Затворник, или Вынужденное правосудие

Старков оставался таким же, как и прежде, со всеми своими слабостями и достоинствами, с тем же мировоззрением и отношением к окружающей среде. Но, более того, он увеличил время своих тренировок, стал львиную долю свободного времени проводить на лоне природы, больше стал уделять времени медитации. Благодаря этой психофизической саморегуляции он вернулся к жизни из прострации, в которой его душа находилась ни много, ни мало три года. Осознавая несправедливость и жестокость, царившую в обществе, понимая всю бюрократическую и преступную систему правящего режима, Андрей впадал в уныние.

В такие моменты чистая праведная душа, сострадающая участи себе подобных, проще говоря – большинству народа, начинает возмущаться, от безысходности кровь стучит в висках. Такой человек пытается служить правде и справедливости, идет против течения. Но, к сожалению, подобные добрые мотивы разбиваются о камень преткновения, именуемый Безразличием. Именно безразличие многих и трепет притесняемых сводят на нет «души прекрасные порывы».

Парень понимал это. Ему было больно осознавать, что Мечта, построенная изначально для лучшей участи, превратилась в такой же российский город, как и другие, опутанный пеленой хаоса, поглощенный туманом беззакония. Именно это беззаконие и зло забрало у него родителей. Родителей, которым он прорицал долгую и счастливую, спокойную жизнь! Он помнил отчетливо тот день, после которого в его душе стало темно…

Но как-то, во время очередной медитации, во тьме души его блеснул лучик света и надежды. Он вновь ощутил жажду к жизни. В этот миг Старков вышел на новый виток своего существования. Он не хотел больше выглядеть как угасающий, не прижившийся, молодой росток. Ему больше импонировало олицетворять себя в качестве могучего разросшегося растения, тянущегося к Солнцу, и заслонявшего собой от ветра и зноя те самые молодые слабые побеги.

Андрей тренировался на опушке леса, когда к его дому второй раз за день подъехала «Нива» инспектора. Было 13:15 дня. Миротворец после обеда первым делом вновь отправился к своему молодому другу. Его взору представилось удивительное зрелище: в теплых лучах Солнца, на фоне темно-зеленой тайги, юноша самосовершенствовался и постигал смысл жизни, занимаясь интересным искусством. Он сливался воедино с Природой и обретал гармонию с ней, подчиняясь ее законам, пропуская ее через свое сердце.

Гость, захлопнув дверцу машины, подошел к крыльцу дома. Спортсмен, прервав занятие, трусцой подбежал к нему. Поздоровавшись, обменявшись крепким рукопожатием, они вошли в дом, где было прохладнее, чем снаружи.

– Сейчас я быстренько ополоснусь, а заодно принесу что-нибудь прохладительное, – проговорил Андрей, проводя гостя в зал. – Какой сок Вы предпочитаете?

– Да любой. На твое усмотрение.

– Тогда, значит, малиновый. Вы пока располагайтесь поудобнее. Вы же знаете, что можете считать мой дом вашим домом.

– Андрей, не беспокойся. Все нормально! Ты уж извини, что прервал твою тренировку.

– Не проблема. У Вас ведь рабочий день нормированный, а у меня полно свободного времени. Я быстро.

– Иди-иди, – успокоил его Виктор, улыбаясь тому, как всегда переживает этот парень за своих гостей, которых у него не так уж и много.

«Шустрый парень! Подобные движения тела не каждый будет горазд повторить», – подумал Михайлов, устраиваясь поудобнее в мягком кресле. Помещение, в котором он находился, было просторным. Его три окна слева выходили на противоположную от леса сторону, к соседнему двору. Окна были занавешены узорчатыми светлыми шторами. Под окнами размещались небольшие стандартные батареи. На подоконниках разрослись комнатные растения, среди которых инспектор различил лишь знакомые ему фикусы, бегонии и кактусы. Зал был обставлен минимально необходимой мебелью, без излишеств. У дальней стены стояла «стенка», сплошь заставленная книгами. Здесь была художественная литература разного жанра (приключения, фантастика, детективы). Много книг было посвященных силовым видам спорта и Боевым искусствам. Книг не было лишь там, где располагался телевизор и DVD-плеер. Справа, стена напротив окон, включала в себя дверь, да красочную картину с райским пейзажем. У стены, напротив книжной стенки, имелись два кресла, в одном из которых размещался гость, и диван между ними. Вся мебель имела светло-коричневую окраску. Пол был выложен из коричневого лакированного паркета, гармонировавшего с цветом мебели. В центре потолка висела роскошная люстра из шести ламп. Сам потолок голубого цвета, стены светло-зеленого цвета создавали атмосферу тепла и уюта.

Спустя несколько минут, в комнату вошел хозяин дома, сменивший свою черную набедренную повязку на легкие темные штаны и синюю футболку. В руках он держал по внушительному бокалу со светло-красной жидкостью, едва не переливавшуюся через края. Волосы его были еще слегка мокрыми. Вручив один бокал товарищу, он, непринужденно улыбаясь, присел на пол, скрестив ноги, напротив Миротворца.

– Никак не могу привыкнуть к твоей манере сидеть, – усмехнулся Виктор, отхлебнув прохладный приятный на вкус напиток.

– Благодарю Вас за то, что часто навещаете меня. Как у Вас дела дома, на работе?

– О, дома просто все отлично! А на работе, там есть некоторые проблемы. Но с этим можно ужиться. А вот на счет тебя, дружище. Как ты себя чувствуешь?

– Да что я. На здоровье не жалуюсь. Живу себе помаленьку. Другим жить не мешаю.

– На счет здоровья я и не сомневаюсь, – улыбнулся Виктор. – Видал я, какие выкрутасы ты выполняешь! Да и мышечную массу ты набрал, будь здоров. А, Андрей!

– Каждый наберет, если тренироваться столько же, сколько и я. Но это, я надеюсь, еще не предел, – задумчиво парировал Старков. – Мне бы еще килограмм десять в придачу! Тогда другое дело.

Михайлов понял, что это излюбленная тема для разговора у собеседника и беседа может длиться долго. Потому он решил переключиться к теме своего визита.

– Слушай, Андрей, – начал он осторожно. – Ты понимаешь, что каждый порядочный человек должен прожить свой век с пользой для общества.

– Конечно. Так и гласит одна из заповедей Конфуция, где он называет подобных людей «учеными мужами».

– А раз так, не подумывал ли ты, что пора перестать себя жалеть и влиться в общественную жизнь.

– Хорош быть дармоедом, да инспектор? – улыбнулся Старков. Он немного смутился при этих словах. Желая реабилитироваться в глазах уважаемого друга, продолжил. – Вы можете не поверить, но я уже не единожды об этом подумывал.

– Превосходно, дело говоришь! – обрадовался Миротворец.

Он уважал в собеседнике умение быстро понимать, что от него требуется. Тем самым, облегчая обстановку, которая складывалась в душе у Виктора. Ведь он, в принципе, не имел права настаивать на чем-либо и учить жизни парня. Но в тоже время ему не безразлична судьба молодого друга. Успокоившись и настроившись на дружескую беседу, которая удачно сложилась, он продолжил свою линию:

– И чем ты думаешь заняться? К чему у тебя лежит душа?

– Я хотел бы работать инструктором по Атлетизму или приемам самообороны в нашем Дворце спорта, – неуверенно промолвил Андрей.

– Очень даже правильно, учитывая твои склонности и таланты. А чего ж ты так скромно об этом заявляешь? Если ты позволишь, я подсоблю тебе в этом деле.

– Я был бы рад вашей помощи! – воодушевился Старков, его глаза заблестели при этом. – Сам-то я не решился бы просить Вас об этом. Если только меня возьмут на работу, а я Вас не подведу! Я очень ответственно подхожу к таким делам, Вы, наверно, в курсе.

– Все будет в ажуре, не дрейфь! Зная твою натуру, я смело пойду просить за тебя.

Парень залпом осушил свой бокал, как будто хотел остудить нахлынувшие эмоции. Допил свой последний глоток и Михайлов. Поставив пустой бокал на пол, он поднялся с кресла:

– Ну что ж, на том и порешили. Жди от меня новостей. Вскорости я наведаюсь во Дворец спорта. А там видно будет.

– Спасибо Вам за Вашу доброту ко мне!

– Полно. Мне не в тягость, а в радость, – ободрил инспектор, дружески похлопывая его по плечу.

Парой минут позже, Виктор, улыбаясь, направил свой автомобиль к участку Миротворцев; оставив Андрея в смятенных чувствах, стоящим пред домом и погруженным в свои мысли. Не замечая ничего вокруг, он, не спеша, вернулся в дом. Для него раскрывались новые перспективы. Давно он не был так заинтересован в своем будущем. По привычке, уйдя в себя, на подсознательном уровне юноша стал выстраивать мечты, о существовании которых забыл за последние годы жизни.

***

Остаток дня Виктор Михайлов провел за письменным столом на своем рабочем месте. За последнее время у него накопилось множество бумаг: со схемами города, с теми местами, где объявлялся Затворник, со своими предположениями, умозаключениями, выводами. Теперь он решил составить все это в единое целое. Виктор все больше и больше убеждался в правоте своих догадок. Все имеющиеся факты выстраивались в одну последовательную цепочку, ведущую к конечной цели – Затворнику. Более того, он хотел раскрыть тайну смерти родителей Андрея. Инспектор хотел прийти однажды к этому парню и сказать, что данное дело действительно можно закрыть, так как преступники найдены и понесут соответствующее наказание.

Пока же ему необходимо было познакомиться с Затворником, который уже почти год, как примкнул к Миротворцам в борьбе с нарушителями общественного порядка, преступающими закон. С Зеленым монахом, чья помощь была ощутима и своевременна. Чтобы иметь возможность пообщаться с этим молчаливым, загадочным и неуловимым героем, необходимо было разгадать его личность. Данное обстоятельство назрело еще и потому, что подобную установку дал его шеф – Вениамин Ливаков. Но, если Михайлов собирался поймать Зеленого монаха, чтобы высказать ему слова благодарности и оказать ему почести, то комиссару герой нужен был для совсем иных целей. Чтобы посрамить его и надолго упрятать за решетку. Подобное отношение к всеобщему любимцу настораживало Виктора. «Что-то нечистое творится с этим невротиком, – думал инспектор. – Да и шут с ним! Пока надо забыть обо всех делах до понедельника и провести выходные в кругу семьи». Сейчас для него важнее всего была семья, которой он стал уделять мало внимания, покидая ее как в рабочее, так и в не рабочее время. Последующие два дня он был полон решимости провести с ними, и выполнить любые капризы очаровательной 18-летней дочери Александры, образцового 19-летнего сына Павла и замечательной, все еще красивой, жены Алены.

Расслабившись, он чуть было не проехал мимо своего дома, фасад и газон которого выходили к тротуару вдоль дороги. «Следует поскорее зайти домой, пока вездесущая соседка не обнаружила», – решил Михайлов, паркуя автомобиль. Закрыв дверцу ключом и обернувшись, он понял, что опоздал с последним решением.

К нему ковыляла 74-летняя старушка, немного согнувшаяся в пояснице. Радикулит давал о себе знать. На ней был домашний пестрый халат и удобные, мягкие тапочки такой же цветовой гаммы. Она была опрятна, так как с усердием следила за своим внешним видом. При каждом шаге ее седые поредевшие кудри вздрагивали, словно пожелтевшая листва дерева в зимний ветреный период. Исхудавшая, но душой вечно молодая и веселая, пожилая женщина была миловидна на первый взгляд. В ее глазах читалось озорство. Миротворец всегда восхищался ее крепким здоровьем и удивительно сохранившимися белыми, прочными зубами. Единственным недостатком соседушки была безудержная страсть к общению и сплетням. Хотя этим страдает подавляющее большинство представительниц прекрасного пола и далеко не пожилых. Эта страсть скорее не недостаток, а их неотъемлемое качество.

Инспектор первым начал неизбежный разговор, чтобы немного заговорить ей зубы:

– Тетушка Лидия! Здравствуйте и благоденствуйте! Как поживаете? Давно Вас, что-то, не было видно. Может, что случи…

– А-ну, Витюша, поди до меня! Когда ж это ты меня увидишь, ежели сутками пропадаешь невесть где? – перебила его старушка. Ее мягкий и приятный голос располагал к себе. – Я имею желание отчитать тебя за твое безразличие к семье. Как же так, а? Ты опять не был дома этой ночью!..

Не секрет, что подобные бабушки, часто живущие в одиночестве, благодаря своему долголетию, любят поболтать. Это не мудрено. Оставаясь одни, тем более в таком беспомощном состоянии, они нуждаются в общении с людьми. Им печально сознавать тот факт, что они больше не могут принести пользу государству. Находясь на пенсии, они выбывают из строя трудящихся, в них никто не нуждается. А им так хочется осознавать свою индивидуальность и востребованность. Следовательно, эти пожилые женщины всегда все знают, в курсе всего происходящего в городе, от их взгляда невозможно ничего спрятать. Таковыми они не становятся по собственной воле. Такими их делает существующий общественный уклад жизни. Но чем же закончился последний диалог?

– Уж не проказничаешь ли с молоденькими, на старости лет-то, а? Надо относиться серьезнее к своим семейным обязанностям. А сколько без тебя здесь произошло! Кошки, окаянные, не дали мне заснуть всю ночь, видишь глаза мои красные? – при этих словах старушка вплотную поднесла свое лицо к собеседнику, отчего тот смутился подобному обстоятельству. – А утром одна сволочная собака наделала кучу у моего порога! Вот если бы ты, Витенька, залатал дыру в моем заборе, а то прямо напасть с этими злыднями. Да, еще говорят, Затворник снова отличился. И не дал грязному отродью, фу-ты, Господи, – здесь она перекрестилась, – стащить ценности, а?

Когда соседка сделала паузу, чтобы перевести дух, Миротворцу удалось-таки вставить пару фраз в ее неугомонную речь:

– Тетя Лидия, ну что же Вы меня в краску вгоняете. Вы же знаете, где я провел ночь. А остальное – пустяки, не берите их себе в голову и всего дел! Просто кошки хотели немного порезвиться. Собаку, наверно, испугали, и она не добежала до кустика. Забор вам Павел обязательно починит. И Затворник действительно продолжает помогать нам, Миротворцам, в нашем нелегком труде.

– Ох, и шкодник ты у нас. Ну, прямо все обо всем и знает. Да и лгунишка, к тому же, – покачала головой старушка, поглядывая на него взглядом, полным задора.

В таком духе еще добрых полчаса Михайлову пришлось ублажать пожилую женщину, язык которой работал без устали, перемалывая все на свете. Со стороны картина выглядела забавно. Соседка, бывшая на голову ниже инспектора, смотрела на него снизу вверх, укоризненно покачивая указательным пальцем правой руки и жестикулируя левой, продолжая говорить не умолкая. Попробуй так же проговорить, кто другой – свело бы челюсть. Тетя Лидия, как обращался к ней Миротворец, сообщила о том, что произошло в Африке, об очередной победе японцев на состязаниях по Сумо; о появлении на экране телевизора новой постыдной рекламы, о том, что необходимо беречь себя и свою семью и одеваться теплее, чтобы не простудиться. Летом-то, в такую жару! И о многом-многом другом. Виктору только и оставалось покорно слушать, да поддакивать, дабы не обидеть старушку.

– Ну, чего же ты стоишь здесь, чудак эдакий! А ну, бегом к своим, – опомнилась она, наконец. – И не забывай о том, что я тебе сказала.

Михайлов направился к дому, еле сдерживая себя от смеха. Так и не поняв, о чем ему не следует забывать из столь продолжительного и обширного потока информации тетушки Лидии.

Тандем

На Мечту опустились сумерки, приближалась ночь. Дневной шум-гам понемногу стих. Город погрузился в тишину и покой. Место дневного светила на небосводе сменила Луна, достаточно освещавшая ночной пейзаж. Город окутала прохлада, умиротворяющим образом действовавшая на всех. Городок тонул в потоке лившегося ото всюду электрического света. Деревья перешептывались между собой, покачивая макушками. Ветер, словно посыльный, передавал информацию от одного дерева к другому. Собаки, утомившись беготней за день, дремали в своих норах, изредка вздрагивая и поднимая уши. То ли их беспокоил неестественный шум, то ли они вздрагивали вследствие снившихся им кошмаров. Если им вообще что-то снилось. Кошки же, напротив, провалявшись в тени весь день, стали подниматься с належанных боков, чтобы отправиться рыскать за пищей в ночи.

В подобные мгновения хочется расслабиться и понежиться в объятиях тишины и покоя. Мечты и раздумья о мирозданье овладевают пытливые умы и романтиков. После утомительных будней в предвкушении выходных хочется отрешиться от проблем, забыться и впасть в состояние дремоты. В таком состоянии душа и тело особенно восстанавливают свой тонус и утраченную энергетику.

Вообще в подобное время можно заняться множеством дел, приятных для души, для тела. Можно предаться чтению книг, занятиям физкультурой и спортом, найти собеседников и пообщаться в теплой дружеской обстановке… Мало ли достойных способов времяпрепровождения! Тем более в таком небольшом городе, как Мечта.

Но, к сожалению, не будучи крупным мегаполисом, со свойственными таковому бурными ночами, и здесь нашлись субъекты, нарушавшие гармонию ночной картины. На одной из улочек группа молодых парней учинила беспорядок. Они, как это обычно бывает, ночью не спали, а шатались во тьме в поисках приключений.

Окопавшись на тротуаре, они гоготали, кричали, свистели и плевались, словно пытаясь освободить ротовую полость от грязи. Не каждый житель окрестных домов имел желание связываться с ними. А потому нарушителям порядка никто не мешал. Бутылки пива в руках подливали масло в огонь. Теперь им вздумалось найти чемпиона по задиранию вверх ног, пачкая стены отпечатками обуви и черными полосами от их подошв. Далее они переключились к новому занятию. Стали проверять силу удара ногой, выбивая при этом доски из заборов. Собаки и те пытались не обращать на них внимания, изредка лениво пофыркивая в их сторону.

Веселая компания, достаточно подогретая содержимым бутылок, поймав кураж, окончательно потеряла признаки воспитанности и такта, спустив с тормозов свои пороки. Известное мнение: Всевышний дает каждому человеку право выбора. Но возмутителен тот факт, что последний отдает предпочтение плодить пороки, чем обзавестись добродетелями!

Из соседнего дома, накинув на себя разноцветный, светлых тонов, халат, вышла привлекательная девушка лет 23-х. Покинув линию забора, осторожно ступая по газону, медленно и неуверенно она приблизилась к разгулявшейся компании. Остановившись в нескольких метрах от ближайшего юноши, она боязливо обратилась к ним.

У этого маленького хрупкого создания смелости оказалось больше, чем у других жильцов квартала. Ничем не огражденная от хулиганов, подгоняемая сложившейся в семье бедой, она скрестила на груди руки, обхватив свою талию, с опаской произнося каждое слово.

– Пожалуйста, не шумите так. У меня больной ребенок, едва постаравшийся заснуть. Не будите его, прошу вас.

Ни секунды не медля, девушка развернулась и направилась к своему дому. Но парни, оправившись от секундной паузы, догнали и, преградив путь, обступили ее. По толпе прошел гул одобрения и свист, указывающий на то, что она им приглянулась.

– Ты смотри, какая бойкая, красотка. Не дурна собой и опрометчива. Что ты прячешь под халатиком? – говорили они, причмокивая губами.

– Простите, мне надо идти, – прошептала волнующимся голосом девушка. Но никто не собирался ее пропускать дальше.

– Не-а, мы с тобой еще не закончили беседу. Ты хочешь обидеть столь почтенных джентльменов, оставив их без внимания? – продолжали заигрывать с ней пижоны.

– В другой раз, – парировала она. В ее глазах сверкнули искорки гнева, голос стал более твердым.

– Э нет, сестренка. Понимаешь в чем дело, – стал нести полный бред авторитет данной шайки. – Вот ты вышла с какими-то там просьбами и прервала наше занятие. Просьбами ублажен не будешь. Прикинь, красавка, что тебе надо предпринять, чтобы мы откликнулись на твои просьбы, а братаны, – кривляясь, обратился он к остальным, которые злорадствовали и качали утвердительно головами.

Молодая мать с ужасом осознала на кого натолкнулась. Съежившись от страха, она молящим взглядом смотрела на них, пытаясь найти более разумного. Это было напрасным трудом, потому она обратилась к говорившему с ней, сменив тон голоса на страдальческий:

– У вас ведь есть матери, сестры, подруги сердца. Сделайте аналогию. Имейте сострадание. Умоляю, отпустите.

– Только не надо давить на мораль, – растягивая слова, ответил авторитет. – Мы ее пропили еще когда! Не томи и не ломайся. Ну-ка, что там у нас, блондиночка ты наша, – с этими словами он стал протягивать похотливые руки к ее талии.

– Нет, прошу, не надо! Я буду кричать! – в ужасе отшатнулась бедняжка. Но сзади ее подтолкнули обратно вперед.

– Кричи, это больше возбуждает, – не унимался верзила, под общее улюлюканье омерзительных парней.

Он уже облизывал свои губы… Но дальше произошло не то, что он себе предвкушал. Сначала слух уловил шелест одежды. В следующий миг его мозг пронзила нестерпимая боль, и он с воплем уставился на сломанные пальцы левой руки.

Увидев Затворника, всегда облаченного в зеленую рясу, блондинка немного успокоилась. От осознания того, что неизбежное горе не состоялось, и подоспела помощь, ее сердечко забилось в груди с особой силой. На глаза подступили слезы, хрупкие плечи ее подрагивали. Каждый, уважающий себя мужчина, заступился бы за подобное милое, безобидное существо.

Ошарашенные наглецы, не понимая, что происходит, переключили внимание на нежданного гостя. Воспользовавшись моментом, блондинка юркнула между ними и побежала к крыльцу своего дома. Покинув зону опасности, она задержалась в дверях.

Зеленый монах показал пальцем, чтобы подлецы убирались прочь. От него веяло какой-то таинственностью и мощью. Но находившиеся во власти алкоголя хулиганы были неподвластны благоразумию:

– Да эта обезьяна нас посылает! – проревел, опомнившийся от боли авторитет. – Эта падла сломала мне пальцы…М-м-м…Порвите его!

Тут все верзилы набросились на Спасителя. Завязалась возня. Ночная тишь нарушалась градом глухих ударов, стоном, выкриками, хрустом и бранными словами. Девушка с восторгом глядела на работу вездесущего героя. Непроизвольно ее голова, ее носик горделиво поднялся вверх. Естественно, ведь за честь леди заступился истинный джентльмен. «Это вам не над беззащитной девушкой измываться!», – думала она, с интересом наблюдая за расправой над обидчиками.

Зрелище, представшее ее взору, было почище кинобоевиков. Зеленый монах выполнял разнообразные акробатические трюки и выдавал палитру различных приемов кулачного боя. Его конечности мелькали словно змеи, жаля всех подряд и во всех направлениях. Посредством его хаотичных передвижений, хулиганы только мешали друг другу. Несколькими мгновениями позже все закончилось.

Зеленый монах остановился, надменно оглядывая выродков. Они стонали и пытались встать. Один из них лежал, не понимая, что происходит и где он находится. Другой не мог выкарабкаться из мусорного бака. Голова третьего застряла в пробитой ею дыре забора. Двое ползали, запутавшись в своих переплетенных конечностях. Еще один отдыхал на штакетнике. Спустя несколько минут, всем удалось подняться на ноги.

– Ах ты, обезьяна хренова, – кинулся на Затворника упрямый авторитет.

В следующий момент его тело поднялось в воздух и плюхнулось брюхом на землю. Вскочив на ноги, он в оцепенении обнаружил, что теперь у него сломаны пальцы на обеих руках. Неимоверно вопя от боли и досады, он кинулся бежать прочь от неуязвимого гостя. Затворник многозначительно повернул голову к остальным, его невидимый взгляд не обещал ничего хорошего. Те бросились в рассыпную, ковыляя так, что пятки засверкали.

Когда звук удалявшихся шагов стих в ночи, девушка хотела, было, подойти к герою со словами признательности, но он выдвинул вперед открытую ладонь, предупреждая ее, что не следует делать этого. Тогда она, немного смутившись, низко поклонилась ему. Зеленый монах кивнул ей головой в ответ и стремительно и бесшумно исчез во тьме.

Завороженная, она несколько мгновений стояла неподвижно, глядя ему в след. «Надо же, такой бескорыстный и такой немногословный. Странный, мистический человек», – послала сквозь пространство, ему вдогонку, свои мысли блондинка. Затем, будто опомнившись, оглядевшись с опаской по сторонам, она легким бегом, по девичьи, покинула ночной пейзаж. Вернувшись в дом, она с удовольствием отметила тот факт, что ее чадо сладко сопит во сне.

***

Было 11 часов ночи. Виктор Михайлов лежал в постели, подложив руки под голову, уставившись взглядом в потолок. Хотя ему положено было спать крепким беспробудным сном, последний не одолевал его. Как он ни пытался создать в голове пустоту, череда обрывочных навязчивых мыслей атаковала его сознание. Тут уж стало не до сна.

Поужинав, он провел хорошо время в кругу семьи, болтая о том, о сем. Инспектор всегда держал в курсе дел близких, периодически названивая им, сообщая об изменениях в его рабочем распорядке. Душевное спокойствие домочадцев для него было важнее всего.