Воображая будущее

– Эй ты, пацан!? – раздался хриплый голос сзади. «Я» обернулся. Сзади стоял серо-черный молодой орк.

– Талоны получишь, подойди к нам, мы там с корешами у подъезда стоим. Поговорить надо…

«Я» ощущает небольшое сердцебиение. Этот молодой орк показался ему очень знакомым. Где-то он его уже видел… В соседнем дворе? На соседней улице? Может все обойдется…

Подходит очередь «Я», немного покривлявшись, зеленая женщина в очках выдает ему пачку талонов.

– Только «на масло», а «на сахар» ваш дом получает по средам, согласно графику. График вывешивают на дверях в пятом или восьмом кабинете ЖКО «Восторг» с 15—00 до 14—00 по четным дням. Скажи спасибо, что этих на тебя хватило! Следующий!

«Я» опускает руку в карман куртки и выходит из подъезда.

Перед подъездом с пробитой головой в луже крови лежит молодой парень. Он вышел раньше и… похоже, с ним уже «поговорили» эти два орка…

Все спешат к соседнему дому, там продуктовый магазин, «Я» идет вместе со всеми. На входе в закрытый магазин стоит целая толпа и у каждого в руках талоны. Двери магазина открываются, и все бросаются внутрь, «Я» пролазит в магазин одним из первых. За рядами пустых холодильных витрин стоит высокий, закрытый, зарешеченный стеллаж-короб, в нем лежит замороженная курица. Курица всего одна, она синяя и скользкая. Люди перепрыгивают через витрины и набрасываются на стеллаж с курицей, протягивают в ячейки решетки руки, карабкаются, но курицу ухватить не могут. Один маленький мужичек в ондатровой шапке находит в стеллаже дыру и пролазит внутрь, он крепко ухватил курицу и торжествует. Зеленая рука гоблина просовывается сверху и стягивает с удачливого мужичка шапку…

«Я» выходит из магазина на улицу. За пивным ларьком стоят три орка. В кармане брюк у «Я» предательски звенит мелочь при ходьбе, взгляды орков активизируются, орки смотрят на «Я», нюхают воздух, они уже приняли решение… они нашли «жертву». «Я» заворачивает за угол, сзади послышались шаркающие шаги преследования. Опустив руку в карман куртки, «Я» ощутил рукоятку увесистого финского ножа…

Врешь, не возьмешь!

На самой вершине

7 ноября 1981 г.

Сегодня особенный день, сегодня папа взял Сережу с собой на демонстрацию. Это случается не в первый раз. День выдался на редкость морозным и снежным. На тротуарах сугробы по колено, ветер крутит метель. Сережа хорошо оделся – варежки, зимнее пальтишко с цигейковым воротником и серая кроличья шапка со спущенными ушами. Папа одет по-парадному: пальто с кроличьим воротником и черная кроличья шапка, но уши у нее подняты и затянуты на узелок с бантиком.

Вся колонна их фабрики уже минут двадцать стоит на улице Ленина, ждет своей очереди выхода на центральную площадь. Замерзли, перетаптываются, руки греют в карманах. Рядом забор из горбыля – стройплощадка городского сада. За забором стоит дядя Миша с папиной работы, из-за пазухи своей телогрейки он достает бутылку и отхлебывает, морщится, кашляет и матерится.

Через дыру в заборе к нему пролазит дядя Петя, берет у него бутылку и тоже отхлебывает… Дядя Миша вылазит через дыру на тротуар и подходит к папе:

– Хорошо пошла! Правда, без закуски, но нам на троих – самое то! Щас Петр свое отопьет, и иди ты, Виктор.

– У тебя нос красный, – говорит отец, обращаясь к дяде Мише.

– Только у меня?! – смеется дядя Миша. – Вон, мужики из цеха уже еле на ногах стоят! Орлы! Передовики употребления и перепроизводства!

Из-за забора свистнул Петр, папа пошел принимать хмельную эстафету.

Когда отец вернулся, по рядам пошел сигнал: «Сейчас выдвигаемся, всем готовсь!».

Отец достал теплые вязаные шерстяные варежки и, надевая их, весело обратился ко всем:

– Товарищи! Я в этот раз в теплых варежках! Кому холодно держать, передайте мне свой транспарант с «мужиком»!

(«мужик» – это портрет члена правительства, прибитый к длинной палке)

Из рядов ответили:

– Нам не холодно! Если хочешь, вон, возьми лопату снеговую, неси вместо транспаранта! Никто и не заметит! – все дружно смеются.

Колонна пошла. Вдали громыхал громкоговоритель, сначала очень неразборчиво, но по мере приближения к центральной площади становилось понятно содержание праздничных призывов.

– Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция! Ура!

– Ураааа!! – дружно ответила колонна.

– Да здравствуют трудящиеся! Строители одиннадцатой пятилетки! Ура!

– Ура!! – закричали все вокруг, и Сережа тоже.

– С каждым годом неуклонно растет моральный дух и благосостояние советского народа! Ура!

– Ураааааааа!! – снова все громыхнули, выдыхая счастье и алкогольную отрыжку.

ГМВ.

В маленькой комнатке светло и жарко. На тумбочке стоит телевизор, накрытый кружевной белой салфеткой. Повсюду навалены мешки, пакеты, свертки с непонятным содержимым. У окна, под батареей лежит большой кошачий лоток и пустая миска.

– А где Барсик? – громко задает вопрос, сидящий на кресле парень в серой болоньевой куртке.

– Барсик мой… умер, – ответил пожилой женский голос с кухни. – На прошлой еще неделе… Двенадцать лет без малого он пожил у нас. Это ведь ты, Юра, его тогда с улицы притащил с поломанной лапой.

В комнату вошла пожилая грузная женщина в очках, на большой тарелке она принесла пирожки и поставила их на журнальный столик у кровати.

– Вот, знала бы, что ты, Юра, зайдешь. Не успела разогреть. Сейчас тебе чаю налью, – с сожалением в голосе сказала она.

– Да не надо, мама, я сегодня на работе. Вот, зашел только на пару минут.

Парень взял один пирожок и откусил.

– С картошкой?

– Да, Юра, твои любимые. С картошкой и луком.

Женщина подошла к кровати и вытащила из матраса большой пакет.

– Сразу отдам, пока не забыла. За этим я тебя и позвала. Здесь деньги… это еще Василий собирать начал, когда жив был. Мы с твоим отцом в банке денег не держали. И слава Богу! А то бы пропали наши кровные. Как у всех пропали… спасибо нашему государству… Сейчас чай принесу.

Юра развязал тугой узел на пакете и взглянул внутрь.

– Мам, дак это же доллары!?

Мать на мгновение замерла, ставя на стол кружку и чайничек с заваркой.

– Да, все верно… здесь американские деньги. На наши рубли это очень много. Василий, отец твой, он же в этих экономических делах разбирался, он перед самым дефолтом все на доллары поменял… царствие ему небесное.

Женщина, тяжело дыша, с трудом села на кровать.

– Боюсь я за них. Плохая совсем стала. Я последние годы их под шкафом хранила. Но вот после этого случая с Верой Федоровной. Ну, ты, наверное, уже слышал?

– Да нет, не слышал.

– Ой!.. Даже рассказывать страшно. Её же недавно обворовали. Позвонили в двери и сказали, что горгаз. Вера открыла, а там мужик в маске, он ее к стулу телефонным проводам привязал и целых три часа мучил. Где деньги лежат… выпытывал… А какие у нее деньги?!

Я в больнице ее навещала, у нее лицо было как один сплошной синяк, – на этих словах мать Юрия достала скомканный платок и высморкалась.

– А что с преступником? Его поймали? – спросил Юра.

Мать замолчала. Немного переведя дыхание, она продолжила:

– Да ты, Юра, пей чай. Остыл, наверное, уже совсем… Преступника этого убили… Участковый, он в тот день соседа-алкаша Генку проверить пришел, увидел, что дверь открыта, услышал шум и зашел к Вере в квартиру. Бандит этот набросился на него, табельным оружием завладеть хотел. Но милиционер – молодец. Справился… Всего один раз выстрелил и прямо в сердце… Когда маску сняли, то оказалось, что преступником оказался Костик. Ты, Юра, его знаешь.

– Немтырь, что ли?

– Да, Юра. Костик-немтырь, сынок этой дурочки Любы из третьего подъезда. Он недавно из колонии вернулся.

Юра знал этого Костика. Они с ним в первый класс шли вместе за ручку, гремя карандашами в ранцах. Потом Костик «сдулся», бросил учебу, связался с какой-то шпаной и исчез из поля зрения.

– А что тетя Люба? – поинтересовался Юрий.

– Любка, она совсем спилась… Когда она узнала о смерти сына, то даже не расстроилась. Говорит, он ей рассказывал, что устроился на мясокомбинат работать, в ночную смену. Весь день спит, а вечером ножик поточит, топорик маленький повесит на петельку под курткой и уходит на работу… «на мясозаготовки» – он так ей это называл. Даже пару раз ей мяса приносил… она пельмени делала… Вот уж поистине, адова семейка.

– Что мне, мама, с этими деньгами делать?

– А что хочешь, делай! Теперь они твои. Только не потеряй, уж очень тебя прошу, сынок. И никому их не доверяй. Я тебя доверила тогда, вон что они с тобой сделали! Как, Юра, здоровье твое? Ты когда последний раз кровь на анализ сдавал?

– Да нормально я себя чувствую… сейчас получше. Ладно. Спасибо, мама, деньги я сохраню, – сказал Юра, вставая с кресла. – На работу мне надо. Сегодня отработаю смену, а завтра заеду в гости с Ольгой и Лавриком.

Выйдя из подъезда, Юрий подошел к машине – серой «шестерке» (ВАЗ2106). Пакет с деньгами он бросил на заднее сиденье и накрыл старой рабочей курткой.

– Сейчас домой, приберу «баксы» и сразу на работу. Денег в кармане ни копейки, а вечером Лаврику за садик платить, – подумал Юрий, выезжая из двора.

Моросил мелкий дождик. Город, и без того небогатый красками, совсем погрузился в сумрак. На пустыре у дороги стоит одинокий ларек, Юра включил поворотник и остановился.

– Здорово, Жентос! – обратился Юрий через маленькое окошечко к сидящему в ларьке парню в очках.

– Привет, Юрка! Как дела? Наверное, к маме заезжал? – ответил парень, вырезая ножницами из бумаги ценник.

– Да, у матери был. На днях с семьей здесь буду, может, и к тебе заскочу. Жентос, я тороплюсь, запиши на меня пару «штучек» (сигарет) «Космоса». Я после рассчитаюсь.

– Не вопрос! Юра, ты у нас почетный клиент с бесконечным лимитом доверия, – сказал парень и открыл большой потрепанный журнал с надписью «Книга учета».

Отъезжая от ларька Юра нажал на педаль газа и с ускорением начал подниматься на мост через железнодорожные пути. Вдалеке золотым отливом блеснул купол церкви. Эта церковь была единственным объектом, который за последние годы здесь подремонтировали и восстановили. Все остальное в родном городе Юрия только грабили, рушили, растаскивали, сдавали на металлолом, загоняли в долги кредитами, налогами и тарифами.

Впереди показалась автобусная остановка. На остановке стоят студенты, женщина с ребенком и мужик в толстовке с капюшоном на голове. Мужик голосует.

– Спрошу куда надо. Может, по пути, – решает про себя Юра и останавливается у остановки.

В приоткрытое правое окно машины заглядывает опухшее, небритое лицо.

– Шеф. Довези… тут недалеко! Садовая шесть, у остановки «Магазин Олимп». А то мне че-то совсем поплохело. Возьми сразу денежку и можно без сдачи, – мужик просовывает свернутую пополам крупную купюру.

Юрий открывает дверь.

– Садись на переднее сиденье! У меня сзади бардак.

– Спасибо, брат, – мужик плюхается на переднее сиденье рядом с водителем и, опустив голову, затихает. Наверное, уснул.

До Садовой шесть всего три квартала по прямой, это частный сектор и очень по пути. Сдачи с крупной купюры у Юрия нет, но это даже лучше. Юра сразу положил денежку себе в нагрудный карман куртки. Неплохая удача, как говорится «деньги к деньгам».