Белка и Стрелка на Луне

Одновременно с кадрами Пушка начался комментарий диктора, который рассказал о том, как его подарили американскому президенту. Белка замерла и с умильной улыбкой стала смотреть на сына:

– Пушок… Как на Казбека похож…, наверное, взрослый уже…

Глава 5

Пушок играл с Кэролайн прямо на лужайке перед Белым Домом. Она кидала летающую тарелку, а Пушок, радостно тявкая, носился по газону и ловил ее. Он хватал тарелку зубами на лету и во весь дух мчался обратно. Кэролайн, хотя и была дочерью президента Соединенных Штатов, на самом деле была самой обычной девчонкой и поэтому веселилась и шалила так, как они, девчонки, всегда делают. Она кидала тарелку и высоко, и низко и даже над кустами, но Пушок всегда ловко ее подхватывал. Игра проходила на травке перед Самым Главным Домом Америки, где обычно живут местные президенты, но для щенка это не имело никакого значения. Ну и что, что тут президенты всякие ходят туда-сюда! Главное – тарелку поймать и принести хозяйке. И он в очередной раз кидался взапуски по газону за летящим снарядом.

За игрой, прямо из окна Белого дома, наблюдали остальные домашние животные президентской семьи. Первым сидел толстый кот по кличке Том. Он считал себя главным любимцем Кэролайн, правда она об этом часто забывала. Левее него примостился пудель Голли, подарок семейства аристократов из Франции, и кролик Заза. Когда Пушок только-только появился в резиденции президента, все они были к нему равнодушны. Ну, щенок и щенок. Потом они стали его не любить. Потому что он себе много позволял и ему все прощали. Теперь же они его ненавидели. Потому что Пушок стал любимчиком.

– И что она с ним так носится? Ни мозгов, ни дородности! – провожая глазами летящую тарелку проворчал кот Том.

– Действительно! – закипятился пудель Голли, – А это пошлое имя – Пушок! То ли дело я – Шьен де Шарль Анри Жозеф Мари де Голль! – он гордо осмотрел себя со всех сторон, а затем доверительно наклонился к коту. – Для своих – Голли!

Кролик Заза тоскливо следил за Пушком и возмущенно подпрыгивал на месте. Кролики часто так делают, даже в Белом Доме. Глаза у него стали совсем косыми, оттого, что Пушок бегал туда-сюда, а Заза старался одним глазом смотреть на Кэролайн – хозяйка все-таки, а вторым на тарелку.

– Ну, кто так тарелку ловит?! Неправильно он ловит, даже как-то отвратительно ловит…

– Ну, правильно-неправильно, а нам ловить вообще нечего, – сердито вздохнул кот, – Вон он – любимчик!

И толстый Том, презрительно отвернувшись, тяжело соскочил с подоконника. В этот момент раздался громкий рокот моторов, и из облачка прямо над лужайкой вынырнул вертолет. Это был личный вертолет президента, и он стал плавно опускаться на газон, где играли Кэролайн и Пушок. Вихри от винта разбежались волнами по кустам, деревьям и по траве и подхватили пластиковую тарелочку. Пушок бежал и прыгал что есть сил, и все-таки тарелку унесло за кованую ограду.

– Так тебе и надо, вместо мармелада! Ну, сейчас ему попадет! – закричал кролик и стал возбужденно прыгать по подоконнику. Пушок огорченно метался вдоль забора и Кэролайн побежала к нему.

– Пушок! Пушок! Ну, что, ты, глупенький! Не расстраивайся! Вот возьми конфетку и побежали! – Девочка ласково потрепала щенка между ушами, и они поторопились в дом.

– Ну, что, попало? – спросил толстый Том, сидя на полу.

– Попало! Конфеткой по зубам, чтоб он подавился! – проговорил пудель Голли и тоже спрыгнул.

Пушок стрелой мчался впереди хозяйки и первым проскочил в двери. Кэролайн, запыхавшись, влетела вслед за ним и побежала переодеваться, чтобы встретить папу, который прилетел на вертолете. Пушок остался один в длинном тенистом коридоре. Вдоль стен прямо на паркете стояли большие цветочные горшки, в которых росли какие-то высокие растения. Пушок побежал вдоль коридора, но так просто бегать было неинтересно. Он вдруг припал к полу и пополз. Потом резко перебежал от одного цветочного горшка до другого и приложил лапу к уху. Как будто бы у него там, по правде, рация.

– Земля, Земля, я «Казбек-2». Как слышите, прием!

Пушок стал играть в космических разведчиков. Он очень любил эту игру, потому что в нее играли дети с братом его хозяйки Джоном. Вместе с другими мальчиками Джон играл в эту игру на утреннике в честь дня рожденья своей сестры, и Пушок подглядывал из-за стула за ними. Теперь же он сам стал разведчиком.

– Земля, я «Казбек-2». Докладываю! Здесь чисто. Следов инопланетян нет, но я чувствую их запах.

И он действительно почувствовал какой-то запах. Местами этот душок был еле уловим, но кое-где пахло довольно сильно. Особенно резко пахнуло от ножки стула, который стоял в комнате в конце коридора. Что это был за стул, Пушок не знал, но он понял вдруг, что это запах пришельцев. По крайней мере, он так решил. Когда Джон с мальчиками играли в эту игру, они стреляли в пришельцев, которые прятались по углам, из водяных пистолетиков. Жалко, что у Пушка не было пистолета. Ну, это не беда. Ему было уже больше семи месяцев, а по человеческим меркам это значит, что он был почти что подростком. И Пушок нашел замену водяному пистолету.

– Запах пришельцев радиоактивен! Ага, вот! Метка! – и он задрал заднюю лапку перед ножкой стула. Мгновение и… – Метка сбита!

Так доложил на базу космический разведчик по рации, которая была встроена в его переднюю правую лапу. Он радостно зарыл уничтоженную метку врага задними лапами и побежал дальше.

А дальше, за этой комнатой, был большой овальный зал, в котором напротив окна возвышался массивный письменный стол. На столе стояли письменные приборы, настольная лампа и куча всяких бумаг. От него нестерпимо пахло пришельцами, и Пушок понял, что главное – это найти источник этого аромата. Он поднес лапу к уху и громко зашептал:

– База, база, я «Казбек-2»! Понял, надо торопиться!

И Пушок стал бегать по громадному кабинету и обнюхивать все стулья, диваны и шкафы. Пахло везде, и ему пришлось потрудиться.

– Я должен найти генератор запаха! Пришельцы, они хитрые! – он забежал под письменный стол, и некоторое время его не было видно. Только хвост торчал между тумбами с выдвижными ящиками.

– База! База! Вот еще метка и еще, – щенок снова закричал в рацию на лапе. Неожиданно на ковре стало расплываться мокрое пятно. – Туф-туф-туф! Все метки сбиты!

Пушок выскочил из-под стола и стал опять перебежками двигаться по залу. Внезапно он остановился около книжного шкафа, который был встроен в стену. Он остановился и понюхал воздух. Здесь пахло гораздо сильнее. Тогда он вскочил на стул и встал на задние лапы.

– Ага, попался! Вонючий генератор!

Щенок, вытянувшись в струнку, попытался ухватить темно-красную резиновую грушу, которая свисала на тонкой шлангочке с открытой полки. Груша была большой и скользкой, но отважный разведчик не сдавался. Он понял, что нашел генератор вражеских инопланетян, которые кругом расставили свои метки. Наконец, он захватил зубами за самый кончик груши и потянул на себя. С полки с грохотом свалился большой флакон с зеленоватой жидкостью. На этикетке сосуда было написано «Одеколон Президента США», а дальше мелкими буковками «Аромат, который не может повторить никто».

Флакон был соединен с грушей длинной резиновой трубкой, и Пушок стал трепать резиновые части зубами. И тут на него с полки свалилась папка с бумагами и фотографиями. Они рассыпались веером по полу, и щенок испуганно отскочил от флакона. И вдруг – вот те на! На картинках были такие знакомые и милые существа!

– Папа! Мама! Тетя Стрелка! – закричал Пушок и лизнул фото мамы.

Неожиданно он услышал, как за окном опять заработали моторы вертолета.

– Надо торопиться! Генератор должен быть нейтрализован! – громко тявкнул космический разведчик и вцепился в резиновую грушу. Он поволок ее к раскрытому окну и лишь на мгновение оглянулся на фотографии.

– Эх, видели бы вы меня сейчас!

Он мотнул грушу еще разок и запрыгнул на подоконник. Вытащить большой флакон на улицу было нелегким делом, но отважный борец с инопланетными захватчиками все-таки справился. И закопал вонючий и радиоактивный генератор прямо под яблоней у окна кабинета.

А от взлетающего вертолета к Белому дому спешила группа людей. Пушок, удивившись, чуть наклонил голову и проводил прибывших глазами, а потом побежал к другой двери. Этот вход вел прямо с улицы в приемную Овального Кабинета, и здесь сейчас собрались все звери – кот, пудель и кролик. Только-только Пушок засунул голову в дверную щель и уже нацелился испугать кролика Зазу, как распахнулась главная дверь приемной и вошла целая толпа военных и гражданских людей. Щенок испуганно отпрыгнул от дверей и прислушался к человеческим голосам.

– What the stinky smell over here? Is it a dog’s house or my office? (Что это за гадкий запах? Это собачья конура или мой офис?) – раздался громкий и раздраженный голос, и Пушок его узнал. Это был отец его хозяйки Кэролайн. И Пушок бочком, бочком вернулся на лужайку.

Глава 6

Белка со Стрелкой уже закончили выступление и сидели в гримерке. Точнее, в тесной комнатушке позади сцены, потому что другого помещения в Доме Колхозника для них просто не было. Слава богу, что зеркало было, и Белка вовсю прихорашивалась перед ним, готовясь к отъезду. Представление прошло, как обычно бывало в маленьких городах – без сбоев, но с огоньком. То есть космонавтки погонялись чуть-чуть друг за другом по сцене, но это с кем не бывает. А звездам, таким как они, это прощается. Белка расчесала последний локон и спрятала расческу в чемодан.

– Мне тут недавно Казбек новый ошейник привез, хочешь покажу? – сказала она Стрелке.

– Ну, покажи…

Стрелке было все равно. Ее чемодан был давным-давно сложен, и теперь она сидела с ним в обнимку, ожидая подругу. Но Белка не торопилась. Она с гордым выражением на морде вытащила белый со стразами ошейник и стала прикладывать к себе, глядясь в зеркало.

– Вот, смотри, с кружавчиками. И стразики есть! Приталенный, вот здесь и здесь вытачки!

– Счастливая ты, Белка, сына в Америку пристроила, Казбек твой – начальник, конура в двух уровнях…

Стрелка от нечего делать открыла свой чемодан и стало что-то перебирать. Что-то такое, что гремело и светилось отраженным светом. Она очень трепетно следила за содержимым и никогда не показывала его подруге. Белка даже иногда думала, что это бриллианты. Хотя откуда они могут взяться у бывшей беспризорницы?

– Да ты сама-то – не прибедняйся. Целыми днями, вон, по помойкам драгоценности ищешь! Ишь, чемодан набила…

И Белка дотронулась лапой до чемодана подруги. И тут Стрелка вспылила и даже зарычала.

– Только без лап! Р-рр! Это моя старость, обеспеченная! Все мои накопления! Даже нюхать о них забудь!

Стрелка ревниво захлопнула чемодан и, отодвинувшись, обхватила его двумя лапами. Но на Белку такие сцены давно не производили впечатления. Все-таки это была не первая и даже не десятая их поездка. Она фыркнула и отвернулась от своей товарки.

– Фи! Больно надо! Мне Казбек сколько угодно таких привезет. Я только лапкой махну, и он мне весь земной шар прикатит!

Но Стрелка все еще немного дулась на подругу. Они знали друг друга долгое время и научились быстро прощать и обижаться ненадолго.

– Ты лучше чемодан быстрее пакуй! А то промаринуемся здесь в Укропове еще сутки. Пошли уже, ну! Еще Веню искать надо!

А Веню действительно надо было искать. Потому что он тоже хотел выступать. Он мечтал быть и артистом, и художником, и космонавтом. Только о нем не писали газеты и не рассказывали по радио. Ему так хотелось быть знаменитым, но его не признавали. Никто, кроме мышей. Вот он и выступал перед ними. В старом дощатом чулане, где между метелок и швабр стояло перевернутое жестяное ведро. Это и была Венина сцена. Вообще-то такие подмостки очень задевают самолюбие, но выбора не было. На большую сцену его не пускали. Ну, и не очень-то и хотелось! Потому что вдохновение настоящего артиста может витать и между швабрами. Веня собирался самозабвенно прочитать стихи своим зрителям. По-другому он не умел. Только самозабвенно. Он подбежал к самому краю ведра и, выразительно взглянув на толпу мышей, с выражением сказал:

– Я жду оваций! Потому что, кто не хвалит поэта, тот проводит жизнь зря!

Зрители сразу стали хлопать лапами, ушами и хвостами, и эти аплодисменты ласкали Венино ухо. Он шикарным жестом слева направо вернул тишину и начал:

– А теперь, дорогие мои, что-нибудь из меня, из раннего. Из цикла Обалденная осень. Итак, ода о скромном герое.

Меж звездных дол лечу во мраке,Средь черных дыр, среди светил!Со мною рядом две собаки,Их имена я позабыл.И Млечный Путь мне греет спину,Мне в морду светит, то есть в лицоСозвездие ВениаминаСредь всяких там Овнов, Стрельцов!Я скромен – это ли награда?Потомкам я себя отдал!А больше ничего не надо!Но миллион б не помешал!

Стоит ли говорить какие на поэта обрушились аплодисменты. Крыс Веня, небрежно прыгнув с ведра, был подхвачен сотнями лапок и взлетел в черное небо чулана. Каждая мышка пыталась дотронуться до знаменитого в мире грызунов крыса, и Вене пришлось несладко. Его щипали и толкали. Но у славы есть и такие стороны. Главное, что его теперь заботило, чтобы вещи не пропали. Во-первых, кепка, которую ему купили Белка со Стрелкой, во-вторых, Командирские часы, доставшиеся от дедушки, а в-третьих, и самое главное, золотой зуб, который Веня берег как зеницу ока. И он летал в воздухе, держа кепку и часы лапами, и крепко закрыв рот.

Внезапно с лестницы над чуланом послышались голоса его друзей.

– Веня! Венечка! Мы уходим!

Веню в очередной раз подбросили мышиные лапки, и он, извернувшись, приземлился. Крыс растолкал толпу почитателей и пробился к выходу – одна доска в стенке чулана была обломана. Знаменитый поэт встал у дырки в красивую позу и сказал своим обожателям прощальное слово:

– Ой-йой-йой! Ну, дорогие мои, мне пора. Пора! Спешу в Москву! В Белокаменную! – Веня поправил на поясе ремешок часов, а затем постучал по циферблату: – Мне завтра, зуб на отрыв, только не этот, – крыс дотронулся до своего золотого зуба, – надо в столице быть.

Потом скромно кашлянул и поправил теперь уже кепку.

– Женя Евтушенко умолял послушать. Надо, надо работать с молодыми поэтами! Молодежь – будущее страны! Да что там, всей Вселенной! Ну, до скорой встречи! Целую всех разом!

И столичная знаменитость отбыл в дырку в стене. Мыши еще долго хлопали лапками, ушами и хвостами, а затем стали разбегаться по своим норам.

Глава 7

А в это время в мире происходило что-то невообразимое. Странные и необъяснимые происшествия, которые ставили в тупик ученых, политиков и все остальное население планеты. Потому что стали пропадать вещи. И не какие-то там безделушки с комода у бабушки, которая потеряла очки. Стали пропадать предметы самые разные и часто очень важные. Безо всякой системы. Маленькие, большие и просто огромные. То есть фю-ить – и нету. Как корова языком слизнула. Только какой язык должен быть у коровы, чтобы смахнуть, например, Египетские пирамиды или знаменитые глыбы Стоунхенджа? Представить себе очень сложно. Даже самым умным ученым. Ну не бывает таких коров!

В теленовостях во всех странах только об этом и стали говорить. В той французской семье, где папа в прошлый раз чуть не подавился рогаликом, в этот день он проделал это гораздо успешнее. Он так закашлялся, что мама с испугу все-таки уронила блюдце из-под варенья, а потом стала хлопать папу по спине. Еще бы, на экране стали показывать такое! Перепуганный диктор просто закатывался в истерике:

– С'est fantastique! Bateau de guerre – lе porte-avions a disparu! Incroyable!

(Фантастика! Военный корабль – авианосец испарился! Невероятно!)

Вместо диктора появились кадры громадного авианосца, который был окутан сине-зеленым свечением и весь дрожал, качаясь на океанских волнах. Затем он стал кренится набок, сначала медленно, а потом все быстрее. По палубе огромного корабля, как игрушечные, стали скатываться боевые самолеты, а экипаж спускал в море шлюпки и надувные лодки. Авианосец качнулся в другую сторону, и несколько истребителей свалились в воду. Люди, как муравьи в горящем муравейнике, бегали по палубе и потом стали спускаться по канатам прямо в воду. Через минуту на палубе никого не осталось и громадное судно, словно рыба, пойманная на крючок, стало вытягиваться из воды. Корабль поднимался, раскачиваясь и мерцая в странном сиянии. И вдруг его как будто втянуло пылесосом в небесную воронку, и он исчез.

В этот момент мама так хлопнула папу по спине, что рогалик выскочил у него изо рта и ударился в голубой экран.

– Папа! Мама! Я тоже хочу себе такой кораблик! – закричал их пятилетний сын, и мама всплеснула руками.

Внезапно в телевизоре опять появился диктор и начал глотать воздух, а затем закричал так, словно с ним приключился припадок:

– Oh! Non! C’est impossible! Regardes-vous la Tour Eiffel! (О! Нет! Это невозможно! Посмотрите на Эйфелеву башню!)

И тут уже папа с мамой бросились к окну. Высокая и ажурная, как нефтяная вышка, Эйфелева башня дрожала. Вся окутанная сине-зелеными бликами она вдруг стала раскачиваться и поворачиваться вдоль своей оси. Так продолжалось минут пять и вдруг знаменитая парижская башня, символ и гордость французской столицы, стала приподниматься. Было видно, как падают лифты и рвутся кабели, идущие к антеннам наверху. Затем раздался звук пробки, вылетающей из бутылки шампанского, и башня исчезла в небесах. Папа и мама обессиленно опустились на пол. К ним подошел их сын и заявил, как ни в чем небывало:

– А у меня уже есть такая башня! – и показал родителям пластиковый сувенир, который он выудил из кучи игрушек…

Посмотрим теперь, что творилось на другой стороне Атлантического Океана. Там, в центре Нью-Йорка, с американского папы свалилась-таки на пол ковбойская шляпа, а он сам поперхнулся сигарным дымом. И было от чего! Он смотрел репортаж, в котором с острова Пасхи один за другим улетели в облака все знаменитые истуканы. Каждый из них покрывался синим светом, потом издавал легкий чпок, и очередная каменная голова улетала вверх.

По острову бегали растерянные аборигены, и их набедренные повязки возмущенно развевались на ветру. Еще бы, веками они поклонялись этим изваяниям и приносили им подарки и угощения. Теперь же эти идолы, все, один за другим, бессовестным образом исчезли! Аборигены трясли копьями и гремели амулетами на шеях. Их набедренные повязки тоже подпрыгивали в такт. И вдруг стали исчезать и они. Сначала копья, затем амулеты, а потом и набедренная одежда. Все это уносилось в небо с легким свистом и пропадало в зеленоватой с голубым воронке, которая спустилась прямо из облаков. Из нее прямо в землю упирался голубой луч и шарил по острову. И всасывал предметы. Аборигены остались совсем голыми и, стыдливо прикрываясь ладошками, они бросились врассыпную.

Американский папа сидел, разинув рот, а рядом с ним сидел точно так же его сын. Они переглянулись, и родитель переключил программу, а там было еще хлеще!

– We just get breaking news from Moscow. 5 military jets vanished above Siberia region! (Мы только что получили новости из Москвы. Пять военных кораблей испарились над сибирским регионом!) – тревожно верещала журналистка, и ее волосы были растрёпаны. Она была так напугана, что даже забывала поправлять прическу.

– Wow! – сказали хором отец и сын и опять посмотрели друг на друга.

И тут начался репортаж из Белого Дома. Президент принялся нервно успокаивать сограждан, и папа с сыном, чтобы снять напряжение, стали есть огромные гамбургеры.

Глава 8

В Белом Доме начался тихий контролируемый переполох. Кот Том, пудель Голли и кролик Заза сидели под низеньким столиком в приемной Овального Кабинета и смотрели на ноги. Ноги были обуты в разные ботинки и ходили туда-сюда. И разговаривали разными голосами. Иногда они торопливо пробегали к Кабинету, а иногда нерешительно переступали. Потом раскрывалась дверь, и в зависимости от быстроты, с какой переступали ботинки, раздавалась фраза:

– Разрешите, господин президент! – так говорили торопливые ботинки и исчезали за дверью.

Нерешительные же тихонько приоткрывали дверь, топтались на месте и спрашивали:

– Вы позволите? – а потом тоже скрывались в Кабинете.

Кот, кролик и собака следили за ботинками, как в теннисе следят за шариком, то есть крутили головами сюда и туда. Наконец все ботинки зашли или забежали в Кабинет, и в приемной осталось только две пары. Это были ботинки охранников. Первая пара прохаживалась вдоль приемной, а вторая подошла к креслу и один ботинок исчез. Это охранник уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Первая пара обуви сказала одинокому ботинку:

– Президент сегодня явно не в своей тарелке.

Над одиноким ботинком шелестела газета, а потом рассеянный голос ответил:

– Да-да, скорее всего это летающие тарелки….

Звери переглянулись. Ого-го! В это время открылась дверь Кабинета и строгий голос позвал охранников внутрь. Все ботинки спешно протопали в открытую дверь, и она закрылась. Толстый Том вылез из-под столика и задумчиво стал лизать переднюю лапу.

– Что-то нехорошее с этими тарелками, – сказал он, а потом глубокомысленно добавил, – президент не в духе!

Кролик Заза, стуча лапами по паркету, так же выбрался из-под мебели и уставился круглыми глазами на кота. Смысл сказанного медленно доходил до него и вдруг дошел. Кролик испуганно подскочил на месте и стал раскачиваться как китайский болванчик:

– Катастрофа! У президента в доме летающие тарелки! Он поссорился с женой!

Последним из-под столика выбрался пудель и цокая когтями, как барашек копытцами, подбежал к Тому и Зазе.

– А генералы тогда зачем?

Кролик закатил глаза на самый затылок и, сложив лапы на груди, как драматическая актриса, томно и с надрывом сказал:

– Может быть они хотят их помирить?!

Толстый Том только посмотрел на кролика оценивающим взглядом и скривил морду так, как будто только что лизнул лимон.

– Ну, это вряд ли у них получится! – сказал он и стал прохаживаться по полу, выставив хвост трубой, – нет, тут что-то другое. Что-то стряслось в глобальном масштабе!

Нервы Зазы не выдержали. Он был очень впечатлительной натурой, и почти любая фраза выводила его из равновесия. А уж глобальный-то масштаб может заставить нервничать кого угодно, не только кролика.

Заза стал метаться, сидя на месте, и в истерике заламывать лапы.

– Я так и знал, я так и знал! Грядут, грядут годины лихолетья!

Толстый Том, не обращая внимания на впавшего в экстаз кролика, с таинственным видом подошел к пуделю Голли и через многозначительное мурлыканье проговорил:

– Надо активизировать информационный ресурс! Мур-р-р!

Пудель встал в аристократическую позу и, горделиво откинув кудрявый завиток на лбу, торжественно произнес:

– Не понял!

Толстый Том, досадливо махнув лапой на бестолковых партнеров, стал подбираться к двери Овального Кабинет. Она была закрыта, и ему пришлось мордой расширить небольшую щелку. Так, чтобы можно было просунуть голову. Это ему удалось, и он стал подслушивать. Моментально Голли вскочил к нему на толстую спину и тоже просунул голову внутрь. Кролик Заза некоторое время отходил от глобального потрясения, но затем также подбежал, гремя лапами, и запрыгнул на пуделя. Ему тоже не терпелось подслушать, но это не удалось. Потому что лапы толстого Тома не выдержали, и он плюхнулся на брюхо. Пирамида рассыпалась, и перепуганный кролик убежал за диван и стал подслушивать оттуда. А Голли, процокав когтистыми копытами, обиженно отскакал в сторону.

Но сидел он недолго. Нетерпение сжигало его, и он опять подбежал к коту. Точно так же Заза не вытерпел и припрыгал обратно. Оба они стали подпихивать толстый зад Тома.

– Ну, что там? – перебирая лапами, спросил Голли.

– Да-да! Что происходит? – Кролик опять стал раскачиваться из стороны в сторону. – Я чувствую, я всегда чувствую! Не к добру это, это ко злу!

Пудель недоуменно уставился на Зазу.

– Козлу? Какому козлу? Это кто козел? – и отвесил подзатыльник бедному кролику. Тот попытался упасть в обморок, но не долетел. Просто упал на спину и закатил один глаз. Второй же по-прежнему следил за толстым задом. Тут кот вынырнул из щели и обвел партнеров по дружбе ошалелыми глазами.

– Демократия в опасности! – его голова опять занырнула в щель и через мгновение вновь появилась наружи, – рыночная экономика тоже!

Толстый Том в очередной раз просунулся в Кабинет. А кролику уже не терпелось. Он вскочил торчком и стал теребить информатора.

– Что там? Что? Ой, чует мое доброе сердце, носом чует! – и опять упал на спину.

Кот, ретируясь из узкой щели, брюхом возил по полу, пока не отполз на приличное расстояние. Потом он сел и остолбенело посмотрел по сторонам.