Клятвоотступник

Однако такая «масштабность» не стала его устраивать. Однажды он пришел в партийный комитет вуза и предложил свои услуги. Для подтверждения своей «напичканности» Фридрих Иванович принес толстую тетрадь, в которой были очень добросовестно законспектированы материалы партийных решений. После первого же визита в самую ответственную и мудрую организацию беспартийный получил первое партийное поручение, стал помощником руководителя группы политических занятий. До самого отъезда на историческую родину своих предков он «тянул» лямку среди младших научных и инженерно-технических работников. Он учил их очень добросовестно, даже слишком. Слушатели группы иногда при виде «красного» немца ретировались в сторону. Ученость и умопомрачительная принципиальность помощника однажды обошлась боком руководителю группы. Старый профессор, доктор исторических наук в прямом и в переносном смысле доживал до пенсии, на кафедре его никто не трогал. Не трогали не только по старости, но и по важности. Старичок с небольшой челкой седых волос на большой плешине был настоящим светилом исторической науки не только в многотысячном городе, но и далеко за его пределами.

Все и вся в институте знали об его бесчисленных почетных должностях и о «членах». Знал об этом и помощник руководителя занятий, который почти год ходил перед профессором, как по струнке. Потом все-таки он решил «высунуться» и это ему удалось. Во время ожесточенной полемики на семинарском занятии слушатели группы отдали предпочтение простому клерку. После этого Фридрих Иванович ходил гоголем не только по «хрущевке», но и по всему городу. Супруга смеялась над своим умницей, который все еще не мог понять бессмысленность партийной болтологии…

В Германии господин Шмидт успокоился, успокоился основательно. Причиной этому было не отдаленность от Москвы или от Сибири. Сама жизнь очистила его от плевел. Он понял то, что многолетняя болтовня партийно-советской номенклатуры была всего-навсего фикцией и профанацией. Отошла от своего хобби и доцентша Наталья Ивановна. Ловить бабочек на предельно ухоженных полях ей стало неудобно, да и возраст уже не тот. Не бывает у стариков и скуки по сибирским просторам, не говоря уже о желании постоять в больших очередях за куском вонючего мяса. О жизни в бывшем Союзе они информированы нисколько не хуже, чем те, кто там живет. Современная техника творит настоящие чудеса. Историческая родина пожилых людей не обидела. Они имеют приличную пенсию и прекрасную квартиру, свободного времени у них с лихвой. Не забыли они и о предстоящей смерти…

О появлении высокого и красивого сироты из Украины супружеская чета Шмидтов узнала от Геншеров. Те и другие приветствовали стремление паренька подзаработать, и кое-что купить для себя. Переселенцы искренне переживали, когда узнавали о нищете бывших соотечественников в той или иной республике бывшего Советского Союза. К приходу молодого гостя кандидаты физико-математических наук успели даже кое-что для него сделать. Они побывали на приеме у госпожи Штоффнер, которая работала в немецком Красном Кресте. Она отличалась особой порядочностью, ей были близки к сердцу все беды и страдания людей, независмо от возраста и континетов. Многие жители знали ее служебный и домашний телефон. Они в любое время суток ей звонили и предлагали одежду и обувь. Немка с удовольствием приняла заказ от знакомых аусзидлеров, никто не сомневался в необходимости самой лучшей одежды для сироты.

О визите своего друга Николай сообщил Шмидтам рано утром. Встречу назначили на вечер. Старики, словно к ним приезжал самый близкий родственник, почти целый день были заняты приятными приготовлениями. Хозяйка напекла пирожков из капусты, они у нее особенно удавались. Хозяин вел себя куда спокойнее. Большой холодильник под самую завязку был набит продуктами из пяти стран мира, в том числе из России. В довольно вместительном баре стояло около десятка видов спиртного. Не забыл он и о своем хобби, он намеревался на этот раз основательно «припахать». Фридрих Иванович прекрасно знал, что все средства массовой информации в основном брешут, турист же мог рассказать ему только правду. Бывший приверженец коммунистической утопии на листке бумаги набросал коротенький план. От предвкушения жарких дебатов старый математик в прямом смысле плясал по просторной квартире, как он плясал от радости полвека назад, когда получил малогабаритную «хрущевку».

Гости пришли ровно в шесть часов вечера. Младший Геншер по-русскому обычаю принес для хозяев бутылку русской водки. Старики со всех сторон разглядывали круглую сироту из Украины, тот и вправду был неплохой. К их удивлению, он был прилично одет, одежда на нем была вся немецкая. Переселенцы за время проживания в Германии научились кое-что различать, да и времена уже наступили совсем другие. В бывшем Союзе два молодых математика ради каких-то дефицитов довольно часто экономили на желудке. Фридрих полгода откладывал деньги, чтобы купить себе шикарную меховую шапку. Молодой талант сгорал от стыда, когда некоторые двоечники подъезжали к парадному крыльцу вуза на новеньких «Жигулях» или обедали в столовой на целых два рубля.

Надежды пожилых людей на живого носителя свежей информациии о бывшем Союзе не оправдались. Мальчик на поставленные вопросы отвечал почему-то очень сухо, некоторые вообще оставлял без ответа. Почти безмолствовал он и о прекрасном городе Киеве, откуда только что он приехал. Стрелочником в «трудных» вопросах и ответах между учеными и студентом был Николай, он то и дело изменял тему разговора. В конце концов все встало на свои места. Молодые уступили дорогу старикам, точнее старику. Фридрих Иванович взял бразды в свои руки и почти два часа говорил о том, что было в его мозговом «запаснике».

Посещением старого ученого беглый солдат остался доволен. Ему казалось, что сама судьба, сам Бог намеревается помочь в дальнейшей жизни. Он неспеша «переваривал» все то, что узнал от семейства Геншеров и Шмидтов. Сейчас перед ним предстала довольно четкая картина политических потрясений, которые произошли за время его службы и отшельничества. Он с большим удовольствием «перелистывал» страницы истории Западной группы войск…

Январь 1991 года, начало планового вывода советских войск из объединенной Германии. В марте выводится 207 мотострелковая дивизия из города Стендаля… Летом советские войска покидают немецкие города Нойрупин, Галле, Мезербург… На следующий год они вышли из Йены, Ризы, Цербста, Дрездена… В апреле 1993 году состоялись торжественные проводы частей в Шверине… 31 августа 1994 года Германию покидают солдаты и офицеры 6-ой отдельной мотострелковой бригады, участники последнего торжественного марша в Трептов-парке…

Бывший солдат благодарил щепетильного старика-ученого, что тот так добросовестно сохранил вырезки из русских газет и журналов о выводе советских войск. Чем больше Александр читал при свете настольной лампы листки газетной бумаги в просторной гостиной новых знакомых, тем сильнее сжималось его сердце. Он на какой-то миг вспомнил умного и честного капитана Макарова, свою родную роту. Верзила гордился сослуживцами, которые внесли посильный вклад в осуществление самой крупнейшей в мире операции по передислокации войск с запада на восток.

С января 1991 года по август 1994 года из Германии на территорию России и в другие страны СНГ были выведены 6 армий в составе 22 дивизий и 49 бригад, 42 отдельных полков, общей численностью 546200 человек. Также было выведено 123629 единиц техники и вооружений. Вывезено 2 миллиона 750 тысяч 530 тонн материальных средств…

В этот вечер у дезертира бывшей Советской Армии довольно часто глаза были влажными. Дабы скрыть душевное напряжение от сидящих, он уходил в туалетную комнату и давал волю своим слезам. Он очень тихо плакал, плакал не от обиды за многолетние и бессмысленные скитания. Нет, это было далеко не так. Рядовой, в один миг исчезнувшей в некуда мощной армии, плакал от радости, что он удостоился служить в ГСВГ, ЗГВ. История человечества еще не знала такой уникальной по составу, по предназначению и по уровню профессионализма группировки войск за рубежом.

Остаток ночи, который остался после визита к Шмидтам, дезертир бывшей ЗГВ и сержант запаса бывшего Закавказского военного округа просто-напросто пьянствовали, кутили и гудели. Молодые люди все это делали славненько. Александр Кузнецов смачно рассказывал своему другу о своем мужественном поступке, когда он вынес из горящего дома пятилетнюю немецкую девочку. За этот подвиг гвардеец получил именные часы от командующего армией и отпуск на Родину. Сержант Геншер спас от гибели взводного командира во время тактических учений…

Семейная пара Шмидтов все больше и больше проявляла симпатии к туристу из Украины. Тот почти все свободное от работы время околачивался в их квартире. Пожилой мужчина и молодой парень в ней долго не засиживались, они после сытного угощения хозяйки сразу же улетучивались на улицу. Старик очень любил прогулки, постепенно привыкал к ним и гость. Ему также нравилось бродить по довольно большому парку. Живой уголок природы благоухал запахом разнообразных цветов. Сначала мужчины после обильной пищи с удовольствием садились на чистые скамеечки и предавались своим размышлениям. «Самостоятельность» продолжалась недолго, первым начинал разговор двухметровый верзила. После первой встречи со старыми математиками он решил в корне изменить тактику своего поведения. Превратиться из молчуна в относительного говоруна способствовала душевная доброта старых аусзидлеров, и не только она. У него возник огромный интерес к жизни объединенной Германии, ко всему миру. Страх быть наказанным за воинское преступление все больше и больше уходил на второй план, он уже не считал себя преступником. Советский Союз развалился, не было и Советской Армии. В объединенной Германии он жил пятый год…

Политическая наивность и простейшая неосведомленность молодого человека из Украины все больше и больше подкупала семейство Шмидтов. Паренек на законных основаниях интересуется политикой и шарахается от изобилия продуктов, машин и другой всячины. Они и сами двадцать лет назад, приехав из страны тоталитарного режима, не могли вдоволь накушаться. Они с утра до вечера шлялись по магазинам, все и вся щупали, пробовали на язык. Покупать также на что было. Не проходило и недели, чтобы на их конто не поступали деньги. Местные немцы были очень благосклонны к тем, кто прошел сталинские лагеря и перенес нечеловеческие муки. Через год изгнанные поехали в Советский Союз, побывали в родной деревне на Волге. В 1941 году отсюда маленького Фридриха с родителями погрузили в скотские вагоны и перевезли в Сибирь. Не обошли стороной немецкие туристы и сибирский город, в котором они начинали свою трудовую биографию. Им все еще не верилось, что совсем недавно большинство горожан и институтских коллег с позором их выпроводили, как отщепенцев и предателей, на их историческую родину. Семейная пара обиды забыла. Часть своих сбережений она подарила многодетной семье уборщицы в институте, часть отдала дому инвалидов. Деньги отдавали лично в руки. Боялись того, что начальники могли их прикарманить себе.

Шло время. Фридрих Иванович все больше и больше «кормил» Сашеньку всевозможной информацией. Довольно часто они бывали и в магазинах. Кое-что в поведении туриста у жизненного аналитика вызывало подозрение. Мальчик мало интересовался дешевыми тряпками из Красного Креста, не ходил он и на танцульки. Вызывали подозрение у старика и его вопросы. Почему-то почти все они касались жизни бывшей ЗГВ и тех, кто сбежал из частей и подразделений. От тех выводов, которые сами себе напрашивались, математику иногда становилось не по себе. Турист из Украины на какое время представал перед ним в обличии офицера КГБ или шпиона. Господин Шмидт намеревался поделиться своими тревожными соображениями с женой, но всегда передумывал. Наташенька в последнее время все больше и больше жаловалась на свое здоровье. Подходящей фигурой для «проверки» своих выводов аусзидлер считал младшего Геншера, тот умел держать язык за зубами. Сейчас же он почти не бывал у Шмидтов. Коленька все ездил с отцом в больницу к матери, ее беспокоило сердце.

Однако после очередной встречи со студентом Фридрих Иванович вновь успокаивался. Он уже не считал его шпионом, да они сейчас никому не были нужны. Бывшая партноменклатура бывшей страны Советов давно выдала на-гора все мыслимые и немыслимые секреты Западу. Да и зачем ему, старику, искать в молодом парне классового врага? В его личной жизни подобного было очень много. Сейчас только и время пожить сытно, пожить без проблем. С этими благостными мыслями пожилой мужчина провожал гостя и направлялся к постели, с ними и просыпался…

Аналогичное состояние души было и у студента. «Рыбалка» на информацию у старого немца не давала сбоев, который делился всем тем, что знал. Делился добросовестно, словно собирался уходить в иной мир. В этом верзила убедился во время посещения русского ресторана. Ресторан находился неподалеку от дома Шмидтов и поэтому они довольно часто его посещали. «Русская душа», так называлось питейное заведение, в какой-то мере связывало их со страной, где они родились и прожили свои лучшие годы. Математикам нравилось не только его название, но и все то, что было внутри ресторана. Нравились им и хозяева, которыми были молодые аусзидлеры. В дни больших советских праздников в помещении не хватало мест, «руссаки» приезжали изо всей округи. Шмидты в дни нашествий не появлялись, они любили рабочие дни. В это время в ресторане было намного спокойнее и уютнее.

Господин Шмидт, пригласив Сашеньку в ресторан, хотел не только просто с ним поболтать, но и намеревался кое-что рассказать ему о своей поездке в Россию. Он с супругой там был прошлым летом. Сейчас они решили больше туда никогда не ездить. Тяжелая дорога, да и возраст, давали о себе знать. Предложению наставника турист очень обрадовался. Без ума он был и от того, что увидел в ресторане. В нем было все русское, многое для него также было неведомое и незнакомое. Гидом был Фридрих Иванович, который сразу же повел гостя за свой любимый столик. Кузнецов, едва присев на стул, чем-то напоминающий чурбан из сосны, стал рассматривать помещение. Он был поражен изобретательностью русских хозяев. Вся мебель была из березы или сосны. На каждом столике стояли русские самовары, чисто русской была и посуда. Шмидт заказал себе любимые пельмени, Александр «усилил» свой заказ гороховым супом. Ему казалось, что его он не кушал уже целую вечность. В спиртных напитках разногласия не было. Мужчины заказали бутылку русской на двоих.

После первой рюмки водки старый ученый опять ударился в философские размышления. На этот раз верзила был ошарашен его откровениями. Он никак не думал, что у пенсионера могут быть какие-то проблемы в этой сытой стране. Насторожила его и форма изложения этих откровений.

– Ты, мой милый человек, – начал Шмидт, – наверное, думаешь о том, что у нас со старухой нет проблем… Правильно я говорю, мой Сашенька? Ты также считаешь, что в этой стране все счастливы?

После заковыристого вопроса он с хитринкой в глазах посмотрел на собеседника, тот молчал. Молчал, словно воды в рот набрал. Его молчание нисколько не обескуражило старика. Он опять продолжил, продолжил без всякого подвоха:

– Я тебе сразу же скажу, что ты ошибаешься, притом сильно ошибаешься, на все сто процентов… У меня здесь в принципе все есть, но душа осталась там, в бывшем Советском Союзе. Она осталась в суровой и холодной Сибири, где я прожил все сознательную жизнь. На этой земле погиб мой отец, он не вернулся из трудармии… Там же похоронена моя мать, нашли вечный покой и два моих брата…

На какое-то время немец опять замолчал и внимательно посмотрел на своего собеседника. Кузнецов ничего не говорил, он молчал и усердно водил ложкой по тарелке с супом. Он все еще не мог понять, чем были вызваны откровения этого старого человека. За все время знакомства из супругов Шмидтов никто не сетовал на свою жизнь. Сейчас же старика почему-то «прорвало». Александр пристально смотрел на него и своих глаз не отводил, не хотел выдавать свое непонимание. Не реагировал он и на слезы аусзидлера. Внимательно вглядываясь в глаза благополучного и интеллигентного человека, он теперь уже нисколько не сомневался в своих новых умозаключениях. Перед ним сидел человек очень сложной судьбы, непонятной и загадочной для окружающих, непонятной и для беглого солдата. Вопросы и проблемы, которые он хотел обсудить со своим жизненным кумиром, невольно отступили на второй план, отступили на неопределенное время. Только после второй рюмочки русской водки господин Шмидт немного повеселел, высохли и его слезы. Дабы не терять нить своих прошлых размышлений, он весело спросил у своего подопечного:

– Сашенька, ты думаешь, что я забыл о чем только-что говорил?… Конечно, нет же, я и сейчас считаю себя великим Лобачевским… Мой старый компьютер не дает сбоев… Я вновь готов к рассуждениям после русской водочки и русских пельменей…

В подтверждение любви к последним, он по-озорному «забросил» в свой рот пару пельменей. Александр к этому моменту опорожнил тарелку с супом. Детский азарт, появившийся у собеседника, придал ему смелости. Он отодвинул тарелку в сторону и, как бы невзначай, спросил:

– Фридрих Иванович! Вы считаете, что здесь люди плохо живут? Я ведь прекрасно знаю и вижу, что они неплохо живут. У них есть почти все, никто из немцев не ест сухой кусок хлеба…

Вопрос, доселе молчавшего студента, очень сильно рассмешил бывшего преподавателя вуза. Он громко засмеялся. Смеялся он от души, не скаля зубы, как это делали многие местные жители. После смеха наставник молодому человеку ничего не ответил. Он только весело ему подмигнул и ударил краешком своей рюмки по его рюмке. Мужчины почти одновременно опрокинули содержимое хрустальных стаканчиков в рот. Спиртное придало Шмидту новый импульс размышлений. Он, словно старый лис, лукаво посмотрел на Александра и с улыбкой произнес:

– Ну, дружище, ты и даешь… Сразу видно, что ты практичный человек, точнее, материальный… Я, несмотря на свой возраст, как-то мало об этом задумывался… Мне такие люди, как ты, иногда даже нравятся…

Дальше он ничего не стал разъяснять. Он опять лукаво улыбнулся, и желая основательно подискутировать с молодым человеком, поставил вопрос на вопрос:

– Сашенька! Ты, наверное, думаешь, что сытость человека, который пусть даже живет в золотой клетке, самое главное? Величайшая ошибка и величайшее заблуждение, молодой человек! Это еще далеко не все, на все сто процентов еще не все… Я не отрицаю, что остаюсь старым мешком и старой головой, из которых выпадают социалистические мысли…

После своих умозаключений ученый рассмеялся. Его смех в какой-то мере раззадорил молодого собеседника, который никогда философию не изучал. Сейчас у него сомнений не было, последователь Лобачевского ошибался. Он привстал с чурбана и вскинул руку вверх, словно Ленин на броневике. Его поза и выражение его лица очень понравились старому математику. Он заразительно засмеялся, вспомнив эпизод из очень когда-то популярного фильма о революции. Господин Шмидт, одновременно видя торжествующий взгляд молодого человека, на некоторое время опешил и тихо произнес:

– Ну, Сашенька! Ты опять меня втягиваешь в сферу политиканства. Честно говоря, мне политграмота не вседа нравилась, особенно в конце этого столетия… Хотя и сейчас я вспоминаю кое-какие мысли из коммунистических классиков… Многое отпало, многое и по сей день за душу берет… Жалко то, что те, кто их так усердно трактовали, сегодня эти идеи предали и великую страну разрезали по-живому…

На какое-то время «теоретики» взяли тайм-аут и замолчали. Передышку решил в полной мере использовать беглый солдат, его голова на какой-то миг «застыла». На рассуждения старого человека он ничего не мог ответить. Его мозг, как ему казалось, давал сбои. Он не мог понять, когда это серое вещество его обманывало. Сейчас или тогда, когда он бежал из части и бродил по лесам. Страх за содеянное и одновременно, появившаяся безысходность за свое будущее, передались его душе и телу. Александр мгновенно вспотел, появилась дрожь в коленях, он на какое-то время закрыл глаза. Неожиданно раздался голос его собеседника:

– Для меня, мой Сашенька, пылинка с могилы родителей намного дороже любого «Мерседеса». Родимая земля была и остается воздухом для моей души. Человек без души – птица без крыльев. Именно душой мы отличаемся от всех животных. Иногда наша душа фальшивит, особенно, если сытости через край. Из-за этого ведутся войны, делаются разные пакости…

К столику подошла официантка. Симпатичная блондинка наклонилась к старику и с улыбкой его спросила:

– Фридрих Иванович, Вас все у нас устраивает?

Затем, повернувшись в сторону Александра, с такой же обворожительной улыбкой повторила вопрос:

– Молодой человек, Вас также, как и Вашего дедушку, все устраивает? Или может Вам музыку включить?

Кузнецов от неожиданного появления молодой девушки и от ее неожиданного вопроса несколько смутился, лицо его стало красным. Он, стараясь не показывать своего стеснения, привстал и нараспев молодой особе прогнусавил:

– Да, будьте добры, нам только хо-ро-шую му-зы…

Дальше он осекся и виновато стал смотреть то на своего собеседника, то на молодую женщину. Вывела его из нервного оцепенения та же официантка. Она, словно ничего не произошло, с улыбкой по-немецки произнесла:

– Господин Шмидт, эти русские песни только для Вас…

После этого она горделиво приподняла голову и удалилась. Через несколько минут по небольшому залу полилась песня об оренбургском пуховом платке.

Песня сразу же взяла старика за душу, он сильно сгорбился, глаза его повлажнели. Музыка и слова песни «задели» за живое и Александра. Перед его глазами возникли образы родителей, его мать была без ума от этой мелодии. Саньку в те еще не столь далекие времена ее причуды не «колыхали». Здесь же, в нескольких тысячах километров от Найденовки, слова и музыка песни доставали его до самого сердца. Его глаза повлажнели, когда он вновь вспоминал заказ матери. Она часто просила свою кровинушку, чтобы та купила пластинку с ее любимой песней в районном центре. Непутевый Санечка этого не сделал… Сейчас же он, словно заколдованный, с большим вниманием слушал любимую песню умерших родителей. Мать и отец, ушедшие в мир иной, покоились на одном кладбище, покоились на родной земле. Непутевый их сын сидел в чужом ресторане с русским названием и плакал, плакал по этой же земле…

Дабы вообще не разрыдаться от нахлынувших воспоминаний, беглый быстро выскочил на веранду. Затем он подошел к зеленому полю, на котором мальчишки лениво гоняли футбольный мяч. Он вернулся за столик минут через пятнадцать, в зале в это время выполняли его заказ. Звучала песня о любви парня к молодой блондинке, Александру сейчас было не до женщин. Мысль о том, что у него на этой земле нет ни родителей, ни близких ему людей, со страшной силой дерзала его душу. Его состояние прекрасно понимал и старый Шмидт. Он терпеливо молчал и ждал момента, когда его Сашенька успокоится. Старик злился и на себя. Его философствование о жизни серьезно травмировало душу круглого сироты, о котором переживал не только он один. Он успел приметить, что симпатичная официантка довольно часто проходила мимо их столика и почему-то с тревогой смотрела на одинокого старика. Она даже успела поинтересоваться у него причиной отсутствия молодого и красивого внука. Дед той ничего не ответил, он только загадочно улыбался…

Предложение немецкого «дедушки» выпить за здоровье украинского «внучка» Кузнецов принял с улыбкой на устах. После очередной порции водки мужчины разговорились. Решился на этот раз «развязаться» и Александр, опять только до определенного предела. Он рассказал чистую правду о своей жизни в Найденовке, ничего он не утаил и о своих родителях. Фридрих Иванович неожиданный монолог своего внука слушал внимательно и старался его не перебивать. Молодого рассказчика это иногда радовало, иногда и очень пугало. Он почему-то сомневался, что этот мужчина, убеленный сединой, может ему поверить, поверить снова. Тяжелое и одновременно беззаботное детство сибиряка старик воспринял с большим сочувствием. Детство у него самого было далеко не мед, ему куда больше пришлось хлебнуть горя, чем этому безусому юнцу. Наставник был также на стороне Сашеньки, который решил приехать на заработки. Он, хоть и сирота, как и все люди на этой земле, должен кушать и прилично одеваться. Во время его монолога в голову немца неожиданно пришла мысль об усыновлении молодого парня. Господина Шмидта не пугала бумажная волокита в этой сытой стране.

У супружеской четы никогда не было своих детей, от этого «недостатка» они очень страдали. Это сострадание усилилось здесь, когда появился определенный достаток и спокойствие. Пожилая пара довольно часто гуляла по парку и видела маленьких детей, которые могли быть ихними внуками и правнуками. Этот же красивый мальчик за очень непродолжительное время для старого мужчины стал родным и близким человеком. Фридриху сейчас хотелось прикоснуться к его руке и сказать ему, как родному сыну, что-то теплое и сокровенное, которое он еще никогда и никому из мужчин за семь десятков лет своей жизни не говорил. Мощная рука Сашеньки была рядом, надо было только чуть-чуть продвинуть свою руку или шевельнуть губами. Душа старого немца полностью была на стороне красивого парня, однако почему-то его разум был против. Чем больше и внимательнее он вглядывался в голубые глаза рассказчика, тем тревожнее билось его сердце. Сомнений у него не было: он что-то не договаривал, где-то лукавил. Желание расставить все по своим местам взяло верх. Фридрих Иванович, как бы невзначай, спокойно промолвил: