Бог нам не поможет. В эпицентре урагана

Осмотрев комнату, детектив направился к белой тумбе, стоявшей напротив входной двери. Те ящики, которые не открывались, он взламывал и, как оказалось, совершенно напрасно: белье, халаты, пижама, носки, колготки, галстук в горошек и куча резинок для волос – все, что он обнаружил. Затем пришла очередь книг, стоявших на полках: учебники по географии, по истории, по анатомии, биологии, астрономии… Внезапно Росс остановился.

«Книги по астрономии искал убийца», – мелькнуло у него в голове. Он схватил с полки астрономическую энциклопедию, прочитал оглавление, полистал страницы, покрутил в руках и захлопнул ее обратно.

В комнате еще был шкаф, который также подвергся наглому вторжению острого глаза детектива. Его содержимое не удивило полицейского: пальто, несколько платьев, курток, кожаных пиджаков и два шелковых сарафана очень странной расцветки, походившие на какие-то народные костюмы.

Хлопнув дверцей шкафа, детектив еще раз прицельно осмотрелся: персиковые рулонные шторки на окнах, туалетный белый столик с косметикой, пушистый коврик под ногами: в целом, самая обычная девчачья комната. Но одна деталь его все же заинтересовала. На стене у изголовья кровати Сибил висел ватман с нарисованной от руки Солнечной системой и обозначением планет. Только к восьми общепринятым добавились еще несколько, которые Росс зачитал вслух:

– Церера, Плутон, Макемаке, Хаумеа, Седна, Эрида, планета Икс.

В стороне были еще: Квавар, Орк, Немезида, Тюхе, а рядом, была проведена параллель тех же самых планет, но со множеством спутников, подписанных русскими буквами, которые Росс не смог прочитать, но сделал снимок.

Второй рисунок изображал звезды: Альфа Центавра А и В, Проксима Центавра, звезда Барнарда, Луман 16, WISE 0855—0714, Сириус, Лаланд 21185.

«Хм! Действительно загадка! -подумал детектив. – Всего намешано». Но то, что девушка могла бы приоткрыть завесу тайны числа 27 в этом сомнений у детектива не было.

«Где же ты, Сибил?» -вопрошал про себя Росс.

Детектив спустился вниз и вежливо попросил охранника поднять информацию, находилась ли девушка на кампусе в ночь убийства ее отца и когда в последний раз она покидала стены университета. База данных показала, что мисс Сивирен отметилась на входе вчера вечером и больше кампус не покидала.

«Значит, ночь она провела на кампусе. Тогда где она сейчас? Может я опоздал или ей прямо сейчас нужна моя помощь? Неужели я опоздал!» – промелькнуло в голове детектива.

Росс кинулся по лестнице обратно на этаж. Детектив стучал в двери сокурсников Сибил, но никто понятия не имел, где она находилась.

Комнат было еще очень много и каждую открывать, означало терять драгоценное время. Что-то нужно было придумать кардинальное и облегчить себе задачу. Росс медленно выдохнул и инстинктивно закрыл глаза. Как только его веки соприкоснулись друг с другом, коридор резко сузился, а потом снова принял свой привычный масштаб, но в зеркальном направлении. Двери испарились и все комнаты Росс мог наблюдать насквозь, не делая ни малейшего телодвижения. Стоя на месте, он осмотрел лица всех студентов в комнатах, но Сибил обнаружить так и не удалось. Туалеты, кухня и зал отдыха – были также просмотрены им в момент.

Удивленный самому себе, детектив распахнул глаза. В прошлом подобное с ним уже случалось, но впервые за все время ему удалось это сделать осознанно. Оказывается, этим процессом можно было управлять и при необходимости использовать. Но почему возможность управления этой способностью к нему пришла только сейчас, он не понимал. Сколько бы он выиграл времени, расследуя трудные случаи, если бы мог полноценно владел своим даром!

Росс спустился вниз и вышел в сад. В тенистой аллее было множество студентов и ему представилась возможность пораспрашивать молодежь о Сибил. Но и здесь он потерпел фиаско. Узнать удалось мало.

Сибил Сивирена была несколько скрытной девушкой. Она отлично училась, хотя и частенько пропускала лекции. В высвободившееся время она пропадала в библиотеке за чтением научных книг, иногда была замечена сидящей у монитора компьютера далеко за полночь, поглощённая чтением очередной статьи по физике. Студентка была на хорошем счету у преподов, а на кафедре физики, пользовалась большой симпатией самого декана и частенько зачитывала свои доклады на свободные темы. На счет веселого времяпрепровождения взгляды девушки со сверстниками не совпадали, хотя несомненно, подруга у нее была. Звали ее Элис Бернс. И как назло, ее тоже не было в универе.

Детектив вернулся за руль своей ауди, размышляя, о возможном месте нахождения Сибил: «В доме профессора девушка вряд ли теперь уже появится, на кампусе ее нет. В списках базы пропавших и пострадавших она не значится. Друзей не имеет, парня, судя по всему, тоже.»

Куда отправиться ее искать Росс не знал, а его шестое чувство сейчас молчало, как разведчик на допросе.

На этот раз детектив, обошел голосовое управление машиной и выжал кнопку старта на полную. Ауди рванула вперед.

– Эб, – обратился детектив к базе, – что там с родственниками мисс Сибил Сивирен?

– Запрос обрабатывается, – ответил Эб, словно ожидал связи с начальником.

– Родственников нет, – отрапортовал робот.

Детектив вздохнул. По стеклу падали крупные капли дождя. Небо заволокло. Начинался ливень.

– Эб, посмотри адрес родителей мисс Элис Мари Бернс.

– Запрос обрабатывается.

Через несколько секунд снова послышался голос электронного Эба. – Лейкхерст – авеню, Джексон, детектив.

– Я еду туда, Эб, доложи начальству.

Глава 6

Джексон, Нью-Джерси, США

Сокурсница Сибил Элис, гостившая у своих родителей, встретила детектива очень настороженно и сообщила, что не общалась с подругой с тех пор, как покинула университет.

– Элис, – обратился к ней детектив, – отец Сибил убит. В участке она не появилась. На кампусе ее нет. Ее телефонный номер не обслуживается. Где сейчас она может быть, как ты думаешь?

Девушка откровенно расстроилась известию об убийстве отца своей подруги и, будто бы не услышав вопрос детектива, продолжила соболезновать: – Она ведь так о нем заботилась. Он страдал потерей памяти, а Сибил постоянно возила его в разные клиники на лечение, несмотря на то, что это не приносило результатов. Она очень хотела вернуть ему память. А кто его убил, вы уже нашли?

– Мы идем по следу. Вопрос нескольких дней. Элис, – обратился с серьезным видом детектив, – если ты что-то знаешь о Сибил, хоть что-то…, обязательно сообщи. Ей может грозить опасность. Кроме тебя ей помочь некому.

Элис притворила за собой дверь, спустилась с веранды дома, и они с детективом, словно хорошие знакомые, побрели по дорожке, прогуливаясь вдоль аллеи густо разросшихся вязов, игрушечных загородных домиков с зелеными лужайками и кустами белых роз.

– Последний раз я видела Сибил три дня назад. Это было в день моего отъезда к родителям, – взволнованно начала Элис. – Сибил, как обычно сидела за компьютером, что-то читала или искала в интернете. Я уехала днем в половине третьего, а она оставалась в комнате на кампусе. Это все. Парня у нее нет. Родственников, кроме отца тоже. Не было… -огорченно поправила она.

Элис зажала напряженно губу и, нахмурив брови, продолжила:

– Если это поможет следствию… Сибил последние дни была напряженной. Но за день до моего отъезда, она прибежала радостная. Ее отец вроде вспомнил имя человека, которого по его просьбе она должна была найти. Но все ее попытки были безуспешными, ведь очень сложно найти человека только по имени. Тем более, что имя вовсе не редкое.

– Элис, ты помнишь это имя? – с надеждой спросил Росс.

– Имя звучное, кажется …. Нет, извините, – силилась в попытках девушка. – Не помню. Я тогда вся в своих заботах была.

– Скажи, – перебил ее детектив, – она часто не ночевала на кампусе?

– Да, она могла ночевать в доме отца. Сибил обожала отца и много времени проводила с ним.

– А она когда-нибудь упоминала цифру 27?

– Нет, не упоминала, -выпалила Элис, но затем осеклась. -Хотя, знаете, она же будущий физик ядерщик. Живет в мире чисел и уравнений. Вполне возможно, что и упоминала какие-нибудь, но я не обратила внимания.

– Элис, куда она могла пойти еще? Подумай, это важно! Возможно, ты ей жизнь спасешь.

– Да я если бы знала… -задумалась огорченно девушка. – Она ведь на машине куда угодно могла уехать.

– Машина зарегистрирована на ее фамилию? – удивился детектив.

– Наверно, если ездит на ней, – ответила Элис, – хотя и не часто. На территории Университета она ее не паркует. Оставляет на углу Геталс авеню и 170-й улицы.

Детектив Росс оставил девушке свою визитку и наказал позвонить, если та вспомнит что-либо полезное.

На углу Геталс авеню действительно оказался припаркованный старенький потрепанный форд в точности, как описала подруга Сибил.

Детектив подошел к автомобилю и постучал по крыше ладонью: – Ну здравствуй, старушка, похоже мы с твоей хозяйкой любим классику.

Он заглянул внутрь. В салоне было пусто и только разбросанные пластиковые стаканчики валялись повсюду.

Росс вернулся в свою ауди. Оставалась только надежда, что вскоре девушка придет за своей собственностью.

– Эб, – обратился детектив к своей электронной базе, – сделай запрос патологоанатому. Что там по вскрытию Владимира Сивирена и владельца книжной лавки Готвальда Эшли?

Робот через несколько секунд отрапортовал:

– Смерть наступила от воздействия на головной мозг сильного теплового излучения в обоих случаях. Источник излучения не определен. Кожный покров на теле у обоих не нарушен, следов насилия не имеется. Выстрелы в сердце носили скорее развлекательные намерения убийцы.

– Соедини меня с патологоанатомом, Эб, – приказал детектив.

Картина, описанная патологоанатомом, была действительно прескверной. Мозги жертв выглядели так, будто подверглись мощнейшему электрическому разряду и в связи с этим особенно то и смотреть было нечего. Но была еще одна странность, которая также заинтересовала детектива: в волосах обеих жертв были обнаружены споры плесени.

– Эб, отправь мой запрос в лабораторию по определению типа плесени на головах жертв.

Шестой час ливень не прекращал поливать и без того мокрые улицы Нью-Йорка. Приближалась полночь, когда детектив уже собрался было покинуть место ожидания, как вдруг возле машины Сибил нарисовалась фигура в желтом дождевике. Человек сел в машину девушки, завел двигатель и двинулся по пустынному шоссе. Росс последовал за фордом, не включая фар.

Глава 7

Манхеттен. Нью-Йорк. США

Сибил дочка профессора Сивирена была необычайно красивой девушкой. Таким мастерством не владел ни один художник мира, с каким расписала внешность Сибил сама природа. Здесь она не поскупилась. Огромными зелеными глазами, обрамленными пышными ресницами, тонким аккуратным носиком и восхитительно красивой линией губ можно было любоваться часами. Длинные волосы волнами спадали до самой талии, словно это были и не волосы вовсе, а нити золотого шелка. Только свое шелковое великолепие Сибил периодически нещадно прятала в конский хвост, а на голове постоянно носила кепку. Девушка не принадлежала к разряду худышек, а имела достаточно округлые формы. Пышные бедра в сочетании с тончайшей талией и стройными ножками сводили с ума каждого мужчину. Это была настоящая дочь Вальфрейи, в крепком теле которой заключались красота Афродиты, изящность нимфы и воинственная сила Афины. В огромном сердце викингши легко уживались неподдельная доброта и стойкий боевой дух валькирии, привитый ей таким восточным видом единоборств, как айкидо, которым девушка владела мастерски. Но об этом никто никогда не знал, ведь применять свои силы ей еще не доводилось.

Сибил была общительная, жизнерадостная и очень любила похохотать, пошутить и повеселиться, но в виду своего положения предпочитала все же вести спокойный образ жизни, производя впечатление скучной зазнайки, но это касалось только ее сокурсников и преподавателей. С незнакомцами она не контактировала, но если случалось, то при первом знакомстве с этой девушкой, могло показаться, что эта особа – обалденная шипучка со вкусом клубники. При дальнейшем общении такое мимолетное впечатление улетучивалось, но появлялось другое, нечто более изысканное. Она была подобна тонизирующему коктейлю, доставляющему при первом глотке удовольствие любому гурману и неожиданно взрывающему его рецепторы своим ярким фруктовым вкусом. С последующими глотками непременно следовал нокдаун, благодаря глубине и многообразию оттенков, которые оставляли после себя долгоиграющее послевкусие и неуемное желание повторной порции.

Девушка была умна и имела потрясающие аналитические способности. Единственной странностью, что окружающим сразу бросалось в глаза – ее манеры поведения, как и мировоззрения больше соответствовали умудренной женщине, нежели молодой. И хотя, она обожала веселиться, в компании сверстников девушка откровенно скучала. Это и понятно, ведь как могло быть взрослой женщине интересно среди детей.

И никто даже и не догадывался, что в действительности возраст этой молодой особы приближался к отметке 41. Да! Биологически Сибил не старела. Ее отец не только знал об этом. Именно с его подачи это и началось, когда он собственноручно остановил процесс старения в ее генах, что с самого рождения девочки хранилось в глубокой тайне. И Сибил намеревалась продолжить эту традицию. В противном случае, она бы стала популярным экспонатом или игрушкой в руках ученых мужей.

Сознавая, что друзей у нее, возможно, никогда не будет, в виду ее постоянной молодости и зрелости одновременно, она все же не принимала это за драму. Девушка вообще относилась к жизни несерьезно. То, что она не старела, Сибил даже радовало, ведь это давало огромное преимущество во времени. За многие годы она убедила себя в том, что этот звездный дар или проклятие дан ей для того, чтобы она успела закончить свою миссию. Поэтому внутреннее время не особо ее волновало, хотя она в полной мере осознавала ему цену и тратила его только с пользой и выгодой, обменивая на информацию.

Сибил была страстной открывательницей всего нового и неизведанного, а потому все свое время посвящала изучению и чтению. Книги были ее друзьями и учителями. Она не отдавала предпочтения определенному жанру или писателю, а старалась читать все, что ей попадалось на глаза на волновавшие ее темы. Но в одном она все же была ярой фанаткой: Сибил обожала мифы, легенды и сказки народов мира. Она, словно черная дыра, поглощала любую информацию, касающуюся данной тематики. Это не только было ей интересно. Она с полной серьезностью относилась к такому роду информации и с детских лет полагала, что именно в сказаниях и народных преданиях содержались спрятанные реалии бытия, не искаженные ложными историческими данными. И, взрослея, девушка только больше убеждалась в своей правоте. Другие бы назвали такое увлечение сумасшествием или глупостью, и Сибил, хорошо это понимая, особенно не распространялась о своих существующих взглядах на реальность.

Сказки и мифы были ее главными путевыми нитями в расследовании, которое она продолжала весьма длительное время. За 20 лет поисков ответов на свои вопросы, Сибил продвинулась достаточно далеко. Картина, которую она получила в результате своей расследовательской миссии, возложенной на себя собой и отцом, получилась масштабной и исчерпывающей. И если бы не убийство папы, которое ее сильно пошатнуло, она бы так и шлепала дальше, бесстрашно всматриваясь в новые горизонты. Но теперь Сибил действительно не была уверена в правильности своих действий. Отец поплатился своей жизнью, пытаясь остановить безумие, творящееся в мире и открывшееся ему, и теперь, возможно, опасность грозила и ей, ведь следуя по кровавым следам, оставленных отцом, она вышла на туже самую тропу.

И сейчас в этот дождливый поздний час, завернувшись в теплый плед в мягком кресле у высокого окна с видом на ночной город, мисс Сивирен мысленно составляла план дальнейших действий. Эту неделю она просто должна была отсидеться здесь, в безопасном месте, где ни одна душа не смогла бы ее найти. Ее убежище находилось в самом сердце Манхеттена, а отец всегда говорил: «Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место». А уж куда виднее, чем в сердце Нью-Йорка…

Это были скромные апартаменты, купленные на деньги ее отца и зарегистрированные на немецкого гражданина, друга профессора Алфи Бома. О том, что у Сибил была квартира, знали только трое: она, отец и его друг. Отец считал, что приобретение недвижимости, таким образом, сохранит тайну о ее обитателях и в итоге позволит укрыться дочери от опасности.

Сибил вспоминала отца каждую минуту. Если бы она только могла предотвратить его гибель! Ведь она навещала его в ту злополучную ночь и с убийцей могла встретиться лицом к лицу. Но, что Сибил смогла бы сделать, окажись она перед убийцей? У нее не было ответа на этот вопрос. Вместо него в ее сердце покоилось сожаление, что это трагическое событие она не предугадала.

Ей ужасно хотелось попрощаться с папой, но она понимала, что ее появление на похоронах обнаружит и привлечет внимание к ее персоне, чего никак допускать было нельзя. Но затем девушку осенило. Что, если она переоденется и использует грим, постоит в сторонке и исчезнет?! Хотя бы таким образом ей удастся проводить отца в последний путь, ведь он был единственным родным для нее человеком.

Теперь, когда она осталась совсем одна, Сибил чувствовала себя обнаженной. Ее защитная рубашка, будто бы была неожиданно сорвана и предана огню, а перед ее взором разверзлась пропасть ужасов и неизведанных ею страхов. А ведь с папой эти чувства ей были незнакомы. И, хотя, профессор на протяжении 10 лет страдал слабоумием, он продолжал заботиться о дочери: готовил ей ужин, покупал ей подарки, справлялся о здоровье малышки. Сибил в свою очередь делала все возможное, чтобы его вылечить. Возила по клиникам в надежде, что память к нему вернется в прежнем объеме, но шли годы, он старел, и никто не мог помочь. Правда, частенько у него происходили вспышки озарения и утраченная память к нему частично возвращалась. Когда он смотрел в родные ему глаза дочери и слышал любимый голос, говорящий на родном русском, происходило чудо, будто бы Сибил посредством языка активировала его мозговую деятельность. В эти минуты казалось, что отец выздоравливал, а его разговоры были полностью адекватными, хотя, и очень недолгими. Но даже этого Сибил было достаточно. Для нее такие просветления были свежим глотком и лучиком надежды, что однажды память вернется к отцу, и все станет, как раньше.

Но на календаре перелистывались страницы и с каждым новым годом надежда гасла, как свеча на ветру. Профессор все больше времени оставался в своем мире, блуждая по иллюзорным туннелям разума в поисках выхода наружу, а дочь все меньше лелеяла мечту о его возвращении в реальный мир.

Незадолго до убийства отца, Сибил, как обычно его навещала. Тогда она была сильно расстроена его полной фрустрацией. Отец сидел в своем любимом кресле, слушал музыку и бубнил себе под нос какие-то сложные математические вычисления. Вдруг неожиданно для Сибил, он словно очнулся ото сна и с абсолютно вменяемым видом тревожно обратился к дочери:

– Сибил, запомни имя! Ты должна отыскать человека с этим именем. Сибил, слышишь, Сибил!

Дочь кивала головой и смотрела в глаза отца с готовностью выполнить все, о чем бы он не попросил. Профессор выговаривал с долгими паузами, концентрируясь на своих мыслях, что давалось ему с большим трудом:

– Он поможет тебе, Сибил.

– Папа, кто он? – спрашивала она отца, нежно держа его за руку.

Профессор зажмурился, нахмурив лоб, затем распахнул глаза, округлил их, словно чего-то испугавшись, и произнес: – Гора, гора света. Гора света! – повторял отец вновь и вновь, а потом замолчал и снова впал в свой привычный транс.

Сибил, успокаивая, гладила папу по руке. Ей было горько смотреть на отца в таком состоянии, в котором он напоминал ей живую куклу. Дочь продолжала искать своего родного человека в его отсутствующем взгляде, но он, казалось, больше ее не видел. Глаза профессора превратились в две голубые стекляшки, такие же пустые, как оконные стекла заброшенного дома. Сибил стало нестерпимо больно.

– Папа, ты где-то далеко во тьме, и ты не можешь выбраться, но я знаю, ты слышишь мой голос, -произнесла она по-русски. – Я всегда с тобой, слышишь? Твоя Сибил всегда будет рядом, где бы ты ни был. Папа…

Его взгляд был все еще обращен в никуда, но из небесно- голубых стекляшек потекли слезы. Сибил, сглотнув комок горечи, подступивший к горлу, со злостью и болью смахнула слезу со своей щеки. Она не хотела плакать, но слезы не спрашивали ее и продолжали литься.

Когда она опомнилась, то обнаружила себя рыдающей на коленях отца, а его рука бережно лежала на ее голове. Он успокаивал дочку, поглаживая ее мягкие каштановые волосы.

– Ты здесь, папа?! – обрадовалась Сибил. – Ты со мной!

Словно благодать сошла на Сибил в тот момент. На душе внезапно стало легко и светло, будто ангел коснулся своим крылом и благословил ее. Сибил переполняла нежность к отцу. Она поднялась с колен, очень нежно поцеловала его руки и улыбнулась своей волшебной сияющей улыбкой. В этот момент отец смотрел на нее совсем не пустым взглядом. Глаза излучали то самое чувство, которое испытывает каждый родитель, впервые увидевший свое дитя после долгой разлуки. И сейчас этот взор был таким же, как и много лет назад, когда Сивирен смотрел в глаза своей малышки.

Профессор всегда боготворил Сибил. Она была его космосом, его вселенной. Иногда он утверждал, что Сибил была дитем звезды, которое было зачато и рождено на земле.

И девочка впитывала каждое сказанное папой слово, которое благодарно отзывалось в ее сердце и воплотилось во многих талантах. Будучи еще маленькой, Сибил имела потрясающие навыки к быстрому усвоению информации. Уже в три года профессор заметил, что она проявляла удивительные способности в математике, а также демонстрировала лингвистические дарования.

Вместе они ставили интереснейшие химические опыты и проводили увлекательные эксперименты по физике. Но больше всего Сибил интересовалась генетическим аспектом работы отца, изучая азы биологии, что не могло не льстить ученому. И, хотя Сивирен гордился высокой содержательностью своей дочери, в тоже время он сильно боялся, что, проникнувшись этой наукой, она захочет пойти по его стопам. Судьбу генетика он ей не желал, а потому старался отвлекать дочку от этой области и нагружал ее книгами на разные тематики, частенько подсовывая ей для развлечения простые сказки.

Однажды, прочитав «Лягушку-царевну», девочка настолько была потрясена разыгравшимися в книге событиями, что в течении нескольких недель была одержима поиском Кощеева логова и искренне полагала, что все лягушки и ящерицы могут говорить на человеческом языке.

К 7 годам Сибил помнила наизусть все русские, европейские сказки, а также предания и легенды народов мира. Она знала почти все старославянские, кельтские, древнегреческие, египетские и шумерские мифы. Сибил учила поэзию и читала наизусть поэмы и баллады. Ее память хранила тысячи легенд и исторических событий, которые трансформировались в образы, переплетались друг с другом и складывались, словно пазлы в одну большую картинку.

Иногда по возвращении с работы, профессор заставал дочку над изучением знаменитых маршрутов полярных экспедиций по географическим картам, а иногда ему в руки попадались многочисленные записи и инструкции по выживанию в различных климатических условиях, записанных детским почерком, что не могло не вызвать улыбку на лице отца.

Сибил не ходила гулять с детьми, как все ее сверстники. Она не навещала друзей, потому что их у нее не было. Девочка жила, словно в другом измерении. И, конечно, это не могло не отразиться на ее психике. Сибил часто могла сидеть в одиночестве, записывая свои мысли и грустить, глядя в окно на чердаке. В такие минуты профессор, не взирая на свою исключительную занятость, бросал всю работу и проводил время с дочкой, объясняя природу ее тревоги и волнений. Надо сказать, что ему удавалось мастерски выводить дочь из мрачной обители подростковой депрессии, после чего они вместе дискутировали на разные темы, к примеру, Сибил обожала говорить о космосе, планетах, темной материи. А перед сном папа садился к ней на краешек кровати, открывал книгу, одевал очки и начинал читать сказки, каждый раз начиная с одной и той же фразы: «В одном царстве государстве жили-были…». Его голос всегда успокаивал девочку и настраивал на добрый сон.

Сказки Сибил воспринимала по-особому. Это было единственное пространство, где все действия имели для нее законченные действия: добро всегда побеждало зло. Они учили девочку образности, который соединял в себе множество духовных уровней. И поэтому отец говорил с дочкой только на русском языке, прививая ей любовь к языку с детства.