Гэсэр

Семьдесят телят

Старший брат Сэнгэлэна, Саргал,Тот, что в Белой Стране обитал,Где дороги белей облаков,Белолиц и белоголов,С книгой белых указов в руке, —Порешил навестить Сэнгэлэна,Что в изгнании жил вдалеке.Оказалось, в тайге забвеннойСын родился у старика!Радость дяди была велика:«Наступило благое время,Начинает людское племяПраздник жизни праздновать вновь,Торжествует теперь любовь!Ты, мой брат, со своей женойВозвращайтесь ко мне домой,Где пышна, многоцветна долина,И отдайте мне вашего сына».Сэнгэлэн и Наран-Гохон,Столько лет проведя в глуши,Были рады от всей душиСвоему к домочадцам возврату.Сына отдали старшему брату.Голова Саргала бела,А душа Саргала светла.Вот он скачет к Белой СтранеНа могучем белом коне,И покой на земле у него,И племянник в седле у него!Но племянник неладно сидел;Он изгадил накидку-дэгэл,Измарала его пачкотняБелошерстое тело коня…У Саргала, страны властелина,Было два сильноруких сына:Старший воин – Алтан-Шагай,Младший воин – Мунгэн-Шагай.Говорит старик белоглавыйСыновьям и всем домочадцам:«Я приехал к вам с младшим братцем,Он рожден для битвы и славы.Но без имени храбреца,Но без прозвища удальцаНе бывает в доме отца».Вот Саргал собирает в кругСтариков и важных старух,Собирает друзей и сверстников,Сотоварищей и наперсников.Он откормленных за девять летРежет жирных коров и быков,Ибо пищи прекраснее нетДля пирующих стариков.Тридцать дней веселье идет,Длится пиршество целый год,А не могут люди достойные, —Сообразно его уму,—Выбрать имя сопливцу тому,Чьи глаза – словно раны гнойные.Но Саргал восклицает с болью:«Нет без имени храбреца,Нет без прозвища удальца!»Он размером с шапку собольюСтавит мясо средь пира веселого,Ставит масло размером с голову,Да еще со словами такими:«Это мясо отдам тому,Это масло отдам тому,Кто племяннику моемуНаилучшее выберет имя!»Белоглавый поднялся гость,Опираясь на белую трость.Посерел от годов старикДай ростом был невелик.Много видеть ему довелось!Головы его сединаМалахай пробила насквозь,Ногти, чья непомерна длина,Проросли сквозь его рукавицы.Так сказал старик мудролицый:«Он соплив, твой малыш озорной,Некрасив, и в глазах его – гной,Так Сопливцем – Нюсата-Нюргаем —Мы отныне его называем».«Верно! Верно! – кричат на пиру.—Это имя будет к добру!»Получил старичок седойМасло с голову величиной,Мясо величиной с малахай,—Да растет Нюсата-Нюргай.У Саргала скота немало,—Охраняли три сына СаргалаРовно семьдесят красных телят.Старшим братьям сказал младший брат:«Мы за стадом идем да идем,Возвратимся ли скоро назад?Так попробуем, братья, втроемМы съедим одного из телят».Возражает Алтан-Шагай:«Мы нарушим отцовский приказ».Упрекает Мунгэн-Шагай:«Будет мать сердиться на нас».Отвечает Нюсата-Нюргай:«Понапрасну волнуетесь вы!Мы нарвем прошлогодней травыДа набьем ею шкуру телячью.Обещаю вам, братья, удачу:Эту шкуру с истлевшей травой,Как живую, пригоним домой».Захотелось и старшим убоины,По свежинке соскучились воины,Но теленка зарезать боялись,Мальчугану в ответ рассмеялись:«Как ты знаешь, так поступай».Побежал Нюсата-НюргайИ схватил теленка за хвост,Размахнулся до самых звезд,—Эх, была в нем, как видно, силенкаИ содрал он шкуру с теленка,И набил ее старой травой.Приказал: «Скачи да беги ты!»И теленок, травою набитый,Стал скакать, как будто живой.Вот уселись они пред костром,Был огонь и высок и светел,И надели мясо на вертел,И, как волки, наелись втроем.От Сопливца двум старшим – почет:Отдает им куски пожирней,А себе похуже берет…Много ль, мало ли минуло дней,И сменялись ли быстро недели,—Братья счет вести не хотят,Не заметили сами, как съелиШестьдесят и девять телят.А вокруг пастухов этих сытыхСкачут, старой травой набитых.Шестьдесят и девять телячьихКрасных шкур, немых и незрячих!Старшим братьям сказал младший брат:«Вы и сами, видать, не заметили,Как изжарили мясо на вертеле,Как вы, старшие, съели подрядШестьдесят и девять телят.Нам остался семидесятый,Да боюсь наказанья-расплаты».Но хотелось двум старшим убоины,И, не ведая удержу, воиныЗакололи семидесятого,Нежным мясом и жиром богатого.Шкуру старой набили травой,И теленок семидесятыйПо приказу Сопливца-НюсатыСтал скакать, как будто живой.Возвращаются братья домой,Гонят семьдесят красных теней,Прошлогодней набитых трухой.Пастухи стали телом плотней,А у мальчика вздулся живот:Воду пьет он, и пьет он, и пьет…Рассердилась мать: «Что с тобой?От воды заболеешь сырой!»Он в ответ: «Мои губы горят,Все во мне сожжено до нутра,Из семидесяти телятМы последнего съели вчера.Слишком жирным то мясо было,И от жажды я изнемог…»«Говоришь ты неправду, сынок!Только что я коров доила,Все телята сосали вымя!»«Не вернулись они живыми:Мы наполнили шкуры травойИ погнали их с криком домой».Удивилась добрая мать,Ничего не могла понять,На телят поглядеть захотела.Поглядела и обомлела,Не поверив глазам сперва:Из телячьего каждого задаВыползала труха-трава,—Вот каким оказалось стадо!А как выдернула траву —Наземь семьдесят шкур повалилось!Рассердилась мать, разозлилась,Стала бить сыновей своих,Вместе с младшим – и старших двоих.Но Саргал пожалел сыновей,И, едва отвернулась старуха,Стал старик покашливать глухо,Их из юрты увел поскорей.А в душе старика – отрада:«Сыновья растут у меня —От врагов завидущих ограда,От врагов загребущих броня!»

Часть 2

Саргал испытывает своих сыновей

Рано утром проснулся Саргал,Напоил он Алтан-ШагаяПолной чашкой горячего чая,К пяткам шило и нож привязал,Посадил на четырехгодовалогоНеобученного быка:Испытать порешил он стрелка —Сына старшего, доброго малого.Говорит он сыну: «ВдвоемНа быках поедем верхом,На деревья-кусты утром ранним,На посевы китайские взглянем».Едут-едут. Со всех сторонК ним подходит тайга вековая.Вот Саргал, белоликий нойон,Вопрошает Алтан-Шагая:«Для чего нам нужна тайга,Чем для нас она дорога?»И Алтай ответствовал: «ТутДерева для того и растут,Для того и пригодны весьма,Чтобы строить чертоги-дома».Едут-едут. Со всех сторонОбступает их ширь степная.Вот Саргал, белоликий нойон,Вопрошает Алтан-Шагая:«Посмотри-ка на ровное поле.Чем земля его хороша?»Старший сын сказал не спеша:«Распахать бы это раздольеДа посеять бы добрую рожь:Право, лучшей земли не найдешь!»Едут-едут безлюдной тропойИ въезжают в ельник густой.Вот Саргал говорит Алтану:«Здесь на отдых с тобою стану.Деревянный сделай котел.Моего быка мы зарежемДа насытимся мясом свежим».Старший сын на землю сошел,Деревянный сделал котел, —А котел вместе с мясом сгорел.Старец, мясо изжарив на вертеле,Хорошо и сытно поел…Старший сын на отца смотрел,Старший сын остался голодным…Так вдвоем на одном быкеУстремились к полям плодородным.Вот хлеба встают вдалеке,Нет посевам края-предела!Вдруг Хитару-птица взлетелаИз высоких спелых хлебов.Белолиц и белоголов,Вздрогнул старый как бы с перепугу,И на всю заорал он округу.То ли шилом, то ли ножомОн быка уколол под лопатку.Красный бык, в малолетстве своем,Был еще не приучен к порядку,Он взревел и пустился бегом,Сбросил сына вместе с отцом.Вверх тормашками лег Саргал,Вкруг него в тоске зашагалБезутешный Алтан-Шагай.Умолял он: «Отец, вставай!»То в ногах его, то в изголовьеОн рыдал, обливаясь кровью,То назад идет, то вперед,Как помочь отцу – не поймет.А Саргала дума тревожит:«Видно, старший сын не таков,Чтоб защитою стать от врагов,Он беду одолеть не может!»Он со старшим вернулся домой.Снова утро взошло над землей,—Стал испытывать среднего сына,Но отца охватила кручина:«Не сумеет Мунгэн-ШагайЗащитить отеческий крайОт могучих, злобных врагов!»Белолиц и белоголов,Недовольный, вернулся домой.Третье утро взошло над землей, —Начал старец, гласит преданье,Сына третьего испытанье.Добрались до высоких берез,До лесов, где листва густа.Задал сыну отец вопрос:«Что ты скажешь про эти места?»«Всю березовую чащобуНадо выкорчевать без остатка.Коль обрушит враг свою злобу,Будет поле ровно и гладко,Пригодится для правой войны.Чтобы были враги сметены,Чтобы мы одержали победу…С этой мыслью, разумом слаб,По местам березовым еду».Вот погнали дальше быка,Доскакали до сосняка,Где прекрасны багрец сосновый,Твердых лиственниц высота.И отец вопрошает снова:«Что ты скажешь про эти места?»«Надо нам, чтобы жить в тиши,Нашу землю обезопасить.Эти лиственницы хороши,Чтоб врагов завидущих дубасить,Пригодится нам и сосна,Если с недругом будет война».Едут-едут, заботы отбросив,Добрались до высоких колосьев:Нет посевам края-предела!И Хитару-птица взлетелаИз хлебов, что поспели вокруг.Красный бык испугался вдруг,Побежал, четырехгодовалый,Стал топтать деревьев завалы,Сбросил двух седоков, и упалВверх тормашками старый Саргал:Затвердели белки его глаз,Смерть нежданная, что ли, стряслась!Встал Нюсата, глядит удивленноНа недвижное тело нойона.Он кричит: «Поднимись, отец!»Но Саргал молчит, как мертвец.Трижды сын повторил свой крик,—Ничего не слышит старик.Стал тогда размышлять Нюсата:«Как затмилась отцова судьба?Если 6 здесь, где земля богата,Не взрастили соседи хлеба,Не вспорхнула б Хитару-птица.Если б здесь не могла гнездиться,То быка не повергла б в испуг.Если б бык нас не сбросил вдруг,Не скончался бы мой отец!»К этой мысли придя наконец,Красной плетью взмахнул он умело,Из древесных она ремней,Восемнадцать застежек на ней!Препоясал могучее телоОн березою, рослою, белой,Вырвал лиственницу для опорыИ подумал: «Время приспело,Чтоб свершить заповедное дело.Перед тем как в землю зарою,Я воздам почет властелину:Серебром его плечи покроюИ покрою золотом спину».Две полы завернул за кушак,До локтей засучил рукаваИ отправился юный смельчак,Чтоб свои защитить права,В государство китайского хана.Шел и шел – и пришел утром раноВ государство китайского хана.Во дворец он вступил старинный,Молвил хану среди дворца:«Ваши подданные повинныВ том, что я потерял отца.Я теперь его в землю зарою,Но сперва, как следует сыну,Серебром его плечи покроюИ покрою золотом спину».Согласился властитель державыС ясной речью: «Мы были неправы,Ведь на вашей земле мой народСеет злаки из года в год.Ты получишь в этот же деньСеребро и червонное злато.Своего отца ты оденьВ серебро и червонное злато.Разукрась его тело богатоДа в могилу зарой в горький час.А теперь я составлю указ,И с тобой, лишь его составлю,Наших поданных я отправлю».Испугались люди Китая,Нагрузили они, не считая,На возы серебро и злато,С ними вместе поехал Нюсата.До китайских добравшись колосьев,Яму вырыл он острой лопатой,Рядом шапку дырявую бросив.Удивляются люди Китая,Серебро и злато кидая:«Не наполнится шапка никак!»Преподносят они кушак,Расстилают шелк-чесучу,Говорят с мольбой силачу:«Нас, что ради посевов пришли,Со своей не гоните земли!»В путь пустились – и скрылись вдали.Исполняя сыновний долг,Дорогого отца НюсатаОблачил в чесучу и шелк,Облачил в серебро и злато,Порубил он деревья лесныеВместе с ветками, вместе с корнямиИ сухие стволы, и сырые,—И разжег высокое пламя.Заплясал огонь, засверкал,От огня отшатнулся Саргал,Закричал: «Ой, смерть горяча!»Побежал, и с его плечаСтали падать шелк, чесуча,Серебро и червонное злато.Младший сын старика поймалИ воскликнул: «Я помню свято,Что беда для всего живого,Коль мертвец оживает снова».Он отца поднимает опять,—Он сейчас в огонь его бросит,—Но отец умоляет-просит:«Ты не должен меня сжигать,Я не мертв, прости мне причуду,Притворяться больше не буду!»Так старик просил Соплячка,Перетряхивая кисет.Сын кивнул головой в ответ.Нагрузили они быкаШелком, золотом, серебром,А потом уселись вдвоемИ быка погнали домой.Так подумал Саргал седой:«Младший сын у меня растет,Для народа – броня-оплот.Всех врагов одолеть он может,Все напасти он уничтожит».

Облава на зверя

Было радостным возвращенье:Младший сын испытанье прошел!Вот хозяйка свое угощеньеНа серебряный ставит стол,Накрывает стол золотой,Угощает питьем и едой.Вот уселись они впятером:Старики – за одним столом,За другим столом – сыновья.Вдоволь пищи, вдоволь питья!Как насытился старый Саргал,Погрузился он в размышленья.Он любимую трубку достал,Что казалась не меньше тюленя,Серебром в руке поиграв,Из огромного, как рукав,Темно-бархатного кисетаТрубку красным набил табаком:Будто всыпал копну целиком!Он огнивом жемчужного цветаВысек яркие искры огня —Пламя вырвалось из кремня.Затянулся он куревом чистым,Начал с шумом, выдул со свистом,А как выдул дымок, был он цветаЗагорающегося рассвета.Солнце желтое скрылось во мгле.Серый сумрак настал на земле.Лег старик на высокое ложе,Чтобы нежиться в мягком тепле.Соболиное одеялоИ бобровое одеялоХорошо укрывали Саргала!Вот и новое утро настало,Нежно-нежно лучи заблестели.Все, покинув свои постели,Вышли в лес – духовитый, густой.Родниковой умылись водой,Причесались и приоделись.Сели вместе за стол золотой,Вкусной, сытной пищей наелись,За серебряный сели в радости,Ели сахар и всякие сладости.Вот Саргал, отраду вкушая,Посылает Алтан-ШагаяК дяде, к черному Хара-Зутану:«Ты поведай дядюшке-хану:Опротивела мне бычатина,И я вспомнил, что замечательноЛишь таежного зверя мясо.Так начнем же с этого часаНа таежного зверя облаву,Поохотимся вместе на славу!»Старший воин был сыном послушным,Перед дядей своим криводушнымОн предстал с отцовским наказом.Был доволен Хара-Зутан:То он щурился хитрым глазом,То причмокивал языком:Он мечтал об известье таком!Вверх посмотрит – громко смеется,Вниз посмотрит – в кашле трясется.Наилучшего из коней,Что откормлен был для облавы,Сто и двадцать неспешных днейПоедавшего сочные травы,—Он поймал среди чащи густойНедоуздком из серебра.Обуздал вороного уздой,Сотворенной из серебра.На коня, что к походам привык,Он из шелка накинул потник,Оседлал вороного седлом,Что сверкало литым серебром.Для коня, чья скачка быстра,Есть нагрудник из серебраИ подхвостник из серебра:За стремительных десять летНе ослабнут они на нем.Подтянул он на вороном —Да за двадцать стремительных летНе ослабнет она на нем —С двадцатью ремешками подпругу.Место поводу-полукругуЗа седельной нашел он лукой.Там и место для плетки тугой.Он лицом становится к югу,Он в серебряный бубен бьет,Собирает южный народ,В золотой он бьет барабан —Население северных странСобирает Хара-Зутан.Ловчих кличет он слева и справа,Говорит, красноречьем блистая,Что на зверя пойдет облава,Что поедут по склонам Алтая.В этот самый миг прискакал,Позади усадив Нюсату,К черноликому младшему братуНа коне белоснежном Саргал.Для привета-рукопожатьяЗаключил он брата в объятья,И решили радостно братья:«Пусть другие едят на здоровьеМясо бычье, мясо коровье,Мы желаем с этого часаТолько зверя таежного мясо.На заре и в молчанье ночномМы таежничать вместе начнемНа алтайских тринадцати склонах,На высоких отрогах зеленых!»Вот по северным склонам АлтаяПоскакал по таежной землеХан Саргал, зверей настигая,Младший сын – у него в седле.На охоте мальчику любоДрагоценных ловить соболей,Бить медведей-богатырей:Пригодится черная шуба!Удивлялась тайга вековая:Ребра-спину медведям ломая,Предлагал он спутникам мясо,—Так, оставшихся без припаса,Он кормил людей своих свежим —Прямо с вертела – мясом медвежьим,Отдавая встречным излишки.Был Хара-Зутан огорчен:Даже из носу черной мышкиКапли крови не пролил он.Где теперь его красноречье!Он Саргала спросил при встрече:«Старший брат, по какой причинеБез добычи еду я ныне,А твоей добычи – не счесть,Так и хочется всю ее съесть!»Был доволен добрый Саргал,Стал расхваливать младшего сына:«Не досталась и мне дичина,Я и сам ничего не поймал,—Ловок, зорок, удачлив Нюсата,И добыча его богата».Умоляет старшего братаКриводушный Хара-Зутан:«Пусть поможет мне сын твой младший,Без него мне не будет удачи!»Пожалел Зутана Саргал,—Сыну младшему приказал,Чтобы с дядей охотился вместе…Только сел Соплячок в седло —Из-под мальчика потеклоИ по ребрам коня, и по шерсти.И, почуяв зловонье резкое,Сотоварищем смрадным брезгуя,Отшатнулся Хара-Зутан,И племянника к брату отправил,От зловонья себя избавил.Посреди густолиственной тениМальчугана к себе на колениУсадил белоглавый Саргал,—Мальчуган коня измарал.Но глядит Саргал: то не кал —Испускает щедро НюсатаСеребро и червонное злато!Испугает ли всадника вонь,Если белый, сияющий коньВесь – от гривы до крепких копытСеребром и златом покрыт!Так, довольный охотой-облавой,Ярким золотом-серебром,Мчался-ехал Саргал белоглавыйС тем удачливым сыном вдвоем.

Встреча с царевной Тумэн-Жаргалан

От владений Саргала вдалиТам, где северо-запад земли,Гордый хан Турушхэй-БаянОбъявил указ-приказанье:«Кто, участвуя в состязанье,Три награды сумеет взять,Тот в мой дом да вступит как зять,Назовет мою дочь женою!Так Тумэн-Жаргалан светла,Что лица своего белизноюНаполняет все зеркала,А ее походкою плавнойОколдован дворец мой славный,И на многие тысячи летЕй ниспосланы счастье и свет!»Как дошло до Сопливца нежданноПовеленье могучего хана,Порешил Нюсата-НюргайВ полуночный отправиться крайИ участвовать в состязанье.Испросил Соплячок у отцаИзволенье-благопожеланьеВ ту далекую землю отправиться,Пусть женой ему станет красавица!Порешила Тумэн-ЖаргаланПоскакать в это время весеннееНа моление-поклонение,Близких родичей навестить,Погостить у них беззаботно.Вот из бычьей кожи сумуНагрузила золотом плотно,Вот из конской кожи сумуСеребром нагрузила бессчетно,Поклонилась отцу своему,Чтоб сказал ей напутствия слово,Скакуна снарядила гнедогоС тридцатисаженным хребтом,—Поскакала знакомым путем.Прозорливым умом обладая,Догадался Нюсата скоро,Что спешит из далекого краяКонь гнедой, с быстротой облета:Расстоянье в три кругозора,—И помчался навстречу царевне.Там, где путь пролегает древний,На дороге владык малолюдной,На дороге народа простогоОн коня увидел гнедого,Повстречался с красавицей чудной,Он учтивую речь произнес,Он ей вежливо задал вопрос:«Вы какого племени-роду?Из какой реки пьете воду?Как зовут вашу добрую мать?Как отца почтенного звать?Кто ваш хан? Где ваше жилье?Назовите мне имя свое!»Соплячку удивилась царевна,Но сказала спокойно, безгневно:«Я из дальних приехала стран.Мой отец – Турущхэй-Баян.Я царевна Тумэн-Жаргалан.Там, где сходится север с закатом.Во дворце родилась я богатом…Из каких вы едете мест?Для какого скачете дела?»Вновь красавица поглядела,—Никого не видно окрест,Лишь наглец поперек пути —Не проехать и не пройти!И сказала, дрожью объята:«Мне поручено вам привезтиСеребро и червонное злато».Так, напугана тем Соплячком,Две сумы, набитых битком,Отдала ему ханская дочь,Чтоб Сопливец убрался прочь!На коня навьючил НюсатаСеребро и червонное злато:«Милой матушке дар я доставлюИ направлю обратно коня.Здесь, красавица, жди ты меня».Поскакал домой мальчуган,А царевна Тумэн-ЖаргаланУ родных обрела приют,И снедала ее досада…Возвратился назад Нюсата,А слова его жалят и жгут:«Если женщина нравом беззлобна,То в дому ее дети шумят.Если женщина суке подобна,То она производит щенят.Удивительны в мире дела:Дочка хана щенка родила!Род – высокий, а нрав-то – сучий:Нехороший, неслыханный случай!»И Тумэн-Жаргалан, чья красаОзарить могла небеса,От позора-стыда запылала,Потеряла власть над собойИ упала к ногам зубоскала,Обратилась к нему с мольбой:«Всех людей, чьи чисты сердца,Превзойдите делами благими!Вы мое не позорьте имя!Как дойдет до хана-отцаЭта злобная черная весть,Молодой головы мне не снесть!»Так в смятенье, в тревоге душевной,Умоляла его царевна,У Сопливца валялась в ногах,Обливая слезами прах.Крепко сердце Нюсаты забилось,Докрасна оно раскалилось,Излучая сияющий свет.Он сказал царевне в ответ:«Разве я тебя опозорю?Твоему помогу я горю,Если стану тебе родным,Если головы соединим,Две судьбы сольем воедино».Дочь Баяна, дочь властелина,Простодушна была и невинна,—Согласилась царевна с ним:«Как созреем для этого дела —Для единой судьбы-удела,—Наши головы соединим».Речь заводит Нюсата снова:«Коль сказала ты верное слово,Коль дала обещанье святое,То вручи мне кольцо золотое,Что на правой ты носишь руке,Что на пальце твоем безымянном».От родных и друзей вдалеке,На дороге, повитой туманом,Растерялась Тумэн-Жаргалан,И кольцо она с пальца снялаИ Сопливцу кольцо отдала.«За тобою примчусь: жди меняУ себя через два-три дня»,—Так Нюсата сказал озорной,Провожая царевну домой.Произнес он эти слова,И при помощи колдовстваПревратился он в муху черную.Как царевна поводья взялаИ пустилась дорогой торною,Сел он к ней на луку седла.Разгадал ее думы Нюсата:Дочь могучего хана сочла,Что она грешна, виноватаВ том, что верное слово дала,Отдала золотое кольцо.Было скорбным ее лицо:«На него противно смотреть.Стать Сопливцу женою – горе.Лучше мне сейчас умереть,И с утеса я брошусь в море».На скалу взобралась крутую,Чтоб низринуться в бездну морскую,Вдруг Нюсата схватил гнедогоЗа его шелковистый хвостИ сказал душевное слово:«Не иди ты путем обмана.Не пристало дочери ханаОбещанье свое нарушать!» —И коня повернул он вспять.Испугалась дочь властелина:«Здесь, где моря шумит пучина,Захотелось мне умереть,Но дала я верное словоИ его не нарушу впредь».И к пределам края родногоПогнала царевна гнедого,А Нюсата вернулся домой.Кончен горный путь и степной,И предстала она перед ханом,Пред отцом Турушхэй-Баяном,О нежданной поведала встрече.Хан Баян, услыхав эти речи,Приласкал, успокоил ее,Пожелал ей счастья и мира,Приказал, чтоб для праздника-пираПриготовили яства-питье.

Прибытие женихов

До Зутана дошел в некий часТурушхэй-Баяна указ.Порешил криводушный хан,Что пора добыть ему счастье,В состязанье принять участье,В жены взять Тумэн-Жаргалан.Он велел коня черной мастиСнарядить в поход поскорей —Пусть к царевне свой бег направит,И решил Зутан, что возглавитТриста воинов-богатырей.Стал просить Нюсата-Нюргай:«В этот северо-западный крайВместе с вами, дядя, поеду,Может быть, я добуду победу».Рассердился Хара-Зутан,И не внял он просьбе-желанью,А прогнал племянника с бранью.Возвратился Нюсата домой.Там, на тоненьких ножках, худой,Серой масти плелся лончак,Замедлял ослабелый шаг.Вот и лошадь для Соплячка!Серомастного лончакаОн седлает седлом дряннымС потником, но волосяным.Был из шкурок мышиных – подхвостник,Был из сусличьих шкурок – подгрудник,А подпруга, хотя и крепка,Да из шкурок была колонка,А из шкурки бурундукаОн к седлу приделал подкладку.Он сказал: «Снарядил скакуна,—Хоть на праздник помчится, хоть в схватку,Но и мне одежда нужна,Снаряжусь и я для порядку».Позаботился он об одёже,—Он мышиные шкурки надел.Застегнул накидку-дэгэлИз обрезков-лоскутьев кожи.Малахай, на колоду похожий,Он на голову натянул.Он из ивового кустаЛук и стрелы сработал спроста.Был в глазу его правом гной —В бабку конскую величиной.Был в глазу его левом гнойникКак пчелы разбухшей двойник.Он, прищурясь, оглядывал разомЗапад неба своим правым глазом,А прищурив левое око,Он высматривал небо востока.В путь, который ему был неведом,На трепещущем лончакеОн за дядей отправился следом,А Зутан скакал вдалеке.Край родной – за его спиной,В горный край он вступает чужой,А не видно Хара-Зутана.Вдруг примчались три великана:Глянешь спереди – горные кряжи,Если сзади посмотришь на них,То не сыщешь сравнения даже!Лица алые – цвета заката,Каждый зуб во рту – как лопата.Имена этих трех силачей;Нагадай-Мэргэн-дэгэй,Солнца светлого сын молодой,И Сэсэн-Мэргэн-дэгэй,Тот, который рожден звездой,И Сайхан-Мэргэн-дэгэй —Крепкостанный отпрыск луны.Трех светил удальцы-сыныГромко крикнули, вопрошая:«Эй ты, черная тварь земная,Средь безлюдных гор и равнинДалеко ли ты едешь один?»«Еду в край Турушхэй-Баяна,Чтоб жениться на дочери хана,На прекрасной Тумэн-Жаргалан».В гнев и ярость три великанаОт такого ответа пришли:«Ах ты, черная тварь земли!Удальцы, что тебя почище,К ней не смели приехать в дом!» —И огрели Нюсату кнутомС тамарисковым кнутовищем,И, помчавшись, над горным хребтом,Словно горы, они возвышались,За вершины порою держались,И верхушек деревьев касались,И деревьями сами казались.Вслед за ними – Нюргай, и нежданноОн догнал нойона Зутана,Но поплелся с опаскою сзади,Побоялся приблизиться к дяде.Так приехали в те места,Где ни дерева, ни куста.Холод в этой глуши окаянной!У нойона Хара-ЗутанаВсе замерзло: и меч, и броня,И в колчане стрелы, и тело,И одежда на нем задубела,А согреться нельзя: нет огня!Не горюет Нюсата отважный:Он с собой взял огонь очажный.У огня, посреди дороги,Греет руки и греет ноги.А Зутан, увидев дымок, —В чем тут дело, понять не мог.Повелел он воинам: «НадоРасспросить и услышать слова:Где Сопляк раздобыл дрова?» —И послал половину отряда.Прискакали сто пятьдесят,На огонь с удивленьем глядят.Говорит им Нюсата невинно:«Там, за горным хребтом, – седловина,Там простерлась Долина Седла.Значит, седла мы там добудем,Так к чему же хорошим людямЗамерзать-пропадать без тепла?Я свое разрубил седлоИ разжег-раздобыл тепло».Удивились сто пятьдесят,Обогревшись, вернулись назад:«Нам сказал Соплячок озорной,Что Долина Седла – за горой,Значит, седла найдутся для нас,Так зачем же мерзнуть сейчас?Он свое разрубил седлоИ разжег-раздобыл тепло».Хан ответил своим удальцам:«Я об этом подумал и сам.Надо седла скорее рассечь,Надо пламя пожарче разжечь!»Засверкало утро багряно,Осветились зарей облака.Встал Нюсата-Нюргай раным-рано,Не дождавшись Хара-Зутана,Оседлал седлом лончака,И в Долину Седла, за горой,Поскакал, облитый зарей.А за ним копыта гремят:То Хара-Зутана отрядПоскакал в Долину Седла.Там и оторопь всех взяла:Ни для воина, ни для владельцаНи седла не видать, ни седельца!Происшествием этим расстроены,В путь без седел двинулись воиныИ достигли места ночевки.Посмотрели – Сопливец ловкийУ огня, наслаждаясь, прилег,А над пламенем вьется дымок.Прискакал к Сопливцу отряд.Удальцы, дорогой измучены,—«Где огонь раздобыл?» – говорят.А Нюсата: «Возле излучиныМы увидим Долину Лука.Там окончится наша мука,Там отыщем и лук и колчан,—Потому-то поджег я стрелы».Как услышал Хара-Зутан,От мороза осатанелый,Те слова, он сказал удальцам:«Догадался об этом я сам,Ведь племянника я поумней!Разрубите стрелы и луки,Разведите огонь посильней, —Отогреем ноги и руки!»Триста воинов-богатырейРазрубили луки и стрелы,Развели веселый огонь,—Да согреется ослабелыйКаждый воин и каждый конь!Вот поели, спать улеглись.Разбудил их рассветный туман,—На конях вперед понеслись.Поутру и Нюсата встает.Все при нем – и лук и колчан.Устремился и он вперед.Вот синеет речная излука.Он вступает в Долину Лука.Как он въехал в нее, посмотрелНа несчастных воинов дяди:Нет ни седел, ни луков, ни стрел,Нелегка их дорога к награде!Хоть страна Турушхэй-БаянаДалека была и пространна,А достигли ее наконец,А доехали быстрой рысью.Увидали под самой высьюУдивительный ханский дворец:Золотая сзади стена,Озаряет ярко онаПолуночные племена,А серебряная стена,Та, что спереди возведена,Озаряет с утра допозднаВсе полдневные племена.Сотни окон ярусов верхнихСвет небес вбирают в себя.Сотни окон ярусов нижнихСвет земли вбирают в себя.На лугах тучнеют отарыИ пестреют стада-табуны,Веселятся малый и старый,—Весь народ огромной страны.Вот Хара-Зутана отрядДостигает дворцовых врат.Триста воинов верховыхПривязали коней боевыхК яркой коновязи из злата.Привязал и Сопливец-НюсатаНеказистого лончака,Чьи совсем отощали бока.На племянника СоплякаРодич-хан рассердился тогда,Закричал предводитель отряда:«Эй, источник зловония-смрада,Для чего ты приехал сюда?Или желтой своей пачкотнейШелк наш хочешь измазать цветной?Или наши решил именаТы унизить на все времена?Иль задумал низвергнуть в грязьНашу славу, что ввысь вознеслась?Нашу власть не засыплешь ли перстью?Нашу честь не покроешь ли шерстью?»Так племянника дядя порочит,Так он гонит племянника прочь.Уходить Нюсата не хочет,Взять он хочет ханскую дочь!В это время в страну БаянаПрискакали три великана,Сыновья светил вековых.Все увидеть хотят, всем желанноСостязание пятерых!У дворца, на зеленом пространстве,В наилучшем, нарядном убранстве,Любопытный толпится народ:Из пяти кто прославится в ханстве,Кто из них три награды возьмет?Горла бычьи, толстые шеи,Стрелы – птиц, парящих быстрее,У троих – округлые руки,У троих – бухарские луки,У троих – налучник изогнут,Их сердца в поединке не дрогнут,У троих – багряные лица,Будут насмерть воители биться!