Деньги, Куба и литература

– Ага, – ответила дочь.

Мыслями она была где-то далеко. То ли на будущей пресс-конференции, то ли сидящей в каком-то книжном супермаркете и раздающей автографы, но уж точно не на острове свободы. Виолетта вздрогнула, вспомнила о своем образе равнодушной дочери и нахмурила брови.

– Отпразднуем начало карьеры великого писателя? – Соломахин не заметил возвращения дочери в обычный образ.

– Когда продадим первые десять тысяч экземпляров тогда и отпразднуем, – отрезала девушка.

Мужчина вздрогнул, весь радостный запал от близости победы над чудовищем под названием «бывшая жена» улетучился. Он по-прежнему был еще далек от контроля над дочерью.

– Верно, – спрятал обиду за равнодушием Игорь Викторович.

– Ну, я побежала читать?

– Конечно, выбирай. Может подбросить домой?

– Не надо, я возьму такси, пока па-па.

Девушка сбежала с крыльца издательского дома, оставив разочарованного отца одного.

***

Виолетта открыла двери квартиры. Сбросила босоножки, прошлепала по паркету в кухню, сделала несколько бутербродов с колбасой и сыром, налила в огромный стакан сока. Держа еду в руках, а рукописи подмышкой, пошла к себе в комнату. Включила кондиционер, разложила на покрывале три папки, и, откусив большой кусок бутерброда, залезла на кровать.

Две папки были одного объема, и толще за третью. Девушка раскрыла самую толстую. На первом листе было написано:

«Из прошлого с любовью…»

270 страниц

Виолетта начала читать. Прочла десять листов и фыркнула. Писала женщина. Писала о героине, которая нашла в собственной квартире проход в параллельное измерение. Проход был в старом чулане, где покойный муж хранил рыболовные снасти. Параллельный мир был точной копией мира настоящего, только сдвинутым во времени на тридцать лет назад. И женщина могла переживать моменты своей прошлой жизни, переходя через эти двери.

Наверное, это было и интересно, но текст был перенасыщен размышлениями о жизни дамы почти двукратного бальзаковского возраста. Размышлять она любила много и обо всем, начиная о том, правильно ли она лизала мороженое на первом свидании с покойным мужем, до разговора с первой учительницей своего сына. Размышляла над тем, что как было бы здорово что-то изменить в своей жизни, но каждый раз останавливалась, боясь тем самым чересчур изменить будущее, то есть свое настоящее.

Роман чем-то напоминал песню акына – что вижу, про то и пою, но гораздо нуднее и замысловатее. Да и сама идея очень напоминал помесь фильма «Назад в будущее» и сериала «Скользящие». Виолетте стало скучно. Она догадывалась, что книга закончится каким-то глупым выводом. Наверное, героиня так и не рискнет что-то изменить. А в конце успокоит себя тем, что прожила интересную и счастливую жизнь, которая была полна и радостями, и печалью, и которую она не хочет менять.

Виолетта достала последние листы рукописи и улыбнулась. Автор заканчивал именно так, вот только этот вывод, упакованный Виолеттой в три предложения, в оригинале растянулся на десять страниц.

Девушка аккуратно сложила рукопись в папку и завязала тесемки.

Второй роман был тоньше, и назывался «Сказ про гламур». Двести страниц из жизни одиннадцатиклассницы, ищущей себя в этом безумном мире. Из десяти прочитанных страниц одну занимали цитаты романа «Над пропастью во ржи». А описание гламурной жизни чем-то напоминало рассказ доярки Фроси, которая была направлена на животноводческую выставку в районный центр, и там попала в дешевый ночной клуб.

Виолетта даже пару раз улыбнулась. Но на этом вся ценность прочитанного заканчивалась, поэтому девушка отложила и эту папку.

Настроение, с которым она вышла от редактора, ухудшалось. Произведения хоть и были написаны грамотно, но не цепляли. По крайней мере, не цепляли ее. Ей хотелось прочесть то, что чуточку отражало бы ее саму. То после чего она бы поверила, что написала это произведение сама. Виолетта даже целую минуту была охвачена порывом действительно написать что-то свое. И даже открыла ноутбук, но…

Девушка улыбнулась, отложила компьютер и открыла третью папку. Это была самая тонкая рукопись. Не больше восьмидесяти страниц. Виолетта скептично прошелестела страницами, вздохнула и начала читать.

Текст назывался «Эклер в сахарной глазури». Хотя повествование шло от героини, в авторах стояло имя мужчины. Виолетта переворачивала страницы, жуя бутерброды, и остановилась, когда поняла, что прочла половину. Но главным было другое, ей хотелось дочитать до конца.

Это был не шедевр, и конечно, далеко не классика отечественной прозы, но рассказ цеплял, как говорится, за остатки живого. В нем было много цинизма, но это не портило его, а добавляло реалистичности, и Виолетта ловила себя на том, что примеряет поведение героини к себе. Это было удивительно, но за многие эпизоды она с уверенностью могла сказать да! Она могла так поступить, такое могло быть сказано нею, да она была там, да она написала эти слова.

Виолетта вздрогнула. Она нашла строки, под которыми хотела бы поставить свою фамилию. Девушка улыбнулась. Она автор этих мыслей.

***

Виолетта вошла в кафе, пробежала взглядом по посетителям и увидела Вадим за столиком в углу. Зачинатель Общества свободных людей сидел, развалившись на диване, и что-то рассказывал двум незнакомым Виолетте девушкам. Еще за столиком сидел давний друг Вадика Вася.

Друг Вадима был его полной противоположностью – толстый с испуганным взглядом карих глаз, и вечно потными ладошками. Василий считал Вадика своим наставником, учителем, гуру. Вадиму же льстило такое отношение, а платежеспособность толстяка делали их лучшими друзьями.

Василий был неплохим парнем, когда оставался с Виолеттой один на один. Он был робким, и от этого милым. С ним было весело и очень уютно. Однако как только появлялся Вадим, Вася превращался в нечто среднее между зомби и тряпичной куклой. Он с трепетом аборигенов заглядывался на белого худого человека, а из его рта текли слюни.

Вот и сейчас он с приоткрытым ртом смотрел на развалившегося Вадима и даже не моргал. Две девушки одна, из которых была пухлой блондинкой, а вторая крашеной рыжей, сидели к Виолетте спиной, поэтому степень интереса оценить было трудно.

Соломахина-младшая подошла к столику, наклонилась над Вадимом, поцеловала в губы и плюхнулась рядом на диван. Вася с восхищением смотрел на них, а две девушки пристально изучали Виолетту.

– Привет, – Вилета ответила тем же взглядом.

Блондинка сразу отвела взгляд, а с рыжей пришлось повозиться, прежде чем она перестала таращиться.

– Знакомьтесь, – вяло начал Вадим. – Это Виолетта, а это Мэри и Катерина. Они тоже разделяют идею свободного общества.

Виолетта заставила себя улыбнуться, девушки ответили такими же натянутыми улыбками.

– Я рассказывал девушкам и Васе о том, каким будет наше поселение.

– Наше? – удивилась Виолетта.

– Конечно. Со временем к нам подтянутся свободолюбивые люди разных национальностей, но на первом этапе необходимо как можно больше людей со схожим менталитетом и языком. Нам нужно чтобы нас заметили! А девушки хотят быть с нами.

Соломахина снова изучила каждую из незнакомок.

– Как вы познакомились? – спросила она.

– Вася дал объявление в интернете.

Вася улыбнулся, гуру назвал его имя, это ли не честь?

– Объявление?

– Да.

– Что вы собираетесь уехать и жить на Кубе?

– В общем, смысл верен, – Вадим одарил очаровательной улыбкой Катю.

Виолетта вздрогнула, до сегодняшнего дня она думала, что так улыбаться он может только ей. Девушки встали и направились в туалет.

– Какого хрена? – ущипнула она Виолетта.

Тот ойкнул, схватился за руку. Вася был возмущен таким обращением с духовным наставником.

– Что? – на лице Вадима отразилось неподдельное непонимание.

– Что?! – зашипела девушка. – Ты собрался обчистить моего отца с помощью меня, а потом на эти деньги вывезти всех блядей на Кубу? И там трахаться с ними? А мне что прикажешь свечку держать? Чтобы мой духовный наставник смог в дырки попадать?

– Тише, тише, – засуетился Вадим.

За все их знакомство Виолетта впервые видела парня в таком состоянии. Вадим кивал в сторону Васи, пытаясь сказать, что желательно отложить разговор до того времени, как они останутся вдвоем.

– А пусть слушает!

– Ты все не так поняла! – парень снова напустил на себя невозмутимость. – Они сами оплачивают свой проезд, и они также вносят в общее дело часть финансов. Не одна ты имеешь богатых родственников.

Виолетта сжала кулаки.

– А что касательно трахаться, то у нас не будет института брака, ибо он противоречит принципам свободы – это, во-первых. А во-вторых, по настоящему свободными могут стать люди, рожденные от свободных людей, а это уже третье поколение. Мы зачинатели, мы родители свободы.

С каждым словом в глазах парня разгорались те огоньки, от которых у девушки теплело внизу живота и пересыхало в горле.

– Нам нужны люди разных профессий, а в первую очередь врачи, а Катя, она медсестра, и ты видела ее формы, она идеальна для рождения здорового поколения свободных людей.

На миг огоньки заволокло туманом. Этот туман Виолетта наблюдала еще вчера, когда стоя над Вадимом, снимала трусики.

Парень вздрогнул, прогнал видимые только ним фантазии, и снова посмотрел так, как мог смотреть только он.

– Но ты всегда останешься единственной в моем сердце. Мы служим благому делу, и я, и ты, и Катя, и даже Вася. Мы жертвуем собой для будущих поколений, ты размеренной жизнью в уюте и достатке, я собственным интеллектом, который мог бы придумать вакцину от рака, но вынужден бежать от хаоса капитализма, а Катя станет родительницей в прямом смысле слова. У каждого своя роль, но каждая роль одинаково важна и необходима.

Виолетта почувствовала, что намокла. Она бросила быстрый взгляд на Василия и готова была поспорить, что тот испытывает эрекцию. Девушка вскочила, схватила Вадима за руку и потащила в сторону уборных. В дверях они столкнулись с Катей и Мэри, те понимающе подмигнули Вадиму, но Виолетта оставила это без внимания. Она втащила парня в женский туалет. Впихнула в кабинку и закрыла за собой двери.

***

Виолетта сидела на матрасе, сложив ноги по-турецки, и дочитывала рукопись. Над головой смотрел вдаль Че Гевара, а Ленин-вурдалак выискивал очередную жертву. Вадим лежал рядом, бороздя просторы интернета на стареньком ноутбуке. В комнате зависла почти идиллия, если не считать неприятного запаха от давно не стиранной постели, клубков пыли по углам и темной шторы.

Девушка отложила рукопись и уперлась взглядом в одну из вырезок. Это был проспект туристической фирмы. Много ярких цветов и призывов бросить все и отправиться на отдых. Почему этот плакат висел тут среди журнальных статей про Че Гевару и Кубу, Виолетта не знала. Он был так же неуместен тут, как и сама Виолетта – дочь богатых родителей в грязной однушке на старом матрасе. Девушка испугалась. Еще никогда такие мысли не посещали ее голову.

Она начала мечтать о свободе, когда развелись родители. Это было еще в школе. Пятый класс. Она игралась куклами. Таких кукол не было ни у кого во дворе, а потом она услышала этот звук. Звук донесся из кухни. Шлепок. Хлесткий, звонкий. Словно щелчок хлыста. Она слышала этот звук в цирке, когда на арене были пони. Только сейчас в дорогом особняке этот звук казался неуместным. Он пугал.

Виолетта встала, отложила куклу и пошла на звук. Теперь в доме стояла тишина. Вязкая, липкая, словно недавний звук уничтожил все остальные, или даже пронзил барабанные перепонки. Девочка подошла к дверям кухни и переступила порог. Рядом стоял отец, его нижняя губа подрагивала, а глаза выражали ужас. Не испуг или страх, а ужас. Он заметил Виолетту и вздрогнул, бросил быстрый взгляд на жену и выбежал из кухни.

Мать стояла возле окна, прижимая ладонь к левой щеке. Из глаз брызнули слезы. Но вызваны они были не болью. Это была влага, рефлекс организма на определенные воздействия внешней среды. Это было сродни каплям пота на лбу в знойный полдень. Потому что за слезами в глазах матери горел вызов. Конечно, все это Виолетта поняла позже, гораздо позже. Но улыбка матери на кухне еще долго снилась девочке.

Почему она вспомнила об этом сейчас? Потому что в тот день она уехала с матерью к бабушке, а через неделю она стала мечтать о свободе и твердо решила, что когда станет взрослой, с ней такое не повторится.

– Эй! – Вадим щелка пальцами у нее перед носом. – Ты где?

Виолетта вздрогнула, смущенно улыбнулась.

– Да так, задумалась.

– Что это у тебя? – Вадим ткнул пальцем в стопку листов.

– Рукопись.

– Что за рукопись?

– Я написала книгу.

Виолетта не поняла, почему сказала это. Ложь далась так просто, что она на миг сама поверила в нее. Парень удивленно вскинул брови.

– Ты книгу? Когда? О чем?

– Да так, писала вечерами. О себе, о мире вокруг меня.

Вадим взял рукопись, прошелестел страницами, взвесил в руке.

– Да уж, делать вам нечего, бабам.

Он кинул стопку листов на кровать. Виолетта закусила губу, реакция парня была ей неприятна. Он не обязан был восхищаться нею, ему могло не понравиться. Но он был обязан хотя бы попросить прочесть. Попросить!

– Ну, а что папашка твой? Звонил? Подарок придумал?

Вадим отодвинул ногой ноутбук и развалился на матрасе.

– Придумал.

– Да? И что это? Подарит тебе ручного раба? – Вадим рассмеялся собственной шутке.

– Он издаст мою книгу!

Если до этого момента в голове Виолетты и были какие-то сомнения относительно предложенной аферы, то сейчас они полностью исчезли. Она хотела эту книгу, хотела увидеть свое имя на ней, хотела увидеть лица знакомых, когда ее покажут по телевизору, как новую звездочку на литературном небосклоне.

Вадим вздрогнул. Посмотрел на девушку.

– Ты это серьезно?

– Да.

– И ты согласилась? Ты готова увязнуть в этом болоте напыщенных бумагомарателей?

– Я хочу попробовать!

– А как же наша идея? Как наши планы? Я ведь не смогу без тебя, – он посмотрел ей в глаза.

Виолетта таяла. Она забыла, как Вадим отбросил рукопись, забыла его обидные слова, она снова чувствовала тяжесть внизу живота и видела только его глаза.

– Я… – она запнулась, он взял ее за руки.

Его длинные белесые ресницы сделали очередной взмах.

– Я люблю тебя! И я поддержу тебя во всех твоих начинаниях, но стоит ли вязнуть в этом болоте пафоса и маний величия? Я уверен ты написала прекрасную вещь, но ведь мы мечтали о другом!? Нам предначертана роль основателей самого прекрасного поселения людей. Мы вестники нового образа жизни, свободы и радости! Мы не какие-то там хиппи. Мы люди с идеей! Вдвоем мы непобедимое единое целое, а ты…

Виолетта сглотнула ком, который подступил к горлу. Ей стало стыдно. Она ведь даже не писала эту рукопись, и вдруг ее так задело равнодушие Вадима к обычным листам бумаги. Так кто из них эгоист? Он или она?

– Нет, ты не понял меня! – голос девушки дрожал. – Я ведь согласилась только для того, чтобы он успокоился, чтобы нам не мешал.

Вадим улыбнулся, взял девушку за подбородок и притянул к себе.

***

– Я выбрала эту, – Виолетта выдвинула папку вперед.

Они снова сидели в кабинете толстого коротышки. Он снова потирал маленькие ладошки и растягивал лицо в любострастной улыбке. Игорь Викторович сидел рядом с дочерью и следил за происходящим с каким-то идиотским блаженством на лице. Виолетта никогда не видела такого выражения на лице родителя.

– Что ж, любопытное произведение, – Суриков усмехнулся. – Очень любопытное, смелое, оригинальное, немного пошловатое, но нам как раз такое нужно. Пипл любит нравственные встряски. Это только кажется, что все скромные и тихие, а на самом деле всем подавай разврат. Посещаемость сайтов, где размещены фото эстрадных певиц, у которых видны стринги или вывалилась грудь из купальника, в разы превышает скачиваемость их песен. Людям нужны телеса, сиськи, да простит меня юная леди, им нужна грязь, сплетни.

– Меня смущает объем произведения, – Виолетта прервала размышления Сурикова.

– Краткость – сестра таланта, – хохотнул редактор. – Люди устали от многотысячных томов. И это не фентези! Это реальность! Вы все поняли из произведения?

Девушка кивнула.

– Ну вот! Этого достаточно! Сейчас нет строгих рамок каким должен быть роман. Мы издадим книгу в удобном формате, сначала покет-бук, а затем, если пойдет, в твердом переплете. Я напишу вам тезисы, вы их выучите и любая пресс-конференция нам не страшна. Договорились?

– Да.

– Вот и чудно. А теперь мы должны обговорить цены, стратегию, рекламу и все скучные шажки, которые приведут вас к известности.

– У меня еще одна просьба! – Виолетта поймала себя на том, что она подняла руку как в школе, прося слова.

– Да?!

– Я хочу познакомиться с автором!

Вениамин Павлович вздрогнул, его любострастная улыбка исчезла, уступив место растерянности и непониманию.

– Помилуйте, с каким автором?

– С автором этой рукописи!

– Это еще зачем?! – мужчина вертел головой, выпучив глаза.

– Я хочу!

– Юная леди, вы простите мою наглость, но так дела не делаются. Вам не нужно встречаться. Я настаиваю на этом, категорически. Я оформлю все бумаги с вашим юристом, но ваше присутствие очень нежелательно.

– Почему?

Суриков раздул щеки, замахал маленькими ручками, пытаясь жестами усилить свое возмущение безрассудством просьбы Виолетты.

– Потому что это его творение, это его чадо. Нельзя чтобы автор с вами встречался, это…

– Вы думаете, он начнет мне угрожать со временем?

Соломахин напрягся.

– Я не знаю, люди непредсказуемы. Я только не могу понять, зачем вам с ним встречаться?

– Мне интересно посмотреть на человека, который написал эти строки, он словно я. Конечно не полностью, но многие моменты буквально списаны с меня.

– Юная леди, это все литературные приемы, обобщение образа. Люди сами примеряют поступки героев к себе, и чем больше таких сходств, тем больше людям нравится произведение. Ему удалось описать своего героя именно так, что это зацепило вас. Ему плюс в умении создавать героев, но та героиня это не вы. И он вас не знает!

– Я хочу его видеть!

– Я могу дать вам его имя, зайдите в «одноклассники» посмотрите на него, можете даже пообщаться, но реальное знакомство категорически нежелательно!

– Тогда я отказываюсь от участия в этой затее.

Игорь Викторович, слушая диалог дочери с редактором, склонялся на сторону последнего. В словах мужчины было разумное зерно, чем меньше они знают друг о друге, тем меньше шансов, что возникнут какие-либо проблемы. Но сейчас разговор зашел в совсем иное русло. Если дочь откажется от участия в этом деле, то он снова останется не с чем. Снова та крашенная сука докажет, что какой он к черту отец, если не смог организовать для дочери обещанный подарок. На это Соломахин не мог пойти.

– В чем проблема? – подал голос Игорь Викторович.

Редактор и дочь опустили головы, словно нашкодившие дети, застигнутые строгим воспитателем.

– Это не правильно, – выдавил из себя Суриков.

– Вы боитесь за безопасность моей дочери – это раз, с этим я согласен. Есть ли еще веские причины, чтобы запретить их встречу?

Вениамин Павлович пожал плечами.

– Если я возьму ее безопасность на себя, и вы не будете отвечать за это, встречу можно организовать?

– Ну, поймите, – начал редактор. – Это абсурдно, мы не диван и не мобильный телефон покупаем, мы покупаем интеллектуальную собственность. Зачем лишний раз наступать человеку на мозоль?

– Значит, встреча будет! – поставил точку Соломахин.

Суриков тяжело вздохнул и поднял свои маленькие ладошки вверх, демонстрируя капитуляцию.

– Вот и договорились! Виолетта, мы сейчас будем обсуждать цифры и скучные вещи, поэтому ты можешь быть свободна, – Соломахин улыбнулся дочери.

Та кивнула, подхватила со стола свою сумочку и оставила мужчин.

***

Вася всегда много потел. Сначала в детском саде, затем на уроках физкультуры в школе, потом в институте. Он привык потеть. Но особенно он потел при общении с девушками. Это случалось не так уж часто, но такие минуты выжимали из его организма литры жидкости. Он потел всем телом от макушки до кончиков пальце на ногах. Потел равномерно, покрываясь капельками соленой влаги.

Вот и сейчас, несмотря на прохладу кондиционированного воздуха в кафе, он чувствовал, как прилипают штаны к заднице, а по спине и животу маленькими ящерицами скользят капли пота. Вадим опаздывал вот уже на пятнадцать минут, а эти две девушки постоянно хихикали.

Их было двое. Одна – женская версия его самого – крашенная блондинка с пышными формами и отсутствующим взглядом. А вторая – рыжеволосая богиня, которая открыто издевалась над парнем, отпуская колкости в его адрес, и хихикала. Однако Василий был готов простить ей все.

Он влюбился в нее с первого взгляда, он даже успел незаметно для нее самой сфотографировать ее на мобильный. И уже два раза использовал это фото, доводя себя до мощного оргазма. Он представлял ее без одежды. Худое почти плоское тело вызывало в нем необъяснимый прилив желания, а отсутствие выпуклых грудей умножало возбуждение до моментального оргазма. Он хотел эту колкую худышку как никого в своей жизни.

А в своей жизни он хотел очень многих, он хотел почти всех, но дожив до двадцати пяти лет, обладал всего тремя. Одна из них была проституткой, вторая легла с ним на спор с подругами, а третья была настолько пьяна, что облевала ему грудь, прыгая на нем сверху. Самым удивительным оказалось то, что во время этого он не испытал отвращения. Девушка, конечно, ничего не помнила утром, а он бережно хранил в воспоминаниях этот момент.

Теперь он хотел Мэри. Вот только на этот раз Вася не желал прибегать к деньгам и алкоголю. Он хотел взаимности, или если не ее, то не явного принудительного акта.

– Давно знаешь Вадима? – спросила Мэри.

Вася вздрогнул. Это было странно и необъяснимо, но ее голос неведомым образом воздействовал на его предстательную железу. Он чувствовал, как член вибрирует в такт ее звуковым волнам. Конечно, как призер школьных олимпиад по физике, Вася мог найти сложное объяснение этому феномену, но проблема заключалась в том, волны воздействовали и на его мозг. И если железа ощущала бодрящий эффект, то с мозгом все было наоборот, они отключали его, блокировали, оставляя только элементарные рефлексы.

– Я? С В-вадимом? – стушевался Вася. – Да, давно. Мы жили в соседних домах, поэтому с детства вместе.

– И что все это про землю на Кубе правда? – Мэри катала оливку на зубочистке по губам.

– Д-да, – к начинающейся эрекции прибавилась сухость во рту.

– Откуда он ее взял? Неужто так богат? – в глазах девушки появился интерес.

– Он не богат, – улыбнулся Вася.

Вася поймал себя на том, что у него меньше дрожат руки. Он говорит с девушкой и почти не заикается.

– У него не было отца, мать сама всегда, работала на фабрике.

– Так Куба это все треп для лохушек?

– Не! – в глазах Василия вспыхнул испуг. – У него дед по матери военный, ну еще с тех времен. Короче он там их «фиделевцев» учил, а потом нашел себе кубинку и остался там. А ему за былые заслуги фазенду Кастро отвалил как отъявленному борцу за свободу. Ну, дед помер, а фазенда и земля внуку по наследству отошла, вот Вадим и решил туда поехать.

– Ясно, – Мэри допила мартини.

Вася неловко кивнул, бросил испуганный взгляд на Катю и ее пустой бокал.

– Может еще заказать мартини?

– Можно, – оживилась Катя. – Только мне с водкой!

Вася поднял руку, но официантка его не заметила, он смущенно перехватил насмешливый взгляд Мэри, дернул ладонь вниз и встал из-за стола. Зацепил ногой столешницу, звякнули пустые бокалы. Василий смущенно улыбнулся и шустро пошел в сторону официантки. Догнал ее почти возле бара, скороговоркой продиктовал заказ, ткнул рукой в сторону столика и вернулся назад.

– А ты тоже с ним едешь? – спросила Мэри.

– А ты?

Вася вздрогнул, испугавшись собственной смелости. Девушка хохотнула.

– А ты бы меня взял?

– Конечно, – выпалил парень.

Выпалил и понял двусмысленность вопроса. Мэри следила за его реакцией, заметив растерянность Василия, она залилась громким смехом. Катя только хмыкнула.

– Ну, а серьезно? Веришь в эту затею?

– Да! – Вася уверенно закивал головой, и капли пота со лба закапали на стол.

– А мы вот думаем, да Катя?

– Угу, – отозвалась подруга.

– Но если ты едешь, то я думаю, что нужно соглашаться.

Румянец залил щеки Василия, от неожиданных слов девушки у него перехватило дыхание. Он не верил счастью. Рыжеволосая богиня хочет ехать с ним.

– Думаю, будет весело, – рассмеялась она.

– Это будет новый виток наших жизней.

***