Китеж-грайнд. Книга 2

Вскоре снова вокруг появились погоревшие дачи, и за ними уже стали вырисовываться привычные всем панельные дома – отряд подходил к окраине какого-то городка. Николаич сказал, что до темноты нужно пересечь центр и заночевать на противоположном краю города.

Они дошли до низких старинных домов и торгового центра с выбитыми стёклами. На фасаде здания ещё остались следы от крепления вывески – курсивные буквы "Галерея". Как понимал Тёма, до Катастрофы очагами цивилизации являлись именно торговые центры. Видишь тц – значит, ты в центре города. Он представлял, что туда стекались все люди, кто поесть, кто купить что-то, кто просто погулять. Тёме иногда очень не нравилось быть иммунным, ему хотелось, как Нася, уметь погружаться в любую эпоху и видеть, как там всё было на самом деле. Не сквозь фантазию режиссеров или писателей, а через глаза обычного человека, чтобы всё было правдоподобно и без лишней романтики. Но этому не суждено было случиться, поэтому он просто фантазировал.

Тем временем на общем голосовании было решено исследовать магазин на предмет важных трофеев – свечей, батареек, обуви и прочего. Отряд забрался в торговый центр, давно вросший в землю по второй этаж, и прошёлся по коридорам.

Всё было разграблено. Абсолютно всё. Каждый магазин, каждая лавка. Кассы раскурочены, стёкла витрин разбиты, повсюду валялись сломаные голые манекены и редкие пустые коробки, а из магазинов с вывесками типа "Одежда" или "Обувь" было вынесено подчистую всё. Тёма прошёл по всем этажам, заглядывал чуть ли не в каждый угол – ничего. Тотальная пустота. Остальные члены команды также ничего не нашли и были в лёгком замешательстве. В Москве на сталкерстве такого не было. Всегда можно было разжиться хоть какими-то трофеями или классной шмоткой. Здесь же было относительно целое здание без признаков взрыва или пожара, но в нём не было ни одной ценной вещи.

"То есть, нам говорили правду. За пределами Москвы ничего нет," – решил Тёма. Ему вдруг стало как-то неуютно от этой мысли и осознания, что они удаляются от дома, где всё-таки была еда, вода и одежда.

Начало смеркаться. Отряд по карте и компасу проследовал до следующего спального района и облюбовал себе панельку для ночёвки: пятиэтажное здание по типу тех, в которых все жили в Москве. В принципе, с портативной глушилкой можно было заселиться и в здание повыше, только вот идти по лестнице с тяжёлыми рюкзаками никому не хотелось. Поэтому все сегодня согласились на классику.

Они заняли весь этаж – нашли подъезд, где в квартирах трупы не лежали в кроватях, и быстро провели уборку в спальнях. Точно, как на обычных вылазках. На улице снова развели костёр и приготовили кашу, используя принесённые запасы воды. Завтра снова придётся искать скважину или колодец. Что они будут есть, когда закончатся хлебцы, Тёма не знал.

Ужинали они на улице при свете костра. Почти как на сталкерстве, только разговаривать никому не хотелось. Не было никаких задушевных разговоров, страшных историй и хихиканья девчонок. Только огонь потрескивал и слышно было, как громко чавкают голодные мужики. Когда огонь погас, все начали расходиться по выбранным комнатам. Все так устали друг от друга, что решили занять отдельные комнаты.

Тёма поцеловал Насю в щёку, пожелал ей спокойной ночи, включил фонарик и побрёл к дивану, рядом с которым он оставил свой рюкзак. Внутри дивана он обнаружил подушку и одеяло, настолько давно не использовавшиеся, что на запах казались новыми. По крайней мере, Тёма так себе представлял запах новых вещей.

Раздевшись, он вытянулся на диване во весь рост. Блаженство. Спина, плечи и ноги так устали, что теперь отдыхали с какой-то самостоятельной жадностью. Покрутившись в постели, Тёма занял самую удобную позицию и прислушался. Тишина. Он решил быстренько подвести итоги дня и заснуть, пока кто-нибудь в соседних комнатах не начал храпеть.

Сегодня на рассвете он ещё старался не разбудить маму и Вадика, тайком выходя из дома. Это было сегодня! Уму не постижимо. Ещё утром он думал, что они пойдут в поход вдвоём с учителем. А потом как всё закрутилось! Их оказалось в отряде восемь человек, с тремя из них он никогда особо не общался… Даня ещё кинулся под колёса грузовика… А теперь он вообще лежит на чьём-то диване в абсолютно пустом незнакомом городе. Где-то рядом засыпает Нася. А на окраине Москвы уже, наверно, догорел грузовик с мумиями… А сколько мертвецов он сегодня видел… Такой трешак! А ещё странный пустой город, где ни одной вещи не осталось в магазине… Но всё-таки это самое удивительное, что с ним случалось за всю его жизнь: он в другом городе, он путешествует. И это только самое начало.

2. Перед штурмом

"Человек заперт в своём теле. И ему невыносимо скучно жить здесь и сейчас. Он ограничен пятью чувствами, которые не позволяют ему видеть всё скрытое разнообразие мира. И если выходной день он проведёт без алкоголя, интернета и книг, уносящих его в неведомые дали, то жизнь ему будет казаться беспросветной, пресной и безрадостной. Сериалы, смартфоны, работа, общение с друзьями, путешествия раз в полгода… Всё это нужно человеку лишь для того, чтобы не оставаться наедине с собой и быть как можно дальше от этого пресловутого "здесь и сейчас". Казалось бы…"

Экран ноутбука вспыхнул неопубликованной записью в паблике и погас. Что было, в принципе, неплохо: Андрей бы всё равно потом пожалел об этом онлайн-нытье. Рядом с ноутбуком стоял остывший кофе, из колонки доносились тихие звуки музыки. Одурманивающе пахло сандалом.

В квартире всё замерло. Спальня родителей пустовала, пока те были на даче, а Андрею на секунду показалось, что пришло вдохновение, способное вытащить его за грань собственного восприятия, поэтому он поспешил занять позу для медитации.

Он лежал посреди комнаты на чёрном резиновом коврике для йоги. Его глаза были закрыты, а лицо напряжено. Он пытался вспомнить, как у него это получалось раньше. Напряжённо соображал, где же находится то самое воспоминание.

Как он же он это делал делал? Ведь должна быть какая-то технология проникновения в другую реальность. Как выглядит искомая информация и как её найти в голове? Это часть мозга, группа нейронов и синапсов? Он ещё больше нахмурил лоб, пытаясь представить нужное воспоминание в виде волны или импульса. Или пучка фотонов, каким его рисуют в научно-популярных роликах на ютубе.

Он пытался представить свой мозг, состоящий из органической ткани и электричества, пытался гнаться за своей целью по коридорам извилин. Вспоминал, как вначале сознание затягивала воронка, как за закрытыми глазами в полной темноте расплывался синий цвет и проявлялись контуры диковинных предметов, а со всех сторон смотрели на него разные глаза: детей, стариков, животных, и на все вопросы находились такие мудрые ответы, даже не ответы, а сразу знание… Но воспоминания были блеклые и уже превратились в пустые слова пересказа, и как ни старался Андрей, у него не получалось ощутить вновь то сладостное медитативное состояние. Ни мантры, ни остановка внутреннего диалога, ни поиск тонкого тела – ничего не помогало, умение выходить за пределы реальности никак не хотело обнаруживаться.

Больше часа бесполезных и мучительных попыток сконцентрироваться и увидеть хоть что-то. Разноцветные видения, перетекающие из одного в другое, ожившие мандалы, голоса мудрецов, мириады глаз, смотрящих на него из глубины веков, прогулки по невиданным городам – всего этого больше не было. Андрей лежал на полу и смотрел в потолок, и дым от благовоний смешивался с пылью в луче солнечного света, пробившегося сквозь шторы. Сопротивление бесполезно. Другой мир его покинул, теперь уже точно.

Раньше всё было проще. Он почти полгода практиковался в медитации, и всегда всё получалось. Правда, тогда у него был наставник… Но не могло же дело быть в этом! Полгода обучения и практик – это не так уж и мало. Андрею тогда уже казалось, что учитель ему больше не нужен, и когда тот не пустил его на занятие за часовое опоздание, Андрей даже немного обрадовался такому финалу. Но напоказ вспылил и ушёл, хлопнув дверью и ругаясь, сквозь зубы. Не такая уж это и точная наука.

"Наконец-то можно заняться куда более важными земными делами", – подумал тогда Андрей и полностью переключился на репетиции со своей музыкальной группой, написание новых текстов и общение с девчонками, с которыми он вместе с приятелями познакомился на концерте. Реальная жизнь поглотила его и закрутила в водовороте событий, встреч и алкогольного угара.

Через пару недель, натусовавшись в мелких клубах Москвы и области и набегавшись в "рейды по тёлочкам", Андрей решил вернуться к учёбе и медитациям с новыми силами. О наставнике он всё ещё вспоминал с раздражительностью и некоторой обидой, поэтому не стал ему звонить и напрашиваться на занятие. Он тогда просто достал с балкона свой черный резиновый коврик для йоги и расположился посреди своей комнаты. Сам справится.

Отправляясь в первое самостоятельное путешествие, Андрей был уверен, что всё будет просто. Он закрыл глаза и приготовился к потоку ярких картинок и волшебных откровений. Но перед ним появилась только стена непонятного тёмного цвета и застыла. Он двигал зрачками за закрытыми веками, пытаясь понять, куда же делись мириады глаз и синий цвет, но стена была повсюду. Вскоре Андрей понял, что никакая это не стена, а просто он видит кожу своих век. К тому же в голове роились мысли о домашнем задании по физике, о предстоящих экзаменах и лабах, об этой невыносимой преподше английского, а ещё о заднице его новой знакомой и о том, что неплохо было бы наведаться к холодильнику. Поняв, что в таком состоянии о плодотворной медитации и речи идти не может, Андрей перенёс это занятие на вечер. Перед сном всегда больше видится.

Но вечером перед глазами была всё та же темнота, а в голове – бытовые вопросы и тексты песен. И на следующее утро. И на выходных. И даже через месяц. Ни трава, ни благовонии, ни шаманская музыка, ни отказ от мяса, ничего не помогало. Всё исчезло.

И вот сегодня ровно два месяца как началась его новая жизнь – пресная, серая, бездуховная и ограниченная пятью чувствами. Он не в депрессии, нет. Просто его окружают люди, которые даже не понимают, насколько бессмысленно такое существование. Люди, которые вечно ходят по кругу, не осознавая этого. Ни к чему высокому не стремятся. По сути – абсолютно бессмысленное существование, первая ступень пирамиды Маслоу. А ведь было Другое…

Первое время после осознания, что дверь в другой мир закрыта, было совсем тяжело. Как будто внутри что-то оборвалось. Как будто родители выгнали из дома. Как будто все веселятся где-то, а тебя не позвали. И время несётся, как бешеное. Не понятно, куда и зачем.

Слишком долго длится это чистилище, из которого он уже почти потерял надежду выбраться. Всё стало плоским и бесцельным. Есть, спать, что-то зачем-то учить, куда-то ходить: вот и вся жизнь теперь, к которой он уже начинал привыкать.

Жалобы на всё вокруг громогласно прервал дверной звонок. Андрей вздрогнул, тихо выругался на внезапный громкий звук, но всё равно собрал расползающиеся мысли обратно в голову и медленно встал с коврика. Перед глазами всё поплыло от резко упавшего давления, и до двери он перемещался практически вслепую, то и дело спотыкаясь о мебель.

Выйдя в ярко освещённый общий коридор, где тошнотворно пахло чьим-то пригоревшим завтраком, Андрей упёрся лбом в дверь, ведущую к лифтам, и посмотрел в глазок. Там, оглядываясь по сторонам и одёргивая джинсовую куртку, стоял коренастый коротко стриженый парень – его однокурсник Ваня Шарко.

Шарко был родом из города Орёл, очень быстро и нечленораздельно говорил и имел раздражающую привычку приходить в гости без приглашения. Андрей часто задавался вопросом, все ли в Орле ходят друг к другу в гости, когда им взбредёт в голову, или это просто Шарко дебил.

Нехотя он открыл дверь.

– Здорово, бруд, – заулыбался орловчанин и полез обниматься к ещё не отошедшему от неудавшейся медитации Андрею.

– Ну, привет, конечно…– проговорил тот проходящему к дверям квартиры гостю, от которого разило дешёвыми сигаретами.

– Как житуха? Чего делаешь? Что сонный-то такой? Кто рано встаёт, тот к обеду уже задолбался? Встрепенись давай! Расширепь окна на кухне, а то что это такое.

Андрей уже пожалел, что открыл дверь этому урагану эмоций и дурацких словечек, но Шарко было не остановить…

– Плесни мне кофеюшку, бруд, лады? – как бы между делом кинул тот, деловито направляюсь на кухню прямо в кедах, пока Андрей в темноте искал тапки.

"Это просто талант. Как он только умудряется надоесть людям меньше, чем за минуту", – подумал Андрей и, бросив искать тапки, поплёлся за Шарко на кухню.

– Как жизнь-то? К сессии готовишься? – продолжил гость тираду риторических вопросов, усевшись за стол и звучно отхлебнув стоявший на столе остывший американо Андрея.

– Естественно, только об этом и думаю. Видишь, учебники на столе?

– А я вот думал у тебя материалы к экзамену по радиоэлектронике попросить, – не дослушав Андрея, перешёл к делу орловчанин. – Я их ксерану и верну сразу же, окей?

– Окей, Ваня, сейчас принесу, – сквозь зубы ответил хозяин квартиры и ушёл в свою комнату.

К тому моменту как Андрей вернулся с конспектами и чертежами, Иван уже выплеснул остывший напиток в раковину, насыпал в кружку растворимого кофе и включил чайник.

– А что у тебя так палками-вонялками пахнет? По Индии загоняешься, что ли? – хитро улыбаясь поинтересовался Шарко.

– Не, я дунул и решил так запах скрыть, – вальяжно ответил Андрей и сам поразился тому, как он так быстро додумался до столь изящной лжи.

– Ну, что за прошлый век, брудер! Сейчас уже никто не дует, ты чего, – Шарко улыбнулся, налил в кружку кипятка, и к аромату сандала добавился кофейный запах. – Сейчас все твои проблемы решит только Виртацин. И запаха никакого не будет, и по другим мирам полетаешь.

Андрея на секунду как будто током ударило от фразы про другие миры. От триггера в голове мгновенно пронеслась тысяча мыслей.

– Как по другим мирам? Это тяжёлый наркотик, что ли?

– Да это не наркотик, это лекарство. Просто ещё в России не освоенное и не проверенное, а в Европе все нормальные люди его юзают, от бессоницы помогает. Совершенно не вредно, можешь в инетике почитать, – гость располагающе улыбнулся и после секундной паузы удивлённо добавил, – Ты серьёзно, что ли, не слышал никогда?

– Слышал, было дело. Просто я предпочитаю откинуться от классики, – продолжал врать Андрей.

– Да безвредное абсолютно, не ссы. Было бы что-то страшное, уже полно роликов в нете было с отходосами. И всё законно на стопроц, если тебя это сильно парит.

– А ты сам-то пробовал? – пошёл в контрнаступление Андрей, разозлившись, что орловчанин считает его трусом.

– Я его не пробую, я им питаюсь! – пошутил тот, – Всё равно что очки виртуальной реальности одеть или кефиру попить, такой вот вред у него.

– Надеть.

– Чего?

– Ничего, забей, – решил не умничать в данной ситуации Андрей. – Ну, и в чём же его отличие от других… лекарств?

– Описать очень сложно, у меня слов не хватит. Бль, горячее какое! – Ваня обжёг язык и выплюнул отпитый кофе обратно в кружку. – Чёрт. В общем, очень странные ощущения. Как будто дежавю во сне. Видишь всякие отрывки очень реалистично. И ещё складывается такое ощущение, что всё знаешь: и физику, и арабский язык, и где лежит какая-нибудь вещь, которую ты потерял.

– Ясно, – с деланым безразличием сказал Андрей и даже зевнул и потянулся для пущей достоверности. Он считал, что никогда не надо показывать, что тебя что-то заинтересовало и ты этого хочешь. На рынке всегда срабатывало.

Гость тут же сменил тему, переходя на обсуждение нового голливудского блокбастера, который он только что посмотрел в кино. Потом речь зашла об общих знакомых и о вариантах сдачи сессии. Затем Шарко спросил про его группу и бывают ли у них концерты, начал расспрашивать, как организовать свой бэнд. Андрей старался вежливо поддерживать беседу невыносимо долгие пятнадцать минут, в глубине души надеясь, что разговор снова вернётся к обсуждению других миров. Но когда появилась возможность снова обсудить Виртацин, зазвенел мобильный из куртки в коридоре. Ване позвонил какой-то очередной его друг, он залпом допил уже не горячий кофе и очень быстро сорвался с места.

Уже около подъезжающего лифта Андрей полушёпотом обратился к уходящему гостю.

– Слушай… Достанешь мне этой штуки, о которой ты сегодня говорил? Ну, чтобы по другим мирам пошариться, – вымолвил Андрей и почувствовал, как в своей попытке штурмовать небеса, он заносит ногу над бездной.

– Да я это… Тебя сейчас же и угощу! – Улыбнулся Ваня и достал из внутреннего кармана куртки маленький полиэтиленовый пакетик. – Это тебе алаверды за конспекты. А у меня дома ещё вагон этого добра. Если ты понимаешь, о чём я.

Всё произошло так быстро, что не было времени подумать. Лифт увёз однокурсника, а Андрей рванул в комнату, сжимая в ладони маленький красный прямоугольник в полиэтилене.

"Это не спайс, от которого все мрут, и, скорее всего, не лсд, – размышлял он, – Ванёк бы не стал врать, что это лекарство. Просто помощь заблудшим душам, какой-то новый церебральный стимулятор как раз для таких, как я. Я же не торчок какой-нибудь конченый, я посвятил свою жизнь науке. Будем считать это экспериментом во имя прогресса человечества".

Андрей вернулся к коврику и сел в позу полулотоса. В комнате ещё стоял густой запах сандала. Он смотрел на таблетку в ладони. Он не был Нео, и выбора у него не было. Только один вариант – красная.

Не теряя времени на размышления, которые могут повлиять на его решимость, Андрей отправил маленький красный прямоугольник в рот, как флешку в картридер. Недалеко, чтобы можно было достать в случае чего. Было стрёмно пробовать какую-то неизвестную штуку в одиночестве. Но он успокаивал себя тем, что если что-то случится, Шарко быстро найдут и посадят, так как на входе в подъезд есть камера, которая записала, что он сюда заходил.

Несколько минут ничего не происходило, и он закрыл глаза.

Луга с яркой сочной травой и пасущимися тучными коровами, которые ожидал увидеть Андрей, здесь отсутствовали. И лестницы в небо тоже не было. Ни василькового цвета, ни добрых глаз древних мудрецов…

Но желание Андрея было исполнено: он выбрался из пресного чистилища своей реальности, снова видел за закрытыми глазами и, как и прежде, получал ответы на свои вопросы.

Вот только попал он явно не на небеса. Он видел марширующие толпы в одежде цвета хаки, мириады гниющих и разлагающихся глаз, гриб ядерного взрыва и синюю ногу с биркой, высунувшуюся из-под простыни. Видел, как невидимой волной уничтожало города, как земля разрывается и перекручивается. Он чувствовал, как волосы на голове седеют. Слышал вой сирен. И всё это сопровождали всепоглощающая паника, чувство беспомощности и привкус железа во рту…

3. Танталовы муки

Отряд был в пути уже десять дней. По дороге им всё чаще встречались пустыри без мусора и трупов и сухие поломанные остовы деревьев. Гера, увидев первые деревья, сначала подумала, что они уже подходят к Китежу. Но учитель сказал, что до пункта назначения ещё идти и идти, просто они далеко ушли от столицы. Города и сёла, которые им встречались, были все, как один, вычищены от продуктов и лекарств, завалены ненужными предметами и наводили тоску своими разрушенными низкими домами и разграбленными и сожжёнными церквями. Церквей было очень много! Изредка в них удавалось найти свечи, которые вкусно пахли чем-то сладким. Их использовали в тёмное время, чтобы не тратить батарейки в фонариках. Но чаще всего даже свечи были кем-то куда-то унесены.

Иногда они находили что-нибудь интересное в квартирах и дачных домиках, в которых останавливались на ночлег. Однажды они остановились в квартире каких-то очень творческих людей: на стенах висело огромное множество картин, некоторые полотна просто стояли на полу, а на балконе, помимо пустых бутылок, лежали разнообразные рамы. В прихожей стояло пыльное расстроенное фортепиано. Гера быстро нашла в демке, как играть самые простые мелодии, и исполняла "Собачий вальс", в то время как остальные доедали кашу. Потом к ней подошёл Даня и сыграл отрывок из "Полёта Валькирий" Вагнера. У Геры чуть челюсть не отвалилась! Он сказал, что его бабушка была пианисткой и с детства учила его играть. Гера попробовала повторить хотя бы первую строчку нотного стана, но у неё ничего не получилось. Это целое искусство! Одной теорией было не ограничиться. Она на несколько минут почувствовала себя обычной смертной рядом с Даней, это было неприятное и непривычное ощущение. Но потом она решила, что если бы у неё было свободное время, она бы научилась играть даже лучше.

"Я же человек гениальной новой расы, я могу всё," – как обычно, подумала она.

В другом доме они обнаружили целый склад денег, украшений и слитков драгметаллов. Этим добром была забита целая комната. Когда-то, до Катастрофы, эти бумажки и железяки считались невероятнейшим богатством. А сейчас они были просто хламом. Для Геры данная находка не была каким-то прям знаковым событием, но учитель, который понимал, что это за банкноты, и помнил их былую ценность, впал в меланхоличное состояние. Он взял охапку зелёных бумажек и сказал разжечь ими костёр для обеда. И сидел смотрел, как они сгорают. Была бы Гера эмпатом, она бы его лучше поняла.

Что касается крупных событий, то их за время похода было всего два. Во-первых, у Геры и Наси синхронно начались месячные. Ничего удивительного, они же подруги, ритмы синхронизировались. Выбрали они для этого, конечно, не самый удобный момент: за весь цикл у отряда не было долгих стоянок, и воды хватало в обрез. Гера себя успокаивала тем, что в 18 веке у крестьянок, работавших в полях, вообще не было ни прокладок, ни тампонов, ни, тем более, менструальных чаш. Неудобно, конечно, но не критично. Несколько усугублял ситуацию только Дюк-индюк, который пытался её унижать за её женскую природу. Но Гера не пасовала. Она привыкла тесно сосуществовать с имбецилами.

Второе событие выглядело, как издевательство. Как только девчонки героически покончили с менструацией, начался жуткий ливень, и отряд на сутки засел в двухэтажном загородном особняке. Теперь воды было хоть отбавляй! Её набирали во всевозможные тары, часть фильтровали для питья, часть уходила на гигиену. Также можно было отлежаться и отоспаться перед продолжением пути. Почему дождь не мог пойти на их первый или второй день – тайна, покрытая мраком.

Ах, ещё Дюк теперь по утрам проводил для всех зарядку! Сначала они с Ильёй по утрам вдвоём отрабатывали удары, "чтобы держать себя в форме", а потом учитель заставил его проводить физкультуру для всех. Гере с Насей тоже приходилось разминаться, несмотря ни на что. При учителе, кстати, Дюк вёл себя чинно и благородно, но как только тот уходил или просто отворачивался, этот придурошный индюк начинал хамить или грязно домогаться. Гера иногда хамила в ответ, только уже громко, и учитель делал ей замечание. Короче говоря, Дюк был невыносимым великовозрастным идиотом.

Сегодня после разминки Дюк всем сообщил, что теперь они будут разучивать приёмы самообороны. Даже учителю придётся, "а то мало ли что". Гера прекрасно понимала, что единственный, от кого здесь нужно самообороняться – это как раз сам индюк. Просто ему очень хотелось повыделываться и поиграть мускулами.

Какой же он мерзкий, всё-таки… Весь какой-то квадратный, шеи как будто нет, весь покрыт рыжеватой шерстью, кожа в чёрных родинках. Ещё за десять дней он оброс бородой и ужасно вонял. Фу, прям тошнит от него. Самое тупое, что это отвратительное чудовище называет её, Геру, монстром и мутантом. Но на её вкус мертвяки, валяющиеся в канавах в воде, были намного симпатичнее Дюка.

      Первые боевые приёмы волосатое чудовище показывало на своём коллеге. Они оба были в грязных чёрных майках, камуфляжных штанах и берцах. Оба бородатые. Только Илья был выше и стройнее Дюка.

– Остановили атаку! Прихватили руку противника! Разгибаем свою руку и бьём локтем! Потом бьёте коленом по спине! Запомнили?

Затем Илья и Дюк стали проверять своих учеников, как те справляются. Чудовище, конечно же, встало в пару с Герой. Она быстро продемонстрировала всё, что они разучили, но Дюку что-то не понравилось.

– Давай ещё раз, – скомандовал он ей.

И когда Гера схватила его руку, он свободной рукой ущипнул её за грудь и прошептал на ухо:

– Ну, чё там, закончились дела твои? Будем чпокаться?

Гера мгновенно озверела. Это уже переходило все рамки дозволенного. Она заломила ему руку, ударила коленом по спине, а потом со всей силы врезала ему между ног.

– А ты уверен, что сможешь теперь чпокаться? – прошипела она.

Тренировку пришлось прекратить. Учитель посетовал, что долгие остановки никому не на пользу и попросил всех держать себя в руках и помнить, зачем они собрались.