Критик Ковчега

Раз в пять дней Таисии выпадала ночная смена и с недавних пор она заключалась исключительно в ходьбе вокруг семейного здания. В ночное время патрулировало город всего сто двадцать человек, по тридцать на улицах каждого семейства. Более строгий режим ввели с прошлого года, сразу после пятого подряд мятежа против центра. У всех тех людей была одна, единая цель: прорваться в само сердце Ковчега и получить таившиеся от их глаз ответы. Свергнуть правительство. С момента введения первой политики, такое желание посещало абсолютно каждого, просто были те, кто старался это желание осуществить.

По дороге домой у Таисии не было глобальных мыслей. Она не думала о человеке в огромной башне, который именно сейчас стоял там, и уничтожал своим взглядом души этого города.

Весь город пустил по своим улицам предпоследний гудок сирен. Время для подготовки ко сну, то самое время, когда Таисия Гилл делала свой единственный вдох с облегчением. Какой бы для нее спокойной не была работа, не было дня, когда она не падала на кровать, ощущая при этом сильное облегчение. Ее разум и образ жизни не позволяли ей нарушать заданный график без особой на то причины. Однако этой ночью Таисия впервые за долгое время прервала свой крепкий сон. Ей показалось, что за стенами дома кто-то пробежал, помимо этого ей послышался чей-то вопль через пару улиц. Первым новым для нее чувством было удивление. Она не могла себе представить, кто мог в такое время бегать по городу и завывать, кроме патрульных, которые точно не стали бы вытворять подобное. Сперва она решила, что это лишь часть сна, но спустя пару минут осознала всю реальность происходящего. За ее спиной раздалось чье-то рычание, прямо за ее дверью. Что-то находилось за стеной ее дома, что-то страшное и большое, и, если прислушаться, то можно было услышать звуки капель, падающих на землю. Таисия была не из тех, кто чего-то боялся, и если это очередной налет вечно недовольных граждан, то именно ее помощь будет как раз кстати. По крайней мере, она так решила. Таисия приоткрыла дверь, в каждой руке держа по маленькому ножу, один для чистки картофеля, второй для открытия консервов. Было слышно, как кто-то бегал, через дом, через два, справа и слева, спереди и сзади. Если это на самом деле была очередная группа мятежников, то возможно, она была самой подготовленной из всех, с которыми Таисии пришлось иметь дело, но там были далеко не мятежники. Позади ее дома были слышны шаги, направляющиеся прямиком к ней. Она спряталась за полуразвалившимися ящиками возле ее двери, присев на корточки и выставив перед собой два ножа. В следующую секунду она поняла, что издавало капающий звук. Из-за угла, в тени дома, выглядывал силуэт ужасного существа с чуть вытянутой пастью, из которой стекали слюни. Всего его не удалось разглядеть, но, когда оно повернуло голову в сторону ящиков, Таисия, сидевшая прямо за ними, ощутила нечто холодное, проходящее по всему ее телу. Из тени выглядывала натянутая человеческая кожа с клыками, и как будто с грудой костей прямо под глазами. Оно точно увидело Таисию, посмотрело прямиком ей в глаза и оскалило зубы в жуткой улыбке. Позже огромное человекоподобное существо скрылось в тени. Тело Таисии буквально окаменело после увиденного. Она с трудом дошла до двери и заперла ее на три замка, чего она никогда раньше не делала.

Этой ночью она больше не спала. Таисия твердо решила, что утром обо всем спросит главу семейства, а до этого времени она отходила от странного чувства, которое прошло по ее телу впервые. Кажется, по ее телу прошел первый страх.

Спустя еще час она снова слышала рычания вокруг ее дома, не одного, не двух, их много, очень много, сколько же?!

Глава 9. Наш маленький секрет. Часть Первая

Пауль Маис надавил на деревянную ручку, и дверь открыла перед ним такой же день, как и любой другой, по крайней мере, лишь на первый взгляд. Да здравствует серый мир, впитывающий в себя, будто губка, темные краски.

С самого утра, раскидав на столе чертежи, я был полностью погружен в планировку зданий. Другие же были с головой в своей работе. Произошедшее ночью отходило на второй план, моя голова старательно обдумывала другие вещи. Мне ничего больше не мерещилось, а странный человек в стеклянной башне больше не появлялся. В целом, все шло довольно типично, так же, как и неделей ранее, и неделей до этого. Чувство слежки и острого, как нож у сонной артерии, взгляда исчезло. О вчерашней разборке никто ничего не говорил. Пит и Метью будто и не появлялись в их жизнях. Все делали вид, что ничего не происходило. Но каждый только ждал, пока кто-то другой спросит о них, или даже намекнет, лишь в таком случае польются часы обсуждений.

Свет фонарей был довольно ярким. Хоть они и горели круглые сутки, лампы в них были довольно необычными, меняли их раз в десять лет. Пыль на дорогах все так же оставалась лежать, и в этот момент можно было обрадоваться тому, что нужды в воздухе мы не испытывали. Патрули прочесывали наши районы каждые сорок минут, и это время было для меня облегчением, потому что им явно нравилась подземная жизнь. Ничего удивительного в этом не было: им давали пищу в два раза больше чем нам, и они позволяли себе иногда идти против закона, так как эти люди за ним и следили. В этой тишине доносились разговоры из соседних домов. Среди нас, семерых в одной комнате, никто ни о чем не говорил, мы только обменивались взглядами.

К середине дня часть расчетов была готова. Это оказалось проще, чем я себе представлял. Каким-то образом Роза достала графики прошлых лет, по примеру которых можно было делать новые, изменяя все по минимуму.

Предметами для работы нас обеспечивало Золотое Сердце, собственно, как и электричеством, пищей, ресурсами. Ходят слухи, что электричество они черпают из подводных грибов и некоторых рыб, которых сами и разводят в озерах, находящихся только на их территории. Иногда к нам завозили книги и давали по одной лучшим в списке рабочим. На окраинах не было детей, как и беременных женщин. Все новорожденные появлялись в кругах столицы, и были там до своих восемнадцати лет. Позже они проходили тест, и люди в белых халатах решали, будет этот человек жителем среди аристократов или же в ряду отбросов.

На территории окраин за год в каждом городе было прибавление от шестнадцати до девяносто пяти жителей. Ядром установлены именно такие рамки. Разумеется, если приводили нового человека, старого приходилось забирать.

К концу дня пришли все материалы, которые были нужны для постройки нового семейного здания. Раздался гудок окончания дня. Недоделанную работу все были вынуждены оставить на завтра. Как только я вышел из здания, именуемого мной «работой», меня тут же встретил Тобби Реинд со своими примитивными разговорами, однако он смог поднять настроение, и в моей голове окончательно пропали дурные мысли. На половине пути его сменила Роза, теперь одна, без всяких назойливых болтунов, и диалог пошел полным ходом, возвращая на место все мои переживания.

– Как тебе спалось, Роза? – не самое удачное начало для разговора, но она отреагировала ожидаемо. Роза поняла, к чему я веду, а это многое упростило.

– Ты тоже слышал странные звуки? – после чего Роза посмотрела на меня, ее лицо выражало. Разумеется, я был шокирован, по крайней мере, был уверен в том, что это не плоды моего воображения.

– Послушай, – на пару секунд я задумался, как-бы правильней ей все сказать. Время шло, и я сказал максимально аккуратно. – Послушай, эти звуки слышали многие, скорей всего, но, хочу сказать, что ты не должна о них никому рассказывать, возможно, это очередной эксперимент центра, поэтому, ну, просто если кто спросит, то ты ничего ни о чем не знаешь. Идет? – она чуть улыбнулась мне в ответ и дала согласие.

– Разумеется, пусть будет нашей тайной. Хоть что-то в этом мире может же быть нашим, – в этот раз мы обменялись улыбками. Проведя ее до дома, я сразу же направился к себе, подбирая по пути нагоняющие ужас мысли. Человека на башне не было. Надеясь, что эта ночь не будет похожей на вчерашнюю, я все равно закрыл дверь на все замки и подпер ее стулом.

Душ находился сразу за кухней, в маленькой кабинке. Это было последнее, в чем я нуждался на сегодняшний день, не считая вечернего приема пищи. Кстати, сегодня, помимо двух булочек и трех картошин, мне досталось две консервы: одна была рыбной, наверное, из той самой рыбы, обитающей в озерах на территории Золотого Сердца, а вторая – вроде бы паштет, которого хватало на десять экономно намазанных ломтиков хлеба. Прогудела последняя сирена – все жители должны быть в своих миниатюрных будках и запирать двери. Таковы были правила. В ночное время были слышны только шаги патрульных, марширующих парами вдоль улицы раз в полтора часа. Но когда я проснулся посреди ночи от очередного кошмара, мимо моих решеток пробежалось уже знакомая мне тварь, на этот раз не одна. После бега послышались медленные удары о землю, напоминающие шаги вымотавшегося человека. Посмотрев в решетку, я тут же откинулся в дальний угол стены. Это было невозможно! За моим домом ходила огромная, худощавая тварь с торчащей из головы железкой и лицом Метью Сторвена. Нет! Это и был он, только, только что с ним случилось?! Следом за ним шел точно такой же Пит с пробитой головой. Вытянутая морда, стекающие слюни, ухмылка, красные светящиеся в темноте глаза, высохшее тело с практически разрывающими кожу костями.

Они всмотрелись в мою решетку и без особого труда разглядели меня в самом дальнем углу. Они смотрели на меня и ужасающая улыбка, с упирающимися в губу клыками, постепенно натягивалась на их лицах. Вроде бы они помахали мне рукой, и пошли дальше, так же медленно передвигая ноги! Они хотели добраться до меня!

На этой мысли я, кажется, отключился…

Звон сирен сообщил мне о наступление утра. Руки дрожали. Снова сон? Нет, это влияние Ковчега. Доказательство его могущества и злобы. «Доброго утра, Пауль Маис» – шептал Ковчег мне на ухо.

Глава 10. Проект «Джордж». Часть Третья.

Начало было положено несколько лет назад. Механизм запущен и обратного пути нет, хотя Джордж уверен, что никогда и не было. Первая попытка была пробной и привела к успеху. Все можно закончить и на второй попытке, но это лишает всякого азарта. Проект набирает обороты, а сообщников все больше с каждым днем. Вполне возможно, думает Джордж, в скором времени можно будет собрать лучших из лучших. Опять же, для большего азарта. В конечном счете ни одна пешка не превратится в помеху. Эта партия стала для Джорджа победной еще с той, первой секунды, по ту сторону его камеры. Единственное, что остается делать при победной партии – придать игре большего интереса! Уже через неделю будет его дата – его день рождения. Несколько лет тишины, но в этот раз гореть будет много свечей, так говорит Джордж.

Расчеты требуют жертв и в частности оправдывают ожидания. Огромная комната огромного дома посреди джунглей была забита папками и разбросанными бумагами. Многое изменилось в ней, за неделю до торжественной даты, конкретно сейчас, как минимум, на столе, сверху папок, лежал труп мужчины с биркой на ухе «Подопытный №9». Очередной слабак, думал Джордж, смотря на мертвое тело, в мире так много слабаков.

Неделей позже, по наступлению заветного числа, комната, окунувшаяся в бардак, была превращена в аккуратно убранный офис. Не так давно разбросанные папки и файлы, находились в стенном шкафу и были растасованы в алфавитном порядке. А вместо встроенной в стол красной кнопки теперь поблескивал рычаг. Не редко Джордж задумывался, зачем он это делает, но ответов всегда хватало с достойным перевесом. К примеру, что это лишь одна вселенная из многих; или, что если есть шанс руководить историей, то почему бы им не воспользоваться. Не каждый может похвастаться тем, что у него весь мир как на ладони, так говорит Джордж.

Таймер свое отсчитывает и запускает могучую истерику из миллионов криков, объединенных в один, расползающийся по лучам света в комнате. Однако узник этих стен, и в то же время их сосед и правитель, не реагирует на раздражительный звон, а лишь дожидается его конца. Пусть таймер тоже выдохнется, у него есть на это полное право. Очередное время пришло. Джордж опускает рычаг и погружает свое тело, разум и восприятие в симфонию человеческих мучений. Берет из сзади стоящего шкафа бутылку Австралийского вина, урожая 1951-го года – Penfolds Grange Hermitage, и наполняет им половину бокала. Следом выставляет бокал на вытянутой руке, и как только прозрачная его часть начинает просвечивать вспышки взрывов, Джордж приподнимает бокал, будто делая тост всему миру, и выпивает вино до последней капли. С минуту-другую он слушает в наушниках крики мучеников, благодаря разбросанным жучкам в тех местах, где будут жертвы. Их взвизгивания для него словно хоровое пение в этот расчудесный день рождения. Позже Джордж тянет на себя третий ящик в столе, и достает толстую папку, именуемую как «Рабочее имя: Ковчег». Вносит пару-другую новых записей своей перьевой ручкой из платины и прячет папку на место, закрывая ящик на ключ.

Тем временем из подвала доносится чье-то рычание и слушая его, Джорджа берет невольная улыбка, с которой он опускается с сорок четвертого этажа на нулевой, где не так давно лежачий труп мужчины теперь бодрствовал в стеклянной камере. Существо с обвисшей, серой от гниения, кожей смотрело на Джорджа своими дикими, бегающими зрачками, и новой, вытянутой челюстью. В этом взгляде Джордж находит некий намек на анархизм и бунтарство, на что отвечает своей злобной, но благородной улыбкой.

– Молодец, подопытный №12! Такая тварь как ты, определенно нужна мне! – кричит восхищенно Джордж, поворачивается к главному ученому этой лаборатории, жмет ему руку и шепчет:

– Вы тоже молодец, мой друг. С этого момента, Вы, уважаемый, мой личный Эмпедокл!

Глава 11. Как все было. Часть 3

6-е августа 208 год

Дни, когда ты просыпался от чириканья птиц, уже не радуют тебя, а на утреннего разносчика молока ты больше не держишь зла. Все добро и зло смешалось в тебе, создавая самую настоящую черствость. Близилась ужасная дата траура. И не верится, что прошло два года. После падения во всем мире культурных памятников ничего не происходило, а виновника так никто и не нашел. Его не могли вычислить, и вопрос «кто стоял за этой датой, дергая ниточки?» все еще оставался открытым. Никаких улик не осталось, зацепиться было не за что, как нам сообщали по телевизору, а Интернет забили различными слухами. Правительство арестовало группу хакеров и обвинило их в содеянном. Это было сделано, чтобы прекратить панику. Все понимали, эта группа подростков, которые только-только вышли из школы, никак не относились к дате траура.

Мысли об этом дне терзали мою голову, так же, как и весь прошлый год. Годом ранее, в этот день вышли тысячи людей поминать своих родственников. Нельзя сказать, что год назад ничего необычного не произошло. Практически в одно и то же время, на всей планете начался дождь с громом. Как только первый разряд грома прошелся по небу, все сразу бежали в свои норки, а некоторые счастливчики в купленные бункеры. Все боялись, ужасно боялись повтора. Создалась даже группа людей против подобных актов, но продержалась она не больше полугода, насколько я помню.

Вот и настал последний день перед седьмым августа. Сейчас все человечество было по-особенному встревожено. Они чувствовали приближение новой волны хаоса. Сегодня на улицах было куда меньше людей. Большинство магазинов было закрыто, а машин на дорогах стало значительно меньше. Всё было иначе. Седьмое августа уже показывало свой зловещий лик из-за углов наших домов, оно пряталось под кроватью, в кустах напротив твоего дома, в твоем подвале и на чердаке, оно было всюду.

Настала ночь. Добро пожаловать, мы тебя ждали, седьмое, адское, августа.

7-е августа 2008 год

Проснулся в начале шестого утра, распахнул шторы, боясь увидеть что-то неподдающееся логическому объяснению. Казалось, за окном стоит стая голодных, с окровавленными пастями, вампиров с просьбой впустить их. Сотни чудовищ, всадников апокалипсиса, насекомых, мутантов. ВПУСТИ НАС, ПАУЛЬ! ВПУСТИ НАС В СВОЮ ГОЛОВУ! За секунду, до того, как дернуть шторы, страх подкрался совсем близко. Но по ту сторону стекла ничего не было, хотя меня это не успокаивало. Настал тот день, от которого можно было ждать чего угодно.

Спустившись в зал, на первый этаж, я налил полный бокал виски, добавив пару кубиков льда. Сел на диван, и в ожидании смотрел на стены, потолок, дверь, создающую предчувствие, что вот-вот откроется, и стоящее за ней заставит потерять дар речи. На удивление все было тихо, слишком тихо. Только все тоже чириканье птиц нарушало гробовую, темную тишину, таившуюся за дверью. С ДОБРЫМ УТРОМ, ПАУЛЬ, ВОТ И Я, УБИЙЦА ТВОЕЙ МИЛЕНЬКОЙ ДОЧУРКИ, СЕДЬМОЕ АВГУСТА! – прокричал голос глубоко в моей голове.

Утро прошло спокойно, практически так, как и любое утро, если не считать виски и криков в голове. Люди все равно не рисковали выходить за пределы своих домов. Ходил слух, что Бог отвернулся от человека, наказав его за совершенные грехи. Я думаю, что на такое способна сила более жестокая чем Бог, то, что стоит выше него, и рожденное задолго до него.

Кухня, вся, купаясь в солнечном свете, манила к себе. Розово-белая плитка на полу, бордовые обои и календарь с обведенным в кружок седьмым августа. ВПУСТИ НАС, ПАУЛЬ, НАМ БУДЕТ ВЕСЕЛО! Она, дата на календаре, смотрела на меня сквозь коридор. Магия седьмого августа не отпускала этот мир, а наоборот, нависла над просторами человечества и нашептывала вероятность опасности, поджидающей каждого, сидя у них на пороге.

За окном постепенно уходил накопившийся ночью туман, купающийся в золотистых оттенках восходящего Солнца. Мери должна была проснуться только через час и, попивая виски, я решил приготовить завтрак. Венские вафли с джемом были ее любимым блюдом, но сегодня тот день, когда у людей нет любимых блюд, потому что два года назад этот день питался людьми.

Ничего трудного в готовке вафель не было, поэтому я растягивал время, посматривая на календарь. Создавалось впечатление, что и он смотрит на меня. ПАУЛЬ, ПРИВЕТ, ДРУЖИЩЕ, ГОД КАК НЕ ВИДЕЛИСЬ ТАК ВЕДЬ?!

Мери проснулась на пятнадцать минут раньше будильника. К этому времени завтрак был готов и стоял на тумбочке возле ее кровати. Шторы в спальне я закрыл, чтобы солнечный свет не разбудил мою жену до визга миниатюрного таймера для пробуждения, но поднявшись к ней, они были вновь открыты! ТА-ДАМ! ПРОСНИСЬ И ПОЙ, ДЕТКА! – голоса не хотели исчезать из моей головы, возможно, я начал сходить с ума, но, как мне казалось, у меня получалось их игнорировать.

Мери открыла глаза, подтянулась, посмотрела на тарелку с венскими вафлями, потом на меня.

– С добрым утром! – произнес я, как ни в чем не бывало. Но в ответ был только ее взгляд, по которому явно можно было понять, что она не считает это утро добрым. Мери, как и все, хотела просто проспать этот день. Лечь спать шестого, а проснуться восьмого августа, но, увы, так не бывает.

Выйдя из комнаты и задев взглядом настенные часы, я начал продумывать день, расставляя запланированные дела, с которыми в итоге справился куда быстрее графика. На тикающем настенном счетчике жизни стрелка указывала на одиннадцать утра. День казался спокойным, самым простым днем недели, таким же, как и любой другой. ОХ, ПАУЛЬ, ТЫ УВЕРЕН, ЧТО Я ПРОСТОЙ ДЕНЬ?! ТЫ, СУКИН ТЫ СЫН, УВЕРЕН?!

Меньше всего мне хотелось покидать сегодня свой дом, но, так или иначе, я был вынужден пройтись в магазин и купить продуктов на вечер. Вчера вся продукция была распродана за три часа до завершения дня. Утром всем рабочим была начислена зарплата, и я ожидал увидеть куда больше людей на улицах, но дороги, парки и торговые центры были пусты.

Первый магазин на моем пути был закрыт, как и второй, третий и четвертый. Бродя по городу, я наткнулся на нечто ужасное. Магазин, ведущий в подвал, с ношеной одеждой. Он был набит мухами, тучи мух вылетало и залетало обратно. Их жужжанье мне довелось услышать за десять метров до того, как я увидел, кто его издает. Я смотрел в то самое, ведущее вниз, пространство. Черт подери, да тут собрались мухи со всей планеты! Что-то смотрело на меня оттуда. Два желтых светлячка, нет, нет, это были глаза! Чьи-то глаза упорно глядели сквозь мое тело. Разумом завладел ужас, от которого я не мог бежать, не мог двигаться! Существо, чье тело полностью состояло из мух, вышло из своей берлоги, и шаг за шагом подходило ко мне. Когда от, стоящего в панике, меня до жужжащей твари оставалось расстояние в метр, оно открыло свою громадную пасть и закричало одновременно несколькими голосами. Это был голос и Роуэна Аткинсона, и Джима Керри, и Робина Уильямса, и, кажется даже Джона Траволты:

– С СЕДЬМЫМ АВГУСТА, ДРУЖИЩЕ! У НАС СЕГОДНЯ МАСШТАБНЫЕ СКИДКИ! ВСЕ ПОКУПАТЕЛИ ТУТ, СЛЫШИШЬ, КАК ЖУУУЖЖЖАТ?! ТОЛЬКО СЕГОДНЯ! ТОЛЬКО СЕДЬМОГО АВГУСТА! – и в приступе жуткого смеха все мухи из его тела разлетелись в разные стороны, магазин избавился от насекомых. Жужжанье отдалялось, а на месте новой вывески и приятного подвала, минуту назад набитого насекомыми, теперь была выжженная область, как будто после сильного пожара. Шок покинул мое сознание только через пять минут, а мысль о том, что я рехнулся, все больше казалось реальной.

Нет ничего удивительного в подобных миражах, скорей всего, я не единственный, кому является что-то выходящее за рамки понимания. Сознание само создает для нас монстров.

Холод уходил постепенно, но ноги все также тряслись. Спустя квартал я увидел работающий магазин и даже небольшую очередь у кассы, что придало мне немного положительных мыслей в голове (они, хотя бы не стая мух). Старик Брайан, стоявший в очереди, помахал мне рукой. Давно его знаю, еще с малых лет. Мой отец брал меня с собой на рыбалку в детстве, но его место всегда занимал Брайан, из-за этого они часто скандалили как маленькие дети, а потом, опустошая пивные бокалы, считали себя лучшими рыбаками, несмотря на то, что у каждого было по одной или две маленькой рыбке.

Сейчас он был ниже меня сантиметров так на десять, белая рубашка, седые волосы, немного седой щетины, очки от солнца, темный беретик, который обычно надевали на площадках для гольфа. Хоть он и прибавил в возрасте, для меня он был все тем же другом покойного отца. Рак губит беспощадно тех, кого пожелает.

– Тоже решили закупить продуктов на неделю вперед, Брайан? – спросил я, подходя к нему.

– Я беру самое необходимое. Ты сам знаешь, какой сегодня день, и если я переживу его, то думаю, будет повод открыть коньяк десятилетней выдержки и растянуть на целый следующий вечер. Сам как считаешь, Пауль? – усмехаясь, произнес Брайан и дружески хлопнул меня по плечу.

Я обратил внимание, что в его корзине для покупок было еще несколько бутылок виски и текилы.

– Судя по вашим покупкам, Вы не один день собираетесь пить, – продолжил я в шуточной форме.

– Эх, Пауль, годы идут, а ты остаешься прежним, прям как твой отец. Ладно, желаю провести этот день спокойно, – произнес он, попрощавшись, и ушел с улыбкой на лице, напевая себе под нос песню «Wanna Hear Your Heartbeat» группы «Bad Boys Blue», которая набрала свою популярность в восьмидесятых. Думаю, он тоже был рад увидеть знакомого человека в день, способный стать последним индивидуально для каждого.

– И вы себя берегите, Брайан! – крикнул я ему. Помню, он всегда помогал моему отцу в трудных ситуациях, а потом, потом что-то произошло между ними, о чем я так и не узнал.

Купив все необходимое, я вышел из магазина и пошел домой. Проходя мимо парка, который был в пяти минутах ходьбы от дома, мои глаза увидели вдали человека в черной мантии. Он наблюдал за мной, хоть расстояние и было около семидесяти метров. Его лицо было спрятано в тени надетого цилиндра. Посчитав, что это какой-то ненормальный школьник, решивший подшутить, я пошел в сторону дома, но, когда обернулся, он стоял там же, а чуть ближе появился еще один, точно такой же. Такой поворот событий только прибавил жутких мыслей, и я ускорил шаг. В голове активно шли убеждения в том, что это простой человек, и он был нормальный, наверное, (НО ИХ БЫЛО ДВА!). Возможно, это снова галлюцинации.

Когда я подошел к дому, уже виднелось три новых силуэта в таких же темных одеяниях и цилиндрах в конце улицы. И это вгоняло в еще большее непонимание. Кому придет в голову идея так наряжаться в такой день?! Я открыл дверь и успел бросить взгляд на другой конец улицы, и там, за забором семьи Марсонов, тоже стояло два человека в черных мантиях. Они все смотрели на меня! Не двигались, а просто смотрели! ГОСПОДИ, ЗА ЧТО!? Я закрыл дверь, облокотился на нее и начал рыдать, схватившись за волосы. Когда этот день наконец-то закончится?!

Когда я захлопнул дверь, сквозь мою голову промчались воспоминания двухлетней давности. Я упал на колени и схватился за грудную клетку, чуть ли не скулившую от боли, которая быстро добралась до головы и пропала, как будто ничего не происходило. Отдышка не давала сосредоточиться, а в голове происходила путаница из мыслей. Доползя до дивана в зале, я заставил себя сосредоточиться. Паника постепенно начала уходить.