MoNSTRUM. Не верь глазам своим

– Прекрасно, – прошипела она в ответ.

– Перестань! Ты не в состоянии позаботиться о нашей дочери! – воскликнул он. – Тебе нужна помощь.

– Хочешь сказать, что я плохая мать?!

– Мне и говорить этого не нужно, ты сама все знаешь, – совершенно спокойно ответил он.

На глаза Вероники начали наворачиваться слезы. Страх от мысли, что Ник ее бросит, вывернула ей дух наизнанку.

– Ты хочешь меня бросить, – произнесла она, задыхаясь от слез.

– О… Боже! Ника! Что ты несешь?! Я всего лишь хочу, чтобы за моей дочерью присматривал кто-то, помимо тебя.

– Ты хочешь забрать у меня дочь? Я и сама могу о ней заботиться! Мне не нужны эти чертовы сиделки-надсмотрщицы!

– Няня! Нашей дочери нужен дополнительный уход и внимание, потому что ты пишешь свои никчемные картинки вместо того, чтобы смотреть за малышкой! Я делаю это ради твоего же блага и блага нашей дочери, пока ты ее не убила!

Но было поздно что-то объяснять, жена уже начала рыдать. Вероника подскочила из-за стола так, что стул, на котором она сидела, перевернулся. Она перепрыгнула через него и побежала в спальню. Там она распахнула шкаф и начала доставать с полок свои вещи и вываливала их на пол.

Ник вошел следом.

– Ника! Что ты делаешь?!

Потом она молча побежала в сторону кладовой и принесла чемодан. Ник спокойно наблюдал за ее истерикой. В другой комнате заплакала Лиза, и он пошел к ней. Когда девочка увидела папу, она заулыбалась. Ник взял ее на руки и начал укачивать. Уложив дочку в кроватку, пошел проведать жену. Войдя в комнату, он переступил через гору одежды. Вероника сидела на полу, опершись спиной о кровать, под глазами черными разводами высохла тушь. Ник сел рядом.

– Милая, давай ты приляжешь.

Он поднял ее на руки и уложил на кровать. Она тут же свернулась калачиком, подмяв под себя одеяло, и притихла. Ник забрался к ней и обнял.

– Ты обещал мне помочь с выставкой, – сказала она куда-то в одеяло. – Ты мне обещал.

– Завтра поищем помещение, хорошо?

– Мы больше не найдем такое хорошее помещение, – продолжила она говорить в одеяло, – как то, у моря. Как можно быть таким человеком, просто отдать его под магазин. Мы же договаривались.

– Ну он же прислал тебе букет с извинениями, – Ник перебирал пальцами ее волосы.

– «Простите, что не дождался вас!» – процитировала она. – Не знаю, как эти извинения смогут помочь мне и моим картинам.

– Ну да, – согласился муж, – неприятный поступок. Но мы что-нибудь найдем, не менее прекрасное. Ты была так занята в последнее время. Ребенок, твой новый статус матери. Тебе тяжело, милая, я все понимаю. Мы с этим справимся, – Ник поглаживал ее волосы.

Веронику это успокаивало и усыпляло. Она так переживала из-за неудавшейся попытки открытия галереи, что впала в депрессию. Ведь она уже как наяву видела себя посреди белого светящегося пространства, в котором присутствует только море – море на стенах, море за окном. А вместо этого ее картины пылились в мастерской, ребенок постоянно кричал, Ника не было дома. Этот стресс ее убивал, ей становилось все тяжелее контролировать себя, свои порывы. Ну почему ее мечтам так тяжело сбыться?

– Я пока была тут одна, обдумала твое предложение насчет няни. И решила, что это будет очень хорошо, если у Лизы появится няня. Тогда я смогу больше времени уделять своему любимому делу.

– Хотелось бы мне, чтобы твоим любимым делом была забота о нашей дочери, – пробормотал он в ответ.

– Я забочусь о ней, Ник, – Вероника повернула к нему лицо. – Я каждый день с ней. А ты пропадаешь в клинике днями. Для меня большой стресс быть одной.

– Ты не одна, у тебя есть Лиза.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Лиза – младенец, и ей постоянно нужно внимание. Я отдавала так много время дому, что меня перестали куда-либо звать друзья, – она отвернулась от него. – Наверное, они уже и не помнят, как я выгляжу.

– У меня сейчас очень важный этап. Я на пороге того, чтобы открыть наконец-то свой бизнес, – объяснял Ник.

– Я все понимаю, но и ты пойми: я не смогу просто так терять время. Из меня постоянно ищет выход энергия, я хочу общаться с миром, а не просто сидеть здесь. Быть матерью и женой – это прекрасно, но я хочу реализовать себя! Ты знал это с самого начала, еще до того, как на мне женился! – она уже начала повышать голос.

– Дорогая, говори чуть тише, Лиза спит.

В ответ Ника молча вздохнула.

– Наша дочь еще слишком мала, ей нужно твое внимание, – не унимался Ник.

– Оно у нее есть. Это все, чем я занимаюсь последние шесть месяцев, – даю дочери внимание. Поищи завтра няню, пожалуйста. Мне нужен воздух для творчества, – она помедлила, – для меня.

Ник сжал губы, помолчал секунду и произнес:

– Конечно, милая, все как ты хочешь, – он снова начал перебирать ей волосы. – Все как хочешь ты, – и поцеловал ее в макушку.

Ник гладил ее волосы и напевал мелодию, которую сочинял на ходу. Он еще долго не мог уснуть той ночью.

Глава 7

2012

Ник ждал субботы, он был решительно настроен завоевать Аврору любым способом, ну, не совсем, конечно, любым. Он бы все-таки предпочел не закрывать ее в подвале. На цепи. Аврора была крепостью, как в детстве, когда он играл в солдатиков, и они бились с рыцарями, захватывая их крепость, продвигаясь по школьной линейке через ров. А после того, как крепость становилась собственностью пластиковых солдатиков, они могли творить все, что хотели. А фантазия у Ника как в детстве, так и сейчас была что надо.

Незаметно пролетели дни: среда, четверг. А вот пятница оказалась слишком долгой. На прием были записаны самые неприятные и дотошные клиенты. Ирма как будто специально собирала их всех вместе, чтобы проверить на прочность нервы Кауфмана. Но Ник старался относиться к таким пациентам снисходительно, он считал, что именно они держат в тонусе, учат терпению и хорошему сервису.

Хорошо, что хотя бы Вероника все эти дни была спокойна и не требовала внимания. Поскольку Рита помогала ему всю неделю, у Ника было достаточно времени заниматься собой. Ник не переставал радоваться тому, что в его жизни есть Рита Эбнер, хоть она периодически выводила его из себя. Эта женщина проживала свою жизнь тихо и спокойно: работала медсестрой, выпивала по вечерам, пока ее не бросил муж. Бедная женщина осталась одна – ни мужа, ни детей. Нику было ее немного жаль, возможно, поэтому он ее и терпел. Она была как непутевая мать, или сестра, или собака, которую жалко выгнать, и ты ей все прощаешь.

Еще нужно было подумать, как преподнести Веронике информацию о том, что Лиза будет заниматься балетом. Ведь у его супруги срабатывала интуиция каждый раз, когда он обращал внимание на какую-нибудь женщину. Так было и с физиотерапевтом в бассейне – Ник мысленно называл ее «инструктор по плаванию» – Анной Лева. Но эта Анна оказалась глупой девкой с невероятными амбициями. Она заявила, что Веронику нужно сдать в специальное учреждение. А Вероника, как и положено мудрым женщинам, будто ждала, когда Ник наконец-то увидит, что Анна Лева совершенно ему не подходит. Хорошо, что его интерес к Анне был не силен и не пришлось долго затягивать расставание с ней. Все решилось само собой буквально за день.

В те дни Вероника была очень тихой и просто выжидала. Она посещала все занятия и не сопротивлялась. Конечно, это было из-за страха остаться одной. Людей страх очень меняет, особенно когда нельзя драться или бежать. Приходится смириться и ждать. Тем более Вероника далеко не убежит. Ник усмехнулся.

– Ох, – вскрикнула пациентка.

– Извините, – Ник очнулся от своих размышлений. Он достал инструменты изо рта пациентки, о чем мгновенно пожалел.

– Вы что, уснули? – на него смотрели злые полупрозрачные глазки, близко расположенные на пухлом женском лице.

Есть такой сорт пациентов, которые вечно бывают чем-то недовольны. Мила Гринн был именно этим сортом, она постоянно названивала в клинику, как что случись. Складывалось впечатление, что она часами смотрит в зеркало с открытым ртом и выискивает причину, по которой можно было бы выйти из дома и попасть к дантисту на прием, желательно, к Нику Кауфману, и потрепать ему нервы.

– Простите, рука затекла, – соврал Ник и сам не понял, каким таким образом у него затекла рука.

Грузное тело пациентки колыхнулась в стоматологическом кресле, устраиваясь поудобней. На него зыркнули злые глаза, и рот под ними снова раскрылся, как бездонная воронка. Подбородок слился с шеей воедино, она стала похожа на гигантскую тихоходку – микроскопическое животное, способное выжить даже в космосе.

Время от времени Нику хотелось больше никогда не видеть этих людей и их ртов. Но менять что-то было уже поздно. Ведь это была его профессия, и больше он ничего не умел. И даже когда они в институте развлекались и задавали друг другу вопрос: «Если бы у тебя была возможность стать кем угодно в жизни, без ограничений, кем бы ты стал?» Все отвечали по-разному, и, конечно, не у многих профессия мечты была связана с медициной, хотя они уже были студентами медицинского. В основном их туда чуть ли не заставляли идти родители. Но Ник не мог ответить ничего, кроме как «дантистом», хотя в детстве он мечтал быть хирургом. Отец его убедил, что дантист – это отличная профессия, она дает возможность найти работу всегда и везде.

У Адлера Кауфмана не было, как говорят, предпринимательской жилки, и он не был способен создать свой бизнес, хотя и был прекрасным врачом. Он всю жизнь проработал в муниципальной больнице и лечил по страховке. Он доработался до главного врача, что было очень даже неплохо. Некоторые просто довольствуются тем, что есть.

Ник был рад, что у него были амбиции и была возможность их реализовывать. И каждый день он хвалил себя, приходя утром на работу и приходя с работы домой. Он чувствовал духовный подъем, осознавая свою важность и свой статус: врач, владелец бизнеса, отец семейства, мужчина, на которого может положиться больная супруга. А еще больше любил, когда его хвалили другие.

А вот когда приходили такие, как эта женщина, что сейчас раскрыла перед ним свой рот, и смотрели на него как на дерьмо – вот это его бесило. Тогда-то он и хотел бы выкинуть таких пациентов и никогда больше не пускать. Он даже фантазировал на эту тему, тихонечко усмехаясь под медицинской маской, представляя, как эта мадам своим грузным телом падает со второго этажа на асфальт. Наверняка она бы расплылась по асфальту, а потом снова собралась в одну кучу. Как зеленый слайм, игрушка, которая была у него в детстве: его можно было бросать куда угодно – в стену, об пол, – он всегда принимал свой начальный вид.

Стоило только Нику убрать инструменты изо рта мадам Гринн, как тут же из него посыпались слова:

– Что вас веселит, доктор Кауфман? – рот скривился с недовольным выражением.

– Вспомнил, как дочь стих рассказывала сегодня утром. Смешно слова путала.

Пациентка с неодобрительным взглядом откинулась обратно на спинку кресла.

                                            * * *

Наконец-то наступил вечер пятницы. Ник сидел на краю ванны, Вероника с закрытыми глазами нежилась в горячей воде.

– Милая.

Глаза ее открылись.

– Знаешь, я разговаривал с учителем Лизы, и она заявила, что наш ребенок слишком активный. Что ей нужны какие-то дополнительные занятия, где она может себя проявить.

Она перевела глаза на мужа.

– Я голову сломал, чем она может заняться. И придумал ей занятие, – он опустил губку в воду. – Вернее, оно как-то само появилось. По телеку видел – балет!

Ника медленно прикрыла тонкие веки.

– Представляешь нашу малышку в милой розовой пачке?

Жена растянула губы в стороны. Улыбка.

– Я рад, что ты одобряешь. Занятия проходят рядом с моей клиникой, будет удобно водить ее туда. Каждые вторник и субботу. Потом будем ходить на спектакли, – он мечтательно улыбнулся. – И обязательно записывать все на видео, а потом, когда она вырастет, будем показывать эти видео на ее дни рождения гостям и парням, которые будут за ней ухаживать.

Глаза смеялись.

– Окей, – прошептала она непослушными губами.

Ник поцеловал жену в макушку.

– Пора в постель, дорогая.

                                            * * *

По субботам занятия в балетной школе начинались в четыре часа дня. Без четверти четыре Ник с дочерью уже прохаживались мимо театра. Он замер, когда увидел идущую с парковки Аврору.

– Смотри, Лиза, твой преподаватель.

Аврора сразу их заметила и направилась к ним.

– Учитель, учитель, – Лиза крутилась вокруг отца.

– Можно сказать, хореограф, – Аврора улыбнулась им и протянула руку Лизе. Девочка охотно за нее взялась. – Вы как раз вовремя.

– Не люблю опаздывать и дочь приучаю, что лучше быть не вовремя, а чуть пораньше.

– Вот и правильно, это очень хорошая привычка.

Аврора держала Лизу за руку.

– Приходите через час.

– Буду чуть раньше, – Ник махнул рукой удаляющейся парочке.

Ник, конечно, никуда не ушел. Он сел на скамью около входа и стал ждать. Через четверть часа он уже заходил в театр. Осторожными шажками, придерживая все двери на своем пути, чтобы не наделать шума, он прокрался к открытой двери танцевального зала. Играла веселая музыка. За фортепиано сидела пожилая женщина и по-ребячески была рада всему происходящему. Ее маленькое сморщенное личико расплылось в блаженной улыбке – этакий юный Бенджамин Баттон1 в юбке. Она наигрывала веселую мелодию и приплясывала в такт, сидя на табуретке. Лиза в спортивном трико и с волосами, собранными на макушке, сосредоточенно ставила ноги в первую позицию. Ноги ее пока совсем не слушались. Но выглядела она очень серьезной. Белесые бровки нахмурены, губы сжаты.

Аврора со всей своей грацией подходила к ученикам которых было семеро – четыре девочки и три мальчика, – и помогала каждому, за каждым следила. Многие ученики уже хорошо контролировали свои движения. Лиза на их фоне немного терялась.

– Эй, мужчина! – раздалось у Ника за спиной. Он вздрогнул и обернулся на голос. На него вопросительно смотрел тот самый человек, что сидел у входа и рассказывал ему про школу.

– Вы за кем тут подсматриваете? – мужчина был настроен получить ответ.

– Я не подсматриваю. Я проверяю свою дочь, это ее первое занятие, – оправдывался Ник. Второй раз его застукали за подобным занятием – жаль, что людей нельзя безнаказанно бить.

– Если вы хотите посмотреть, нужно спрашивать разрешение преподавателя, – дед повысил голос.

Музыка в классе затихла. Ник обернулся: на него все молча смотрели, а Лиза приветственно махала ладошкой, обнажив свою улыбку с наполовину отсутствующими зубами.

– Простите, я не знал.

К ним подошла Аврора.

– Вы что так кричите? Вы детей пугаете.

– А что он тут стоит как маньяк?

– Проходите в класс, доктор Кауфман, – обратилась Аврора к Нику. – Я понимаю, первое занятие, и вам безумно любопытно, как справляется ваша дочь, – она взяла его за рукав пиджака и потянула в класс. – Можете посидеть пять минут. Лиза большая молодец.

Аврора вернулась к занятию. Снова заиграла веселая музыка, Лиза вышагивала еще старательнее под счастливым взглядом отца.

Когда урок закончился, Ник уже был на улице и ждал Лизу с остальными родителями. Аврора не дала ему надолго остаться в классе, чтобы не смущать других детей. Он был и не против постоять на улице, в классе ему очень быстро стало жарко. Аврора вышла за руку с Лизой. Девочка увидела своего отца и подбежала к нему.

– Папа, мне понравилось! – воскликнула она. – Но я устала. Хочу домой.

– Я очень рад, что тебе понравилось. Может, выпьем кофе, Аврора? – вырвалось у него внезапно.

Аврора не ожидала такого предложения.

– Прошу прощения, но меня ждут, – она указала рукой в сторону парковки.

– Я просто подумал, было бы хорошо обсудить успехи Лизы.

– У нее отлично получается. Многие ребята уже давно ходят на занятия, но Лиза старается и быстро их нагонит.

– Я очень рад, – он знал, что выглядел в тот момент очень и очень глупо.

– Извините, я должна идти. Пока, Лиза, до вторника, – девушка развернулась и пошла в сторону стоянки.

Пока Лиза в течение часа старательно передвигала ножками у балетного станка, Ник запарковал свой автомобиль в той стороне, куда сейчас направлялась Аврора, надеясь проводить девушку до машины. В итоге просто шел следом.

На парковке рядом с красным седаном Авроры стоял мужчина. Он широко и красиво улыбался, глядя в их сторону. Сначала Ник не понял, что вызвало такую радость у незнакомца. Аврора ускорила шаг и подошла вплотную к этому парню. Ник торопился подойти к ним ближе в надежде хоть что-то услышать. Они говорили достаточно тихо, Ник слышал только голоса. Зато Лиза шла рядом и болтала без умолку. Он усадил дочь в детское кресло в автомобиле, не отрывая глаз от парочки. Ник услышал смех Авроры. Он готов был взорваться от ревности и разочарования. Он сел в машину, громко хлопнув дверью.

Мужчина открыл Авроре дверь, помогая сесть за руль, – как будто она сама не могла – и сел рядом. В окно машины со стороны пассажирского места резко постучали, громко и настойчиво, словно хотели испугать.

Ник, широко улыбаясь, просунул руку в опустившееся окно.

– Простите, что вас отвлекаю, – начал он. – Я Ник, отец одной из учениц и заодно прекрасный дантист. Реклама.

Мужчина поздоровался с ним за руку.

– Я Маркус, давний друг Авроры, – он пожал руку Ника крепкой сухой ладонью. На Ника нахально смотрели яркие голубые глаза. Мужчина был красив и молод.

«Друг Авроры». Ника чуть не вывернуло наизнанку от этих слов.

– Я хотел спросить, – продолжил Ник, запинаясь, – по поводу костюма… В смысле, этот костюм, что на Лизе, он подходит или надо что-то другое?

– Вполне подходит.

Девушка, улыбаясь, завела двигатель, а Ник так и стоял, молча пялясь на парочку – какие же они оба мерзкие.

– Хорошо, буду знать, – выдавил он из себя.

Пятясь назад, Ник отошел от машины и, спотыкаясь, ушел. Чего он хотел добиться этим? Всю дорогу домой Ник упрекал себя за слабость, что побежал за Авророй и, как обиженная собачонка, облаял напоследок.

Придя домой, Ник заперся в ванной, достал с самой высокой полки початую бутылку виски. Понял, что не взял с собой стакан, и приложился к горлышку. Сделав большой глоток, он выдохнул. Постоял некоторое время и сделал еще один. Аврора – не Анна, он не может распрощаться с ней так же быстро, как это было с предыдущей пассией. Ник не успокоился, пока не выпил всю бутылку. Часы показывали всего девять вечера, а Ник был уже хорошо пьян.

Непослушной рукой и не с первого раза он открыл дверь ванной и направился в комнату Вероники. У ее кровати сидела Рита с книгой в руках. По тому, как он размашисто оперся о косяк двери, Рита сразу поняла, что Ник пьян. На полу у кровати матери сидела Лиза, разложив свои головоломки, и даже не посмотрела в сторону отца. Рита оторвалась от книги в мягкой обложке, которую им обеим читала, и встала.

– Раз уж Ник дома, я пойду.

– Пока, Рита! – воскликнула девочка.

Вероника едва подняла руку.

– Вы меня проводите? – спросила женщина.

– Конечно, Рита, – язык Ника заплетался.

Спустившись на первый этаж, Ник попытался помочь ей надеть плащ, не понимая, зачем он ей в такую теплую погоду. Рита его остановила, мягко взяв за запястье.

– Плохие новости, Ник, – начала она. – Жаль, что ты находишься в таком состоянии.

– А что? Тебе можно, а мне нет? – он снова оперся рукой о стену и, пошатываясь, скрестил ноги.

Рита многозначительно посмотрела на него.

– Буквально пару часов назад я прочитала новости в газете. Ты еще не видел?

Ник нахмурился.

– Нет.

– Ну вот и почитай, газета лежит на столе, – женщина развернулась и ушла.

Начался дождь. С улицы потянуло запахом мокрой земли. Ник подошел к кухонному столу. Газета была неаккуратно сложена. Он начал в ней копаться, шурша страницами, к нему подошла Лиза.

– Пап, мы будем ужинать?

Ник не отвечал, он сосредоточенно с пьяным напором искал статью. Кто-то перепутал все страницы этой чертовой газеты. Вот оно!

«ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК!

Пропала женщина, Анна Лева, она работала физиотерапевтом в Больнице имени Айзека Штельмана. Последний раз ее видели две недели назад, 24 апреля, когда она покидала учреждение, в котором работала. Автомобиль пропавшей находится возле ее дома. Следов борьбы нет. Телефон не найден. Ее приметы…»

Дальше Ник читать не стал.

Глава 8

2005

– Вероника, у меня хорошие новости! – воскликнул Ник, как только вошел в дом. Кинув пиджак в прихожей, он замер не пороге кухни.

– У меня тоже, – услышал он в ответ голос жены, – и даже две.

За столом сидела его жена в компании очень милой брюнетки с его дочерью на руках.

– Это Анжелика Маас, – представила она девушку, – и она будет няней нашей Лизе. А у тебя какие новости?

Ник постоял несколько секунд, осознавая сказанное супругой. На него, ожидая ответа, смотрели большие карие глаза Анжелики. Лиза тянула ее за густые темные волосы пухлыми ручками и весело агукала.

– Быстро ты нашла помощницу. И недели не прошло, – Ник еле подобрал правильные слова. – Рад познакомиться, Анжелика.

Он протянул ей руку. Девушка в ответ мило улыбнулась.

– Мне тоже очень приятно наконец-то с вами познакомиться, доктор Кауфман.

Голос у нее был бархатный и успокаивающий – Нику он понравился, как и его обладательница.

Ник сел за стол рядом с женой.

– Когда приступаете?

– Как можно скорее, – ответила за нее Вероника, – у меня накопилась куча дел! Будешь кофе?

– Я сам, не вставай! – он подошел к Нике и поцеловал ее в макушку. – А я нашел помещение под свою личную приемную, прямо в центре города, недалеко от Театра, – он взялся за кофеварку.

– Поздравляю, милый! Как я говорила, – обратилась Вероника к гостье, – мой муж замечательный дантист. А моя вторая новость… – обратилась она уже к Нику, – я нашла помещение под выставку!

Кофе Ника полился через край чашки на стол и сразу на пол.

– Милый, ты льешь мимо чашки, – совершенно спокойным голосом указала Вероника.

– О, точно, – он нервно усмехнулся. – А я-то и думаю, что ногам как-то горячо.

Ник сказал это с таким милым выражением лица, что после его слов все дружно рассмеялись.

На следующее утро Анжелика была у них дома в 8 утра. У нее очень хорошо складывалось общение с Лизой. Малышка с удовольствием ела и играла в компании с няней, от такого количества внимания девочка расцвела. У Вероники появилось больше свободного времени, и они втроем готовились к выставке. Каждый помогал по-своему.

В качестве помещения Вероника выбрала старый дом, которому было лет сто. Состоял он из четырех комнат на первом этаже и четырех на втором. Первый этаж был уже занят: в одной из комнат – танцевальная студия; в другой – швейная мастерская. Еще две занимала небольшая частная фирма, занимающаяся продажей антиквариата.

Вероника организовала свое пространство так, чтобы каждая комната была проходной. Можно часами ходить по кругу, не находя выхода, – шутила она. Света оказалось не так много, как ей хотелось бы, поэтому пришлось изменить концепцию выставки и оборудовать каждую картину отдельным освещением: где-то более теплое, где-то похолодней. Стены были разных текстур и покрытий: рыжий кирпич, серая штукатурка и простые выбеленные стены. Вероника решила ничего не менять и просто обыграть разнообразие фактур – получались нескучные сочетания.

Наконец-то наступил тот день, когда она перевезла картины в будущую галерею. Ощущала она себя великолепно: ее дочь наслаждалась компанией няни, а Вероника наслаждалась уединением, которого так страстно желала. Чудесную пару – Анжелика и Лиза – всегда можно было проведать, просто выглянув в одно из восьми окон.

Вероника расставляла картины по комнатам, решая головоломку с размещением – что на чем будет выгодно смотреться. Она могла заниматься этим часами напролет, пока Анжелика ходила вокруг здания с Лизой в коляске.

Хлопнула входная дверь и в комнату вошел Ник. Было сразу видно, что он недоволен.

– Ты домой собираешься? – он с порога перешел в наступление.

– Мне нужно еще буквально полчаса, – его супруга порхала по залам как будто танцевала вальс. – Ты посмотри, как прекрасно все складывается! Ведь тут такое разнообразие фактур стен и вариантов света, это место даже лучше, чем первый вариант помещения. Помнишь то, у моря? – она была уже в другой комнате, и голос ее раздавался размытым в пустоте эхом. – Я от счастья не знаю, за что хвататься.

Она весело посмеялась. Ее заливистый смех жутким эхом отозвался среди пустых комнат.

– Твоя дочь уже давно спит, а Анжелике нужно домой, – не унимался Ник. – Поэтому хватай сумочку и поехали, – крикнул он ей в пустоту.