Заря над Скаргиаром

Аскер спустился в долину и направился к дому. За полтора месяца лазания по горам его походка утратила легкость и прямизну, а шерсть пожелтела и местами свалялась. Тем не менее он с достоинством подошел к старику и по обычаю гостя сказал:

– Мир этому дому и счастье его хозяевам.

– Мир и тебе, странник, – отозвался старик, подозрительно оглядывая Аскера. – Издалека?

– Из Валиравины.

Старик не ожидал такого ответа. Спросил он скорее ради шутки, думая, что Аскер пришел из деревни, находившейся ниже по течению реки. Тамошние жители иногда приходили к нему за лекарствами, которые он сам составлял из трав. У Аскера же, как мы знаем, не было при себе даже котомки, и это показалось старику очень странным.

– Из Валиравины, говоришь? Далековато… – покачал головой старик, но для проверки спросил:

– И что же ты там делал, в Валиравине?

– Учился, если это можно так назвать, – сказал Аскер. – А потом меня оттуда выгнали, потому что мы с настоятелем не сошлись характерами. Теперь я хочу учиться дальше и для этого ищу знаменитого мудреца, который мог бы посвятить меня в тайны культа Сиа.

Шестеро авринов, сидевших возле старика, на минуту прервали чтение молитв и посмотрели на Аскера.

– Не отвлекайтесь, дети мои, – сказал старик. – А ты, чужестранец, скажи мне, где же твои вещи и одежда, если ты действительно пришел из Валиравины?

– Вещей у меня сроду не было, господин, – пожал плечами Аскер.

– Что-то ты темнишь. Что же ты ел тогда по дороге? Может, траву? – прищурился старик.

– То, что служит для вас предметом насмешек, для меня служило пищей в течение полутора месяцев, господин, – строго сказал Аскер. – И не из праздного любопытства нарушил я ваше уединение, а по причине, вам уже известной. Я проделал долгий и трудный путь, чтобы найти этого мудреца, и больше месяца не видел ни одного мыслящего существа. Если вы не знаете, где живет мудрец Сиа, или же не хотите мне этого сказать, то я поищу в другом месте.

С этими словами Аскер поклонился и хотел было идти, но старик остановил его.

– Погоди, как хоть тебя зовут-то?

– Лио Аскер. Лио Фархан Аскер, – тут же поправился Аскер, не без гордости произнеся собственное имя.

Старик задумался, подперев голову сухой рукой, а потом вскинул на Аскера пронзительный взгляд.

– Фархан, говоришь? Стало быть, остроглазый?

– Остроглазый, – кивнул Аскер, ответив старику таким взглядом, что тот поневоле отвел глаза.

– Ну что ж, – сказал старик, зачем-то теребя полу своего одеяния, – я скажу тебе, где находится обитель мудреца, которого ты ищешь. Но ты уверен, что хочешь посвятить себя культу Сиа? Тебе известно, что обучение связано со многими лишениями?

– Что вы имеете ввиду под лишениями, господин?

– Воздержание во всем: грубую еду, жесткую постель, холод, тяжелый физический труд.

– Ах, господин! Эти лишения меня не пугают, – улыбнулся Аскер, а про себя добавил: «За полтора месяца скитаний я и не к тому привык».

– Ну хорошо, – торжественно сказал старик. – Если ты тверд в своем решении, то я скажу тебе, что я и есть Кено, учитель Сиа.

Аскер, у которого этот разговор уже вызвал смутные подозрения, согласно кивнул. Он сделал шаг назад, поклонился и сказал:

– О великий мудрец и учитель Кено! Позвольте мне просить вас быть моим наставником в постижении тайн культа Сиа.

Кено улыбнулся, заложив большие пальцы рук за пояс своего балахона.

– А это еще неизвестно, мой дорогой. Видишь ли, я проверяю каждого, кто приходит ко мне. А приходит немного. Вот, посмотри на этих шестерых. Это все, кто пришел за последние три года, да еще одного я отправил восвояси. Я проверил их – и увидел Сиа, проверил того седьмого – и не увидел ничего.

– Проверьте меня, господин Кено, – попросил Аскер.

– Хорошо, пойдем. А вы молитесь, – кинул старик своим ученикам, которые поднялись было с колен, чтобы посмотреть на действо.

Кено завел Аскера в дом. Они прошли первую комнату, жилую, и зашли во вторую, в которой было только маленькое окошко под потолком, а по углам валялся всякий хлам. Кено прикрыл за собой двери, завесил их рогожей, зажег свечу, а потом тщательно заткнул окошко тряпкой.

– Должна быть полная темнота, – пояснил он. – Светит только свечка. Смотри на нее.

Аскер сел на поставленный табурет и стал смотреть на свечу. Маленький огонек горел ровно, слегка чадя. От свечи по комнате распространялся странный терпкий запах. Старик встал за спиной у Аскера и положил ладони ему на виски, а большие пальцы на лоб.

– Теперь закрой глаза, – сказал он, – и сиди смирно.

Кено застыл в полной неподвижности, Аскер – тоже, как ему велели. Сначала он ничего не почувствовал, но потом возникло легкое головокружение, и в его мозгу словно стало теснее. Постороннее сознание проникло в него и постепенно заполнило всю голову, начиная с затылка. Оно сделало попытку слиться с его сознанием, мягко ударяясь о какую-то невидимую преграду и пытаясь пробить ее. Аскер почувствовал, как оно напрягается в бесплодном усилии преодолеть незримый барьер и как его силы утекают в никуда. Совсем ослабев, оно заворочалось, как зверь в берлоге, заметалось, панически ища выхода, и, найдя какую-то лазейку, вылетело прочь.

Наконец Кено убрал руки со лба Аскера, и тот открыл глаза. От свечки остался только маленький огарок, который вот-вот должен был погаснуть.

Учитель, не говоря ни слова, вышел на улицу. Его шатало из стороны в сторону, и он схватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Сев на порог хижины, он вытер со лба холодный пот и устало сгорбился, уронив голову на руки. Ученики успели сменить род занятий и теперь вместо чтения молитв делали специальные упражнения. Кено с отсутствующим видом следил за ними, изредка отирая пот со лба. Аскер наконец решил нарушить это созерцание и спросил:

– Так каковы результаты вашего исследования, господин Кено?

Кено ответил не сразу, а сначала уселся поудобнее на пороге и в который раз смахнул со лба пот.

– Стар я стал что-то… Ничего не вижу, ничего не разберу… Затягивает, засасывает… Если бы свеча погасла… ох, боги, простите мне мои прегрешения!

Он поднял глаза на Аскера и досадливо поморщился.

– Да что ты на меня так смотришь? Отрицательный результат твой, понимаешь?

– Спасибо, господин Кено, я все понимаю, – довольно бодро ответил Аскер и направился прочь. Он оглянулся только раз, когда уже дошел до конца долины. Старый учитель все так же сидел на пороге и бормотал что-то себе под нос, недовольно разглядывая свои руки.

Аскер шел все дальше и дальше. В душе у него росло возмущение и недоумение.

«Как же так, – думал он, – эти шестеро, читая молитвы и размахивая руками, могут чему-нибудь научиться, а я – нет? Неужели чтение молитв и махание руками – такая великая премудрость? Это же абсурд! Хорошо же, дорогой учитель, если вы не можете учить меня, то я буду учиться сам. Видно и слышно здесь далеко, и я буду незримо присутствовать на всех ваших занятиях».

Глава 3

Отныне жизнь Аскера стала сплошным созерцанием. Он с самого утра занимал пост за скалой и внимательно вслушивался и всматривался в то, что происходило в долине у каменной халупы. Он занимался и тогда, когда ученики ходили за дровами по окрестностям или за водой к реке Юнграй. Аскеру от них почти не приходилось прятаться, потому что за дровами они ходили через реку по висячему мосту. К тому же, Аскеру повезло: он нашел небольшую пещеру поблизости от долины. В пещере можно было стоять во весь рост только у входа, а сам вход был низкий, очень узкий и снаружи казался просто трещиной в скале. Аскер навалил возле входа камней, чтобы еще лучше скрыть его, а внутрь пещеры наносил травы, так что устроился он с удобствами.

Шло время. Ночевал Аскер в пещере, ел по-прежнему траву, подглядывал за занятиями учеников Кено и делал все то же, что и они. Двое из шести учеников делали более сложные упражнения, и Аскер следил только за остальными четырьмя, соблюдая последовательность в обучении.

Наступило лето. Эти четверо с горем пополам преодолели первую ступень мастерства и приступили ко второй. Упражнения заметно усложнились и теперь были направлены не на общее развитие, а на самосовершенствование, достижение внутренней гармонии. Почти все учебное время теперь занимали медитации, и ученики часами сидели на коленях со сложенными вместе ладонями. Кено говорил, что вторая ступень будет пройдена, когда вокруг головы учеников появится сияние.

Аскер медитировал дни и ночи напролет, лишь иногда наведываясь в долину посмотреть, не прибавил ли Кено своим ученикам новых упражнений. Убедившись, что все идет по-старому, он возвращался в свою пещеру и возобновлял занятия. Медитировать следовало с закрытыми глазами, и потому Аскер не знал, насколько успешны его занятия, а спросить было не у кого: он твердо решил не соваться в долину.

Однажды берке, жившему в сарае при хижине, пришла в голову фантазия прогуляться по горам. Не долго думая, он залез на ближайшую скалу, оттуда перепрыгнул на следующую, и Кено успел заметить только его хвост, мелькнувший между скал. Он тут же послал двоих учеников найти его, и они, прихватив с собой веревку, кинулись за ним. Берке словно дразнился и, весело прыгая с камня на камень, подпускал к себе совсем близко, но в руки не давался. Ученики гнались за ним, чертыхаясь в сердцах, потому что на горизонте собирались тучи, предвещавшие первую в этом сезоне грозу.

Берке еще немного порезвился, но когда упали первые капли дождя, дал себя поймать и, как ни в чем не бывало, поплелся за учениками. Сверкнула молния, и полило, как из ведра. Ученики припустили к дому, спеша укрыться от дождя. В пять минут они вымокли до нитки, и ледяные струи текли им за шиворот, а мокрые камни скользили под ногами. Берке то и дело спотыкался и тянул назад. В одном месте он уперся всеми четырьмя ногами в землю и фыркнул. Ученики обернулись, чтобы дернуть за повод как следует, и обомлели: они увидели трещину в скале, из которой лился мягкий голубоватый свет. Они заглянули внутрь – и увидели Аскера, сидящего на полу пещеры в позе медитации. Вокруг его головы сияла аура такой интенсивности, что ученики тотчас закрыли глаза руками, чтобы не ослепнуть.

Они тут же забыли о ливне, о мокрых камнях и о непослушном берке. Один из них остался сторожить пещеру, а другой со всех ног кинулся к хижине Кено. Гроза еще не прошла, когда он ввалился в хижину, оставляя за собой на полу целые озера воды.

– Учитель! – начал он с порога, не успев и дух перевести. – Помните, к нам приходил аврин, такой странный – без котомки, без одежды, который хотел у вас учиться и которого вы завернули?

– Ну, помню, – сказал Кено, откладывая в сторону ступку с каким-то месивом, которое он перед этим усердно толок. – А что такое?

– Мы с Ригалом лазили по горам за этим берке, – принялся объяснять ученик, размахивая руками, – как тут налетела гроза, и мы таки поймали его и повели домой, но он стал – и ни в какую! Тут Ригал смотрит – а в скале щель, и из щели – свет. Ну, мы заглянули, а там этот аврин сидит и медитирует, а вокруг его головы – такое свечение, такое… Мы чуть не ослепли! Так Ригал и берке там остались, сторожат его, а я – за вами.

– Гм… Чертовщина, – покачал головой Кено. – Что ж, – пойдем, посмотрим.

Он кряхтя поднялся со стула, надел плащ с капюшоном, взял палку и вышел вслед за своим учеником. Оставшиеся четверо, как только за ними закрылась дверь, принялись наперебой обсуждать эту новость.

Когда Кено и его ученик добрались до места, дождь уже закончился. Из вечерних сумерек им навстречу вынырнул другой ученик.

– А, вот и вы, – сказал он. – Этот, в пещере, все еще медитирует.

Кено заглянул в пещеру – и точно, там сидел Аскер и усердно занимался самосовершенствованием. Кено поскреб в затылке, а затем решительно влез внутрь, прикрывая глаза ладонью, и хлопнул Аскера по плечу. Синее пламя погасло в тот же миг, и в пещере стало так темно, что хоть глаз выколи. Аскер встрепенулся и, дико озираясь по сторонам, прижался к задней стенке пещеры.

– Аскер, не бойтесь, это я – Кено, – сказал старый учитель, делая шаг назад. – Мы бы ни за что вас не нашли, если бы вы не преодолели вторую ступень.

Аскер сразу понял, в чем дело. Только свет мог привлечь постороннее внимание, и при том только сильный свет. Значит, ему наконец удалось сделать то, что пока не могли сделать остальные, да и преувеличенно вежливое обращение Кено, перешедшего на «вы», тоже говорило об этом.

– Удивительные дела творятся нынче, – подумал вслух Кено. – Аскер, я хочу предложить вам учиться у меня, и думаю, что вы не откажетесь.

– Разумеется, нет, учитель, – улыбнулся Аскер, – и я надеюсь, что под вашим чутким руководством обучение пойдет быстрее.

– Куда уж быстрее, – смущенно пробормотал Кено, у которого в свое время на постижение первых двух ступеней ушло полтора года.

– И прошу вас, учитель, обращайтесь ко мне на «ты», – попросил Аскер, – а то мне будет неудобно перед остальными учениками.

Сказав это, Аскер окончательно вылез из пещеры, и все пятеро (считая берке), направились в долину.

Заведя Аскера в дом, Кено познакомил его со своими учениками. Как уже неоднократно упоминалось, их было шестеро: четверо мужчин и две женщины. Все они были молоды, сильны – да и как иначе? До хижины Кено им приходилось добираться звериными тропами, испытав все тяготы пути по горам. Все шестеро были дети равнин, все были из небогатых семей, все поехали искать счастья на край света, поверив древним легендам о мудрецах Сиа. Да, только сильный духом и телом мог добраться до Кено. Ехали наугад, а потому берке с собой не брали: ведь неизвестно, какие кручи и пропасти ждут впереди, а берке, не приученный к горным дорогам, может стать обузой, если не знаешь пути. Добавим, что у многих просто не было денег на берке. Весь провиант приходилось тащить на себе, изредка пробавляясь охотой. Так что нынешние ученики Кено были теми немногими счастливцами, которым удалось доехать, а сколько их возвращалось назад, не одолев трудного пути, или погибло по дороге – и не сосчитать.

На следующий день Кено дал своим ученикам задание, а с Аскером пошел прогуляться по долине, чтобы остальные ученики не слышали их беседы. Он попросил Аскера рассказать о себе, что тот с готовностью и исполнил. Дослушав до конца, Кено задумчиво сказал:

– Очень, очень странная история… Ничего подобного я никогда не слышал, а слышал я немало. Посмею утверждать, что за всю историю Скаргиара такое случается впервые.

– Что именно? – спросил Аскер.

– Пришествие в мир живого существа извне. Это тебя ко многому обязывает, Лио.

– Ни к чему это меня не обязывает, – возразил Аскер. – В Валиравине я узнал много всякой всячины, и то, что я узнал, убедило меня в том, что обязательность – не самая популярная добродетель в этом мире.

– Увы, это так, но… Неужели в книгах, которые ты прочел, не было рассказов о верности, о бескорыстии, о служении высшим идеалам?

– Были, мой учитель, были. Прекрасные сказки, читая которые, невольно забываешь о прочитанных перед этим книгах по истории, а вот там-то все как раз наоборот. Ни одно выдающееся деяние, достойное памяти потомков, не обходилось без компромисса с совестью. К тому же, я склонен думать, что исторические сведения все же более достоверны и реальны, чем саги и баллады.

Кено понуро опустил голову.

– К сожалению, ты прав, Лио. У тебя острый ум, и ты, я вижу, неплохо разобрался в ситуации. Этот твой Норло своим поступком по отношению к тебе наиболее ярко показал все прелести нашего общества. Я долгое время боролся с существующими порядками, пока не понял, что изменить их невозможно. Только теперь, удалившись от мира, я наконец обрел желанный душевный покой.

От Аскера не укрылось, что последние слова Кено прозвучали как-то неуверенно. Укрыться от мира можно, от своей совести – никогда.

– Ты должен знать, Лио, прежде чем ты станешь у меня учиться, – продолжал Кено, – что адепты Сиа высшей ступени, – а ты, я верю, доберешься до самого верха, – становятся слишком чисты и благородны, чтобы жить среди прочих авринов, и вынуждены бежать прочь, пока грязь мира не затянула их с головой, если они хотят остаться адептами Сиа.

– Меня это не устраивает, – заявил Аскер. – Я хочу жить, а не сохнуть где-то на обочине жизни, постоянно опасаясь, чтобы кто-нибудь не запятнал мою первозданную чистоту. Я не верю в то, что вы говорите, учитель.

– Ты еще не знаешь, что дает Сиа и чего она требует взамен, – нахмурился Кено. – Узнай сперва, а потом и суди.

– Так расскажите, учитель.

– Ну, слушай. Первая ступень предполагает физическую закалку и сведение своих потребностей до минимума. Тому, кто прошел первую ступень, достаточно поесть один раз в сутки и поспать четыре часа, чтобы восстановить силы. Аврин становится крепок и вынослив, как скала.

Аскер усмехнулся про себя: после бесчисленных прыжков и падений со скал его шкура поистине приобрела крепость гранита, оставшись, тем не менее, такой же тонкой.

– Вторая ступень, – продолжал Кено, – предполагает достижение внутренней гармонии, душевного мира с самим собой, помогает управлять своими эмоциями. Аврин сможет обуздывать в себе гнев, страх, зависть, горе, а также чрезмерную радость, если только этого пожелает. Он становится так же крепок духом, как и телом.

Третья ступень помогает найти единение с силами природы: предсказывать погоду, выбирать места для посева растений, для пастьбы скота, для строительства домов. Природа раскроется перед ним, позволяя читать свои письмена, дикие звери будут обходить его стороной, а ручные – покорно исполнять его волю.

Четвертая ступень позволяет входить во внутреннюю природу вещей и познавать их суть, а познав, изменять их по своему желанию. Аврин сможет врачевать болезни прикосновением рук, заставлять деревья расти, а зерно – дозревать. Он подчинит себе огонь и воду, землю и воздух.

Пятая ступень – наивысшая. Тот, кому удастся пройти ее, может считать себя и наисчастливейшим, и наинесчастнейшим созданием на земле, ибо откроются ему бездны духа собратьев его – авринов. Он будет проникать в сердца и распоряжаться там, как в собственном доме. Он сможет внушать другим любые мысли и чувства, заражать их самыми низкими пороками или очищать их души до белизны нетающих снегов на горных вершинах. Овладевший всеми пятью ступенями сможет стать в этом мире всем, чем захочет, и ответственность за свои поступки он всегда будет нести один. И всю жизнь его будет преследовать один, но всеобъемлющий запрет: никаких физических удовольствий. Тот, кто нарушит это правило, постепенно утратит свою силу, скатившись с высших ступеней на низшие. Впрочем, чем ниже ступень, тем менее строги ограничения.

В этом месте Кено перевел дух и добавил:

– Разумеется, я прошел все пять ступеней и потому живу вдали от мира в этой каменной халупке, чтобы не поддавать себя искушениям плоти.

– Замечательно… – пробормотал Аскер. – Вы просто храните древнее знание, учитель, запихав его в эти горы, как скупец – свое золото в сундук. Чтобы знание приносило пользу, его нужно применять.

– Это очень тяжело – применять такое знание, – сказал Кено. – Я в свое время сунулся в мир со своими пятью ступенями, а потом пришлось вернуться. Не выдержал. Потому я и учу других, что надеюсь принести своим знанием пользу, – пусть не сам, но через своих учеников. – Кено сокрушенно вздохнул. – Я уже наперед вижу, что из этих шестерых никто не дойдет до пятой ступени, да и до третьей дойдут, разве что, двое из них. Очень, очень тяжело учиться, если нет выдающихся способностей. Я сам не понимаю, откуда они у тебя, – ты же помнишь, как я ошибся. Но, честно говоря, твой мозг для меня – тайна, покрытая мраком. Возможно, потом, когда ты станешь больше похож на аврина, чем на небожителя…

И началась учеба. Кено учил Аскера всему, что знал, и гораздо большему, чем то, что он обычно открывал другим ученикам. Кроме Сиа, он рассказывал ему об обычаях тех мест, где ему удалось побывать, выучил его эсторейскому и корвельскому языкам. Кено был родом из Эстореи – королевства, расположенного на юге Скаргиара, восточнее Гедрайна. По его рассказам выходило, что Эсторея – самое лучшее место на земле, а особенно ее столица Паорела, где все дворцы – из белого мрамора, а храмы – один прекраснее другого. В Паореле у Кено остался младший брат, который предпочел совершенствованию своей души светскую карьеру, и Кено много рассказывал Аскеру о жизни при королевском дворе в Паореле, где его брат надеялся проявить себя.

– Обязательно побывай в Эсторее, Лио, – говорил Кено, мечтательно закрывая глаза. – Это чудесная страна. Корвела, правда, тоже ничего, но Эсторея лучше.

Аскер впитывал все, чему его учил Кено, как губка. Его тяга к знаниям была просто поразительна. Учитель не мог на него нахвалиться и всегда ставил в пример остальным. Остальные завидовали Аскеру, – правда, зависть эта была добрая. Учеба давалась им гораздо труднее, и вскоре некоторые из нихпокинули долину, чтобы вернуться домой и начать новую жизнь уже при помощи новых способностей.

Аскер был чрезвычайно любознателен. Он хотел знать о Сиа все, что было известно самому Кено, а потому однажды попросил его:

– Учитель, расскажите мне о Сиа. Откуда она пришла в наш мир?

Был хмурый вечер, за окном завывал ветер и лил дождь, – словом, погода была как раз такая, когда на улицу и носа не высунешь, и не остается ничего другого, как сидеть у камелька и рассказывать разные истории.

Кено закрыл глаза и выпрямился на табурете.

– Сиа? – переспросил он. – В свое время я задал своему учителю тот же вопрос и услышал вот что. Давным-давно далеко отсюда жили мыслящие. Это не были аврины, но многое у них было так, как у нас. Это был великий народ, могучий народ. Дети этого народа рождались с мыслью, что они – цари мира сего. И верно, ни в чем им не было преград, потому что у них была Сиа. Словом «Сиа» они называли некую субстанцию, всепроникающую и всепоглощающую, связывающую вещи воедино. Они считали, что Сиа везде: и в звездах на небе, и в самой малой травинке у них под ногами. Эти мыслящие владели Сиа так, как владею я, и даже намного лучше. На основе Сиа они построили всю свою цивилизацию – и науку, и культуру, и философию. Они возвели сооружения, которые, быть может, стоят и поныне. Они много ездили по миру, и следы их есть даже у нас, в Скаргиаре, – это знаменитые Каменный Путь и Великий Мост через Глерин. Тогда еще на этих землях не было ни наших народов, ни их предков. Так вот, эти мыслящие, видя, как покорна им природа, возгордились и стали все вокруг переделывать на свой лад. Там, где плескались моря, они воздвигали сушу, а на месте гор стали рыть пропасти, чтобы добраться до драгоценных камней. Ведь физические удовольствия им были заказаны, и им ничего не оставалось, как тешить свое самолюбие таким способом. Кроме этого, у них было еще одно занятие: игра во власть. Перепакостив всю свою природу, они принялись друг за друга. Степеней Сиа у них тогда было гораздо больше, чем пять, и вот они соревновались, у кого же Сиа сильнее. Они развивали свои способности и в результате дошли до того, что могли двигать взглядом горы и одним дыханием насылать смерчи. И родились среди них двое мыслящих – близнецы, брат и сестра. С самого детства они соперничали между собой, и всегда их силы были равны. Люто возненавидели они друг друга, и сама мысль о том, что другой живет, ходит по той же земле и дышит тем же воздухом, отравляла жизнь каждому из них. Они были очень сильны, эти двое. И стали они искать себе сторонников, что с их силой было нетрудно. Общество раскололось пополам, и после ряда мелких стычек разразилась великая битва. Все, от мала до велика, принимали в ней участие. Два лагеря расположились друг против друга и стали посылать противнику мысли о самоубийстве. Слабые умерли тотчас: кто зарезался, кто повесился, кто разбился, упав с высоты, а сильные продолжали борьбу и, истощив свой нервный запас, тоже падали замертво. Последними умерли близнецы. Так Сиа наказывает тех, кто использует ее во зло.

– А если бы силы оказались неравны?

– Ну, тогда бы горстка мыслящих выжила, но ненадолго. Вся их цивилизация была порочной и неминуемо должна была привести к краху.

– Это ужасно. Жаль, что Сиа не учит, как находить гармонию со всем миром, а не только с самим собой. Но неужели общество так отвратительно, как вы все время повторяете, учитель?

– Увидишь сам… – сказал Кено, сочувственно глядя на Аскера.

Аскеру не терпелось увидеть, и он тратил на учебу почти все время, кроме тех трех часов, в течение которых он спал. Наступил месяц кутлирен, и четвертая ступень была преодолена. Уехали последние из тех шестерых учеников, что были у Кено год назад, а новые не приехали. Аскер удивлялся: как же так, разве никто не хочет получить могущество? Кено смеялся и говорил: получить могущество хотят все, да не все могут. Удивительно скорее то, что он учил семь учеников одновременно, считая Аскера, потому что обычно бывает не больше трех.