Укрощение дьявола

Сара рассудила, что именно поэтому они не далеко ушли. И к тому, что сказала, прибавила:

–Даже не имея точных сведений о Рае, я могу сказать одно – Рай не может находиться на Земле. Жизнь здесь так стремительна!

5. Был десятый день их знакомства. Притягательная личность Вельзевула будоражила сознание Сары, она тянулась к нему, желала его, в сладких мечтах ему отдавалась и, как это обычно бывает, боготворила мужчину, которому хотела принадлежать. Для самого Вельзевула она была всего лишь любопытным экземпляром, стало быть, наблюдать за ней доставляло ему удовольствие. В этом свете их отношения были еще чистыми, не замутненными похотью и уловками. За редким исключением они проводили вечера дома за беседой, которая тем была романтична, что проходила у камина. Вот и в этот раз она состоялась после ужина: перед камином были так расставлены два удобных кресла, что между ними помещался низкий столик, на котором, если они не пили чай, были бутылка виски, Вельзевул отдавал предпочтение “Single Barel”, два стакана, лед и кола. Полная впечатлений от вчерашней беседы Сара невольно дала ей продолжение.

–Что ты еще можешь рассказать о Рае? – спросила она, отпив виски с колой из круглого гладкого стакана с тяжелым дном. Сара старалась держать стакан так, чтобы постоянно видеть бренд: Palph Lauren.

–Ты полагаешь, что представление о нем сложилось у меня в памяти? Нет. Скажи, почему человека манит дорога?

–Наверное, потому что он надеется увидеть что-то новое и интересное для себя.

–Но как бы долго не шел человек дальше видимого, он никогда не приблизиться к месту, которое остановит его. Для тебя лично, подлинный Рай – это мир, который ты потеряла. Волшебный мир детства.

–А тот, другой Рай, он существует?

–Ты узнаешь это в день Суда. Этот день откровения я называю исходом.

–Как это?

–Это не событие в твоем понимании, а следствие работы смерти. Каждый миг она приводит в движение великое множество неприкаянных душ. Однажды и ты разделишь их страх!

–Перед чем?

–Перед Судом. Кто знает, что тебя ждет – зеленые поля Рая или смоляные и серные круги Ада.

–Но все же есть разница между земным раем и небесным?

–Разница только в средствах и предметах обстановки.

–Хорошо. Чем больше я задаю вопросов, тем меньше понимаю, что и как. Знаешь, если не можешь сказать прямо, моргни хотя бы, а вопрос такой: я увижу после смерти свою маму? И вообще, я хочу знать, жизнь состоит из случайностей или в ней все заранее определено.

– Есть ли случайность в том, что в родовом гербе Россини был изображен соловей, сидящий на розе. Мало того великий композитор родился в семье музыкантов, которая вела бродячую театральную жизнь: его отец был трубач, а мать хорошо пела. Незаурядные люди, как правило, знают о событиях, которые еще только должны произойти. Давай я расскажу тебе одну чрезвычайно странную, но правдивую историю, а вывод ты сделаешь сама. Началом своим эта история уходит в 1951 год и напрямую связана со вторым Прадским фестивалем памяти Баха. Он проходил в Перпиньяке, в старинном дворце королей Майорки. Вдохновителем, а позднее и руководителем этого фестиваля был американский скрипач А. Шнейдер. Он не только распоряжался всеми приготовлениями, но и взял на себя обязанности концертмейстера, однако официальным лицом ежегодного прадского фестиваля был выдающийся виолончелист Пабло Казальс. И вот ему сообщают, что с Пуэрто-Рико приехал в Прад какой-то писатель с племянницей, юной виолончелисткой, он хочет встретиться с ним. Но Казальс был слишком занят и попытался уклониться от встречи, он отказывался до тех пор, пока не узнал, что этот писатель близкий друг родных его матери – семейства Дефильо с Пуэрто-Рико, только после этого он согласился принять их. Когда писатель и его племянница вошли, Казальс с большим любопытством посмотрел на девочку, ей было всего 14 лет в то время и сказал себе: «Это не чужая ко мне пришла». У него возникло ощущение, словно он с ней в родстве. Очаровательная девочка с темными глазами и длинными черными волосами пленила его – глядя на нее, он вспомнил свою мать и подумал, что она точно так же выглядела в ее возрасте. Мартита с дядей пришли к нему под вечер. Он пригласил их остаться поужинать. Когда они уходили была уже ночь. Они провели за разговором почти семь часов. Все это время Казальс томился чувством, которому не мог найти объяснения. Прошло три года. Зимой 1954 года дядя Мартиты написал ему, что девочка учится в нью-йоркской школе Манса у профессора Льва Розанова и спрашивал, нельзя ли ей приехать в Прад и брать уроки у него. Казальс согласился взять ее к себе в ученики. С первых уроков его поразило в ней редкая восприимчивость – она усваивала материал легко и быстро. К тому же у нее были необыкновенные способности к языкам. Со временем она научилась говорить по-французски, по-итальянски, по-испански и выучила кастильский, благодаря последнему она стала помогать ему писать письма. Шли месяцы, они привязались друг к другу. Казалсьс не скрывал, что любит ее, но его смущала большая разница в возрасте – Мартите было 18, а ему 76. Несмотря ни на что, Мартита согласилась стать его женой. Следует сказать, что Казальс боготворил ее, прежде всего потому, что видел в ней свою мать. Зимой 1955 года они с Мартитой приехали в г. Маячус на Пуэрто-Рико, где родилась мать Казальса. Там они сделали невероятное открытие. Оказалось, что в том самом доме, где в 1856 году родилась его мать, через шестьдесят лет родилась мать Мартиты. Мало того, ее мать и мать Казальса родились в один и тот же день и месяц – 13 ноября.

До камина каких-нибудь два метра, Сара кожей лица чувствует жар огня, в легком и приятном контрасте с ним холодный стакан, она держит его в правой руке, которую положила поверх левой, дно стакана краем касается бедра, так как между ними мизинец: ее пятки упираются в мягкий бархат шерстяного ковра, за спиной подушка – это кресло теплое и удобное гнездо. Сара умиротворена, это чувство не просто сентиментальная привязанность к домашнему уюту – это еще и заключающий ее в свои объятия теплый покой в зимнюю ночь. Из головы не выходят последние слова, в них не мистические переживания другого человека, а ее собственная, личная правда и Сара, в эти минуты такая вялая и отстраненная от всего, молчит. Что ей еще остается делать? Жизнь и смерть – две крайности, как оказалось теперь, между ними есть не только страх, но и надежда, которая примиряет нас с неизбежностью. Она посмотрела на притихшего Вельзевула, который черпал свое вдохновение из глубочайших источников и сказала про себя: «Совершенно спокойно поручаю свою жизнь твоим заботам».

6. Однажды они беседовали в полумраке, при свечах, Сара слушала Вельзевула и невольно подумала, что, когда разговор ведется в темноте, слова воспринимаются совсем не так, как при свете. Об этом она сказала ему.

–Замечательно! Вот это мысль! По мне нет ничего лучше, чем чтение в уютном полумраке вечером. Да знаешь ли ты, что влияние тьмы на силу воображения было не раз доказано уже тем, что творческие способности проявляются как раз тогда, когда они менее очевидны. Темнота делает и музыку более выразительной.

–Даже ты обретаешься в темноте.

–Ну и что такого?

–А то, что ты человек с большими странностями. Притом в голове не укладывается, что ты имеешь душу, которая чернее египетской ночи. Сколько же в тебе противоречий!

–В человеке их мало?

–Что мне до людей, когда ты – моя забота, – заявила она, довольная тем, что назвавшись покровителем, Вельзевул принял ее у себя и позволил ей войти в его интересы. Но коль скоро поведение ее было молчаливо одобрено, она вознамерилась взять все домашние дела в свои руки. Вообще же она не боялась трудностей, справедливо полагая, что они неодолимы для слабодушных.

–Я лишь хочу сказать, что дьявол менее склонен впадать в крайности. Все очень обычно: в злобе человек сжигает себя, а в радости наполняется энергией.

–В чем твое величие?

–В моем уме и красоте, – ответил Вельзевул и воздел руки к потолку, где коричневым по белому был написан его девиз.

– Еще бы! Умен, красив, благороден. Выходит, что зря тебя ругают. Разве ты того заслуживаешь? – сказала Сара, готовая ради него взойти на костер мученичества.

–О, да, – сказал Вельзевул. – Все поносят, чернят, ругают меня сверх всякой меры, даже не пытаясь найти причину для оправдания, – не без возмущения говорил он. – Вот плоды моих стараний! Я вхожу в человеческое тело не потому, что в человеке только и может дьявол обрести свое величие, а для того, чтобы пережить все его чувства. Не в последнюю очередь я хочу возвести в добродетель соблазн.

–Зачем тебе это? – спросила Сара, удивляясь оригинальности его ума.

–Что есть невинность, как не воплощение добродетели! Но как нельзя отвратить дождь зонтом, так и нельзя лишить невинность соблазна.

–Дорогой мой, скажи, а ты можешь сделать так, чтобы Китай исчез с карты мира?

–Вопрос сводится к следующему, угодно ли тебе, чтобы китайцы исчезли с лица Земли?

–Да. Терпеть их не могу. Там, где они все меняется к худшему. Стоит одному из них увидеть щель, как эти тараканы тут же расползаются во все стороны. Это ужас что такое! Почему русские допускают их в свою страну?

–Там никто не думает о стране.

–Почему Бог не благословил Россию? Хотя бы ты ее защитил от китайцев!

–Русские сами себя разоряют. Воровство для них отправная точка. Власть там крепко держится за испытанные способы мошенничества. Единственный надежный источник обогащения русские видят в воровстве. Знаешь, в прошлый раз я жил неподалеку от Колумбийского университета, в красивом доме, построенным в неоклассическом стиле. Однажды я увидел из окна, что мой сосед- китайский профессор косит свой газон. Тогда я смотрел на него и подумал, что никогда не приглашу его к себе.

–Вот видишь, а я что тебе говорю! Ты должен положить конец их убогим и жалким притязаниям! Они воруют наши технологии, – ненавижу их за это, они многим нам обязаны, но признать этого не хотят.

–Что же ты предлагаешь?

–Уничтожь их! Я так хочу!

Вельзевул удивленно посмотрел на нее.

–Сара, как ты кровожадна, я думал, что ты добрее, – сказал он в заключение.

6. Это был уже второй музыкальный вечер. Сара любила музыку, но сама играть не умела, предпочтение она отдавала пианино, брала даже уроки, но бросила занятия по какой-то маловажной причине. Выслушав ее, Вельзевул сказал:

–Я музыке учился для того, чтобы ее наслаждаться. Я пианист, развлекаю себя игрой. Раньше я хотел превзойти Шопена, Тальберга, учился у Адольфа Гензельта, подражая его манере, преодолел технические и музыкальные трудности, но затмить его не смог. Буду тебе благодарен, если ты найдешь для меня учителя или школу, где бы я мог научиться танцевать свинг. Это самый прекрасный танец из всех.

–Это парный танец. Я буду твоей партнершей и тоже пойду с тобой учиться.

–Но сейчас мы пойдем гулять. Давай в Тайм-сквер, а оттуда по 42 улице. Жаль, что Рождество прошло. Меня всегда манит и увлекает вся эта возня вокруг праздника. Нет в мире другого города, сказочное великолепие которого в Рождество пробуждало бы такой отклик в душе людей. Сколько я себя помню, на Рождество я всегда приезжал в Нью-Йорк. Американцы с большим искусством и мастерством украшают свои города. Повсюду звучит музыка, горят свечи, висят на дверях рождественские венки.

–Помнишь потрясающую рекламу Кока-колы: мальчик слышит знакомую мелодию, подходит к окну и видит светящийся трейлер, который едет мимо его дома? Сколько в ней волшебства и магии! Каждый раз, когда я вижу это, меня охватывает трепет. Ну, разве не лучше было бы чаще показывать эту рекламу, чтобы в душах царила радость!

–Мне нравится в Рождество не торопливо гулять по красиво украшенным улицам, видеть с какой изобретательностью оформлены магазины, уже просто идти в толпе и чувствовать возбуждение доставляет мне эстетическое удовольствие. В это время и в самом деле поток человеческого восторга остановить невозможно: люди опьянены своими чувствами, они забывают об окружающем мире и о том, каким жестоким он может быть.

–А я обожаю Сочельник – это время активной деятельности, приятные приготовления к празднику выступают на первый план: подарки, украшение дома, гости, друзья, дети, которые изнывают от нетерпения… Что и говорить, все проникаются атмосферой праздника, все ходят в церковь, готовят разную еду и все такое. Не знаю, как еще объяснить мое восхищение этим праздником?

–В Европе тоже стараются красивыми композициями украшать города. Но пытаться подражать американцам, не обладая их духом, – это значит, подражать внешним приемам без поэтизации того, к чему они относятся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.