже, никогда не перестанешь видеть во мне ребёнка, – недовольно, с заметной долей жёсткости чеканит она. Резко вынимает руки из моих, поднимается со стула и быстро устремляется к плите.

Чёрт! И опять её сочный зад сверкает прямо перед моим носом. Приподнимаюсь и отхожу к противоположной стене кухни.

Никс наклоняется вперёд, заглядывая в прямоугольное окно духовки, а я опять не могу устоять и нагло пялюсь на крепкие стройные ножки.

Когда она вообще успела стать такой… женственной?

Наверное, Никс права – я в самом деле не осознаю, что она уже не та маленькая девочка с испуганными синими глазами-океанами и грустной улыбкой на милом лице, которую я встретил много лет назад у чердака.

До сих пор помню, как, выйдя покурить, совсем случайно расслышал сдавленные всхлипы. Я не хотел подходить, ибо мне и так с лихвой хватало пропускать через себя чужие переживания. Однако в тот день меня повело подняться на верхний этаж откровенное любопытство. Я хотел убедиться в том, что я почувствовал. А точнее, чего не чувствовал.

Если вновь говорить о «непростом» в моей жизни, то Николина Джеймс в этом списке занимает почётное первое место. Не только потому, что эта девчонка – ходячая катастрофа, обладающая необычайным талантом создавать проблемы и беспрерывно попадать в неприятности, но и потому, что она – единственная из всех людей, эмоции которой я не ощущаю.

Совершенно.

Каждый раз, пытаясь прорваться сквозь её невидимую защиту, чтобы уловить хоть намёк на какую-то эмоцию, я словно лоб о бетонную стену разбиваю. Ничего не выходит. Я не могу считать ничего больше, кроме того, что она сама проявляет на лице, в движениях тела и звуках, что произносит.

С ней я обычный.

Простой человек без особого дара природы.

Как она это делает, мне до сих пор непонятно, но факт остаётся фактом – Никс для меня эмоционально непробиваема, и я никак не могу это изменить. Это одновременно и раздражает, и восхищает.

– Так что ты тут делаешь, Остин?

Из мыслей меня вытягивает вновь обретённое спокойствие в её голосе.

– Я что, просто так домой прийти не могу? – небрежно пожав плечами, достаю из кармана штанов пачку сигарет и закуриваю.

– Конечно, можешь, просто Мэгги сказала, что ты здесь совсем не появляешься.

– Решил сделать ей приятный сюрприз, – сухо отвечаю, наполняя лёгкие никотином. – Другой вопрос – что здесь делаешь ты… в таком виде? – добавляю я, стараясь смотреть куда угодно, только не на неё.

– У меня ничего нового. Опять поссорилась с Филиппом, выбежала из дома, чтобы не убить его, и чуть не попала под машину. Всю одежду кровью испачкала, а домой возвращаться совершенно не хотелось, вот я и пришла к Мэгги. Сам знаешь, мне больше некуда идти.

Да… И вправду вполне обычный вечер Никс, но от её слов в груди всё нестерпимо сжимается, а упоминание о Филиппе действует на моё раздражённое состояние как допинг. Хочется подняться на несколько этажей вверх и выбить с концами всю дурь из морального урода.

Но ему сегодня несказанно везёт. Моё внимание вновь перемещается на ноги Никс. На сей раз потому, что на коленном пластыре начинает проступать кровь.

Никс отслеживает мой взгляд, и только тогда до неё доходит, что её зад ничем не прикрыт. Она шустро натягивает майку ниже, слегка заливаясь румянцем.

– Прости, я осмелилась покопаться в твоём шкафу. Надеюсь, ты не против? – невинно спрашивает она и перекидывает копну не до конца высохших волос на одно плечо, вынуждая мой член напрячься сильнее, если это вообще ещё возможно.

Да что же это такое? Это же Никс! Никс! Моя маленькая буйная девочка. Она же мне как родная сестра. Похоже, слёзы Лары, остановившие меня ещё в самом начале приятного процесса, не на шутку раздразнили и вконец выбили меня из колеи. Другого объяснения столь бурной реакции на Николину я не нахожу.

Да, сейчас она выглядит совсем не так, как обычно в своей мешковатой, немного пацанской одежде, но это же всё равно она. Всё та же Никс! Не так ли?

Так. Тогда какого чёрта у меня никак не получается остудить себя? Я вынужден сесть на стул и опереться локтями на колени, чтобы скрыть неугомонный бугор.

– А штаны в шкафу, что ли, найти не смогла? – недовольно цежу я.

– Смогла, но я в них утонула бы. Да и колено не хотела лишний раз задевать. Я же не знала, что ты сегодня завалишься сюда… в таком расположении духа.

Знал бы, что увижу здесь, точно не пришёл бы. Хотел, называется, расслабиться и поднять настроение, а в итоге поднялось лишь то, что разрывает от напряжения всё тело.

– Что случилось, Остин? – со всей серьёзностью интересуется Никс, делая шаг ко мне, но тут же останавливается, замечая излишнюю скованность в моём теле. – Ты сам не свой. Я могу чем-то помочь?

Мысленно я громко смеюсь, представляя вид её помощи, который мне сейчас так необходим, на деле же мне ни хрена не до смеха. Я с силой сжимаю во рту сигарету, жадно затягиваясь дымом, словно надеясь найти в нём успокоение.

– Может, ты заболел? У тебя лицо то багровеет, то бледнеет как мел. Давай температуру померим, – встревоженно предлагает она и вновь порывается коснуться моего лба, но я весьма грубо отмахиваюсь от неё.

Она застывает в изумлении, а в глубоких океанских глазах всего на миг проявляется холод, а вслед за ним ярко вспыхивает синий огонь, который мне приходилось видеть уже не раз.

Она злится и крайне недоумевает. Для этого не нужно уметь «чувствовать», чтобы понять.

– Просто утомился. Не переживай.

– Ты много куришь, Остин, – с укором отмечает Никс, глядя, как я достаю ещё одну сигарету.

– Собралась читать мне лекцию о вреде курения?

– Нет, читать нравоучительные лекции – это по твоей части, но если тебе плевать на своё и моё здоровье тоже, хотя бы подумай о Мэгги. Она сейчас выйдет из душа, а вместо сладких ароматов выпечки окажется в едком клубе табачного дыма.

После этих слов она подходит ко мне вплотную, грубо вырывает сигарету изо рта и выбрасывает её в окно.

– Ты охренела?! – резко вскакиваю, напрочь забывая о своей «проблеме», готовый одним лишь взглядом испепелить наглую девчонку. А она с тем же вызовом смотрит на меня. – Ты выбрала совсем не подходящее время, Никс, чтобы лишний раз проверять мои нервы на прочность.

– Ты что, не с той ноги сегодня встал?

– Я и не ложился, поэтому, как обычно, спокойно терпеть твои выходки не буду.

– Я ещё даже не начинала! – продолжает заводить меня маленькая стерва.

– Вот и не начинай! Иначе я тебя… – до крови прикусываю язык, чтобы удержать свои грязные мысли: придушить её на месте, но перед этим нагнуть над кухонным столом и жёстко отыметь до её блаженных криков.

От одной лишь картинки об этом мне до одури хочется вмазать себе по лицу, чтобы наконец очнуться от возбуждённого дурмана.

Никс даже не представляет, о чём я сейчас думаю, но, судя по тому, что буря в её синих глазах постепенно стихает, она чисто интуитивно ощущает – со мной что-то не так.

– Остин, неважно, что у тебя случилось. Если не хочешь, можешь не говорить, но я уверена – всё будет хорошо, – с искренним сочувствием проговаривает она, вынуждая меня застыть на месте. – Но если вдруг захочешь поговорить, то не забывай, что я всегда рядом. Я с тобой, – она поднимает руку к моему лицу и касается щеки.

От контакта с её прохладными пальцами по коже неожиданно пробегает тепло. Оно согревает нежностью, усмиряет приступ раздражения и приглушает горечь сожаления о том, что, вероятней всего, между мной и Ларой всё уже кончено. И только жажда проникнуть в Никс никуда не исчезает, а лишь наоборот, пробуждает животный инстинкт – без раздумий о последствиях удовлетворить физическую потребность, просто чтобы не сдохнуть от похоти.

Цинично ли это – страдать от моральных переживаний из-за одной девушки, в то время как на грани возбуждённое тело сгорает от желания к другой?

Возможно!

Но я никогда не говорил, что я хороший и правильный. К тому же я всего лишь мужчина. И сейчас, к слову, крайне неудовлетворённый мужчина, которого Вселенная словно нарочно решила подразнить, чтобы проверить мою стойкость на прочность.

Между нами считаные сантиметры, а Никс продолжает поглощать меня своим глубоким взглядом, позволяя разглядеть в синеве её глаз что-то до сих пор невиданное, что окончательно лишает меня здравомыслия.

Она порывается меня обнять, но я не могу позволить ей этого сделать. Стоит ей плотно прижаться к моему телу, и знаю точно – меня не остановят ни её сопротивления, ни бабушка, которая в любой момент может выйти из ванной.

Я крепко сжимаю руки на её тонкой талии, отчаянно борясь с искушением содрать с неё эту жалкую майку, мешающую мне рассмотреть всё, что она так тщательно скрывает под своими бесформенными слоями одежды.

Не знаю как, но я удерживаю себя и тело Никс на расстоянии своих вытянутых рук. Остатками разума понимаю – мне нужно срочно бежать, но возбуждение ни в какую не позволяет мне выпустить Никс из мёртвой хватки.

Это точно зверски мучительная пытка, разрывающая меня пополам. Не в силах больше смотреть в столь родное лицо и терпеть на себе её томный, незнакомый мне взгляд, я то ли рычу, то ли скулю и просто склоняю голову на её плечо.

Закрываю глаза и жадно вдыхаю воздух, которого мне с каждой секундой всё больше не хватает. Пытаюсь подумать о чём-то крайне неприятном, остужающем мой пыл или отвлечься на назойливый звук телевизора, но все безрезультатно. Слышу лишь бойкий стук пульса в висках и словно вылетаю из реальности, вдыхая запах своей майки, насквозь пропитанной её свежим женским ароматом.

– Остин… – Никс не говорит, а болезненно стонет и проводит рукой по моим волосам, сжимая их в районе затылка.

Блять. Ну что же она делает? Ни хрена мне не помогает.

– Остин…

– Заткнись, – с надрывом хрипло выдыхаю, не узнавая своего голоса.

Одну девушку сегодня я уже отпустил и совсем не уверен, что мне хватит сил сделать это ещё раз.

Скажет ещё хоть слово – и я не сдержусь.

Нет слов! Сука… Что со мной происходит? Я просто схожу с ума от пожирающего меня желания взять её прямо здесь и сейчас.

– Ты меня раздавишь, – жалобно стонет она, напоминая, что я слишком сильно сжимаю её талию, но я больше не слышу её слов.

Не хочу. Пошло всё на хуй!

– Ну что, сладкие мои, пироги уже готовы? – восторженный голос Мэгги в коридоре, словно гулкий звон колокола, разбивается в моей голове и останавливает меня за долю секунды до того, как я собираюсь сделать решающий шаг и спрыгнуть с крутого обрыва.

Мы с Никс одновременно вздрагиваем и резко отстраняемся друг от друга, когда Мэгги с банным полотенцем на голове входит в душную кухню, из которой, как мне кажется, высосали весь воздух.

Я пребываю в таком страшном возбуждённом потрясении, что в голове впервые в жизни нет вообще ни одной мысли. Ничего. Тотальная пустота, но в то же время невообразимый хаос.

– Я в душ, – быстро сообщаю я и вылетаю из кухни, даже не узнав ответа, готовы ли там их хреновы пироги.

Кто готов – так это я. Причём уже давно, и если я сейчас же не разряжусь, то снесу под ноль не только кухню и квартиру, но и весь грёбаный Энглвуд.

Глава 9

Остин

В детстве у нас троих была своя добрая традиция. Каждый субботний вечер мы проводили вместе у меня дома. Бабушка запекала своё фирменное мясное рагу, а на десерт – ягодный пирог, стойкий аромат которого потом ещё пару дней витал в квартире. Никс, без остановки танцуя под музыку, помогала ей с готовкой и накрывала на стол, а я занимался выбором настольных игр и брал в прокате фильмы ужасов, во время которых мы с бабушкой неудержимо смеялись с того, как истошно визжит Никс на каждом страшном моменте.

Ничего сверхоригинального: простой, но невероятно вкусный ужин, стандартные, всем известные игры, фильмы без особо захватывающего сюжета, но почему-то именно эти субботние вечера я до сих пор вспоминаю с тёплым трепетом в душе.

И на первый взгляд в эту самую минуту кажется, будто всё точно так же, как было тогда: мы снова вместе, за окном царит та же вечерняя тьма, мы в той же скромной квартире, в тесной кухне, на столе тот же ягодный пирог, и даже запах родного дома со смесью сладкой выпечки заставляет поверить, что время ничего не изменило.

Но это не так.

Оно изменило нас.

Сидя за столом и ожидая, пока Мэгги разложит по тарелкам горячий пирог и заварит чай, я украдкой наблюдаю за девушкой, чьи изменения произошли настолько тихо и незаметно, будто в тайне от других, что сейчас, чётко оценивая их масштаб, меня повергает в шок – как можно было раньше не заметить столь кардинальных перемен той, что всегда была прямо перед моим носом?

Быстрая мастурбация в душе помогла мне успокоиться и вернуть себе ясность мыслей. Пусть ненамного, но мне стало легче, и теперь я способен вести себя адекватно и спокойно вступать в диалог. По крайней мере, я был полностью уверен, что хотя бы сегодня без лишних проблем справлюсь с компанией Никс, в присутствии которой теперь моё тело решило отделиться от мозга и жить своей собственной жизнью.

– М-м-м… – откусывая первый смачный кусок пирога, Никс протяжно стонет и в наслаждении прикрывает глаза, а кремовая начинка тягучей каплей сползает с её губ на подбородок.

Мне кажется, от этой сцены я забываю даже своё собственное имя, а член всего за миг пробуждается до полной готовности, словно не он ещё несколько минут назад добирался до финиша.