Немой

– Палыч, ты ли это? – нарушив тишину, сказал Виктор Фёдорович.

– Я, Виктор, я! – радостно сказал офицер.

– Сколько лет, сколько зим, не думал, что вот так свидимся с тобою, друг, – продолжал он.

Офицер и мужчина в белом пальто сблизились и похлопали друг друга по спине. Василий и караульный продолжали смотреть друг на друга с удивлением.

– Караульный, ты какого черта не впустил этих двух уважаемых мною людей? – сказал офицер.

– Так-с, распоряжение, Ваше превосходительство, – ответил караульный в недоумении.

– А, леший с тобой, принеси ко мне в кабинет горячей еды, да камин подтопи посильнее! – сказал офицер.

– Слушаю-с, Выше превосходительство, – ответил караульный, развернулся и побежал к воротам.

– Не стоит, Николай Павлович, мне нужно как можно скорее доставить письмо, – сказал Виктор Фёдорович.

– Ничего с твоим письмом не случится, отогреетесь и поедете. Вы, видать, замерзли в пути, – сказал офицер, посмотрев на Василия.

Посиневший от холода Василий судорожно закивал головой.

– Во-о-от, пожалей своего возничего, да и у меня к тебе дело есть, тоже особой важности, между прочим, – сказал Николай Павлович.

– Ладно, уговорил. Только давай условимся – не вспоминать о службе в полке.

– Как, скажешь, друг, как скажешь, – ответил офицер.

Ворота укрепления открылись. Василий ударил плетью лошадь, и та медленно пошла вперед, Виктор Фёдорович и офицер не торопясь шли, увлечённо обсуждая недоразумение у ворот.

В комнате офицера все собрались возле камина: Василий жадно ел похлебку, офицер и Виктор Фёдорович смотрели на огонь и молчали – непривычно было не говорить о службе, поскольку она всегда была основной темой для их разговора. В воздухе повисла неловкость, однако лишь Василия она не смущала.

– Что за дело у тебя ко мне? – спросил Виктор Фёдорович.

– Дело серьёзное и требует особой ответственности, – ответил офицер.

– Так не томи, говори как есть, мне ехать уж нужно, а до города еще три локтя по карте.

– Ты ведь помнишь, Виктор, что у меня жена есть и сын, далеко отсюда.

– Помню Палыч, случилось чего?

– Нет, с ними, надеюсь, всё хорошо. Проблема в том, что я тут полюбил молодую красавицу и она меня, вроде как, тоже.

– Ну и выдумал ты под старость лет! – засмеялся Виктор Фёдорович.

– Знаешь, друг, я вдруг почувствовал, будто снова молодой, и на мир как-то по-другому смотреть начал, – продолжал офицер.

– Ну ты и жулик, Николай Павлович, честное слово, жулик. Как жене потом в глаза смотреть будешь, тебе ведь хочешь не хочешь, а придётся возвращаться домой, и что с красавицей будешь своей делать? Или быть может, ты её с собой заберешь? – еще сильнее засмеялся Виктор Фёдорович.

– Вот я и хотел тебя попросить по старой дружбе об услуге, – сказал офицер.

– Ты ведь, Виктор, на особом счету у коменданта, и во многие высокие дома ты вхож. Думаю, для тебя не составит труда любой документ сделать.

– Какой же ты хочешь, чтобы я для тебя документ сделал? – спросил Виктор Фёдорович

– А напиши письмо жене моей, что я погиб при выполнении какого-нибудь важного дела для Отечества, да печать гербовую поставь.

– Ты и правда умом тронулся, а жену свою тебе вовсе не жалко, а сын как будет твой?

– Я уже подумал обо всём, это обдуманное решение. Жена моя справится, она сильная, и мальчишка уже не маленький, уже мужчина. Так что? Поможешь, Виктор?

– Хорошо, Николай Павлович, сделаю. Жизнь твоя и тебе решать, что с ней делать. Скажи мне только, как хоть зовут твою красавицу?

– Любовь, её зовут Любовь, – ответил офицер

– Вот тебе и Любовь… иронично. А теперь прошу прощения, Николай Павлович, мне нужно отправляться в путь.

– Василий! – крикнул Виктор Фёдорович, – Пойди запрягай лошадь.

Василий, прислонив деревянную тарелку ко рту, быстро выпил оставшееся в ней, встал и вышел из комнаты.

– Ну, Николай Павлович, свидимся еще, на обратном пути заеду к тебе, обсудим детали, твоего письма, бывай – сказал Виктор Фёдорович, пожав руку приятелю.