Пережить себя. Акт первый

– Гм, почти пришли, – удовлетворённо промурлыкал Олли, высматривая что-то в округе.

– Вы что, ориентируетесь в таких потёмках? – запоздало удивился я.

– Темно ли, нет, мне всё одно. Я за столькие годы каждую извилинку здесь в память впечатал. Мог, в теории, соорудить себе путеводитель, но какой смысл?

– Никакого, – заключил Патриций.

Теккенен вдруг рванул вбок. Склонился над землёй, приложил невесть откуда взявшийся на мизинце перстень к совершенно невзрачному продолговатому камню. В самом центре освещённой огоньком зоны бесшумно образовалось идеально круглое отверстие приличных размеров, откуда тотчас же выбралась наружу изящная кабина лифта.

– Мистер Теккенен!

– Что такое? Вам нужно приглашение? – шутливо осведомился Олли, поднимаясь.

– Я тут подумал… – начал я, подходя ближе. – Тут же наверняка полным-полно всяких, гм, существ ночного образа жизни. А мы со своим светлячком, как приманка… Или?

– В общем-то вы правы, хотя бы с точки зрения логики. Но на нашей с Гектором территории никто, кроме засланцев Лоста, не появляется. Кажется, я об этом уже упоминал.

– Даже если нет, можно было догадаться. В теории.

Джайс, всё это время безучастно стоявший рядом, негромко кашлянул. Олли досадливо всплеснул руками:

– Виноват, – едва договорив, он в три прыжка оказался в лифте. – Прошу за мной.

Патриций и я без всяких комментариев присоединились к Теккенену. Двери немедленно затворились, кабина беззвучно ухнула вниз.

Глава 10

Подземное обиталище старика было обустроено на славу. Франтоватость, присущая хозяину дома, прослеживалась чуть ли не в каждом углу, коих оказалось, между прочим, немало. Олли, горделиво приосанившись, целый час водил нас по бесчисленным залам, мастерским, замудрённым лабораториям. Казалось, что нет такого дела, которым бы не интересовался неутомимый Теккенен. Однако мимо некоторых дверей он, увлекая нас с Джайсом за собой, пролетал, будто влекомый каким-то невиданным грунтовым ветром.

«До Гектора не допускает, поди. – думал я после очередного пропущенного отсека. – Оно и немудрено.»

Всюду праздновали викторию чистота и порядок. Пробирки с цветастым содержимым, пронумерованные и расставленные в надлежащем виде, десятки систем и приборов неизвестного назначения – всё это при едином обозрении, казалось, могло принадлежать разве что какой-нибудь таинственной корпорации, но никак не одному, пусть и крайне деятельному, человеку.

Когда обход подошёл к концу, Олли завёл нас в пространное, искусно обставленное помещение, окаймлённое диковинным, формы полумесяца, лазурным диваном, стена за которым, в отличие от своих однотонных предшественниц, являла собой восхитительной красоты пейзаж. Мы с Джайсом, застыв на пороге, молча уставились на него. Полотно, пронизанное дождём, изображало меркнущий среди течений вод витиеватый лес. Он казался настоящим, от него веяло горестным, убийственным чувством.

– Слёзные болота, – прошелестел Теккенен, мягко выводя нас из транса. – Никогда там не бывал, слышал только, что в тех водах тонут даже души. Возможно, и вне тела.

Патриций, избавившись от наваждения, коротко посмотрел на старика, затем перевёл взгляд на себя, потом обратно, уже с вопросом. Олли, спохватившись, проскользнул между мной и Джайсом и умчался по коридору. И минуты не прошло, как он вернулся, держа в руках средних размеров свёрток, протянул его Патрицию. Тот, не говоря ни слова, кивнул и завернул за угол, Олли же тотчас распластался прямо посередь дивана. Я скромно умостился с краю. Старик продолжал хранить молчание, я тишину не нарушал. Наконец вернулся Джайс, облачённый в слепяще-белый полевой костюм, аккуратно приземлился на противоположном от меня конце.

– Всё-таки вспомнили, – с улыбкой вымолвил он. – А жаль, здесь так и так ветра не гуляют.

– Да и ходите вы без всякого покрытия, какая разница! Ни я, ни Эйрен, думаю, против ничего не имеем.

Я подтверждающе мотнул головой, будучи уже сильно привыкшим к данному зрелищу. Патриций состроил гримасу.

– Нет уж, увольте, приличия есть приличия. Меня другое интересует. Дым, которым вы в меня запустили на поверхности, устранил мутацию, так?

– Именно так. С настоящим стегателем этот фокус бы не прошёл, у них все внутренние процессы уже совершенно точно приняли стабильный вид.

– Вы как-то поняли, что я не из их числа.

– Шрамы. От частых реконструкций их число неизбежно растёт, на вас же их было относительно немного. И потом, откуда вдруг взяться стегателю на моей равнине, да ещё и будто из пустого места.

– Да, вряд ли они умеют подкрадываться.

– Или могут? – вклинился я. – Перестраивают свою плоть во что-нибудь плоское и… подползают.

– Подползают? – смеясь, переспросил Олли. – Я бы посмотрел на это, честное слово. Увы, они не могут, гм, подползать… У них весьма ограниченные возможности, Патриций продемонстрировал их нам в полной мере.

– Это странно, – задумался Джайс. – С чего бы им быть ограниченными? Постойте, Олли, вы говорили, что стегатели – люди, доверившиеся не тому человеку, так? То есть какой-то негодяй насильно обратил их в монстров? Если так, надо бы его обезвредить, по-хорошему.

– Знать бы ещё, кто он. Я всегда подозревал Лоста, он вполне способен на такую мерзость. С другой стороны, в теории, это может быть кто угодно.

– Так надо искать! – воскликнул Джайс, не оставляя в то же время своей невозмутимости. – Вы же здесь всю жизнь, сами сказали. Упустить влиятельного соседа из виду, с вашей-то подозрительностью?

– У меня есть все причины, даже сверх того. Напомню вам, что…

– Всякая человеческая тварь жаждет крови Гектора. – остановил я Теккенена. – Да, вам виднее, но речь сейчас не об этом.

– Вы заблуждаетесь, Эйрен! – взбудоражился Олли. – Об этом. И ни о чём ином.

– Странно, что приходится это объяснять, – сменил меня Патриций, – но вопрос стоял другой. Кто, кроме самозванного инквизитора, мог пользоваться доверием местного населения?

– Адам, чёрт его возьми, Лост! – взорвался старик, вонзив оба кулака в диван. – Некому больше! Этот упырь наверняка хотел завербовать жителей того злополучного селения, а когда получил отказ, решил сделать их своими марионетками, да прогадал!

– Мистер Теккенен…

– Так вы сомневаетесь! – взвёлся тот пуще прежнего. – Чудно! Так предлагайте свои варианты, господа умники! Ну же!!!

Патриций, придвинувшись, положил левую руку старику на плечо, другой же рукой мягким, но настойчивым движением развернул его к себе.

– Уберите свои…

– Молчите, – тоном, не допускающим возражений, сказал Джайс.

– Вы что себе…

– Молчите, – не повышая голоса, повторил Джайс, вперившись прямо в его затуманенные злобой глаза.

Я, замерев, смотрел на них, не говоря ни слова. Спустя минуту Олли, потупив взор, отстранил Патриция и спешно покинул гостиную, Джайс же, шумно выдохнув, откинулся на спинку дивана.

– Вот она какая. Хворь. – выдавил он с трудом.

– Да, я тоже успел с этим столкнуться. Впрочем, Теккенен говорил, что гнев – самое безобидное явление из всех возможных вариантов.

– Вы видели его глаза? – спокойствие Патриция слегка колебалось.

– Кошмарное зрелище, не то слово. Только в прошлый раз он сам себя остановил.

– Если это постигнет и нас с вами, боюсь, мне придётся извиняться заранее. Мало ли, что будет потом.

– Извиняться? Бросьте, Джайс, вы не вправе судить себя за то, чем управлять не можете.

– В это я и не верю. Каждый способен бороться со своими демонами. Вопрос в том, хватит ли сил. А их хватит, иначе к чему всё это?

– Нами верховодит болезнь, воздействующая неизвестным путём, а не скопище наших пороков.

– Мы справимся, Эйрен, – заверил меня Патриций. – Я помог Теккенену, так помогу и себе, и вам, если понадобится.

– Но зачем?

– Целей может и не быть. Но есть понимание того, что ходить порознь в этом царстве мрака – худшая идея из всех возможных и невозможных.

– Положим, что так, и оставим это. Но вы сами всё видели – Теккенен с трудом контролирует даже обычный гнев, с его-то опытом и прочими качествами. А мы-то куда собрались?

– Может, он не так силён, каким хочет казаться. Хотя бы с ментальной точки зрения. В конце концов, мы с вами по-прежнему почти ничего о нём не знаем. Одного неполного дня для выводов мало.

Мы оба умолкли, дожидаясь возвращения Теккенена. Старик вернулся минут через десять, держа в руках нетронутую временем карту, сел, как и до ухода, по центру.

– Прошу взглянуть.

Я с готовностью пододвинулся, Джайс же неодобрительно покачал головой. Олли чуть замялся.

– Ну что же вы? Сами хотели найти злодея, а теперь к стенке жмётесь.

– Научились бы сдерживаться сперва.

– Господи, ну не я того хотел!

– Знаю, что Хворь. Но я отказываюсь верить в её всесилие.

– Ну, раз так, – старик вздохнул, сворачивая карту, – пора вам кое-что услышать. Эту историю мне рассказал один путник в те времена, когда мои земли ещё не внушали людям такого всепоглощающего страха. Кто-то мог просто не знать о Гекторе, кто-то не придавал своей боязни особого значения. Так или иначе, гости у меня порой бывали.

– Позвольте вас прервать, – вмешался я. – Если раньше Гектора воспринимали куда менее категорично, с какой стати вдруг всё переменилось?

– Об этом чуть позже. Продолжим. В одной местности – неважно, какой – проживали сообща двое мужчин, два добрых друга, уверенных друг в друге более, чем в ком-либо ещё. Но однажды на одного из них, совершенно беззащитного, напал безвестный грабитель. Однако второй, по счастью, как он тогда думал, оказался рядом, и очень скоро неудачливый мародёр был повержен. Назовём спасителя Джоном, для порядка. И всё бы хорошо. Но после того случая Джон огромными темпами стал скатываться в паранойю. Очень скоро он вовсе перестал доверять всем, кроме своего друга. Джон выстроил крепость, оборудовал её самыми невероятными оборонительными системами, патрулировал окрестности день и ночь – только ради защиты друга. Затем, окончательно потеряв самоконтроль, Джон собственными руками вырезал несколько тысяч человек, а следом, заподозрив подмену, убил и друга. К несчастью, тогда никто ещё не имел столько сил и решимости, чтобы остановить безумца.

– И всё это натворила Хворь? – спросил Джайс, похоже, поражённый ничуть не меньше меня. – Господи…

– Боюсь, что да. Немногим позже Джон ушёл из жизни. По своей воле ли – никто теперь уже не узнает. Никогда.

– Ну, – решил я поддержать затухающий разговор. – судя по фактам, Хворь могла убедить его и в собственной вине. Убедить… Позвольте, а как это вообще происходит?

– Увы, здесь я так же слеп, как и вы. Однако…

Теккенен умолк, будто задумавшись.

– Вам нужно кое-что узнать. Я про то, как этот мир пришёл к тому, каким мы его видим. Про его истоки.

Мы с Джайсом единовременно кивнули. Олли, удовлетворённый реакцией, продолжил.

– В самый давний момент истории сюда были призваны трое людей, трое первых людей. Говард Сторм, Маттиас Стоун, Артур Хлад. По легенде, с ними связался не кто иной, как столь дурно знакомый вам лорд Тархар, и передал им самую что ни на есть подробную информацию об устройстве этого мира. Тархар и окрестил его по-своему – Альтериумом. Тогда же он поведал троице первопроходцев и о своих целях – правда, вскользь. После лорд распрощался и больше никогда не показывался. До событий, связанных с вами, Эйрен.

– Вы хотите сказать, что…

– Боюсь, что так. Лорд Эвелхейм Тархар – создатель Альтериума.

– Почему вы раньше не сказали? – возмутился я, невольно пытаясь скрыть за недовольством пробудившуюся вновь тревогу.

– А толку? – незамедлительно отреагировал Олли. – «Эйрен, за вами охотится автор этого мира». И что бы вы с этим делали, спрашивается? Сотворили бы, поди, какую-нибудь глупость. Ни вам оно не сдалось, ни мне.

– Так я могу и сейчас что-то выкинуть. Отчего нет? – парировал я. – Информация-то от времени эффекта не потеряла.

– Эйр, позвольте мне, – включился в разговор Джайс. – Сейчас хоть спокойная обстановка, можно всё осмыслить без лишних опасений. А наверху? Не дай Бог, я бы вас разрубил из-за бурных мыслей.

«Эйр?»

– Исключено. – прервал его Теккенен. – Экстракт быстродействия работает как часы. Очень и очень быстрые часы.

– Право, вы меня поняли. Вам только повод дай.

– Какой?

– Слово вставить. Или целую тираду.

– Ну так и есть! – Олли почти подпрыгнул на месте. – Никак я с вами не наговорюсь. Это комплимент, к слову.

– Вот спасибо, – вмешался я, не слишком захваченный порывом Теккенена. – Только нам бы вернуться к изначальной теме.

Старик пожал плечами.

– Да пожалуйста.

– Хорошо. Скажите-ка мне, каким это несуществующим способом я должен защититься от посягательств всемогущего лорда на свою жизнь?

– А она вам нужна? – задал Теккенен очень странный, как мне показалось, вопрос. Джайс непонимающе покосился на него.

– Кто?

– Ваша жизнь.

Я открыл было рот для ответа, но не смог вымолвить ни слова. Мне вдруг стало до жути холодно. Память начала живо выплёскивать на меня кадры прошедших событий. Вплоть до самого начала.

«Боль. Через силу я открыл глаза и обнаружил себя лежащим в луже крови посреди пространной пустоши. Вокруг сновал ветер. Земля отдавала холодом. Чёрно-пепельное небо. Боль. Боль…»

Дрожь, подкравшись незримой тенью, схватила меня за плечи, заколотила, затрясла, зарокотала.

«Зачем всё это? Дождь. Пурпур. Всполох. Старик-убийца. Один Патриций нормальный. Он же не виноват, что попал в поток. Наверное… Почему наверное? Точно. Или…»

Я схватился за голову и тяжко застонал. Теккенен, похоже, смутился.

– Эйрен… Я что-то не то сказал?

– Конечно, не то! – с чувством обрушился на него Джайс. – Совсем такт потеряли в своей берлоге.

– Я не хотел…

– Молчите уже, с вас довольно. Эйрен, вы меня слышите?

Голоса, путаясь в моём потускневшем сознании, звучали отдалённо. Голова не желала ничего воспринимать, с чрезмерно-бесполезным упорством пытаясь ответить на огорошивший меня вопрос.

«Зачем всё это? Зачем всё это… Зачем…»

– Дьявол! – мысль, не спросив разрешения, вырвалась наружу. – Хватит крутить это пятидесятый раз! Какой смысл, если всё равно всё только хуже?!

– Эйр, сядьте. – голос Джайса обрёл свинцовый оттенок, не потеряв, впрочем, мягкости.

Ощущение реальности, покинувшее меня ранее, показалось вновь. Робкое, неуверенное, но даже таким оно было мне нужно, как никогда. Я стоял в центре комнаты, чувствуя собственную, пусть и остывающую, но оттого не менее безумную, гримасу.

«Что… когда я успел вскочить?»

Серые глаза Теккенена не выражали ничего чрезмерно заметного, но вот в патрициевых омутах явно читалось беспокойство, перемешанное, что характерно, с сочувствием.

«Возьми себя в руки. Тебе надо остыть. Да, это непросто. Да, у тебя есть причины для… беспокойства, как бы мягко это ни звучало. Да, есть причины! Но стоит ли…»

Сверху послышалось негромкое хлюпанье. Олли недовольно поднял взгляд.

– Что, опять этот поганый ливень? Эйрен, не вы ли мне тут погоду портите?

Его слова, произнесённые в шутку, неожиданным образом облегчили моё положение.

«Не стоит. От моих волнений, должно быть, никакой пользы. А от чего будет польза?.. Нет, нет, опять этот капкан. Нельзя попадаться.»

– Конечно, в каких смертных грехах ещё его обвините? – возмутился Джайс. – Шамана в нём увидели?

– Да я же не всерьёз, ну в самом деле! Хотя мог бы, откровенно говоря.

– Ага, мы и не сомневались, – в голосе Патриция возникли существенные язвительные нотки.

Я осторожно сел. Сознание перестало бушевать, но в порядок приходить не торопилось. Холод никуда не делся, лишь слегка ослабил хватку.

«Так. Теперь нужно избавиться от этого чувства. Я не знаю, что делать. В этом всё дело. А с делом нужно покончить. Покончить с собой…»

– Дьявол! – вопль заставил моих спутников содрогнуться. – Нет!

– Тише, тише, всё в порядке, – принялся успокаивать меня Джайс.

– В порядке?! В преисподней больше порядка!

Вспышка иссякла так же скоропостижно, как и возникла. Обессиленный, я скатился на пол. Комната плыла перед моими глазами, её очертания, сливаясь друг с другом, безжалостно рвали надломленный рассудок на части. Тело отказывалось откликаться и казалось мне ледником, в котором и придётся быть захороненным. Внезапно меня что-то потащило наверх. Я снова оказался на диване, прямо в глаза мне, в упор, лицом к лицу, кто-то смотрел.

– Есть идея. Олли, вам нужно удалиться. – голос, похоже, принадлежал Джайсу.

– Не забывайтесь, это мой дом.

– Сейчас же.

«Точно Джайс. Я даже так слышу этот свинец.»

Теккенен, судя по затихающему бурчанию, повиновался. Дверь задвинулась.

Глава 11

Целую вечность, как мне показалось, Патриций сидел бок о бок со мной в полнейшей тишине. Нахлынувшая ранее агония стала понемногу отступать, так что вскоре и зрение вернуло в строй кое-какие немаловажные контуры. Я даже заметил почти непрерывное над собой наблюдение со стороны Джайса, хоть и делал он это вовсе не так очевидно.

«Как тут не заметить. Будто рядом со мной можно рассматривать стену.»

Как ни странно, мысли тоже слегка улеглись, но я боялся пока пускать их обычным чередом.

«Может, попытаться заговорить? А вдруг снова… Нет, даже не думать об этом. Рано.»

Я жутко не хотел сорваться в очередной раз. Но и ожидание никаких идей по поводу схождения с мёртвой точки не давало, разве что, может, совсем немного удерживало меня на плаву.

– Что же делать… – пробормотал я, даже не заметив этого.

Патриций, уловив мои слова, оживился.

– Эйр? – осторожным шёпотом позвал меня он.

– Я здесь, – ответил я и тут же, осознав, что говорю, поспешно зажал себе рот свободной рукой.

Джайс, выдержав небольшую паузу, продолжил:

– Не нужно бояться. Он только этого и ждёт. Не давайте ему собой управлять.

Я безмолвно смотрел на Патриция. Тот, поймав тревогу в моих глазах, вздохнул.

– Я вас понимаю. Да, ситуация тягостная, иначе и не сказать. Но всегда есть выход. Должен быть.

Тишина. Патриций продолжал:

– Мы должны во всём разобраться. Иначе нельзя, иначе все ваши роковые ожидания точно сбудутся. Тархар победит.

– Вы не понимаете, – очень тихо, сквозь руку сказал я. – Не на ваших плечах это бремя. На моих.

– Понимать, по сути, не так уж сложно. Но чувствовать, переживать – абсолютно иное дело. Я вас понимаю. Правда. Но на большее претендовать, боюсь, никто не в силах.

Пауза.

– Эйрен. Поймите, не всевышний лорд терзает вас, нет. Вы сами. Отпустите то, что держите в себе и что не даёт вам покоя.

– Не могу.

– Вы думаете, что снова сорвётесь, и это не лишено смысла. Но смысл истинный в том, что так вами манипулируют. Хворь ли, Тархар, неважно. Вы испытали страшное и теперь запечатали все двери, дабы вновь не столкнуться с ним. Но поддаваться страху нельзя, иначе, запертый в себе, вы себя и погубите.

– Чего вы хотите? – неуверенно спросил я.

– Будьте откровенны со мной.

Последняя фраза походила даже не на просьбу – на мольбу. Я всё ещё колебался, но Джайс, уловив мою нерешительность, решился, видимо, на что-то ещё.

– Тогда я буду первым. Вы, верно, помните, как я напал на вас на поверхности?

Хоть вопрос и был откровенно риторическим, я согласно кивнул.

– Я обнаружил себя несущимся на вас с Теккененом чудовищем. Чувствовал пронизанные злобой глаза, ужасающий облик, уродливую бичеподобную руку. Я видел, как рассёк двух Часовых одним ударом, как вы пытались заморозить меня, как впоследствии выбирались из-под размахов. Видел всё, что вы испытывали, осознавая, что перчатка не желает работать. Немного страха. Смятение. Боль.

Патриций горько вздохнул.

– Опыт достался мне жутчайшим образом. Можно очнуться посередь пылающих руин, ничего не помня, но догадываясь о своей причастности, а можно, потеряв власть над телом, наблюдать за тем, какие кошмары воплощает в жизнь неведомый демон прямо на ваших глазах, и не иметь никакой возможности исправить ситуацию. Я говорил, что всегда можно что-то сделать, и я по-прежнему в это верю. Но бессилие не было выдумкой, и мне пришлось это осознать. Оно куда страшней, чем может показаться. Бессилие ломает веру, выбивает почву из-под ног. Эйр, я знаю, что такое боль. Я прошёл сквозь неё, и я не дам вам в ней утонуть, что бы вы там ни говорили. Не позволю.

Хаос, захвативший мою душу, задрожал.

«К дьяволу. Будь что будет.»

– Я перестал понимать, зачем живу. Пока мы носились по поверхности, у меня не было ни времени, ни возможности задать себе этот вопрос. Но сейчас всё вскрылось, и теперь я, мягко говоря, потерян.

– Так ещё и лорд в придачу.

– Вот именно. Лорд-охотник. – я скривился. – Чем я ему так приглянулся?

– Давайте не будем торопиться, – чуть осадил меня Джайс. – Вы поняли, что, оказывается, у вас нет смысла жизни. Нам нужно его найти.

Я изумлённо уставился на него. Патрициево лицо было совершенно серьёзным.

– Спасибо за попытку, но, боюсь, вы вряд ли сможете что-то исправить.

– Стоит попытаться, – Джайс продолжал вести свою линию. – Давайте. Вот взять, к примеру, нашего бессовестного благодетеля. Для него, как я понимаю, смысл жизни в том, чтобы защищать Гектора от посягательств со стороны этого вашего инквизитора… Адама Лоста, если я правильно запомнил.

– Да-да, Лост. И с вами я пока согласен.

– Хорошо. А также Теккенен проникся разного рода технологиями и разбил прямо в земле шикарный, не побоюсь этого слова, исследовательский центр.

Образовавшаяся беседа немного оживила меня.

– Я же с ним, считайте, весь день проходил, – подключился я наконец. – Возможно, что и его техническая занятость направлена исключительно на продвижение оборонных планов.

– Так или иначе, мы пришли к тому, что держит старика в Альтериуме. Точнее, кто, если только мы сами в свои же небылицы не уверовали по ошибке.

– Положим, так. Но что дальше? – я все никак не мог взять в толк, чего добивался Джайс.

– Это как элементарный пример. Пример того, что даже здесь. – подчёркнул Патриций. – Даже здесь есть возможность найти себе повод отказаться от всяких самоуничтожительных деяний. Теперь осталось выяснить самое важное. Эйрен, на данный момент вы попали в тупик, но что могло бы, на ваш взгляд, вас из этого тупика вызволить? Ради чего, хотя бы теоретически, вы могли бы жить?

Я грустно опустил голову, не слишком надеясь на то, что смогу хоть к чему-то прийти. Мысль объявилась сама, будто вынырнув из-под одеяла мрака.

– Я мог бы жить, будь я кому-то нужен. А иначе… какой толк от всего этого? Я нужен одному Тархару. Мёртвым.

– Не говорите так. Не только Тархару вы нужны. Вовсе нет.

– Ну и кому же?

Патриций изрядно смутился. Наконец, приняв какое-то решение, он ответил:

– Зови меня Патриком. – и покраснел.

Сказать, что я был удивлён – ничего не сказать.

– Я… не совсем понимаю, к чему вы… ты… вы клоните…

Впервые за всё время вечная невозмутимость Джайса улетучилась, словно её и не существовало – он сидел, уронив взгляд в пол, не решаясь даже покоситься на меня.

«Что это значит? Постой. Неужели…»

Альтериум встретил меня холодно, и я никак не мог отделаться от преследовавшей меня злобной промозглости. Но в тот момент сердце поймало какой-то новый незнакомый ритм. Я почувствовал немыслимое – тепло. Новорождённое, робкое, но уже такое сильное.

С минуту мы просидели в полнейшей тишине. Я удивлённо рассматривал своё потепление, Джайс, казалось, вовсе потерял связь с реальностью, однако, сделав над собой усилие, поднял свои омуты прямо на меня.

– Если вы так нуждаетесь в поддержке, я готов ею стать.

Не знаю, показалось мне или нет, но я почувствовал, что краснею. Думать снова стало трудно, только теперь по другой причине.

«Ну и что с ним делать? Отказать? Как же я откажу-то, по какому праву… Нет, ну нельзя же так сразу. Он сам не знает, о чём говорит, во что ввязывается. А во что он ввязывается? Самому бы знать. Везде сомнительные перспективы. Ещё и эти хлюпания сверху, что за дела? Неважно… Думай, Эйрен, думай. Это риск, но он сам на него идёт, осознанно. В конце концов, мы с ним в похожих положениях. И что с того? А то, что… Или нет… Так, а ну прекрати. Стоит попробовать.»

– На «ты», так на «ты». Но со мной будет только плохо. Посуди же сам – я здесь всего день, а такое чувство, что уже кому-то насолил. И этот кто-то настроен серьёзно.

Патрик, обрадовавшись моему согласию, пустил в ход свои обычные возражения:

– Да сдюжим мы, никуда не денемся. Ты ведь тоже подумай: как это всесильный лорд не смог за этот день до тебя добраться? Так, может, не такой он и всесильный?

– Послание-то дошло, и весьма резво, – не соглашался я. – Голос, положим, мог звучать везде, но силуэт из сгустка тумана был вызван целенаправленно.