Возвращение чувств. Машина.

Сзади до пола спадала горностаевая мантия. По всему залу пронёсся вздох восхищения. Катарина тоже замерла, очарованная и потрясённая.

Когда Королева поднялась, по залу пронёсся настоящий шквал восторженных криков и аплодисментов. Все дружно вскочили. Подняв правую руку, Королева призвала всех к молчанию. Властным и звучным голосом она произнесла:

– Приветствую вас, мои возлюбленные подданные!

Ответом был не менее громкий, чем вначале, взрыв приветственных криков.

– Я рада сообщить вам, – продолжила Королева, когда вновь, как по мановению волшебной палочки всё стихло, – что в нашем королевстве всё благополучно. – голос её свободно достигал самых дальних уголков гигантского зала, да и, Катарина могла бы поспорить, всех концов этой удивительной страны. Казалось, он, словно круги на воде от брошенного камня, волнами проникает в самые отдалённые места и потаённые уголки.

– Сегодня наш праздник украшает своим присутствием одна новоприбывшая.

Она нуждается в нашей защите и наших тайных знаниях. Магистры рассмотрели её дело, и пришли к выводу, что она достойна этого дара! – все загудели и захлопали.

Королева вновь подняла руку, призывая к спокойствию:

– Поэтому сейчас состоится обряд Посвящения, после чего наш Праздник продолжится, как и всегда! – она вскинула к небу обе руки, и высоко у потолка сверкнули огромные разноцветные молнии, рассыпавшиеся разноцветным огненным фейерверком, зазвучал могучий рокот грома и острее запахло озоном и дождём, хотя воздух оставался сух и свеж.

Вновь раздались приветственные крики, мгновенно смолкшие, когда Королева повернулась в ту сторону, где сидели Марта и Катарина, и сделала приглашающий жест. У Катарины спёрло дыхание, она застыла, скованная внезапной слабостью.

– Пошли, пошли! – шепнула Марта, и, схватив Катарину за руку, поспешила по проходу между рядами вниз, – Не бойся ничего! Магистры согласны – всё в порядке!

В молчании они пересекли под внимательными взглядами огромное открытое пространство арены, и поднялись по одной из пологих лестниц, соединяющих оказавшиеся гигантскими вблизи, уступы пирамиды.

Она чувствовала на себе взгляды – оценивающие, одобрительные, настороженные – и ощущала страшную свою открытость и незащищённость из-за отсутствия одежды… Ноги всё ещ ёдрожали, но Марта, понимая её состояние, вела её! Скорее, правда, всё же – тащила…

Вот и Королева… Что она сделает с ней?..

По мере приближения к загадочной женщине сердце Катарины поневоле стучало всё сильней, и дрожь предвкушения чего-то необычного охватила всё её существо. Теперь ей уже не казалось, что всё это – только сон…

Подойдя к властительнице, они остановились в трёх шагах, и склонились в почтительном поклоне. Здесь Марта наконец отпустила её руку.

– Встаньте. – мягко сказала Королева, – Спасибо, Марта, я довольна. Если наши знания помогут ещё одной достойной женщине, это будет прекрасно.

Марта ещё раз поклонилась, и молча, не поворачиваясь спиной, удалилась.

Теперь Катарина смогла рассмотреть Королеву вблизи.

Странно, но лицо её показалось очень знакомым. Правильные, благородные черты. Прямой нос. Чётко очерченные чувственные губы. Высокий лоб мыслительницы. Властное, но и в то же время доброе и всепонимающее выражение огромных чёрных бездонных глаз. Казалось, взгляд их легко пронзает всю её душу насквозь, и видит всё, даже самые потаённые уголки её сознания, её метущееся «Я».

В этом взгляде светилось и понимание и сочувствие.

Королева вдруг сама сделала два шага к ней навстречу – наверное, знала, что Катарина не в силах сделать и шага – и положила руки ей на предплечья. Она была чуть выше Катарины, поэтому смотрела на неё сверху.

Полминуты молчания показались Катарине вечностью под взором этих добрых и умудрённых тысячелетней мудростью Вселенной, глаз.

Наконец Королева нарушила молчание:

– В прошлой жизни тебе пришлось нелегко. Но я вижу, что ты волевая женщина.

Возможно, поэтому мой Брат и дал тебе второй шанс.

Единственное, чего он не может – это дать тебе новое сердце.

Дух твой силён… Но он же и не даёт тебе полностью раскрыться!

Пока ты не способна искренне любить и отдаваться радостям жизни. Ты одинока и несчастна. – пауза как бы подчеркнула значение сказанного. Катарина судорожно вздохнула – она совсем забыла, что нужно дышать.

– Сейчас ты попала как раз туда, куда нужно. Я постараюсь помочь тебе. – взгляд огромных глаз светился сочувствием и добротой, – Я разбужу дремлющие в глубине твоей Души силы. Освобожу твоё Сердце от оков, которые наложил на него твой Разум.

Но – развивать эти силы, и научится пользоваться ими ты должна сама. Ибо человек – сам хозяин своей Судьбы. Возможности же для достижения Гармонии у тебя будут! И как ты распорядишься ими – зависит только от тебя!

Только запомни главное: ты – женщина! Не воин, не мститель, не машина разрушения – но: ЖЕНЩИНА! А главное предназначение Женщины – давать Жизнь!

Катарина внимательно слушала – слова проникали в мозг, словно впечатывались туда, горькая истинность их заставляла её то краснеть, то бледнеть.

– Нет, не казни себя! То, что я сказала, не значит, конечно, что женщина не может быть сильной и смелой, и не должна сражаться за свою жизнь зубами и когтями – как раз в этом я тебе тоже помогу. Ты сможешь защищаться так, как ни одна женщина там, наверху.

Но ты всегда должна помнить – женская сущность твоей Души не должна быть подчинена навсегда грубой силе и жажде разрушения. Самозащита не должна перерастать в агрессию!

И не прячь в себе Женское начало. Выпусти его из кокона. Любовь спасёт тебя, и даст настоящую вторую Жизнь!

Вот и всё! Ты очень умна и поймёшь. И всё сможешь. Смелее, Дочь!

29

Сказать, что Катарина была потрясена, значило ничего не сказать.

Она была разрушена до основания.

И не удавалось убедить себя, что это только сон.

Ей показали всю её мужскую сущность.

Ведь когда она сказала Пьеру и Марии, что в ней живёт душа самурая, она была недалека от истины. Вся её психология была – она это знала – гораздо ближе к мужской, решающей свои проблемы зачастую с позиции грубой силы, а не слабости, проявлявшейся в слезах, и унижающих – как она считала – скандалах.

На занятия по боевым искусствам она и пошла – для укрепления Силы Духа… и тела.

Она знала и видела, что сильно отличается от многих и многих женщин, но продолжала уверять себя, что ничего страшного в этом нет, и нужно жить дальше. Там, в той жизни, она никогда не плакала – не… могла? Или считала – всё тем же проявлением слабости и бессилья?..

И вот, та самая сила духа, что вела её сквозь жизненные невзгоды и не позволяла сдаваться даже в самых отчаянных ситуациях, вдруг оказалась и её самой главной слабостью и проблемой. Она, конечно, знала, давно чувствовала, что лишена то ли от природы, то ли из-за строгого воспитания, чего-то важного, жизненно важного… Женского?..

Способности любить? Любви? Любви…

Возможно.

Любила ли она? Были ли те чувства, которые она когда-то испытывала к сёстрам, дочери, мужу – Любовью?

Странно, но гораздо большую теплоту и уважение она испытывала к зятю – за то, что он такой спокойный и надёжный, и твёрдо знает, чего хочет – совсем как она сама.

А мать? Любила ли она свою мать? Как это ни дико звучит, но честно ответить на этот вопрос трудно – она не знает ответа. Как узнать такое, с чем сравнить?

Опять перед ней эти странные и страшные вопросы, которые она столько лет носила в себе, стараясь заглушить нарастающее отчаяние от невозможности ответить на них. И от невозможности… Полюбить?

Сможет ли она здесь узнать радость любви, радость материнства?

Она была в смятении. Но даже сейчас она не могла поступить по-женски.

Разрыдаться!

– Да, ты поняла меня. – задумчиво произнесла Королева. – Познай себя, и ты познаешь весь Мир!

Только теперь Катарина, наконец, осознала, кого напоминает ей Королева.

Это же лицо глядело на неё из зеркала там, в Париже, в доме старой графини, в комнате, где она примеряла мужской камзол и рисовала себе усы…

Но насколько выразительней и женственней было у Королевы всё: от малейших движений стана, до чувственной пластики лица. Несмотря на общие черты, она отличалась от этой Женщины, как цветок дикого шиповника от розы…

Взгляд бездонных чёрных глаз словно бы ещё потеплел.

– Да. Ты поняла о чём я говорила. И что тебе предстоит исправить в себе…

А сейчас опустись на колени, Дочь моя, и ничего не бойся! – тёплый певучий голос наполнял её душу надеждой, и Катарина сама не заметила, как опустилась на пол.

Королева убрала руки с её плеч, и возложила обе ладони, одна на другой, ей на голову. Тепло от ладоней, словно рентгеновское излучение, проникало в её тело аж до пяток!

– Слушай и не шевелись! – приказала Королева своим властным и сильным голосом. Затем стала читать нараспев какое-то заклинание. Язык был совершенно не знаком Катарине, но от слов веяло седой древностью и невероятной силой: они проникали сквозь уши, глаза, грудь, живот, и всё тело. От них пробирала дрожь до самых кончиков пальцев…

Словно холодный ветер пронёсся по залу. В мёртвой тишине всё громче звучали резкие непривычные слова и вовсе незнакомые звуки, которые уже не были словами…

Всё стало словно бы контрастнее, чётче! Зрение обострилось до невероятных пределов – так, что стали видны тончайшие нити, из которых была соткана драгоценная материя платья Королевы, и ворсинки, из которых состояли эти нити, и они всё приближались…

Вот взгляд Катарины проник и между ними – туда, в глубину под тканью, в чёрную бездну… И зрение вдруг исчезло. Но она продолжала, хоть и в полной темноте, всё слышать, чувствовать, обонять.

Затем выключились обоняние.

Осязание – словно у неё нет, и никогда и не было тела!..

Последним пропал слух.

Она потеряла связь с реальностью.

Потеряла тело.

Но…

Так уже было однажды. Она помнила.

Помнила слишком хорошо то страшное путешествие по тёмному коридору к яркому свету – туда, к вечности, к забвению, к небытию.

Сейчас же не было вообще ни-че-го… Только темнота и безликость.

Но нет – себя она помнила, осознавала… Сознание и память остались при ней.

Приказав себе успокоиться, она стала делать попытки выбраться.

Нет, не сюда. Какой-то инстинкт подсказывал ей, в какую сторону (сторону ли?!) должен двигаться (да и двигаться ли?..) её бесплотный и невесомый Разум.

Но что-то или кто-то ещё помогал ей! Она явственно ощущала помощь и поддержку тысяч друзей. Она продолжала двигаться на зов – он зазвучал сильнее. Она удвоила свои усилия. И что-то вдруг подалось, изменилось. Она рванулась ещё сильнее, ещё, изо всех сил! Её Разум пробивался к свету, к людям! И вот она словно прорвала невидимую стену!

Она вновь стала слышать. Да, она слышит!

Вначале это был, скорее, намёк на звук. Шёпот. Затем, по мере того, как она приближалась (она – приближалась?!), он действительно стал звуком, усилился, загремел.

И вот уже аккордами стотысячной единой глотки звучит мощный хор голосов. Хор, повторяющий тысячеликим эхом, и несчётное количество раз, единственную фразу:

– ХОРЭСТ АМРИ, УНЭСТ ВИРИТЭ!*

*Произношение изменено. Любое совпадение с другими заклинаниями случайно.

Она открыла вновь обретённые глаза.

Она находилась на вершине пирамиды, у ног Королевы. И руки той всё так же лежали на её голове.

Могучий рёв тысяч и тысяч человекообразных существ продолжал греметь, дружно повторяя магическую формулу, вырвавшую её из вязких объятий небытия. Огненными всполохами она отдавалась в мозгу, и навечно запечатлевалась в памяти, словно написанная буквами километровой высоты! Навсегда!

Она глубоко вздохнула, вновь ощущая себя единой со своим телом.

Тогда Королева вдруг отняла свои руки от её головы и вскинула их кверху. Тотчас могучий хор голосов разразился бурей приветственных криков.

Это приветствовали её – новопосвященную! Вернувшуюся вновь в своё тело, чтобы владеть им на новом уровне – на уровне созидательницы самой себя!..

Она чувствовала это, она знала – что стоит ей только пожелать, и тело её, прекрасное, послушное теперь её воле тело, примет любую форму, любой вид: магические слова навеки запечатлены в мозгу!

Это новое ощущение наполнило всю её чувством бесконечного восторга и свободы!

И в этот миг тёплые сильные руки подняли её с колен, и бездонные добрые глаза вновь заглянули в её ликующую Душу. Королева улыбалась.

– Теперь ты – свободна! Ты – одна из НАС! Возвращайся же сюда, когда захочешь. И помни: только ты сама вправе распоряжаться своим телом и Духом!

Ты – Женщина! Всегда и везде будь ею! – Королева чуть кивнула.

Катарина смогла только слабо улыбнуться и кивнуть в ответ. Любые слова были бы неуместны – слишком велик был тот невероятный Дар, что был теперь у неё, чтобы слова могли выразить всю степень её благодарности за это чудо…

Но она знала, что Королева и так читает это в её Душе – как в открытой книге.

Королева, ещё раз кивнув, подтвердила, что всё поняла: Боже, как прекрасна эта Женщина, эта подлинная Мать для своих Детей – как она понимает их всех!

– Поздравляю тебя – ты посвящена! А теперь прими участие в нашем Празднике!

Веселись, развлекайся, радуйся новым возможностям – они изменят твою жизнь! Будь самой собой, и ничего не бойся! – Королева махнула рукой, указывая вниз, и одновременно приветствуя толпу, затопившую свободное пространство арены, и волнами накатывающую на пирамиду, – Иди же к твоим Братьям и Сёстрам, они ждут тебя!

Катарина только успела поклониться и сделать три шага назад, как её подхватила и подняла на руки восторженно ревущая и кричащая толпа.

Её подбрасывали вверх, и, передавая с рук на руки, бережно несли по безбрежному океану людских рук, унося всё дальше и дальше от Королевы. Повернув голову, когда её подбросили в очередной раз, Катарина увидела Королеву уже очень далеко – она смеялась, и, прощаясь, махала ей рукой. Затем водоворот рук развернул и унёс её ещё дальше.

Передавали и подбрасывали её долго – словно каждый хотел коснуться её рукой, при этом чувство единения с этими созданиями каждый раз становилось острее и разнообразней, словно каждый передавал ей свою радость и частичку опыта, а она в ответ давала свои!..

Каждый и каждая радовались, дотронувшись до её нежного тёплого, и такого прекрасного тела, и её всё несло по неутихающему волнению океана рук, наполняя и её новой радостью и новыми ощущениями и знаниями. Здесь были только её Братья и Сёстры, сами прошедшие Обряд, и радующиеся за неё!

Но вот наконец она услышала знакомый звонкий голос:

– Сюда! Сюда! – и её, раскрасневшуюся и запыхавшуюся, опустили возле Марты, которая, радостно смеясь, заключила её в объятья, чуть не раздавив:

– Ты просто молодец! Так быстро нашла верный путь, и вернулась к нам! Поздравляю, Сестра! – Марта восторженно кричала, перекрывая могучий рёв окружавших их созданий.

– Спасибо. – отозвалась, вновь обретя дыхание, Катарина, улыбаясь в ответ окружавшим её весёлым и довольным лицам. Забравшись на бордюр, она привстала на цыпочки и приветственно помахала руками. Затем что было сил закричала:

– Спасибо!!!

Восторженный рёв толпы был ей ответом – все махали ей и поздравляли.

Однако спустя довольно короткое время большая часть бурлящее-кипящего людского океана разошлась и расселась по своим местам, и вокруг них осталось лишь насколько созданий, как позже поняла Катарина, близких друзей Марты.

Пока та знакомила с ними новопосвященную, на арене, с которой таинственным образом пропала пирамида, началось шоу – другим словом назвать эту развлекательно-распаляющую программу было бы неправильно.

Тут были и танцы, и пение, и хоровод драконов, грифонов и ещё каких-то чудесных ручных сказочных созданий, и откровенно эротические выступления сатиров, нимф, дриад и кентавров. Перед её удивлённым взором проходили сокровища морских глубин, волшебным образом вызванные над пространством арены – тут правили бал русалки и другие водные создания!

И пещеры-подземелья: усеянные разноцветными зубьями сталактитов-сталагмитов гроты с их странно выглядящими, причудливыми обитателями, и сокровищами.

И затем, она готова была поспорить, с инопланетными существами, затерянными в бесконечных глубинах Космоса. Последние, конечно, особенно поразили Катарину – о таких формах никто из местных явно не мечтал и не стремился повторить: они были дики, невероятны, но – отнюдь не чужеродны…

Однако всё же основу представления составляла эротика – экзотическая и невероятная в своём разнообразии: Катарина и не представляла себе, что существует столько способов и возможностей наслаждаться своим телом. Разумеется, слегка – а иногда и не слегка! – изменив его.

Но всё это Катарина запомнила плохо, так же как и большинство представленных ей Мартой новых знакомых, хотя лица их и оказались вполне человеческими. Как объяснил ей Кристиан, человек-минотавр – вполне, впрочем, милый! – почти все местные обитатели оставляли лица неизмененными, чтобы их друзья и подруги всегда могли узнать их в очередном ново-воплощенном теле. Что ж. Это казалось вполне понятно…

Напитки и еда, которые Катарина попробовала, придали телу ещё больше лёгкости и свободы, и подняли и без того прекрасное настроение. Впрочем, радостное чувство беззаботного веселья владело здесь всеми. Вскоре их соседи по ряду, никого нисколько не стесняясь, занялись любовью прямо здесь же, на мягких сиденьях, а кто и прямо на столе, сдвинув в сторону подносы и кубки.

Кое-кто из новых знакомых намекал, или, не смущаясь, говорил ей, что почтил бы за честь встретиться с ней, новообращённой – в любом теле и любым способом, какой она выберет. Но она ещё не чувствовала себя… готовой. Она слишком многое пережила за этот день: сознание буквально бурлило от впечатлений!..

Никто, впрочем, не настаивал – мужская половина общества была здесь очень вежлива и тактична. Возможно, потому, что только такие достойные и могли попасть сюда. Катарина была очень рада этому обстоятельству.

Она продолжала свои расспросы, изредка поглядывая на арену. Там одно феерическое зрелище сменялось другим – и всё под чудесную неземную музыку – то нежную и плавную, то взрывную и зажигательную, но всегда очень гармоничную и мелодичную. Большинство мелодий были незнакомы, но звучали и смутно знакомые…

Праздник торжествующей любви, однако, вскоре захватил и почти всех её новых знакомых. И все присутствующие в огромном зале предавались этому действу со стонами, выкриками и вздохами – со всем азартом, трансформируясь, смеясь, меняясь партнёрами и образуя живые клубки страсти, не переставая ни на минуту двигаться…

Это зрелище и захватывало Катарину, завораживая какой-то мистической, и поистине прекрасной бесстыдностью, и одновременно пугало её.

Испытывая некоторую неловкость от своей раздвоенности, она повернулась к Марте, которая ещё была с ней, хотя и держала нежно за руку одного из кентавров:

– Марта, что мне делать? Я… Как-то не совсем ещё готова полностью раскрепоститься и… в-общем – я стесняюсь! Но я не хочу портить Праздник тебе и другим.

– А, ничего! Вначале всем страшновато, или непривычно. Но это быстро проходит! Ты тоже привыкнешь! Ну а пока, наверное, с тебя, действительно, хватит. Извини – я немного увлеклась собой, да и друзей давно не видела… Ты можешь не бояться испортить другим Праздник – Посвящение уже позади и все заняты шабашем. Можешь, если хочешь, вернуться домой в любой момент, скажи только три раза «Аминь!»

– Спасибо! Я чувствую себя отлично – то есть так, как никогда прекрасно, но всё же… Мне немного неловко – наверное, это ещё сказывается то, прошлое воспитание… И я не могу пока вот так, сходу, присоединиться к вам. Но я чувствую, как это волнует и… Заводит меня!

И, конечно, ужасно привлекает. В следующий раз я, наверное, смогу! – Да, мне очень понравился Кристиан… Да и вообще – все-все!

Я счастлива, и благодарна – тебе и всем! Спасибо!

– И тебе спасибо! Этот Праздник – твой! В твою честь. Так он теперь и будет отмечен в Хрониках – Праздник Посвящения Катарины. И помни вот что: прийти сюда ты можешь теперь в любой момент, Сестра! Удачи тебе и счастья!

– Спасибо! Благодарю вас всех! До свиданья! – она, встав, помахала всем, кто мог её видеть. От избытка обуревавших её чувств она даже подпрыгивала!

Но для первого раза она получила ощущений и впечатлений – выше головы. Теперь всё это она должна переварить и обдумать. Здесь здорово – пожалуй, даже слишком здорово. Всё же слишком похоже на волшебный сон, чтобы быть правдой. И как же не хочется просыпаться! И возвращаться в опасные и трудные будни того, земного, существования…

– До свиданья! Счастливо! Возвращайся скорее! – откликнулись те её новые друзья, кто ещё не был полностью поглощён друг другом и соседями.

– Обязательно! – улыбнувшись им всем, и ещё раз помахав на прощание, она произнесла три раза магическое и в этом странном мире слово.

Без всякого перехода она оказалась сидящей на постели.

Где это она?!

О, Господи, да ведь она в гостинице, в том же номере, с Пьером, мирно сопящим носом к стенке, и Марией, удивлённо моргающей на неё заспанными глазами со своей кровати.

Освещает всё только серебристый свет огромной круглой луны, заливая комнату неправдоподобным полуволшебным сиянием серых и серебряно-синих тонов.

– Что Беллочка, опять кошмары? – горестно вздыхая, спросила няня, вылезая из-под одеяла. Подойдя, она присела к ней на постель, притянув к себе её чуть вздрагивающие плечи. Умные сочувствующие глаза старались проникнуть в ее душу: поддержать, успокоить…

Далёкий крик петуха прогнал ощущение жуткой, мистической пустоты и тишины, царящих вокруг: словно во всей Вселенной существовала только одна их комната, но вдруг, вместе с этим гимном нарождающейся заре весь остальной мир заново родился, возник вокруг них…

А может, так и было?!

– Нет. – поколебавшись, ответила Катарина, – Этот сон был, скорее, приятным. Да, хороший сон. Жаль, что только сон.

Она опустила голову, прижавшись опять к няне.

Да, жаль. Ах, если бы и вправду она могла изменять своё тело, и участвовать в беззаботных празднествах Волшебной Страны! Или…

Или это даже с Мартой происходит только во сне? Чудесный самообман?..

Посмотрев на свои ладони, она представила себя царицей зверей. Усмехнувшись, машинально произнесла про себя волшебные слова, огненными всполохами впечатавшимися в её память.

Но что это?!!!

Пальцы почти мгновенно уменьшились, ногти превратились в огромные острые когти, рука покрылась густой коричнево-рыжей шерстью!..

Перед ней оказалась лапа львицы!

Того самого животного, в которого она всегда хотела превратиться, чтобы стать сильной и независимой. Ещё не совсем сознавая, что делает и как, она поторопилась вернуть рукам первоначальную форму, быстро ещё раз произнеся про себя заклинание!..

Стук сердца громко отдавался в ушах. Она постаралась успокоить дыхание и унять дрожь, которая била теперь её тело. Мария забормотала:

– Ничего, ничего, Беллочка, вот всё и прошло… Я с тобой, мы в безопасности. Всё хорошо… – на своё счастье – да и на её тоже! – Мария ничего не видела, так как продолжала обнимать её за плечи, и лицо её было обращено за спину Катарины.

Катарина почувствовала, что глаза её полыхнули по комнате – ярким магическим светом, озарив на миг вспышкой, как от молнии, дальние углы! Хитро улыбнувшись самой себе, она окончательно расслабилась.

Нежно прижавшись к тёплой няне, она раздумчиво произнесла:

– Да, няня, теперь всё хорошо…

Мило улыбнувшись, и зная, что лица её никто не видит, она подмигнула самой себе.

30

Решив ещё немного поспать, они улеглись, и вскоре Катарина слышала своим обострённым слухом мирное посапывание из двух углов комнаты. Сама она, как ни крутилась, повторить свой смелый эксперимент не решилась. Что, впрочем, не мешало ей думать…

Заснула она лишь под утро, когда первые лучи солнца нежно трогали черепичные крыши начинавшего оживать города. Гул вернувшихся на улицы торговцев, стук ставней и скрип телег и крики развозчиков немного мешали.

Однако вряд ли она проспала больше часа. Почувствовав, что всё равно больше не заснёт, она решительно встала, и начала одеваться, стараясь не шуметь.

– Куда это вы в такую рань, сударыня? – проворчал Пьер, не поворачиваясь, и не поднимая головы с подушки. Ага, значит, он тоже проснулся. Тем лучше.

– Да вот, хочу навестить свою вчерашнюю подругу. Есть у меня к ней парочка вопросов. Хочу кое-что выяснить – и чем быстрей, тем лучше.

– Ах она, старая чертовка. Я сразу понял, что вчера ваши неприятности не закончились. Скажете, когда будете готовы. Я иду с вами.