Квоска-хао, или Вместо тепла

Но если всё-таки там, ещё до рождения, ты сам решил, когда и как тебе умереть? Получается, ты знал, что будет война? А может, нет… Может, ты по приколу сказал: хочу умереть от ракеты. А вот как развились бы события… может, Каргин и не послушал бы свою интуицию, и не было бы войны. Но ты бы умер от ракеты: неудачные военные испытания, космос или ещё бог знает что. Тогда не всё за тебя решено. Просто этот момент показался наверху более удачным, чтобы отправить тебя на суд. Как же всё-таки интересно, сколько баллов наберёт Егор? Пожелаем ему удачи…

И пока душа Егора Олдмана быстрее скорости света уносилась из этого мира, в этом самом мире начиналась очередная битва. Нет Егора со своей способностью обращаться с кристаллом. Вряд ли в скором времени прибудут йети, про помощь водяных можно даже не заикаться. Вот вся армия: два танка, несколько автомобилей, покалеченный потерей Ярослав и немного контуженый Никита. Нет ни электромагнитных щитов, ни тактики. Чего нельзя сказать о противнике, на вид похожем на толпу ходячих мертвецов.

Ярослав сделал шаг им навстречу, наклонил голову в знак уважения, с силой зажмурил глаза, чтобы унять боль свежей раны, потом открыл их, и перед взором предстали руки, вооружённые острым оружием. Эта картина сразу сменилась на другую, а та на следующую… в памяти проносились и школьные годы, и беззаботное детство у бабушки, и простая жизнь дома, и университет, и друзья, и любовь… Марк, Алёна… Он встряхнул голову и плавно сжал кулаки… Ноги сами понесли его в бой.

***

Прошло каких-то полчаса боя. Снег уже залит багровой жидкостью и превратился попросту в грязь. Техника продолжала давить людей, отправляя их тела во всю ту же кашу.

Один танк немного пробуксовал, но потом резко прибавил скорость, размазав слишком плотную часть толпы. И как раз вот тут проявилась уловка (или одна из?) людей. Танк вылетел на ровную поверхность, которая оказалась льдом озера. Может, в него впадали тёплые источники, или вёлся сброс каких-то отходов, или что-либо ещё, отчего лёд оказался недостаточно толстым, чтобы выдержать боевую машину. Он затрещал, и зад танка медленно пошёл вниз.

***

– Давай-давай, – простонал Сергей, пытаясь выжать последнее из сил техники, но гусеницы только больше растрепали лёд. Немецкий вздохнул и встревоженно заговорил с сидевшей рядом Клиновой: – Ну, чего сидим? Валим-валим! – он принялся испуганно открывать люк. Но испугался он не за себя, а за Викторию… и те маленькие жизни, которые тоже являлись частью экипажа. Но люк заклинило. Заклинило.

Виктория невольно перекрестилась, а Сергей стал яростно долбить по металлу руками и ногами. Но всё без толку.

– Успокойся… пожалуйста… – девушка положила ему руку на плечо.

– Нет! Пока есть силы, я буду биться! – прокричал в ответ Немецкий.

Вода стала заливаться внутрь, и очень быстро.

– Хотя бы мы будем в одной могиле… – обречённо, спокойно и абстрагировано проговорила Клинова, по её коже поползли мурашки: не то от нервов, не то от ледяной воды.

– Не позволю! – проорал Сергей и с размаху ударил люк, но он открылся на доли секунды раньше, и парень просто ударил поток воды, мгновенно заполнявшей полость.

Тела оказались в невесомости холодной смерти… Длинные серые руки с перепонками схватили их и вытянули из гроба. Русалки, крепко держа утопающих, которые ещё в смутном сознании, уверенно потащили их на дно, извиваясь всем своим телом.

***

А на поверхности бой явно не разворачивался в пользу революционеров. Каргина давили толпой. Как зомби они лезли и пытались ухватиться. И вскоре Ярослава покинули силы: ещё можно рубить, потому что больше половины делает острота клинка, но когда тебя держат со всех сторон… Люди наскоро собрали крест из труб, непонятно откуда взявшихся, и привязали руки Каргина за запястья к горизонтальной перекладине, а ноги вместе за голеностопы к вертикальной. Поставив крест, они провели некое жалкое подобие распятия, причем, не обращая внимания на то, что вокруг всё ещё шёл бой. Они стащили кучу дров (похоже, всё они приготовили заранее), сено и бересту. Всё это сгромоздили у основания и подожгли. Береста и сено быстро разгорелись, подняв пламя на несколько метров вверх, но потом огонь уменьшился и стал пожирать древесину…

Ярослав опустил голову и захотел плюнуть в огонь, но вовремя вспомнил, что он в шлеме. Он посмотрел вокруг. Здесь нет ничего прекрасного: отвратительное месиво из крови и снега, тучи жалких людей и их трупы… И вдруг эта картина что-то напомнила… где-то он это уже видел… Нет, не дежавю, а просто похоже на что-то… что-то далёкое.

«Тарас Бульба»! Конечная сцена, где заглавного героя привязали к столбу и начали сжигать… он смотрел вдаль и крикнул…

– Поддайте им, сынки! – проникнувшись этой сценой, но не помня точно произведения, крикнул Каргин, что, собственно, и спасло ему жизнь: этот выкрик привлёк внимание Иванова.

Никита схватил последнюю гранату, выдернул чеку и кинул к основанию креста.

– Сука… – спокойно и устало проговорил Ярослав за пару секунд до взрыва.

А далее горящие частицы полетели в разные стороны, повреждая людей на пару с осколками. Крест накренился и резко застыл. Но вот в остатках костра что-то хлопнуло, и конструкция повалилась, утонув в снегу.

Иванов, шуганув ещё пару человек, побежал разрезать верёвки.

– Получше ничего не мог придумать? – проворчал Каргин.

– Спасибо сказал бы…

– Спасибо. За то, что кинул в меня гранатой. А что сразу не из танка?

– Хорош. Погнали.

Ярослав достал меч и, прихрамывая, двинулся в сторону противника, который, кажется, не убывал.

***

Несмотря на бесчисленную армию людей, революционеры, как всегда, одержали победу. Битва была сложной, но благодаря «вечным» двигателям людей удалось заставить отступить. Да не то чтобы отступить, они просто бежали.

– Вот что мне сейчас не хочется, так это догонять их, – устало сказал Никита Ярославу, но, не услышав ответа, стал искать напарника глазами. Нигде нет. Вокруг только море трупов и крови. – Э, Ярик! Ты где?!

– Его тоже нет?! – из танка высунулся Алексей.

– В смысле, тоже?!

– Серёга с Викой пропали. Так, блин, и вместе с танком…

– Сука… свалили?.. Ладно, с ними позже разберёмся. Каргин где?

– Получается, это всё, что осталось? Да… не густо. Слушай, я не думаю, что он где-то тут валяется.

– Переутомление. Может, он вырубился.

– Он это то же самое, что иголка в стоге сена. Слушай, помнишь, его сжечь хотели?

– Ну. Это ты к чему?

– Может его всё-таки спёрли? Рубить он мог, а вот мускульная сила не увеличивается за счёт костюмов. Мы убедились на практике, что толпой можно задавить.

– Ну… да… И даже если бы он звал на помощь, в чём я сомневаюсь, мы бы его не услышали…

– Верно.

– Всё равно вдогонку…

– Залазь, погнали.

Иванов залез на танк, который сразу полетел следом за толпой, а машины остались проводить поиски на месте сражения. Вот только танк всё-таки сильно потерял во времени, проезжая по этому «болоту смерти», а что другое, наверное, и вовсе бы увязло.

***

На поверхность водной глади всплыло бревно, немного выпрыгнув из воды. За него держались две фигуры в чёрных костюмах, причём одна, покрупнее, придерживала другую.

– Не позволю! – проревел Сергей, заметив старую рыбацкую лодку в нескольких сотнях метрах и начав толкать бревно в её сторону.

Он очень смутно помнил, как подобрался к лодке, как выволок почти потерявшую сознание Викторию, как, жутко ухитрившись, снял с неё шлем, а после и упал рядом, погрузившись в сон…

***

– Как дела с умом? – спросил мужчина с очень крепким телосложением и чертами лица приспособленного к жизни человека, которые, может, и называют мужественными.

– Чего? – Ярослав немного приподнял глаза, пытаясь понять, где он.

А он висел над колодцем так, что наружу выглядывал лишь выше пояса, а руки, собственно, на которых он и держался, привязаны к столбикам, между которыми расположен ворот. Таким образом, он практически обездвижен, а неловкое движение (освобождение от пут) грозит падением вниз.

– Дураком прикидываешься или действительно не в теме?

– Какой теме? – Каргин посмотрел вниз, картинка перед глазами дёрнулась, и он увидел мутную воду минимум в десяти метрах от поверхности.

– Ты не волнуйся. Там воды немного. Так что сразу о дно ударишься. Может, и разобьёшься.

– У, – в немного пьяной манере, свойственной ему особенно в молодости и перенятой у Джека Воробья, извиняюсь, Капитана Джека Воробья, он глянул на правую руку, отшатнувшись, а потом на левую, так же отпрянув. – Интересно.

– Знаешь, что мне сейчас больше всего интересно? Как стянуть с тебя этот чёртов шлем?!

– Эм-м… никак.

– Слушай сюда! Не строй из себя… никого! Я прекрасно знаю, что шлем можно снять!

– Можно, но изнутри. Так что, в вашем случае, никак.

– Сука… вот ты думаешь, ты бессмертный?

– Я так не думаю…

– А всё равно что-то да проймёт: огонь, вода… земля. Мы из тебя всё выпытаем. Жажда тебя точно одолеет. Или жажда слишком щадяще?

– Я извиняюсь! – подбежал молодой парень. – Нам не удалось узнать состав. Теоретически, это возможно, если отделить частицу оружия и провести сложные химико-физические эксперименты… но в нашем случае, не повреждая, мы не можем сказать, что это за сплав, возможно, даже, новый. И кстати, он немного радиоактивен.

– Принеси меч, – выслушав, сказал мужчина, а парень убежал. – Ну что у тебя за сплав?

– Радиоактивный… вот так и знал! – проговорил Ярослав.

– Слушай сюда, утырок!

Но тут тот парень принёс меч.

– О… красивый, не правда ли? – сказал мужчина, взяв меч. – Ну и из чего он? Хотя меня не столько интересует меч, сколько твой костюм…

– Не вам это знать.

– Сука! – крикнул мужчина, который, похоже, являлся командиром, взмахнув мечом и решив перерубить им верёвку на левой руке, но качество изделия превзошло его ожидание, и вместе с верёвкой разрубился и столб.

Ярослав отлетел к противоположной стенке колодца, ударившись о неё и соскользнув к основанию столба. Если б не костюм, который в некоторой степени выполнял роль экзоскелета, то явно было бы повреждение правой руки, на которой парень и повис.

– Ну рубите уже вторую, чё ждёте-то?

– Не твоё дело, чего я жду!

– Заметьте, у меня теперь одна рука свободна…

– Я с удовольствием эту руку удалю… – прошептал командир.

– Удалю? В смысле, отрежу? отрублю? – поразмыслил Каргин, а потом уставился на циркулярную пилу, которую прикатили люди, и нервно сглотнул.

– Да. Отрежу. Твой костюм, как и ты, не вечен. Может, я испорчу не один диск, но руку тебе отхреначу, но для начала ты немного полетаешь, – мужчина провёл рукой по клинку, желая разрубить вторую верёвку.

– Ярик! – раздался голос Никиты, на который Ярослав сразу же обернулся.

В него уже летело его же чёрное мачете, которое он с невероятной везучестью поймал левой рукой за рукоять, и, сохранив инерцию, разрубил верёвку, в момент падения зацепившись за край колодца, на котором сразу сделал выход. И тут же ему пришлось принять бой: мачете против меча. Не являясь профессиональным бойцом и не имея действительно мощного оружия, Каргин был обречён, но… Но каким-то чудом ему удалось нанести колющий удар в грудь, пробив её насквозь. Он даже не стал пытаться вытащить клинок, а сразу бросился к обмякшей руке и забрал меч. Теперь он в своей стихии… теперь он уже отправлял людей на тот свет… опять… И с каким удовольствием он скинул циркулярную пилу в колодец…

***

Сергей поднял голову, оглядываясь и вспоминая, что произошло. Память вернулась быстро. Он встал и почувствовал сильную жару: несмотря на середину зимы, солнце находилось в зените и жарило так, что внутри чёрных костюмов запекаешься заживо. Он принялся снимать его, но потом подумал, и сначала снял его с Виктории, и, даже где-то в глубине, захотел увидеть её сейчас в нижнем белье, но под костюм оно единственным не надевалось, и увидел её в комплекте тёмно-зелёной бесформенной одежды, которая по факту являлась чем-то вроде пижамы. Потом он сам разделся, повязав верхнюю часть комплекта на голову в качестве банданы. Немецкий принялся вглядываться в горизонт и, очень обрадовавшись, заметил землю. Он сразу сел за вёсла и стал грести. Силы беспощадно покидали парня, но он продолжал, заливаясь потом.

***

– Ну а пилу нафига? Что она тебе сделала? – к колодцу подбежал Алексей.

– Тебе жалко? – обидчиво ответил Ярослав.

– У меня как раз идея была, а тут пила подвернулась… А ты взял её и…

– Ну всё, скинул и скинул. Погнали уже отдохнём где-нибудь, – проворчал Никита.

– Ага, щас. Доставать надо, – твёрдо сказал Никифоров.

– Ну и кто полезет? – устало спросил Каргин.

И Ярослав, и Алексей остановили взгляд на Никите.

– Да вы издеваетесь! Я блин тут, а они меня… – от гнева он растерялся и не смог сформулировать фразы, поэтому просто махнул рукой в знак смирения.

Он обвязался верёвкой и стал медленно спускаться, с трудом напрягая мышцы.

Сверху эту верёвку держали Каргин и Никифоров, расслабились они, лишь когда услышали лёгкий всплеск:

– Ну как там? – крикнул Ярослав.

– Воды по колено! И мутная капец! – раздался голос снизу. – Слушай, тебе точно эта хренотень нужна? Её ж залило!

– Да, она же мне не полностью нужна. Я часть отберу, и всё чики-пуки будет, – ответил Алексей.

– Ладно, готовьтесь вытаскивать! – Никита получше привязал пилу и пару раз не сильно дёрнул за верёвку. – Вира!

Пока инструмент медленно поднимался, Иванов решил посмотреть, нет ли чего ещё в этой мутной воде. Он сунул руки и замер. Пальцы нащупали то… что пробудило в нём не лучшие воспоминания… Он сжал предмет и поднял: над водой показалась плечевая кость человека…

– Господи… – пробормотал Никита, спешно опустив в воду руки, в поисках ещё чего-нибудь. И наткнулся на… человеческую кисть, точнее, кости кисти, которые хорошо держались меж собой.

Парень осел, поглаживая находку… но подскочил, почувствовав задом что-то… круглое. Откинув то, что уже было у него в руках, он бросился к неизвестному предмету и аккуратно вытащил череп… Некрупный, по-своему красивый. Он явно женский, с ровными зубками… Никита снял свой шлем и прошептал черепу:

– Любимая… – глаза полны безумия, губы дрожали…

«Чистил Фред колодец свой…» – донеслись сверху строчки, пропетые Ярославом.

Вскоре пила оказалась на поверхности, и верёвка была спущена за самим Ивановым. Он опять обвязался ей и, не отрывая взгляда от черепа, начал потихоньку подниматься, конечно же, с помощью свыше.

***

В небе раздался гром… как тысячи взрывов. Чёрные тучи стремительно стали закрывать всё небо, поднялся сумасшедший ветер… обрушившийся на маленькую лодку в море. Он поднял большие волны, норовившие перевернуть судно. Сергей одной рукой вцепился в край лодки, а другой – в Викторию, до сих пор не пришедшую в себя. Солёная вода не щадя ударяла сверху, ураган поднимал всё новые волны, молнии сверкали, освещая тьму, а гром оглушал. Это был ад…

***

Ярослав попытался просвистеть, когда увидел своего товарища, полного безумца, пялившегося в чью-то черепушку.

– И под мутною водой в платье девичьем скелет обнаружил Фред… – проговорил он строчки многим известной песни. – Никитос! На кой хрен тебе это? Не суп же варить.

– Это она… – заворожено ответил Иванов.

– Кто она? А, ты серьёзно думаешь, что это она? – с усмешкой сказал Каргин.

– Я не думаю, я знаю… – всё так же монотонно и влюблённо ответил Никита.

– Ты совсем уже ку-ку? Как она могла оказаться здесь?

– Любви не мешают расстояния…

– Она мертва! Мерт-ва! Мёртвые не ходят, тем более скелеты.

– Ты не знаешь этот мир… мы лишь песчинки, смерть нам неизвестна…

– Не, ну это п*здец! Лёха, с пилы ему никакой болт на голову упасть не мог?

– Да не, пила немного повреждена от падения, но, в целом, целая. Эх… ещё бы где-нибудь таких дисков найти…

– Да ёшкин ты кот! Один про череп, другой про пилу! Они, кстати, про запасные говорили.

– Надо поискать.

– Так тебе зачем всё-таки?

– Может, помнишь какие-нибудь фильмы/игры про зомби?

– Ну. А-а-а… Понял, тогда да, давай поищем.

***

Спустя полчаса «раскопок» в стоянке были найдены и пилы, и запасы провизии, и некоторые нужные запчасти.

– Тебе сколько на модификацию времени нужно? – спросил Ярослав.

– Несколько часов минимум… – ответил Алексей.

– Никто ж тогда не против, если лагерь здесь разобьём? – Каргин повысил голос, спрашивая у «всех».

– А тебя трупы не смущают? Почти то же самое, что на кладбище, – усомнился Никифоров.

– Я устал так, что мне хоть где. Я за*бался. Хочу просто поспать. А вообще, есть народы, которые трупаков в доме хранят, потому что хоронить не на что; есть те, кто на склепах живут; а ещё я читал произведение, там на кладбище собирались и разговаривали…

– Сектанты?

– Не, учёные.

– Ну да, это похуже.

– Ой-ой, смеюсь-смеюсь. Так, прежде чем я уйду спать, что будем делать с этим? – Ярослав кивнул в сторону Никиты, который сидел и разговаривал с черепом, то плача, то смеясь.

– Это ж как в этом… Гамлете! – усмехнулся Алексей.

– Ну да, у вас «Гамлет», а у нас «Фред»! Да какая разница? Мы его теряем!

– Ты так печёшься за его жизнь?

– Да, потому что она нам нужна… Мы и так редеем, – тон диалога перешёл ближе к шёпоту, загадочному и угрожающему.

– А как на человека тебе на него пофиг? Исключительно как машина?

– Как бы цинично ни звучало, но да. Мне плевать. Закончим и всё.

– Тебе не тошно от твоего эгоизма? Ты же останешься у разбитого корыта.

– А тебе какое дело? Останусь, и что дальше? Я хоть как останусь: у меня судьба одиночки.

– Так ты люби других побольше…

– А зачем? Зачем? Что это даёт? Лишняя нервотрёпка. Нельзя никого любить. Даже себя…

– Но ты всё-таки себя любишь.

– Люблю. Представляешь, люблю. И мне глубоко плевать на всё остальное, – последнюю фразу он сказал почти на ухо, тихо, но дерзко, отвернулся и пошёл.

– Это всё из-за Егора? – крикнул вслед Алексей.

Ярослав замер.

– Или Алёны? – продолжил Никифоров. – Или Серёга? Или Марк? – добивал он.

– Сука… – простонал Каргин, а потом крикнул. – Закрой пасть! – он убежал прочь.

***

Буря прошла, как страшный сон. Сергей с трудом поднялся на ноги и с ужасом заметил, что нет ни вёсел, ни костюмов, ни земли на горизонте. Вокруг только бескрайнее синее море, а может, и океан. Он бросился к девушке, проверил пульс и с облегчением выдохнул. Он похлопал Викторию по щекам, от чего та застонала. Сергей довольно стал осматривать судно и с огромной радостью обнаружил под сидением просторный багажник, набитый едой и питьевой водой. На несколько дней здесь хватит точно. Немецкий открыл одну бутылку, сделал глоток и брызнул водой на лицо Клиновой, потом напоил её, попил сам и… упал.

– Серёжа?

***

В лагере, который действительно напоминал пир на костях, царило некое спокойствие. Не чувствовалось суеты и страха. Да, было безумие, примером которого являлся Иванов, уже который час разговаривавший с черепом. Была боль, представленная Каргиным, боль о потере близких, как бы он ни старался не привязываться, он не раз привязался и теперь страдал. Но остальные представители вполне спокойны: Никифоров крепил к машине установку, на которой будет держаться постоянно работающая циркулярная пила, которая позволит легче пробиваться сквозь толпы, что для автомобилей являлось некой проблемой, а эмчи играли. У них появилась странная игра, в правила которой не попытался вникнуть ещё ни один из людей, да и поверхностно толком не понятно. Игровой набор представлял собой кучку странных маленьких предметов, не превышавших двух миллиметров в размере. Если присмотреться, то эти объекты – это зубы, очень маленькие зубки рыб и грызунов. Главное, чтобы они были парными. А дальше шла действительно «игра в кости», потому что зубы бросали, как игральные кубики или гадальные камни. И тут вступали неизвестные правила: по положению зубов считались очки (или что-то в этом роде). Как однажды сказала 201-я, это игра на вероятность.

***

Клинова встала, протёрла лицо и посмотрела вверх, на уже наклонившееся к западу Солнце. Зной понемногу спадал, но до сих пор очень жарко. Виктория сняла верхнюю часть комплекта, поправив белый лифчик, и повязала как бандану по примеру своего парня. Потом она, на всякий случай, проверила у него пульс и дыхание и под голову положила начатую бутылку воды, чтобы придать хоть немного комфорта. Она присела на сидение, посмотрела на Солнце, постучала пальцами по колену и сняла лифчик, чтобы загар лёг ровнее. Ох уж эти девушки…

***

Алексей поднял диск пилы и закрепил его на капоте автомобиля, где уже полностью готова установка. Он затягивал последние болты, когда подошёл Ярослав, потягиваясь и зевая.

– Ну как?

– Да всё почти готово, болты затяну, проверю, спрячу провода и всё.

– А неплохо получается.

Алексей делал последнее движение гаечным ключом и задел проводок, из-за которого парня сначала неслабо ударило током, а спустя какие-то доли секунды от этого резко заревела пила…

Брызнула кровь. Пила, затихая, остановилась. Багровая жидкость капала с её зубьев, она стекала с капота. Каргин стёр со шлема капли и с непониманием посмотрел вниз, где в луже крови валялись две части человека. Тело разделило по диагонали: от левой ключицы до правой стороны таза. Ярослав всмотрелся в глаза товарища, абсолютно стеклянные.

– Какого… – произнёс он, когда сообразил, что Никифоров был без костюма, который точно бы спас. Каргин поискал взглядом форму и заметил её на этом же капоте. – Лёха, Лёха, – он присел на корточки, всматриваясь в разрез. Раньше бы его, скорее всего, вырвало. Но сейчас он уже такого насмотрелся, и похуже было. Он просто упал назад.

Поднять его оказалось некому, ибо все «заняты», да и кто все: остались только эмчи да Никита, которого, похоже, можно тоже уже не считать. Некрофилия, а назову я это именно так, хотя многие и понимают под некрофилией сексуальное влечение к трупам, но всё-таки некрофилия исторически и лексически подразумевает под собой любую любовь к мёртвому, так как «некрос» – «мёртвый», поэтому я и позволяю себе назвать Иванова некрофилом за неимением других, более точных, терминов; так вот, некрофилия забрала его с головой, череп овладел его разумом…

Но через весьма непродолжительное время Каргин очнулся и поднялся. Падал ли он когда-нибудь в обморок? Об этом история умалчивает. Но сейчас сказалась совокупность факторов: смерть ещё одного близкого человека и усталость. Он ещё раз взглянул на два больших куска трупа, по телу пробежал холод. Ярослав прошёл, дрожа, потому что его морозило, мимо Никиты, на которого кинул безнадёжный взгляд, и подошёл к игравшим микролюдям. Он простоял минут десять, внимательно наблюдая за игрой. Обратив внимание на неважное состояние своего «родителя», 201-я вышла из игры и подошла к нему поближе:

– Всё хорошо? – спросила она с некой любовью, заботой.

– Хе, – хмыкнув, Каргин снял шлем, стесняясь мокрых глаз. – Бывало и лучше.

– Что-то случилось?

– Видишь, там Лёха лежит? – Ярослав кивнул в сторону модифицированной машины.

– Ох чёрт, – удивилась 201-я, ведь им было не видно с того положения.

– Угу. А там Никита, – он на секунду поднял руку в сторону Иванова, сидевшего у гусеницы танка и разговаривавшего с черепом, которого держал в руке.

– А… это что? Не поняла…

– Это трудно понять… Проще говоря, это психическое расстройство, при котором он влюбился в череп…

– М-да…

– Ладно, давай отвлечёмся. Можешь объяснить мне правила игры?

– Конечно!

Ярослав, немного наклонившись, положил руки, согнутые в локтях, на капот машины, на котором и велась игра, а 201-я развернулась к игрокам, стоя справа от лица Каргина.

– Игроков неограниченное количество. Кто хочет, тот и играет. Главное, чтобы были кости. Мы играем зубами.

– А чьи зубы?

– Тут есть щучьи, судачьи, мышиные, змеиные, крысиные… беличьи, даже ласки зубки есть… Мы используем очень маленькие зубы, чтобы они в руки помещались свободно. Главное, чтобы зубы были парными. Свои, ну, ты понял, зубы мы берём в ладони как… когда кубики игральные кидают. И бросаем по часовой стрелке. Сначала один свои. Видишь, они падают и лежат как им угодно. Потом кидает следующий. Договорено кидать немного поодаль от предыдущего, чтобы сильно не мешались зубы, но вообще, каждый за своими следит. Играть можно только чётным числом. То есть, минимальное два – и это и идёт та пара. Побеждает тот, чья пара окажется ближе друг к другу.

– А, понятно. А на что-то играете, раз на вероятность?

– Да, на эти самые зубы. Победитель забирает все зубы с поля. Но легче тем, что можно самому определять, каким количеством играть. Допустим, у тебя десять зубов, но кидать ты можешь только два. Если хочешь, четыре. Чем больше зубов кидаешь, тем больше вероятность выигрыша (но главное, чтобы именно пары близко друг к другу были, то есть, зуб судака и зуб щуки считаться не будут), но при этом и проигрыш будет больнее.