Полная версия
В поисках Бога
Наталья Смирнова
В поисках Бога
Художественное оформление обложки А. Рысухиной
© Некоммерческая организация
Фонд православного телевидения, 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *Путь к Богу
В одной из глав этой книги ее героиня цитирует старца Паисия – святого, почти нашего современника: «Если тебе тяжело идти, это значит, ты идешь в гору». Каждая страница этой книги и есть тот самый путь в гору, который за нас с вами уже прошли другие. Нам предстоит и собственный путь – неизбежно предстоит, но как здорово отправляться в него, уже вобрав чужой опыт.
Чтобы узнать этот чужой опыт, мы и придумали проект канала «СПАС» – «В поисках Бога». Выросшая из него книга Натальи Смирновой – это исповеди известных людей о сокровенной и главной Встрече в их жизни – встрече с Богом. Наверно, ничто не открывает Христа так, как опыт тех, кто Его уже встретил.
И поразительно, что среди этих историй нет ни одной похожей на другую. У каждого действительно свой путь к Богу. Вчитываясь в то, как это происходило у других, вспоминая, как это было у меня самого, я понимаю, что на пути к Богу нет навигатора, – нет одного избранного проверенного маршрута. Он ведет каждого индивидуально и иногда извилистым, но очень личным путем.
И никогда не знаешь, какая деталь судьбы сыграет ключевую роль, готовя к этой главной Встрече. Это может быть тень от колокольни, что падает с детства на твой рабочий стол в детской комнате, как у писателя Александра Проханова, или война и умирающие на твоих руках пациенты, как у прославленного врача (в прошлом воинствующего атеиста) Александра Мясникова. Это может быть несчастная, оборванная на восходе чувств любовь, как у актрисы Любови Тихомировой, или попавшиеся на глаза строки Евангелия, как было у Юрия Куклачева. Это могут быть даже откровенные чудеса и совершенно определенно опыт встречи с другим миром, как было у адвоката Павла Астахова и будущего священника Артемия Владимирова, которого неведомая сила спасла в детстве от смерти. Это может быть даже увлечение буддизмом, в который нырнула в своих поисках Бога Ирина Меладзе… Даже самое случайное может стать ключевым событием на этом пути.
Владыка Антоний Сурожский сравнивал жизнь с плетением ковра: пока мы живем внутри ворсинок – мы не видим рисунка, не видим цельной картины и образов этого ковра, но потом, по удалении (может быть, это произойдет уже после смерти), нам открывается цельный замысел Художника. Каждая история этой книги – это такая цельная Картина замысла Бога о человеке.
Эти истории открывают Бога тем, кто Его ищет, и знакомит с Ним ближе тех, кто Его уже нашел и теперь ищет, как Его никогда не терять.
Эта книга про подлинное чудо. Чудо изменения человека. Был один, а стал совсем другой. Вот что происходит с каждым после этой Встречи.
Один из героев этой книги раскрывает значение слова «чудо» – оно происходит от старого русского «чуть» – слышать. Бог приходит очень по-разному, но всегда через Слово, которое надо услышать, не пропустить. И тогда произойдет чудо. Уверен, рассказанные в этой книге истории помогут нам быть более чуткими (кстати, слово «чуткий» – тоже от этого «чуть»).
Борис Корчевников,генеральный директор телеканала «СПАС»Предисловие от автора
Однажды каждый из нас встает перед выбором. Кто ты и куда идешь? В чем смысл твоей жизни? Этот вопрос неизбежен. И каждый на него отвечает по-своему. Сейчас можно часто услышать, как человек в попытках объяснить эту жизнь ссылается на Вселенную, энергию, космос, боясь или не желая произнести вслух имя Творца. Не всуе, а в насущный момент, когда это действительно необходимо. А еще очень часто мы любим приписывать себе все хорошее, что с нами происходит. «Ты и только ты – источник всего. Лишь от тебя зависит то, что ты хочешь получить в этой жизни. Пойми это, и вся Вселенная будет у твоих ног!» – призывают коучи на тренингах личностного роста. Но потом вдруг что-то происходит в твоей жизни, и стройная, идеальная схема ломается: ты оказываешься один на один со своим горем. Смерть близкого, тяжелая болезнь – твоя или твоих близких, детей – в один миг разрушает привычную картину мира.
И здесь ты неизбежно вспоминаешь Бога. Начинаешь говорить с ним, задавать вопросы. Взываешь к нему в своей скорби и просишь утешения…
Так когда-то у постели умирающей от рака мамы просила и я. Просила и когда не могла решиться уйти с нелюбимой работы, на которой приходилось обманывать людей. И Господь всегда отвечал. С тех пор я знаю точно – Он отвечает каждому, просто мы Его часто не слышим.
Герои моей программы – люди ищущие, задающие Богу вопросы. Актеры, писатели, юристы, священники – все они когда-то выбрали в своей жизни этот путь. Поиска Бога. И идут по нему каждый день. Падая и спотыкаясь, вставая и снова падая, и снова продолжая.
Я хочу, чтобы и ты, мой читатель, не останавливался в этом поиске. Надеюсь, книга поможет тебе на твоем пути.
Структура книги – адаптированный вариант телевизионной программы «В поисках Бога», которая вот уже год выходит на телеканале «СПАС», очерк, где текст перемежается закадровым авторским текстом и прямой речью героя. Для удобства авторскую речь мы выделили жирным шрифтом.
Приятного чтения! С Богом!
Наталья Смирнова,автор программы «В поисках Бога»на телеканале «СПАС»Крещение на краю:
писатель Василий Ирзабеков
С писателем Василием Ирзабековым мы встретились в очень сложный для него период – еще не прошло и 40 дней со смерти его жены. Василий Давыдович крайне тяжело переживал ее утрату. Его здоровье сильно подкосилось. Он неохотно признался мне, что ему поставили кардиостимулятор. Чувствовал он себя неважно, но сразу же дал согласие на съемки. Объяснил, что работа его спасает. Мы договорились встретиться в его московской квартире, как только он приедет в Москву. Большую часть времени Василий Давыдович жил у друзей в Сочи или ездил с лекциями по стране. Находиться дома, где умерла его любимая супруга, ему, по его собственному признанию, было невыносимо…
Его путь можно назвать одним словом – вопреки. История, которая случилась с Василием Ирзабековым, в теории никогда не должна была случиться, но у каждого свой путь к Богу.
Азербайджанец, коренной бакинец Фазиль Давудоглы Ирзабеков вырос в советское время, был комсомольцем, потом коммунистом и, как полагалось истинному члену Коммунистической партии, не верил в Бога.
В.И.: Атеизм – это была идеология нашего государства. В институте изучали научный атеизм, сдавали госэкзамен по нему. Дело не в том, что я был комсомольцем. Я дорос до того, что после службы в армии, после института меня избрали секретарем комитета комсомола с правами райкома в моем вузовском комитете комсомола, то есть я был секретарем райкома комсомола.
В.И.: Я был членом Коммунистической партии, человеком очень страшным и страстным, простите.
И многогрешным – это не поза такого, знаете, гордеца – дескать, вот я же все про себя знаю.
Но тогда, в детстве, были одни вопросы, и самый первый пришел, когда маленький Фазиль увидел первые в своей жизни похороны. Тогда возник страх смерти.
В.И.: Я тогда увидел неживого человека первый раз. И после этого много ночей не спал. Я всегда представлял языческое всякое, вот эту страшную картину смерти: разложение, полное исчезновение моего тела, превращение в прах и так далее. И этот страх время от времени на меня нападал. Я не хотел умирать.
Именно этот страх перед неизведанным и страшным впоследствии подтолкнул юного Фазиля к поискам. Чего? Кого? Он пока и сам еще не знал, но погрузился с головой в философскую литературу.
В.И.: В свои 15 лет я мог цитировать философские повести Вольтера. В домашней библиотеке были и Ницше, и Шопенгауэр, у нас был и Масарик. Да, в какой-то момент они меня увлекали, но как-то сердце до конца не затронули. Канта я тоже тогда читал.
Но когда я прочел Евангелие, то мое увлечение философией раз и навсегда закончилось.
К чтению Евангелия он пришел уже подготовленным. Его часто цитировала любимая бабушка. Именно она после развода родителей заменила мальчику маму. Бабушка была верующей мусульманкой, но очень часто, сама того не замечая, цитировала Евангелие.
В.И.: Она благословляла, причем, знаете, как интересно, я тоже в детстве к этому привык – правую руку возлагала на голову. «Враг в тебя камнем, а ты его пловом». Надо понять, что такое плов для азербайджанца. Это блюдо ритуальное, потому что не бывает застолья без плова. Если ничего не подали, но подали плов – это пир. Он обязательно стоит и на любом праздничном столе. Без плова не поминают, и без этого не бывает свадеб и торжеств. «Враг в тебя камнем, а ты его пловом».
Эти мудрые слова Фазиль запомнил на всю жизнь. А еще помнит бабушкины слова про осуждение. Она учила, что если кто-то говорит плохо про другого человека, то он должен прежде всего посмотреть на себя: «В чужом глазу соринку видишь, а у себя бревно не замечаешь». Позже он с удивлением прочел эти слова в Евангелии.
Вторым важным человеком, открывшим ему Христа, стал родной дядя Фазиля. Он был врачом-кардиологом.
В.И.: Он с большой симпатией всегда говорил о Христе. Однажды он спросил меня: «Ты знаешь, отчего бывают часто сердечные заболевания? Потому что мы обижаем друг друга, не всегда находим в себе силы, мужество извиниться. И может быть так, что ты соберешься, будешь готов уже извиниться, а окажется, что этого человека уже нет в живых».
В.И.: Я хорошо запомнил его слова: «Это как камни на сердце, и эти камни приводят к тяжелым заболеваниям сердечным. А сердце очень важный орган».
И потом приблизился, я помню, ко мне и сказал: «А ты знаешь, что есть у христиан?» Откуда я знал? Я бакинский мальчик. А он мне пояснил: «Они приходят, священнику вот про все это рассказывают, и он снимает их грехи. Он им прощает от имени Бога», – и я запомнил. Дядя говорил: «Это такая терапия!»
В 1976 году Фазиль успешно окончил Бакинский институт русского языка и литературы и стал преподавать русский язык иностранным студентам. Одновременно всерьез задумался о вере, о Боге, о Христе, хотя до первой встречи с Ним было еще далеко. Поиски были сложными.
В.И.: Человек так устроен, я знаю по собственному опыту, что ты начинаешь с того, что тебе ближе, что роднее. И я тогда всерьез заинтересовался исламом, начал читать Коран, благо уже можно было тогда, в ту пору началась перестройка.
В.И.: И я стал внимательно его изучать, мало что, конечно, понимал, потому что нужно было толкование, это же очень сложная книга. И мне казалось, что вот я здесь и должен укорениться, ведь бабушка моя веровала, и окружение мое тогдашнее – оно очень изменилось. Уже позади была русская школа, уже были все люди другие.
Именно в этот момент ему стали сниться удивительные сны о том, как он входит в русский храм, подходит к аналою. Правда, он тогда не знал, что это называется именно так.
В.И.: Я тогда не знал, как его назвать, в моем понимании это подставка такая была, Господи, прости, на которой лежала икона, но сейчас я знаю, что это аналой, – и я крестился и целовал икону.
В.И.: И когда сон повторился в третий раз, я об этом поведал приятелю своему Сереже, он посоветовал: «Старик, ну, тебе надо креститься». Это вообще казалось тогда невероятным. «Ну что ты? Это просто сон», – говорил я.
Уже тогда он для себя решил: ислам – не его путь. И хотя был в шаге от его принятия, совершить свой первый намаз ему так и не пришлось. Его жизнь перевернулась после встречи с Христом.
ВстречаОн помнит дату своего крещения, но встреча с Христом была прежде. С какого-то момента он стал ощущать Его водительство. Его присутствие.
В.И.: Когда мне сделали очень тяжелую операцию, и потом я появился в храме, и батюшка даже сказал: «Дайте стул, стул Васеньке дайте», – потому что стоять мне было сложно.
И я никогда не забуду – подошла ко мне бабушка из нашего храма, такая древняя московская бабушка приласкала меня и с какой-то удивительной интонацией в голосе, чуть ли не с тайным восхищением сказала: «Васенька, как тебя Господь-то посетил!»
В.И.: А я тогда недавно крестился. Потом пришло это осознание, что она сказала, конечно, правду. Я думаю, как это верно, что у нас, в нашей вере, болезнь называется посещением Божиим.
К этому времени Фазиль с женой уже переехали в Москву. Переезд был вынужденный и болезненный. Азербайджан переживал в те годы очень непростое время – русское пространство и русский язык подверглись жесткому гонению. Оставаться на родине было просто опасно.
В.И.: Жить в Баку в ту пору было уже невозможно. Мы в 1992 году уехали, и здесь была череда тяжелых событий. Это нельзя назвать неприятностями, испытаниями точно, например, мы с супругой поменяли семь съемных квартир.
Во второй переезд, когда Ирзабековы снимали квартиру на первом этаже в Измайлово, их обворовали. Вынесли абсолютно все: вещи, деньги и все документы. Через три дня пошел снег, наступила зима, Фазиль и его супруга носили одежду, которую дали чужие люди.
Господь и это показал: еще недавно была квартира в Баку в десяти минутах ходьбы от моря, высоченные потолки, коллекция пластинок – другая жизнь, понимаете? Дом – полная чаша.
А спустя миг – ты без денег и вещей в другом городе. Слава Богу, это было испытание милостью Божией. Надо было до края этого дойти.
В.И.: Мы же неправильно вопрос всю жизнь задаем: «За что мне?» А правильный вопрос: «Для чего мне?» Именно тогда, когда я дошел до края, у меня возникло непреодолимое желание креститься. Я уже не раз это говорил, и я сказал жене: «Если я не покрещусь – я умру, ты знаешь».
После крещения Фазиль Давид-оглы Ирзабеков стал Василием Давыдовичем Ирзабековым. Это случилось 25 лет назад.
В.И.: Мы приехали в Вознесенскую Давидову пустынь, она тогда возрождалась. И поразило то, что было 26 марта (я хорошо запомнил, потому что это день рождения моей бабушки) и холодно, еще кое-где снег лежал, лед, но с внешней стороны стена монастыря была облеплена бабочками павлиний глаз, представляете? Мы остановились и просто смотрели на них в изумлении. Ведь разве это не чудо?
День крещения он считает своим вторым рождением и самым большим чудом в жизни. На улице был холод, метель, а в душе новоиспеченного христианина Василия летали бабочки.
Чудо. Вернуться к вере предковКрасный угол в его маленькой московской квартирке, где каждый сантиметр на стенах заполнен иконами. Все дороги сердцу, каждая со своей историей и чудесами.
Со словом «чудо» у филолога Василия Ирзабекова особые отношения. После крещения он, неугомонный пытливый эксперт русского языка, еще глубже занялся его этимологией и пришел к выводу: все русские слова неразрывно связаны с Евангелием.
Это исконно русское слово – чудо. А все исконно русские слова – они удивительно связаны с Христом и Евангелием. В этом и заключается тайна русского слова.
В.И.: Меня поразило, когда я узнал следующее: слово «чудо» произошло от слова «чути», а «чути» – это слышать вообще. Эта сама форма – «чути» – из языка ушла, но осталось это понятие – чуткий. Вера-то невероятная, да?
Вера невероятная, иначе разве можно обычной логикой понять, что Бог отдает Сына на такую страшную, лютую смерть, на поругание? Вера неудобна, потому что от многого надо отказаться. Христианство – это аскеза, отсечение, высокая самодисциплина, тот же пост. Но вместе с аскезой неразрывно связано и чудо – от «чути», от слышания, от умения слышать слово Божье.
Чудо – это всегда Христос, потому что большего чуда на свете быть не может. И когда у меня спрашивают, как я отношусь к чуду, то могу ответить так: «Для христианина чудо – это, как говорят военные, штатная ситуация».
Перед его глазами – пример горячей веры его предка-земляка апостола Варфоломея, ученика Христа. Он был распят за проповедь у подножия Девичьей башни. В древние языческие времена Баку был центром идолопоклонничества.
В.И.: Девичья башня – такая вот архитектурная доминанта города Баку (скажем, как в Париже Эйфелева башня), на самом деле, это семипланетный зороастрийский храм. Там из земли выходил огонь. Представляете, с апостола Варфоломея кожу с живого снимали, скальпировали, а он продолжал проповедовать на перевернутом по его желанию кресте.
Вот это проповедь, раз мы говорим о миссионерстве. И, чтобы он умолк, ему отсекли его честную главу.
Василию Ирзабекову нередко задают вопрос о земляках. О том, нет ли обиды за то, что он принял не их веру. Выбрал христианство, а не ислам?
В.И.: Никого не хочу обидеть, хотя очень часто, наверное, все-таки обижаю. Дело в том, что меня это вообще не волнует. Скажу даже больше – и никогда не волновало. Представьте, вот две величины, это если говорить языком математики: земляки, даже самые дорогие, и Христос. Это же несопоставимо. Как говорил Скалозуб в известной комедии Грибоедова «Горе от ума», дистанция огромного размера. Разве можно их сопоставлять?
Впрочем, Василий Ирзабеков уверен, обижаться землякам и не на что. Он никого не предавал, а всего лишь вернулся домой, к вере своих предков.
В.И.: Получается, что предки мои крестились, по сути, за семь веков до того, как крестилась Русь, и полтысячелетия они были христианами. А потом было арабское нашествие, кровавое, жесточайшее нашествие. Знание этого факта тоже мне очень помогло, укрепило меня в моем выборе.
То есть, по сути, я вернулся домой. Когда мне говорят: «Вы приняли другую веру», – это неправда. Я вернулся к себе домой, вот и все.
В свой родной Баку он, впрочем, так и не вернулся. После семи переездов наконец приобрел с женой небольшую однушку в Москве, а после смерти супруги, чтобы хоть как-то отвлечься, погрузился с головой в работу, ездит по стране с лекциями о русском языке. Потеря самого близкого человека в жизни сильно подкосила его здоровье. Помимо проблем с сердцем врачи выявили у Василия Давыдовича диабет. Несмотря на заболевание, он по-прежнему постится.
В.И.: Слава Богу, что есть лекарства. А то ведь люди воюют где-то, а у них и лекарств нет. Мне делают небольшое снисхождение, насколько это возможно. Пост – это испытание. Мы часто говорим: «Вот пост, надо это поприще пройти». Это все так. Но вот самое интересное, я часто задаю вопрос своим слушателям, говорю: «А когда был самый первый пост?» Хорошо, если некоторые вспоминают.
Самый первый пост был в раю, когда Господь сказал: «Вкушайте от всех деревьев, а вот от этого до времени не вкушайте». Представляете, какое там было обилие плодов, да? Это и был первый пост, самоограничение.
В.И.: Другое дело, что из-за болезни, конечно, бывает очень сложно придерживаться поста, потому что все, что раньше тебя кормило в пост – картофель, рис, сладости, можно было чай пить с финиками, я так их люблю – все это теперь нельзя, увы. Нельзя все, что тогда выручало.
На столе из постного – яблоко. Василий Давыдович разрезает его на дольки и протягивает мне с улыбкой:
В.И.: «Яблоко есть можно, даже угощать им можно. Когда-то женщина угостила мужчину яблоком – это было опасно, а если мужчина угощает женщину – ничего страшного».
Несмотря на недуги, Василий Израбеков на жизнь не жалуется, а благодарит за испытания.
В.И.: Моя бабушка всегда говорила, что все должно созреть, как плод. Когда он недозрелый, это видно всегда. Например, у нас продают фрукты на рынке, откуда-то из дальних стран привозят, их там срывают еще зелеными, прямо чувствуешь, что он искусственно как-то дозрел. А перезревший – тоже мало удовольствия.
Вот все хорошо, когда оно вызревает как следует, поэтому надо ко всему вызревать. И я благодарен Господу за то, что, помимо всего прочего, Он так мудро отсекал от меня благополучие и вовремя посылал болезни.
Единственный вопрос, который его долго мучил и на который он долго не находил ответа: «А что станет с теми, кто не познал Христа? Какова будет участь его предков?»
В.И.: Я спросил у духовника, какой будет судьба моих предков, моей любимой бабушки. Она же просто не знала Христа. И батюшка мне сказал: «Ну ты же читал Евангелие?» – «Ну да, конечно». Понимаете, какое дело? Нас, христиан, будут судить по Евангелию, а тех, кто не крещен, будут судить по закону совести. Кому труднее придется? Кому? Кому много дано, с того много и спросится. Моя бабушка любила одну поговорку, все время ее повторяла: «Insaf Et Yarim Yarisidir», – что в переводе «совесть – это половина веры». То есть, если человек совестливый, просто совестливый, то он уже наполовину верующий, потому что совесть – это такое присутствие таинственное Божие в человеке.
В какой-то период своей жизни он понял, что, пока человек не умер, ничего определенного о его загробной участи говорить нельзя, потому что никто не знает, кто и как будет умирать. В этом смысле самый показательный для него пример – смерть Вольтера. Некогда любимый философ умирал так страшно, что его сиделка сказала: «Ни за какие деньги мира я не соглашусь больше быть у постели безбожника».
В.И.: Разбойник покаялся на кресте, уже будучи казненным. Я когда-то так сильно об этом задумался, меня поразило: тот, что справа от Христа, – он ведь покаялся после того, как его прибили к кресту, уже казнили. Он еще немножко продолжал жить, да? То есть, знаете, какая мысль? Оказывается, некоторым людям, чтобы прийти ко Христу, надо быть распятыми. Тот разбойник – он успел покаяться. Представляете, вот его уже прибили, а он же душегуб, все, закончилась его история. Его поймали, приговорили и казнили. Казалось бы, вот он, финал. Но оказалось – не все, он еще не умер, он покаялся.
Получается, что эти последние мгновения жизни могут решить твою загробную участь. Я не знаю, как я буду умирать, дай Бог, мужественно. Понимаете?
РайВасилий Ирзабеков читает вслух отрывок из V главы Евангелия от Матфея:
«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5: 1–12).
В.И.: Знаете, почему, помимо всего прочего, я люблю этот фрагмент? Потому что я когда-то, много лет назад, обратил внимание, что Господь говорит эти Заповеди блаженства (если так перевести на мирской язык) для того, чтоб мы знали, как надо жить, каковы правила жизни в этом мире, чтобы потом перейти в вечный мир и быть с Ним.
В.И.: Рая не будет, будет Царство Небесное. Мы автоматически говорим «рай», забывая о том, что он – не конечная цель праведника. А вы знаете, чем они отличаются: рай и Царство Небесное? Я тоже как-то не задумывался раньше. Тем, что в раю было возможно грехопадение, а в Царстве Небесном это будет невозможно. Там собраны уже все святые.
«В доме Отца Моего обителей много», – эта цитата у Василия Ирзабекова одна из любимых в Евангелии. О смерти он сейчас думает все чаще. От уныния спасает Христос.
В.И.: Иногда нарастает это чувство собственного недостоинства, несовершенства, и все страшнее, и страшнее, потому что это неотвратимо, это порог. Он все ближе и ближе. Страшнее. Ответ! Надо же будет ответ давать.
