Полная версия
Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950
Несколько раз сегодня я принималась плакать. Если бы я могла много-много слез выплакать. Но я не могу. За каждым моим глазом, движеньем, взглядом – следят.
Как это тяжело… Боже мой, Боже мой.
4 часа.
Сейчас походила по ветру.
Не легче. Словно камень в душе.
Трудно [дышать. – зачеркнуто] вздохнуть.
Мы сидели пили чай.
Втроем. И все трое как чужие, избегали смотреть друг на друга.
Откуда это такая тоска?
Господи.
И ничего я не делаю, ничем не занимаюсь, а скоро конец.
Сейчас я увидала в зеркале свое лицо, и мне захотелось ударить себя больно-больно…
Как я ненавижу себя.
[Злая, сумасшедшая, представляющаяся талантом. – вымарано] воображающая [каждую секунду. – зачеркнуто] и вечно [дрожащая от того. – вымарано], что каждую секунду может [обнаружиться полная бездарность. – вымарано], отсутствие всякой пригодности к сцене, и от этого, конечно от этого, страдающая [порой сильно и глубоко. – вымарано] – жалкая, [смешная. – вымарано] и несчастная.
6 июля [1909 г.]Еду завтра в Москву.
Незадачная я все-таки…
Что-нибудь да должно случиться.
Каждое лето так.
Боюсь, что до августа останется скверный лоб.
Господи, за что все это?
Прости меня.
Сегодня мне [плохо. – вымарано]. День целый было хорошо, а сейчас грустно…
Все идет прахом.
Осенний вечер…
Серое небо, и деревья шумят. Все летит… Ничего не удается.
8 июля [1909 г.]5 часов вечера.
Слава богу, все пустяки. Через 2 недели, говорит доктор, – пройдет.
И хорошо было в Москве, и, с другой стороны, как-то грустно. Скоро-скоро конец. Один месяц.
Проходила родными местами, многое-многое вспоминала, многому улыбалась. В вагоне ехала с Ирицкой431.
Завидовала ее бодрому, энергичному виду, ее полной, как мне кажется, жизни, ее успехам.
Живет молодо, свободно, радостно.
А мы…
Боже мой, что же это. – Я начинаю не любить наш театр. Тот театр, который меня воспитывает, учит, который как родную взял меня под свою крышу.
Господи… Нет, это все от себя.
Мне нигде не будет [вполне. – вымарано] хорошо… Всегда будут в душе пустые уголки…
Вот опять мне кажется, что я не люблю Вас.
Мало думаю о нем все это время.
Мало вспоминаю.
Пусть Бог благословит его. Пусть будет ему хорошо.
Мне думается опять, что больше [тут самолюбие. – вымарано].
Вас. прав, я тщеславна, [душа моя. – вымарано] хочет успехов, блестящей жизни, поклонений…
Я все хочу покорить себе…
Кто знает, быть может, и в моей любви к театру больше всего этой жажды стать выше людей, быть чем-то, не затеряться в толпе.
Я перестаю понимать себя.
9 июля [1909 г.]. ЧетвергДождь. Осенний холодный день.
Я с удовольствием думаю о том, что в понедельник буду в Москве. Что-нибудь со [Стасей [С. Д. Сухоцким]. – вымарано] придумаем. Если хороший будет день – поедем на Воробьевы. Одно только смущает: почему он так нежен со мной? В том, как мы здороваемся, прощаемся, в том, как мы целуемся – я чувствую «что-то». Это почти неуловимо вкралось в наши отношенья, и бессознательно я отвечаю на это «что-то»… Новое для меня. Чужое и странное.
Не надо этого…
10 июля [1909 г.]Скучный день сегодня.
Все небо затянуто серой пеленой.
Капает дождь. Мне грустно-грустно…
Я думаю об осени, о работе…
И мне страшно, и я не чувствую силы в душе своей. Нет охоты работать, не верю в себя.
Жить хочется просто, широко и радостно.
Я ничего не хочу, никого не люблю.
И Вас. не люблю и чувствую его [чужим и. – вымарано] далеким.
О, как мне грустно…
Тихо качаются мокрые, повисшие листочки.
Лес редеет.
Сегодня я шла по дороге, и ветер кружил передо мной чахлые желтые листики берез[ок. – вымарано].
Какая печаль в моей душе!
Боже! Помоги мне.
Сейчас я гадала Вас. и себе. Стало горько и смешно. Всё «валеты»… Всё «хлопоты»… Мне и гадать не нужно.
[Если картой обозначить мою жизнь, надо вынуть «трефового валета». – зачеркнуто.]
Вся моя жизнь – «трефовый валет».
[Все подчеркивания более поздние.]
11 июля [1909 г.]Сегодня годовщина с того дня, как я уезжала в Крым432.
Кажется, это было так недавно.
И вот уже год…
Мама уехала. В доме пусто вдруг стало и грустно…
Через месяц – я в театре.
Боже, как летит время…
Отчего мне страшно.
Я должна хорошо сыграть Верочку.
Должна!
Помоги мне, Боже!
5 часов.
Сегодня много думала о Верочке.
Небо прояснилось, выглянуло солнышко, и на душе – опять стало светлее.
Я должна хорошо сыграть.
Смело, радостно, с увлеченьем должна приняться за работу.
[Половина страницы вверху оборвана.]
О нет, [дефект текста] раз, так высоко, как никогда.
А потом уйти – это дело другое.
Уйти гордо, с достоинством. [Более поздние подчеркивания.]
Боже, половине того, что я говорю, я сама не верю.
Но я должна, я должна сыграть блестяще.
Одна Верочка.
[Половина страницы вверху оборвана.]
…трудно освободить свою душу от влиянья всего этого сора. Еще недостаточно я выросла, еще мелко-мелко плавает душа. Что мне до Германовой, до всей этой компании девиц, завидующих, жадных, злых, вечно лгущих, вечно улыбающихся в глаза и со страстным нетерпением ждущих моего [низвержения. – вымарано]. Что мне до них? Я должна смело и гордо проходить мимо них, потому что я на голову выше их всех.
Что мне за дело до Немировича, [до Кости [К. С. Станиславского]. – вымарано]? Для Кости я игрушка, которую он каждую минуту может выбросить, а Владимир Иванович [Немирович-Данченко] – его я не понимаю – он чужой и далекий от меня, и что он за человек и как он ко мне относится, я не знаю. Да и зачем мне это все? – Я хочу играть, я хочу совершенствовать в себе актрису. Я уйду из Художественного театра, потому что выносить здесь то, что я выношу, – не под силу. В другом театре пусть будет в миллион раз хуже, я и не подумаю роптать. А этот театр. Он был моим храмом. Я вошла с молитвой в эти двери. Я обожала каждую вещь, которая стояла на этой сцене, – вот отсюда и моя горечь, моя боль, моя грусть в театре433. Но с этим надо кончить. Еще год. Ведь я так молода. Мне еще надо учиться, куда же сейчас идти в провинцию.
На год еще надо позабыть о своем разочаровании, о своей тоске. Закрыть глаза на все вокруг и думать только о работе, только искусством жить. А там будь что будет.
Пусть Бог благословит меня, и смело пойду куда-то…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
1887 – действительный год рождения А. Г. Коонен, хотя принято считать таковым 1889 г. (см. коммент. 4-39; здесь и ниже первая цифра – номер тетради, вторая – номер комментария).
2
Коонен А. Г. Страницы жизни / Под ред. и с послесл. Ю. С. Рыбакова. 2‐е изд. М.: Искусство, 1985. С. 13. (Дальше цитируется это издание.)
3
Коонен А. Г. Страницы из жизни: Воспоминания. Разрозненные черновые записи о своей жизни и работе в Художественном театре в 1908–1913 годах. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 86 об.
4
Коонен А. Г. Страницы жизни / Под ред. и с послесл. Ю. С. Рыбакова. М.: Искусство, 1975.
5
1965. № 11. С. 122–138; № 12. С. 101–113; 1966. № 2. С. 79–89; № 4. С. 95–106; № 7. С. 102–121; № 11. С. 91–110; 1967. № 1. С. 77–90; № 3. С. 63–73; № 6. С. 104–117; № 9. С. 99–115; 1968. № 1. С. 79–82; № 3. С. 97–115; № 6. С. 83–100; № 9. С. 91–109; 1969. № 2. С. 85–105; № 6. С. 100–118; № 12. С. 87–107. «Выход очередной книжки журнала с главой ее воспоминаний Алиса Георгиевна воспринимала как премьеру, радовалась звонкам знакомых и письмам читателей», – вспоминал редактор книги Ю. С. Рыбаков (Рыбаков Ю. Последняя премьера // Коонен А. Г. Страницы жизни. С. 443).
6
«Я – не Ермолова, не Рашель. Я, пожалуй, – современная Адриенна Лекуврёр»: Дневники А. Г. Коонен 1914–1925 гг. / Публ., вступ. статья и коммент. М. В. Хализевой // Мнемозина: Документы и факты из истории отечественного театра ХX века. Вып. 5 / Ред.-сост. В. В. Иванов. М.: Индрик, 2014. С. 9–175.
7
Три тетрадки Алисы Коонен / Предисл. В. П. Нечаева; Подгот. текста и примеч. В. П. Нечаева, А. С. Шулениной. М.: Навона, 2013.
8
Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 125.
9
Коонен А. Г. Страницы из жизни: Воспоминания. Черновики, разрозненные листы. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 95; Она же. Страницы из жизни: Воспоминания. Разрозненные черновые записи о своей жизни и работе в Художественном театре в 1908–1913 годах. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96, 97, 98.
10
Берковский Н. Я. Письма к Алисе Коонен / Публ., подгот. текста и примеч. Л. А. Николаевой-Ниновой // Звезда. М., 2001. № 4. С. 152.
11
Рыбаков Ю. Последняя премьера // Коонен А. Г. Страницы жизни. С. 443.
12
Подробнее см.: Нечаев В. П. В поисках себя // Три тетрадки Алисы Коонен. С. 9–10.
13
…эпохе пребывания в стенах МХТ… – Этому периоду жизни и творчества А. Г. Коонен посвящена диссертация на соискание степени кандидата искусствоведения: Коган А. В. Алиса Коонен: Начало пути. М., 2004.
14
Гроссман Л. П. Алиса Коонен. М.; Л.: Academia, 1930. С. 28.
15
Марков П. А. О театре: В 4 т. Т. 2: Театральные портреты. М.: Искусство, 1974. С. 285.
16
Коонен А. Г. Страницы из жизни: Воспоминания. Разрозненные черновые записи о своей жизни и работе в Художественном театре в 1908–1913 годах. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 198.
17
Там же. Л. 199.
18
Коонен Алиса: Анкета по психологии актерского творчества / Публ. Н. Панфиловой и О. Фельдмана // Вопросы театра. Proscaenium. 2014. № 1–2. С. 235.
19
Станиславский К. С. Собр. соч.: В 9 т. М.: Искусство, 1988–1999. Т. 5. Кн. 1. С. 519.
20
Коонен А. Г. Страницы из жизни: Воспоминания. Черновики, разрозненные листы. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 95. Л. 172 об.
21
Там же. Л. 183.
22
Коонен А. Г. Страницы из жизни: Воспоминания. Разрозненные черновые записи о своей жизни и работе в Художественном театре в 1908–1913 годах. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 184 об.
23
Там же. Л. 87 об.
24
«<…> Киса, если бы ты знал, как много вещей меня беспокоит: твой призыв – самое главное, мои нервы, проклятие, которое мне хочется [живым] вырвать из всей себя, театр, весь будущий год, невозможность, вероятно, устроиться отдельно от своих. И масса, масса вещей. Ты пишешь – поправляться и не худеть. Здесь можно было бы поправиться изумительно, но когда вся душа состоит из тоненьких хаотических частиц, разбросавшихся по всем беспорядкам и своей и всей вообще жизни, то я чувствую, что для меня поправка возможна вообще только при исключительных условиях личных, которые, конечно, сейчас невозможны. А поправиться (то есть для меня – быть спокойной, спать и не хвататься за голову), когда ты призываешься, когда нет театра, когда вдруг еще ни с того ни с сего наступили зимние холода и приходится сидеть и дрожать в избушке „на курьих ножках“ – трудно. Но обо мне – это все глупости. У меня это живо – Бог даст, завтра будет письмо, что ты свободен, Бог даст, ты сможешь дней на 10 уехать отдохнуть, на чем я настаиваю категорически, если неудобно сюда – куда хочешь, – и Бог даст, все остальное сделаем.
Ведь все же мы еще молоды, а нервы, с ними надо поступить как-то „по-большевистски“ – и конец. Правда, мой милый?! Я верю тебе, верю в тебя и верю в жизнь для себя только через тебя, независимо ни от чего – этот союз и эта моя верность только тебе и ни одному, никому, кроме тебя.
Перед жизнью настоящей – мы с тобой двое.
Между прочим, читая теперь газеты и проникаясь всем ужасом и мраком, я уверена окончательно, что твой путь сейчас через театр, конечно, а не через прямолинейную обывательскую общественность. Уже прошло время речей, статей в газетах, митинговых ораторов, нужно что-то показывать, а не разговаривать, не спорить. Конечно, революция зачеркнет искусство в его медленной, мечтательной линии, как оно развивалось, детально работалось, но революция должна создать не общественной и политической своей стороной, а священной, безумной и творческой – какой-то столб. Творческий. Который и будет Театр.
И будет изумительная Красота, не эстетическая и „приятная“, а напряженная и вся собранная в одно нужное, без украшений и подробностей. Высшая точка творчески реальной эмоции и высшая точка всех творческих сложностей – одна нужная песнь – и вот она, та движущаяся атмосфера, творческая эмоциональная декорация. Помнишь? Я много думаю эти дни, о нашем театре. И я считаю наряду с обычными пьесами главным, исходной точкой, толчком для всей творческой дороги – должно быть такое представление как постановка „Марсельезы“ в движущейся атмосфере. Пусть это будет песней в нашем маленьком театре, мы его поставим у Зимина потом с большим оркестром. И я бы очень советовала тебе подумать – открыться „Саломеей“ и „Марсельезой“, и пусть это будет такое представление, которое объявит и утвердит наш новый театр. А я уверена, это можешь именно ты, непременно. И, Киса, ты должен сделать чудесный театр, и ты его сделаешь. Думай о „Марсельезе“, подумай о пантомиме без музыки, о ритме на сцене без музыки, о ритме, когда люди стоят неподвижно, застыв в безумном напряжении (так можно ее начать), о звуках, о человеческих голосах, которые, возможно, – неожиданно прекрасны не в пении и не в разговорах, а в иных звуках, людям еще неведомым, их необходимо найти, голос еще совершенно не использован на сцене.
Ты увидишь, что даст тебе в дальнейшем работа над таким спектаклем, как дальше тебе легко будет устраивать представления (конечно, на 20, 25 минут, хотя может быть и больше), имея одну идею, ту, которую ты сейчас чувствуешь, ты сам, без всех – один творец, и насколько легче будет работать с материалом, когда нет еще в помехе авторов и живописцев.
Киса, ведь только ты один. Подумай, Киса, ты увидишь, каких чудес ты наделаешь и как идея „Марсельезы“ будет пылать настоящим творческим огненным столбом. Попробуй отрешиться от музыки и составить конспект, линию ритмов, которые составили бы круг идеи (пьесу). А затем где должны быть звуки, где звуки перейдут в пение, где будет врываться музыка… Ты увидишь, как это увлекательно. Ой, Господи, я собственно не собиралась сегодня писать о театре, но так почему-то вышло, хотя это не вредно. Всякие, даже глупые, слова иногда [дразнят]. Ну, если это выйдет некстати, не к настроенью – не читай. <…>» (Автограф // ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. РО. Ф. 467. Ед. хр. 118). Фрагмент этого письма опубликован – с неправильной датой (10 июля вместо 13 июля), со значительными разночтениями с оригиналом и без указания места его нахождения – в книге: Арье Элкана. Александр. Алиса. Камерный театр. М.; Тель-Авив, 2009. С. 241–242.
25
Берковский Н. Я. Письма к Алисе Коонен. С. 144.
26
Бачелис Т. И. Коонен и Таиров // Режиссерское искусство А. Я. Таирова: К 100-летию со дня рождения / Ред. К. Л. Рудницкий. М., 1987. С. 79–80.
27
«Судьба бьет меня не переставая…» – Фрагмент реплики Астрова, адресованной Соне во 2‐м действии пьесы «Дядя Ваня» А. П. Чехова: «Я работаю, – вам это известно, – как никто в уезде, судьба бьет меня не переставая, порой страдаю я невыносимо, но у меня вдали нет огонька».
28
Берковский Н. Я. Литература и театр. М.: Искусство, 1969.
29
Берковский Н. Я. Письма к Алисе Коонен. С. 134.
30
Мокульский С. Алиса Коонен // Театр и драматургия. 1935. № 1. C. 22.
31
Там же. С. 118–119.
32
Бачелис Т. И. Коонен и Таиров // Режиссерское искусство А. Я. Таирова: К 100-летию со дня рождения. С. 82.
33
Коонен А. Г. «Страницы из жизни»: Воспоминания. Разрозненные черновые записи о своей жизни и работе в Художественном театре в 1908–1913 годах. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 7.
34
Бачелис Т. И. Коонен и Таиров // Режиссерское искусство А. Я. Таирова: К 100-летию со дня рождения. С. 81.
35
Коонен А. Г. «Страницы из жизни»… // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 17 об.
36
Таиров А. Я. Государственный Камерный театр // Правда. 1935. № 4 (6250). 4 января. С. 4.
37
После короткого и сдержанного описания в мемуарах этого спектакля-прощания следует фраза А. Г. Коонен: «…Наступивший день показался нам странным и страшным – ни Таирову, ни мне не надо было идти в театр…» (Коонен А. Г. Страницы жизни. С. 423).
38
См.: Николаевич С. «Я не увижу знаменитой Федры»: История одной рукописи // Камерный театр: Книга воспоминаний / Сост., науч. ред. А. Я. Филиппова. М.: ГИТИС, 2016. С. 18.
39
На обложке первой из сохранившихся дневниковых тетрадей А. Г. Коонен имеется жирная надпись ее почерком: «Прошу не читать». Судя по всему, она вряд ли сделана позднее периода завершения этой тетради.
40
Груша – одна из гимназических приятельниц А. Г. Коонен. В записной книжке А. Г. Коонен, как и в дневниках, нет ее фамилии, но записан адрес: Большой Палашевский пер., дом Добычина, кв. 37 (Записная книжка с рисунками, записями афоризмов, стихотворений, адресов и др., с записями разных лиц на память. 1903. Автограф // РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 22 об.).
41
Оля – неуст. лицо.
42
…с теткой [Милеиной] и дядей Васей… – Неуст. лица.
43
… смотрели «Руслана и Людмилу»… – 22 августа 1904 г. в московском Грузинском народном доме (между Тишинской площадью и Большой Грузинской улицей) исполнялась опера «Руслан и Людмила» М. И. Глинки. В партии Людмилы выступала Ольга Китаева.
44
А. Г. Коонен училась в Первой московской женской гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии Федоровны (Страстной бульвар, 5), построенной в 1874–1878 гг. архитектором Н. А. Тютюновым. Директором гимназии была Надежда Ивановна Соц. Выпускницами этой же гимназии разных лет были: О. В. Гзовская, М. Н. Германова, В. Н. Пашенная.
45
Жанна Георгиевна Коонен (в первом замуж. Сухоцкая, во втором – Андреева; 1882–1970) – сестра А. Г. Коонен. Окончила курсы медсестер-массажисток, в годы Первой мировой войны работала в госпиталях. Во время Великой Отечественной войны К. Г. Паустовский писал о ней: «Жанна Георгиевна – чудесная старуха, совсем непохожая на Коонен, лыжница и охотница (за свою жизнь она убила 7 медведей)» (письмо С. М. Навашину от 10 октября 1942 г. // Паустовский К. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9: Письма. 1915–1968. М., 1986. С. 208).
46
На Страстном бульваре в доме графа Горчакова жила в те годы семья Фюрган. Гимназия А. Г. Коонен располагалась в непосредственной близости. Вполне возможно, упоминаемый Володька Фюрган из этой семьи. С другой стороны, бабушкой А. Г. Коонен по линии матери была Мария Карловна Фюрганс, так что не исключено, что он из числа родственников.
47
Зелинские – соседи семьи Коонен, жившие по адресу: Спиридоньевский пер., д. 16.
48
Жоржик – неуст. лицо или Коонен Георгий Георгиевич (1881–1925) – брат А. Г. Коонен.
49
Костя – в записной книжке А. Г. Коонен 1903 г. рукой этого ее приятеля гимназической поры (фамилию установить не удалось) начертаны любовные вирши, озаглавленные «На память». Начинаются они так: «Тебя люблю, люблю безмерно, / И любить хотел наверно / Всю жизнь», а завершаются предположением, что в итоге она неизбежно полюбит навек другого и чувства автора обречены: «И я как дурак / Остался на мели, / Как рак!» (РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 6–6 об.), ниже записан и адрес Кости, но старательно зачеркнут (Там же. Л. 7).
50
Речь, по-видимому, идет о возвращении из церкви в Вербное воскресенье.
51
…в «Эрмитаж». – Сад и театр «Эрмитаж» (первоначальное название «Новый Эрмитаж») были открыты в 1894 г. московским антрепренером Я. В. Щукиным (см. коммент. 11-37), годом раньше организовавшим масштабные работы по расчистке заброшенной территории, служившей до того городской свалкой. Знаменательно, что первые сезоны МХТ (1898–1902) прошли в театре «Эрмитаж». Здесь в разные годы гастролировали театральные знаменитости самых разных жанров. В записной книжке А. Г. Коонен 1903 г. среди полутора десятков важных телефонов выписан и телефон «Эрмитажа» (РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 22 об.).
52
Грей – вероятнее всего, не имя, а фамилия или прозвище. Несомненное увлечение юной А. Г. Коонен. В ее записной книжке 1903 г. он фигурирует тоже лишь как Грей, указан его телефон (РГАЛИ. Ф. 2768. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 23).
53
Хаханов (Хаханашвили) Александр Соломонович (1864(66)–1912) – российский и грузинский ученый, профессор грузинской словесности в Лазаревском институте восточных языков в Москве, известный ориенталист, преподаватель истории и русской словесности в Первой женской гимназии, где училась А. Г. Коонен. В мемуарах она писала: «Единственным светлым воспоминанием, оставшимся от гимназии, был преподаватель русской словесности Хаханов, человек большой культуры. Он был превосходный педагог, не мучил нас формальным прохождением курса и хронологией, <…> умел увлечь нас любовью к литературе, к поэзии. Часто, вместо того чтобы отвечать ему заданный урок, я просто читала вслух любимые стихи. Ему очень нравились мои сочинения. <…> В моей гимназической жизни он вообще играл большую роль. Он верил, что из меня может выйти писательница, убеждал серьезно заняться литературой и слышать не хотел о моей страсти к театру. В классе его особое внимание ко мне, разумеется, было немедленно замечено, вызывало много глупых толков, и мне не оставалось ничего другого, как со всем пылом влюбиться в него» (Коонен А. Г. Страницы жизни. М.: Искусство, 1985. С. 19–20).
54
Из деревни доносится лай собак… <…> А другие утверждают, что среди бедняков нет довольных и счастливых!!!! – Вероятно, этот пассаж возник у А. Г. Коонен под впечатлением от чтения романа «Засоренные дороги» А. К. Шеллера, о котором она пишет в дневнике спустя несколько дней (см. коммент. 1-18).
55
Людмила – неуст. лицо.
56
Много позже А. Г. Коонен интерпретировала свои ощущения от гимназии иначе: «Время, проведенное в гимназии, я считаю для себя потерянным, так там все было скучно и казенно. Отсюда, наверное, и шли все те шалости, которые я придумывала, приводя в отчаяние гимназическое начальство» (Коонен А. Г. Страницы жизни. С. 19). Да и уже в 1907 г. писала в дневнике: «Мне противно перечитывать свои дневники за гимназические года. Сколько там пошлостей» (см. запись от [6 августа 1907 г.]).