Мертвячка из озера

К моменту возвращения полиции Мерчиссон уже был внизу.

– Скажите, Мерчиссон, где бы мы могли подождать сэра Генри?

– Думаю, в библиотеке, сэр. Прошу за мной.

Библиотека не могла похвастаться обилием книг. Здесь стоял массивный почерневший стол, три стула, явно из позапрошлого века, и три шкафа, заполненных, как было видно сквозь застекленные створки, древними фолиантами. Складывалось впечатление, что здесь не часто кто-либо бывал, или, тем более – работал. Впрочем, Джексон отметил, что пыль Майра регулярно вытирает.

После того, как они расположились на стульях, инспектор нарушил ставшее почти традиционным, молчание:

– Скажите, констебль, вы ведь служите в этом округе уже пятнадцать лет?

– Да, инспектор. И ни разу не сталкивался со столь… ужасным случаем. У нас обычно тихо – ну, может быть, ребята в кабачке у Джо передерутся… Но чтобы кто-то от этого умер – никогда.

– Понятно. Но я не совсем это имел в виду. Скажите, при старом хозяине – при сэре Рэндолле, здесь, в поместьи, было больше прислуги? И она была той же самой?

– Нет… сэр. Всех слуг сэра Рэндолла молодой сэр Генри сразу рассчитал. А на их место взял тех, что вы видели. Странно – вот вы сказали, и я вспомнил. С ними ещё был Аткинс – так сказать, мастер на все руки. Он присматривал за всем этим… – О,Рафферти обвёл глазами по кругу, – техническим оборудованием – водопровод, газ, отопление, крыша… И я не слышал, чтобы он был уволен. Только две недели назад он приезжал в Норхуд, где и мой участок. Что-то забирал из лавки мистера Брауна: Аткинс всегда выписывает какие-то детали, или материалы по каталогам.

– А почему мы его сегодня не видели?

– Ну… затрудняюсь сказать. Может, всё же уволился.

– Хорошо. – хотя что же тут было хорошего, констебль по непроницаемому лицу понять не смог. Вместо этого он сам спросил:

– А вы, сэр… не сочтите за бестактность… давно служите?

– Ничего, я не обижусь. Двадцать один год.

– Чёрт! По вам никогда бы… Сколько же вам лет, сэр?

– Сорок шесть. – тут их беседу нарушил звук подъехавшего автомобиля, и сигнал клаксона – сэр Генри требовал открыть ему дверцы гаража.

Джексон поднялся со стула, и подошёл ближе к окну, хотя что он мог увидеть в почти полной темноте снаружи, да ещё из ярко освещённой электричеством комнаты, сказать было сложно.

Немного погодя он вернулся на свой стул. А вскоре открылась дверь, пропуская самого сэра Генри, а придерживающий её Мерчиссон торжественно объявил:

– Господа! Сэр Томас Генри!

Вид у сэра Генри был не слишком хороший – под глазами мешки, во взгляде боль. Впрочем, привычки и статус делали своё дело: держался он с достоинством и костюм на нём сидел безупречно.

Констебль представил сэру Генри инспектора:

– Инспектор Джексон, сэр, Скотланд – Ярд.

Аристократ на удивление крепко пожал руки обеим полицейским, не стесняясь разницы в общественном положении, и не делая попытки избежать явно неприятного предстоящего разговора.

Они, следуя приглашающему жесту хозяина, вновь опустились на стулья.

– Прошу вас, инспектор, спрашивайте. Ведь у вас наверняка есть вопросы.

– Да, сэр… Если позволите, я прежде всего хотел бы выразить вам своё глубочайшее…

– Благодарю. Да, я до сих пор поверить в это не могу… Если бы не работа, мне бы… – он отвернулся. Затем снова посмотрел в глаза представителю Закона, – Но – прошу вас!

– Благодарю. – теперь уже инспектор вежливо поклонился, – Простите меня – но вы сами понимаете сложность ситуации… и положения полиции: когда ни с того ни с сего молодая, жизнерадостная женщина вдруг решает покончить с собой – наша обязанность выяснить обстоятельства и причины, побудившие её… Разумеется, существуют такие аспекты её жизни, что я в данной ситуации могу узнать только от вас, сэр.

Все помолчали, сэр Генри кивнул, как бы соглашаясь с инспектором.

– Скажите, сэр, вы были знакомы с леди Томас Генри около полугода?

– Да. Мы познакомились в конце февраля, на симпозиуме лингвистов в Гааге.

Она… Словом, я попросил одного общего знакомого представить меня. Потом мы перезванивались какое-то время. Ну а где-то через месяц… Я пригласил её провести её отпуск, две недели, в Картино,д,Ампеццо, в Альпах, и мы… Стали близки.

После этого практически жили уже вместе.

– Знакомила ли она вас в этот период с кем-нибудь из близких? Или подруг?

– Да, разумеется. Правда, вначале, конечно, были подруги – Эрика ВанБюйтен… Белинда Крулл… и… м-м… Не запомнил точно имя – но все звали её Рут, а вот фамилия…Кажется, Дзорба.

Ну а родственники… Хм. Со своей бабушкой, миссис Либерманн, она меня познакомила уже после помолвки. Это было месяца три назад. Ну а с отцом мы увидались только на свадьбе – точно не скажу, но, как мне кажется, она до сих пор не простила ему развода с её матерью.

Сэр Генри снова посмотрел куда-то в угол. Инспектор спросил:

– Скажите… Ещё раз прошу прощения за вопрос, который может показаться бестактным. Вы не заметили у этой миссис Либерманн каких-либо… странностей в поведении?

Ну, скажем, немотивированной агрессии, замкнутости, депрессий, или чего– то в этом роде?

– Это у бабушки-то?! Да что вы, трудно даже помыслить о таком! – сэр Генри сделал слабую попытку улыбнуться, – Миссис Либерманн – воплощённый ангел! Если бы вы её видели, вам бы сразу стало понятно, что с ней в главной роли без всякого дополнительного грима можно снимать фильм про добрую волшебницу… Она обладает отличным здоровьем, неистребимым оптимизмом и огромным чувством юмора. Нет, бабушка у Кэролайн – первый сорт, если позволите так сказать…

– Благодарю. Ну, а что вы можете сказать про её отца?

– Отец… Я его ни до свадьбы, ни после, собственно, и не видел. Но он, без всякого сомнения – очень представительный мужчина. Великолепная осанка, мужественные черты лица. Он в свои пятьдесят четыре выглядел, ну… Лет на сорок пять, не больше. Не сомневаюсь – кое-что из , так сказать, экстерьера, Кэролайн взяла у него. Но что касается его характера… Не могу ничем вам помочь – просто не знаю.

– Понятно. Теперь, если позволите, вопросы уже о самой Кэролайн. Она не возражала, когда вы привезли её сюда?

– Ну, как вам сказать… Она, конечно, не хотела ехать сюда, в глушь. Если бы не её беременность, мне бы, наверное, не удалось уговорить её уехать в место поспокойней. Да и прибыв сюда она… честно скажу – первое время была не в восторге. Место тут, – лорд генри чуть дёрнул плечом, – сами видите – не из весёлых…

Ну а потом, когда она походила везде, присмотрелась… Даже захотела кое-что подремонтировать, подреставрировать, подсадить в оранжерею новых растений – словом, обустроить наше, так сказать, гнёздышко, поуютней.

– Скажите, сэр Генри, когда она в первый раз попросила вас посмотреть на пруд, вы сильно удивились?

– Н-нет. Она так долго рассматривала эту картину – будь она неладна! – что я даже буквально приказывал ей отойти от неё. Есть один момент, о котором я ужасно сожалею: это то, что я вначале сам не приехал сюда, не осмотрел всё, и не приказал убрать этот чёртов портрет куда подальше… Я так и подумал, что он произвёл на неё сильное впечатление.

– А как этот портрет вообще оказался в этой комнате?

– Он просто всегда висел здесь – ещё при дяде Рэндолле, и его отце, и деде… Это портрет написал кто-то там знаменитый, по заказу древнего пра-предка, а его вдохновила эта дурацкая легенда. Ну, вы должны понимать, инспектор: любая фамильная фишка делает наш род… э-э… более экзотическим, что ли… Создает статус. Вызывает больше уважения у остальных. Местных, да и не местных, наследных аристократов.

– Понятно. Не могли бы вы теперь, хотя бы вкратце, передать суть этой… легенды?

– Разумеется. Но вкратце – не смогу. Это – как зазубренный навсегда – а так и было! – урок: раз начав, нужно выложить его без запинок и пропусков. Так сказать, на автопилоте… Слушайте.

Рассказывал, впрочем, сэр Генри вовсе не механически, а с мягкой напевностью и не хуже профессионального актёра. О,Рафферти почему-то вспомнился «Гамлет», которого он однажды, ещё подростком, смотрел в Ливерпульском Театре. Что ощущал инспектор, понять оказалось как всегда невозможно.

После того, как легенда закончилась, некоторое время царила тишина.

Прервал молчание Джексон:

– Благодарю вас, сэр. Сэр Генри, когда вы смотрели на пруд во второй раз… Вы абсолютно уверены, что там никого не было? Может быть, кто-то мог спрятаться, скажем, за заросли камыша? Лечь в траву?

– Нет-нет, инспектор, это абсолютно невозможно. Светила полная луна, и если бы там был кто-то в белом, он чётко выделялся бы даже в камышах! Да и сама она говорила, что фигура не пряталась, а, скорее, наоборот!

Инспектор покивал.

– И последний вопрос. Когда вы услышали всплеск, и подбежали к окну, она не пыталась как-то… спастись, выбраться из озера?

– Нет. Когда я подбежал к окну, уже видны были только круги… И звуков никаких не было. Это я уже сам догадался, что она кинулась… Я, конечно, сразу бросился за ней.

Но нашёл и достал только минуты через три – тут, под окнами, довольно глубоко.

Откачать не смог. – сэр Генри порывисто выдохнул, – И искусственное дыхание – я умею, но тут… Не помогло. – желваки на челюсти сэра Генри напряглись.

– Понятно. – повторил инспектор, – Ещё раз прошу меня простить за то, что вынужден причинять вам боль. Благодарю за готовность к сотрудничеству. У меня всё. Так что, если вы не возражаете, мы с констеблем откланяемся.

– Э-э… Хорошо. Прощайте, инспектор. Констебль… – сэр Генри попрощался снова за руку с обеими полицейскими.

– Кстати, ещё раз прошу меня извинить… Если мы с констеблем пришлём венок на похороны, вы не будете возражать?.. Когда они, кстати, состоятся?

– Э-э… Скорее всего послезавтра. В полдень. Раньше родные миссис Генри не успеют приехать…

Впрочем, у неё их немного – не то, что моих. Да, моих… Придётся вызвать всех. Ну – вы понимаете: «ноблесс облидж»*.

* Положение обязывает (лат).

В свете фар дорога казалась ещё отвратительней, чем днём.

Традиционное молчание прервал О,Рафферти:

– Извините за бестактность, сэр… Вот вы не задали сэру Генри практически ни одного вопроса помимо тех, что уже были заданы на предварительном допросе… Почему?!

Инспектор оторвал взгляд от дороги, и взглянул на констебля.

Определить выражение на его лице всё равно оказалось невозможно. Словно смотришь в бетонную стену. Вернув взгляд на дорогу, инспектор бесцветным голосом сказал:

– Мне и не нужно было узнавать ничего нового. Я хотел просто увидеть его реакцию на мои вопросы и некоторые ключевые слова.

– И… что же это вам дало?!

– Практически всё, что мне было нужно.

– То есть?..

– То есть то, что смогли бы увидеть и вы, если бы прошли курс под названием «Психомоторные и мимические реакции преступника»      . Суть его такова, что человек может контролировать при лжи почти все значимые части своего организма… Но – именно «почти».

Кое-что остаётся. И хотя эта идея сильно дискредитирована фильмом «Солги мне», инстинктивные, автоматические реакции организма, что лежат в её основе, всё равно будут проявляться в том или ином виде. Нужно только знать, где искать их.

Словом, я не столько слушал, сколько – смотрел. И ещё кое-что… Возможно, вы тоже обратили внимание – он не разу не назвал жену по имени.

Констебль… Почесал в затылке. Потом всё же решился:

– Так вы с самого начала предполагали… Значит это – сэр Генри?!..

– Не будем забегать вперёд, констебль. Такие вещи решает суд. Мы же – лишь ищейки, вынюхивающие и раскапывающие факты для следствия. – коротко глянув на констебля, инспектор добавил:

– И последнее. Я рассчитываю на вашу сдержанность.

Высадив инспектора у его дома в Норхуде, инспектор, воспользовавшись улучшившимся покрытием дороги, выжал из своего подержанного «Ягуара» под пятьдесят, а затем – и под семьдесят. Было ещё довольно рано, но движение по шоссе здесь, в глуши, практически замерло.

Поглядывая иногда в зеркало заднего вида, он чуть усмехнулся. Фары преследовавшей его машины не приближались более чем на четверть мили.

До своего дома в пригороде под Лондоном инспектор добрался к полуночи.

Припарковав машину на стоянке перед многоквартирным домом одного из кварталов, он запер её и вошёл в подъезд. Поднялся на третий этаж, отпер дверь. Включил свет на кухне.

Пройдя к странному устройству в углу, установил что-то на панели управления, и… Вышел из квартиры через кухню.

Поднявшись на крышу, Джексон дошёл до крайнего подъезда, и спустился до подвала.

Отпер своим ключом неприметную железную дверь. Вошёл, щёлкнул выключателем.

Тусклые редкие лампы осветили длинный тоннель с кабелями на стенах и лужами на полу.

Заперев дверь за собой, он прошёл с полмили, после чего выбрался на поверхность через подвал почти такого же дома.

Теперь от своей квартиры он был отделён тремя домами и автостоянкой.

Он, пройдя ещё дальше, сел в ожидавшее его неприметное такси. Водитель, ни слова не сказав, двинулся, даже не зажигая фары. Мотор работал ровно и бесшумно – чувствовалось, что он и форсированный, и чужой.

До Даунинг-стрит добрались за каких-то сорок минут.

Уже не таясь, «инспектор» вошёл в неприметную боковую дверь скромного двухэтажного особняка. Про его путешествие по очередному подземному коридору, лифту и встречу с двумя морскими пехотинцами, проверившими документы и вежливо отдавшими честь, рассказывать долго и бессмысленно.

Опустившись на триста метров под здание МИ-5, и снова встретившись с морпехами, Джексон прошёл в малый Оперативный Центр.

Его уже ждали.

– Что, разучился быстро ездить? – руку ему пожал дежурный, майор Крэйг Саммерс.

– Нет. Не хотел сильно отрываться – вдруг они потеряли бы меня.

– Ага. Понятно. – Крэйг кивнул на огромный центральный монитор, – Ладно, пошли. Покажу всё, что нарыли.

Нарыли, действительно, неплохо.

– …а вот это – запись со спутника Р-Зет 45/7. Вчера, в ноль два сорок пять.

Джексон молча просмотрел запись, не проявляя, как, впрочем и всегда, никаких эмоций.

А обычный человек вряд ли удержался бы от того, чтоб их не проявить!..

Изображение с тепловизора спутника было немного смазанным, но на нём чётко были видны все фазы, и участники драмы.

Фигура женщины, стоящей на каком-то помосте посреди озера, фигура аквалангиста, совсем размытая и блекло-желтая из-за воды и гидрокостюма, и яркая вспышка – вылетевшая из окна девушка, к которой сразу устремился подводный пловец.

И полуфигура мужчины, высунувшаяся затем из окна, и через минуту прыгнувшая туда же, в озеро.

Было хорошо заметно, что оба мужчины удерживали девушку под водой не менее пяти-шести минут. После чего вытащили её на берег, и, поделав что-то с её головой, разошлись: аквалангист добуксировал что-то вроде плота, на котором стояла женщина, до берега, и уплыл под дом, скрывшись, вероятно, в подводном тоннеле. Другой же мужчина дождался женщины, и они прошли в дом через открытую кем-то изнутри, дверь.

– Звонок в 911 сделан только через пятнадцать минут, – сердито буркнул Саммерс. – Не могу смотреть на это… – он сидел за пультом, перекатывая карандаш по его поверхности.

– Понятно. – отозвался Джексон, так и не изменившийся в лице. – А что с этими двумя домами?

– Они используют только один. Вот. – майор включил другую запись, – Это уже с американского, – три дня назад, и сегодня утром, до того, как приехал этот чёртов констебль. Но – после того, как уехала скорая, забравшая тело. В… э-э… ноль пять десять.

На ночной записи трёхдневной давности было видно, как двое мужчин заносят в пустующий дом деревни большой плоский предмет, и выносят и грузят в машину другой, тех же очертаний, но более тёмный – то есть более холодный.

Утренняя запись показывала, как производится повторный обмен большими плоскими предметами, и выгружаются и прячутся в доме мешки, и что-то железное.

– Отлично. Похоже, мы знаем, где картина-легенда и акваланг. Позаботься об ордере… И группу захвата – на утро. В шесть ещё темно? Значит, к полшестого… Дай-ка карту – я покажу, где им дислоцироваться до моего сигнала…

Через час Джексон был снова «дома».

Таймер уже отключил свет, и распахнул окно. Но ни спать, ни ужинать Джексон не стал.

Из дома он вышел всё тем же способом, и к полшестого утра «такси» с четырьмя ведущими колесами уже подъезжало к деревне перед «Большим озером».

Остановив машину примерно в миле от усадьбы, за холмом, инспектор поднялся на гребень. В доме не горело ни огонька. Он поднёс к лицу микрофон:

– Отоприте склад, контейнер со стеклом прибыл.

Первые пять минут ничего видно не было. Даже в хороший тепловизор, который красовался на голове Джексона. Затем вокруг дома стали появляться светлые тени – это они в приборе выделялись чуть более светлым – обычному же человеку заметить чёрные костюмы в темноте было совершенно невозможно. Через ещё пару минут несколько теней вошли в пруд, и скрылись из поля зрения прибора.

Ждать пришлось шесть минут тридцать секунд. Затем парадная дверь распахнулась. Но никто не вышел.

Джексон вернулся в машину, и сказал только:

– Поехали!

Водитель кивнул. Мотор завелся и работал практически бесшумно.

Остановили машину прямо перед парадным. Джексон вошёл в дом.

Командир группы уже встречал его. Он отрапортовал, коротко козырнув:

– Всех взяли, сэр! Их и правда было четверо. Согласно вашему приказу, сразу обездвижили электрошоком. Томкинс уже сделал им уколы, и через минуты три можно будет всех увезти.

Джексон ответил на приветствие, сказав:

– Благодарю за отличную работу. Как только снотворное подействует, грузите и – прямо к капитану в лабораторию. Начните с зубов. А что там сканнер?..

– Сканнер показал у каждого по импланту в бедре.

– Вот как. – «инспектор» помолчал. Затем принял решение. – Тогда пусть Томкинс вначале удалит их здесь, на месте, и оставьте импланты в их постелях. А сейчас выделите мне сапёра с резаком, и двух бойцов.

В первую очередь Джексон прошёл в подвал правого крыла.

Теперь вскрыть фамильный «склеп», ключи от которого «утеряны», труда не составило – он уже был открыт. Причём – изнутри.

Внимательно инспектор осмотрел люк в полу и железную трубу колодца, ведущего вниз, в серо-зелёную мутную воду. Боевые пловцы сильно взмутили её.

– Люк был заперт?

– Да, сэр. Пришлось резать. – это отозвался сапёр, указав на лежащий рядом резак. Сам он снял ласты, но всё ещё оставался в чёрном гидрокостюме, – И линолеум нам пришлось скатать. – он указал на объёмистую трубу у стены.

Джексон снова кивнул. Затем прошёл в следующую «фамильную» комнату.

Она была оборудована под оперативный центр. Серые экраны мониторов, когда капрал всё включил, ожили, и показали – и спальню Кэролайн – из её угла. И кабинет, и коридоры, и все подходы к дому, и оранжерею… Здесь же находились и видео– и аудиоаппаратура для записи происходящего.

– Благодарю за оперативность. – Джексон коротко кивнул, капрал отдал честь:

– Спасибо сэр!

– Что искать, вы знаете. Приступайте.

– Так точно, сэр! – не прошло и десяти минут, как взрывное устройство было найдено.

Больше в доме инспектор ничего не осматривал.

Отдав необходимые распоряжения командиру группы, он вернулся в «такси», и выехал обратно. В рацию он сказал только:

– Заприте склад.

К моменту его приезда в Управление оба его преследователя, так и остававшихся на стоянке перед его «домом», «на страже его покоя», были обезврежены прямо в своей машине с помощью газа, и размещены по камерам.

Разумеется, и они уже были просканированы. Но никаких имплантов, или скрытых в пломбах ампул с ядами найдено не было.

«Инспектор» поднялся из подвала наверх, и прошёл в приёмную шефа оперативного отдела. Здесь ему пришлось подождать, пока закончится планёрка.

Через полчаса он, поздоровавшись с вышедшими из кабинета офицерами, предстал пред ясные очи Руководства.

Слушая обстоятельный доклад, оно изволило хмурить брови, нервно дёргать краем рта, бледнеть, но сам доклад не прервало ни разу.

Через пятнадцать минут, когда он был закончен, последовала ещё минутная пауза. Затем генерал всё же решил уточнить:

– Значит, коммандер, хотя все они были завербованы в Германии, и вы считаете, что они работают на… ?

– Да, сэр. Это наиболее вероятное предположение, учитывая насколько сейчас эти господа… усилились. И активизировали работу в Англии. И, разумеется, они выбирают людей с типично европейской внешностью. Я, разумеется, допрошу всех. Но…

Они и сами могут не знать, на кого в действительности работали.

– Да. Это возможно. Даже – вероятно. Что ж. Вы неплохо… То есть, отлично справились. Что там с похоронами?

– Все родственники, кроме бабушки, прибудут завтра, к полудню. У нас всё готово.

– Как… дублёры?

– Неплохо. Тренируются. «Сэр Генри» уже вполне на уровне. Правда, коллеги по банку могут… Что-то заподозрить. Если ему придется выйти снова на работу.

– Хм… Пожалуй. Тогда пусть он сразу возьмёт недельный отпуск – это в данных обстоятельствах не вызовет подозрений. А мы сможем спланировать наши дальнейшие действия.

– Есть, сэр.

– Что ж. Тогда всё в порядке. Мои поздравления. Докладывайте сразу, как будет ещё что-то существенное.

– Да, сэр. Благодарю, сэр.– Джексон встал и щёлкнул каблуками. И вышел.

Хмуро пошевелив бровями, генерал потянулся и снял трубку телефона без диска.

Равнодушно осмотрев привязанного к стальному креслу нагого мужчину, Джексон прошёл и сел на стул по другую сторону стола.

Положил перед собой папку с листками, открыл её. Достал из кармана диктофон и положил перед собой так, чтобы мужчина его видел. Нажал кнопку. Раздался диалог на немецком, который можно было перевести приблизительно так:

– …нет, он не похож на инспектора полиции.

– Скажешь тоже – не похож! – голос принадлежал женщине, – Больно много ты видел за эти девять лет «инспекторов полиции!»

– Нет, конечно, не много (Вот уж – не приведи бог!)… Но этот уж больно подозрителен… Суди сама: тут такое дело! Молодая, красивая – и вдруг, вроде ни с того, ни с сего – утопилась. Любой полицейский рыл бы носом, а этот… Слишком спокоен – что-то тут нечисто.

– Да и хрен с ним, спокойным таким! Хорст всё продумал – нам, даже если будет рыть хоть носом, хоть – бульдозером – ничего не грозит!

– А картина? Это же – улика! Может, лучше было всё же сжечь её – как он предлагал?

– Чушь! Откуда они узнают, что она в кладовке, да ещё в двух милях отсюда?..

Джексон нажал кнопку, и диалог прервался.

Всё так же равнодушно он взглянул в глаза человеку, сидящему напротив.

– Этот диалог записан на кухне «Большого озера», вчера, после того, как я вышел оттуда.

Будете отвечать на мои вопросы?

– Нет! – откровенное злобное презрение не позволяло усомниться в решении аристократа.

– Очень жаль. Если бы вы сделали это добровольно, у вас были бы шансы… остаться в живых. Не передумаете? – в тоне коммандера не было нажима. В нём вообще ничего не было.

– Нет! – повторил мужчина всё так же агрессивно, но по выступившим бисеринкам пота на лбу было видно, что он всё же сильно нервничает.

– Очень жаль, – повторил Джексон и нажал кнопку под столешницей.

Дверь открылась, мужчина в зелёном халате и с такой же маской на лице, вкатил стол с инструментами и медицинским оборудованием. Он разместился за спиной привязанного.

– Начинайте. – сказал Джексон, не отрываясь глядя на допрашиваемого.

Протерев правое предплечье мужчины, доктор вколол ему что-то из маленького шприца.

После чего все участники интермедии всё так же молча подождали пять минут.

За это время глаза допрашиваемого прошли все выражения: от ненависти – до страха, растерянности, отчаяния, и – апатии…

Доктор проверил пульс и зрачок мужчины. Молча кивнул головой, и выкатил свой столик.

– Ваше настоящее имя. – Джексон говорил медленно и тщательно выговаривал слова.

Спрашиваемый отвечал на немецком:

– Рупперт фон Циглер.

– Когда вам сделали пластическую операцию?

– Тринадцать лет назад.

– А когда и где произошла подмена?

– Одиннадцать лет назад, в Цюрихе.

– Смерть сэра Рэндолла Томаса Генри – работа вашей группы? Или это сделала другая группа?

– Нет. Он умер сам. От естественных причин.

– Остальные члены вашей группы уже жили здесь, в Великобритании, к моменту смерти баронета?

– Нет, только Хайди и Невилл. Хайнс и Дитрих въехали из Франции.

– Кто руководитель вашей группы?

– Хайди.

– Кто приказал вам познакомиться и жениться на Кэролайн?

– Центр.

– Для чего?