И сразу – то ли оттого, что он жив ещё, то ли оттого, что он не знает, что с ним, то ли оттого, что он не хочет знать и вообще рад видеть кого угодно, вы мгновенно успокаиваетесь и понимаете, что паниковать надо было раньше, и вспоминаете, что паникёры – очень здоровые люди, редко попадающие в пожар, наводнение, воровскую компанию или алкоголизм.

Так что ваша компания – не врач.

Ваша компания – его больной.

С вашим диагнозом.

Целую.

Такое состояние

Это я внутри произнёс с грузинским акцентом.

– Слушай! Я ехать дальше не хочу. И домой не хочу. И спать не хочу. И кушать не хочу. И пить не хочу. Ничего не хочу.

Вот такое состояние.

И здесь сидеть не хочу.

И там сидеть не хочу.

И читать не хочу.

И писать не хочу.

Я вообще устал хотеть.

Ничего не хочу.

Вот такое состояние.

Никуда не хочу.

Умирать не хочу.

И жить не хочу.

Вот такое состояние.

Что посоветуешь?

Какие лекарства?

Против чего?

Против меня?

Что – револьвер?

Умирать не хочу.

Я ж не идиот.

И жить не хочу – тоже потому что не идиот.

С кем встречаться?

С врачом?

Что он мне скажет?

То, что ты?

Лечиться не хочу.

И болеть не хочу.

Я же сказал, я не идиот.

Это такое состояние.

Телевизор смотреть не хочу.

Ты говоришь – не смотреть.

Я не смотрю.

Вот это твои советы?

Что ещё посоветуешь?

Где жить?

За границей – не хочу.

Здесь не хочу.

И сидеть на месте не могу.

И ехать никуда не хочу.

Музыку? Где? В консерватории или в больнице?

Всюду не хочу.

От любой музыки у меня синяки.

Я не знаю, куда выйти, чтоб там музыки не было.

Они все поют, чтоб выйти замуж.

Ты думаешь, это не слышно?

Вышла замуж и опять поёт.

…Хиты…

Хиты слушать не хочу.

Бренды видеть не могу.

Полемику слушать не могу…

Лучше жить не хочу.

Хуже жить не хочу.

Умирать не собираюсь.

Пусть поют дальше.

Хиты. Из трёх букв.

Машину? Для чего?

Часами стоять – хиты слушать?

Полемику слушать?

Для чего машину?

Радио слушать?

Я уже не знаю, где полемика, где диспут, где демократия, кто прав, кто неправ.

За что он хочет, чтоб его избрали?

За голос? За шутки? За пиджак?

Куда я за ним пойду, если он сто лет на месте камнем сидит.

Он выборы выиграл – пропал, проиграл – пропал.

Он всё равно пропадёт, зачем я ему нужен?

Купить машину, чтоб его слушать?

Не хочу. Ни видеть его, ни слышать его, ни знать его не хочу.

Вот такое состояние.

И к врачу не хочу.

Я только что от врача.

Он сам в таком состоянии.

Кому, говорит, отдать твои двадцать долларов, чтоб меня успокоил?

Он меня спрашивал, что я ему посоветую.

Я просил его пока деньги взять.

Он взял.

Хотя расстроился.

Потом ещё взял и нашёл у меня крупное недомогание, которое лечится только у него, но в Англии.

Я ему обещал.

Он не поверил.

Хотя мне в глубине души кажется, что моё здоровье его не волнует.

Он тоже сказал, что ничего не хочет.

Вот такое состояние.

Может, близких предупредить?

Не могу сказать, что у них другое состояние.

Женщины более живые, поэтому живут дольше и в это состояние приходят позже.

Но многие также сели за руль и стали торопиться, хотя их там никто не ждёт.

Они всё от нас боятся отстать.

А я боюсь, как бы они раньше не приехали.

Очень как-то рьяно они жить взялись.

Уже не знаю, кто нас провожать будет.

Очень хочется чего-то захотеть и ради этого чего-то сделать.

Может, он сверху нас наконец увидит и какое-то задание даст.

Без задания мы уже ничего делать не будем.

Спасибо! Как ты догадался выключить свет? Я бы не догадался.

Жить в доме, зная, что ты для кого-то невыносим, – это демократия.

Выгонят – диктатура.

Морду набьют – кровавый режим.

Посадят – тоталитаризм.

Законопатят дверь – душат свободу.

Слушай, а кто-нибудь пробовал исправиться?

Кого-то слушают.

А к кому-то прислушиваются.

Умеешь ли ты писать интервалами, паузами, безмолвием и тишиной?

Научись и будешь любим.

Покрытое грязью животное погибает.

Только человек может отмыться.

Лошадь, собака, кот

Я сегодня взял лошадь под уздцы и держал.

Она ткнулась мне в рукав.

Пососала пуговицу.

Ещё ткнулась…

Переступала, вздыхала, трогала мою пуговицу, и я такое доверие почувствовал.

Обидь её при мне…

Попробуй…

Становятся всё ближе – лошади, коты, собаки.

Я доверяю им, они – мне.

Мы вместе.

Маленькая собако-кошечная компания во главе со мной и лошадью.

Мы идём куда-то.

Только я, один я должен их накормить.

Я должен.

Они защитят меня.

Всё остальное должен я – приютить, объяснить, вылечить.

Они же душу занимают доверчивостью своей.

Мы прижмёмся и согреемся, и они уснут.

Я не смогу.

И у большой лошади, и у маленького кота никого нет, кроме меня.

Как же я усну?

Я буду лежать и думать.

Кот Макс

Я знаю кота, который содержит довольно крупную научную семью.

Он очень породистый и красивый.

В общем, к нему приносят для любви разных кошечек.

Он их любит и за это берёт ровно 200 у. е.

Но случился скандал: вносили одну кошечку и тут же выносили другую.

И они встретились.

Хозяева Макса долго извинялись.

Хозяева Ксюшечки были возмущены.

– Это что, публичный дом? Это безнравственно! Это аморально и не по-человечески. Стыдно так таскать одну за одной. Что это за чудовище такое? Грязный пахарь! Ксюша – девушка.

Но оставили их наедине.

Затем, ворча, забрали.

Кот, кстати, равнодушно отпустил, забыл, уткнулся в миску…

А где взять силы – такую семью тянуть?

После скандала заработок слегка упал – среди людей есть сволочи, есть завистники.

Но популярность возросла.

Кот Морис – избит

На даче коту:

– Морис, сейчас же вернись! Не возникай у забора! Побили тебя вчера. Ты такой большой, красивый, романтический, образованный.

А он маленький, грязный, но истерически храбрый.

Тебе его жалко, тебе себя жалко.

А для него тело – это не тело, это для него камень, это для него палка, его тело.

Ему его не жалко.

Он бьёт тебя этим телом, как палкой.

Ему почему-то не жалко его сломать, потерять.

Он не думает ни о чём, кроме тебя, красивый, образованный, домашний кот.

Ему не себя важно прославить, ему тебя важно убить.

Он телом – как камнем.

А ты забился в угол.

– За что?

Мы даже не знакомы.

Кто вы такой?

Почему вы меня так свирепо, так безжалостно бьёте?

– А чтоб ты, сука…

– Что? Что?

– А чтоб ты, сука…

– Ну что? – кричишь ты, отползая в угол…

Только удары и никакого ответа.

Пока кто-то большой, сильный, похожий на человека, хотя и лысый, ногой не ударил этого зверя.

Тот вцепился в ботинок, но, получив второй удар, успокоился и побежал к забору.

Вот так, Морис.

За что-то бьют редко.

За что-то бьют слабо и дома…

А на улице на глазах у всех бьют сильно и ни за что!

Не переживай!..

Когда ты пишешь дома, ты должен быть талантливым и умным.

Когда ты стоишь на сцене, ты должен быть смешным и обаятельным.

Когда ты сидишь с друзьями, ты должен быть разговорчивым и добрым.

Когда тебя встречают на улице, ты должен улыбаться и фотографироваться, обняв пыльного прохожего.

Когда ты пьёшь в ресторане, ты должен не пьянеть.

Вы не скажете, зачем мне всё это нужно?

Воробей – это орёл, выросший в неволе.

Второй этап реформ

Выборы сегодня, как беспроигрышный советский заём или перепись населения.

Никого не переписали, но общее количество откуда-то узнали. Видимо, из доносов.

Все знали, что от выборов выиграют, но когда и кто – неизвестно.

Теперь наша задача проще – чтобы от деятельности руководства страны никто не пострадал.

Социальные проекты можно выполнить, можно не выполнить.

Главное – чтоб люди не пострадали.

Золотые запасы пусть гигантски растут.

Главное, чтоб люди наши не стали жить хуже.

В парламент толпой – артисты, футболисты, штангисты, силовики.

Мы с радостью, лишь бы остались целы дети, старики и немощные спортсмены.

Зарплата пусть втрое больше.

Лишь бы гражданам что-то досталось.

Опрашивайте хоть каждый день. Кого хотите. Многие назло говорят, что им хорошо, многие назло говорят, что им плохо. Даже я правды не скажу, если по телефону вдруг:

– Кто в вашей семье смотрит телевизор?

– Когда?

– Сейчас.

– Прямо сейчас, днём?

– Да…

– Кто смотрит… Все смотрят!

– Это сколько у вас всех?

– Сто.

– И все смотрят Первый канал?

– Все… С наслаждением.

– А второй?

– С наслаждением.

– А третий?

– Я ж тебе сказал.

– А что именно смотрите?

– Та всё… Не отрываясь!

– А вы не подскажете, дети среди вас есть?

– Вот вы и подсказали.

– Сколько?

– Все.

– Что смотрят?

– Не отрываясь!

– Что?

– Всё!

– Вау! – мяукнула опросчица и побежала докладывать.

Я думаю себе: «Пиши что хочешь. Только людям не навреди».

Подлодки нужно строить?

Нужно!

Ракетами стрелять нужно?

Нужно!

Границы укреплять нужно?

Нужно. Причём в обе стороны.

Всё нужно, если внутри страны никто от этого не пострадает.

А так как они страдают ото всего, то им и не поможет то, от чего они не пострадают…

Теперь надо думать: что им поможет, если они не пострадают от всего?

Это уже второй этап реформ.

А вы лечили геморрой в больнице Управделами президента?

Сходите, получите удовольствие.

Ужин в ресторане

Он соображал хорошо, но мало.

И только в одном направлении…

Поэтому он нас всех одевал, кормил, поил, обогревал.

А мы гордились своим умом и душой.

Пили за его счёт.

Говорили о нём гадости.

Хотя в лицо боялись.

А он однажды не заплатил за всех.

Однажды в ресторане.

Напрягитесь и представьте.

Что тут началось!

Недоумение. Растерянность. Злость… Ужас.

Где он? Как ушёл?.. Извините.

Что, его нет?.. Точно ушёл?

Может, вышел? И машины нет… Нет… Он вернётся?

Ждём.

Разговор не получается.

Ждём в тишине.

Я иду на тротуар, унизительно объясняя, что сейчас вернусь.

Позвонил ему.

Он сказал, что ложится спать…

Я спросил: «А как же?..»

Он ответил, что хочет спать…

Начали собирать деньги…

Таких проклятий никто из нас не слышал давно.

Нам с женой привёз деньги её дядя…

Кто-то звонил кому-то, просил в рассрочку.

Большие деньги оказались.

– А зачем ты жрал дорогое вино?! – заорал я.

– Не дороже твоей фуа-гры, идиот.

– Какая сволочь расковыряла омар?

– А я сейчас вырву, – заплакала самая красивая чья-то.

– Вырви. Но денег тебе не вернут.

Два инженера засовывали руки в карман и говорили:

– Сейчас… Минуточку… Сколько, вы говорите, с нас? Мы практически ничего не ели… Мы только квас…

Часы, галстук, пиджак.

Пиджак, говорят, до сих пор не забрали.

Теперь мы боимся отвечать на его приглашения.

Он потерял нас.

Мы потеряли его.

Кто больше потерял – до сих пор не знаю.

Спасателям

С Новым годом, братья, сёстры и дети их!

Счастливы будьте!

Поощряйте ум друг в друге, отмечайте хорошую физическую форму у мужчин. Фигуры у женщин. И обязательно сообщайте им.

Попадётся спасатель с чувством юмора, не гоните его. Обогрейте, накормите. Он и так страдает от этого недостатка.

Терпите умных! Они уже знают, что дни их сочтены, и ведут себя непонятно, агрессивно, плюются, отказываются долго говорить матом.

А может, кто-то из них воспитание получил?

Время было такое.

Можно было и получить.

Любите молодость в «Комеди клаб». Ребята на взлёте. Если их не поймают и не оборвут перья, они ещё сделают много хорошего. И помните: мы живём в такое время и в таком месте, когда никто никому ничем не обязан.

Один по долгу службы тонет. Другой по долгу службы его вытаскивает. Кто кому помог, неизвестно. Население в массе своей жить, конечно, хочет, но не очень сильно. Так и не получив точных данных о царствии небесном, покупает и покупает автомобили и мчится к отсутствующей цели в море машин. Скоро будут прокладывать дороги поверх машин, что откроет горизонт и решит много вопросов.

В советской жизни были свободны мозги, ибо все подчинялись кому попало. Настроение было, на голодный желудок, прекрасным. Сегодня мы добились того, о чём мечтали. Теперь мечтаем о том, чтобы вернулись мечты. Но сытый не поёт, а рыгает. А средний пробег мечты где-то 70 тыс. км.

Слышу: «Что-то вы стали злым, Миша. Что-то вы стали печальным, Миша!» Да никогда! Сутками мучаюсь, чтобы попроще, покороче, повеселей. Но хочется что-то сказать. О чём-то…

Разговаривать умею! Не умею поддерживать разговор! Извините…

А как усидишь среди начальства: фамилии, фамилии, фамилии. Этот передал этому… этот не передал этому… фамилии, фамилии. А меня тянет обобщить. А обобщений люди не переносят: им кажется, что размер бедствия от этого увеличивается.

А вы – будьте удачливы! А вы – будьте здоровы! Обязательно помогайте там, где можете.

Кроме вас, спасать нас некому. Скажем спасибо населению, что оно пока разрешает себя спасать. А вдруг само возьмётся? Не дай бог. А если откровенно, надо спасать душу. За ней потянется тело. А вы – будьте счастливы. И я с вами!

Нет перспектив

Тот, у кого нет никаких перспектив, – добрее.

Он лучше слышит.

У него свободна голова.

Конечно, он ничем помочь не может.

Но как слушатель…

Советчик.

Передатчик.

Выпрямитель.

Успокоитель.

Он вызывающе противоречаще согласный.

Вежлив.

Тот, у кого нет никаких перспектив, умеет многое руками.

Он сносно пишет.

Играет на рояле.

Знает массу анекдотов.

Он дико дружелюбен.

Распространяет поцелуи.

Рукопожатлив, улыбчив постоянно.

Направлен в прошлое, откуда шла его перспектива.

Всё помнит: книги, телефоны, имена.

Тот, у кого нет главного, довольно много знает.

Со всеми дружит.

Всем помогает.

Всё понимает.

Бывает всюду.

Много читает.

Всех встречает.

Со всеми пьёт.

Всех кормит, лечит, принимает.

Но не понимает, что у него нет никаких перспектив.

Богатство в России напоминает стояние в пробках на очень дорогом авто.

Конечно, хорошо жить до ста лет.

Но где взять столько денег?

Мы же хотим:

ездить, как люди,

зарабатывать, как люди,

жить, как люди.

А расскажешь, как люди живут, – тебя готовы убить.

Прибой родил джаз.

Морской ритм во всём.

В музыке, в дизеле, в паровой машине.

В сексе, в шагах.

Спаренные паровозы, запряжённые в огромный состав, говорили друг другу:

– Давай-давай!

Потом ещё раз:

– Давай-давай!

Потом с разгона:

– Давай-давай-давай-давай-давай… Эх-эх-эх… Давай-давай-давай…

– И пошёл-пошёл-пошёл… Эх-эх-эх…

Паровозы – самые говорящие, поющие и работящие из всех машин.

– Пошёл-пошёл-пошёл-пошёл… А-а-а-а-а-а… Так-так, так-так, так-так-так-так-так-так… А-а-а…

Все знали.

Помчался поезд из Донбасса.

Он кричал на всю страну:

– А-а-а… Так-так-эх-так-та-так…

И замедлялся с трудом:

– Эх-эх-эх-хе…

Кричал, разгонялся, таскал, а там спали, ели, умывались, играли в карты.

Как обычно.

Кто-то тащит, а кто-то едет, а кто-то и не замечает, что его везут.

Сундук на дороге

Мы уже перестали идти навстречу.

Бежать навстречу.

Мы ищем попутчиков, сидя на их пути.

Нелегко, находясь в неподвижности, найти попутчиков.

Никто не хочет с нами вместе не двигаться по пути.

А другие нам не компания.

Сидящий и идущий не могут дружить крепко, они видятся одно мгновение.

Сидячий и стоячий ещё могут что-то предпринять.

Либо стоячий сядет, либо сидячий встанет.

Нет попутчиков неподвижному.

Бросят они его.

Вместе с его деньгами.

Все советуют начать двигаться.

Начнёшь двигаться – попутчики появятся.

Не начнёшь – будешь сидеть посреди дороги на сундуке и громко зевать и на кошек орать:

– Брысь, сволочи!

И прохожих обсуждать:

– Во-о! Какой!

Галстук, туфли лаковые. Накрахмаленный.

Куда ж ты такой чистенький?

Грязюка у нас. Пыль!

Садись. Посиди.

Расскажи, куда так мчишься?

По какому делу?..

Чего там нового в ваших краях?

Кваску попей. Водочки!

Эй-эй! Убёг! Ну, беги-беги!

Говорят, там ещё хуже.

Лучше быть первым здесь, где никого нет, на ё-моё сундуке, чем последним там.

Беги-беги!

А там биржу твою прикрыли небось!

Брокер или дилер. Хрен его знает.

Во! Ещё один несётся!

Тпру-у!

Нечистая сила! Сейчас налетит.

Куда прёсся?! Ты что, не видишь – сундук.

Что-что! Вот стоп-сигнал горит! Это задние фары. Передних колёс пока нет.

Нет, не посреди дороги, а посреди пути.

Дилер хренов.

Стань посиди.

Расскажи, чего там?

Куда притопил?

Сядь, перекуси.

Куда тебе к девяти?

А далеко ещё бежать?

Не знаю я твоих. Не видел.

Много тут пробегало…

Не! Мы на своём месте.

Не на чужом.

На своём.

А если человек на своём месте сидит, куда ж он побежит.

На другое место.

Не хотим стратегически.

Ты знаешь, что такое – сижу там, где мне надо?..

Беги-беги, сутенёр!

А мы своего дождёмся.

А нам хоть на месте.

Хоть назад податься.

Все пробегают.

Всех видим.

Бывает, соберутся поговорить и опять бегут.

Зато нас найти легко.

Мы всегда здесь.

Скоро все назад побегут.

Увидимся, значит.

Бей гражданских, чтоб военные боялись.

Хорошо становится не от дружбы, не от любви, а от водки в обрамлении дружбы, в обрамлении любви.

Ездили в трамваях – были читающей страной.

Сели за руль – стали пишущей страной.

Микрофон сразу делает человека одиноким.

И всё-таки главное сегодня – как ты сам хочешь.

Либо ты езжай туда, как ты хочешь.

Либо говори, как ты хочешь.

Пусть будет по-твоему.

И не нервничай.

Уже то, что это по-твоему, стоит того, что было до сих пор.

Человек сам ищет своё место и находит понемногу.

И очень немногих находит талант.

И вытаскивает на солнце за ухо.

Тихо! Он вспоминает

В Одессе, если кто-то что-то вспоминает, он требует, чтобы все были рядом.

С криком: «Идите все сюда!»

Пока все не соберутся, он не начинает.

– Миша здесь? А Изя здесь? А Гарик? А Женя… Все… Я хочу вспомнить…

И начинает вспоминать…

Он молчит.

Мы молчим.

Мне непонятно, зачем ему все, чтобы что-то вспомнить…

Кто-то кричит:

– Про Павлика на «плитах»?

– Нет… Нет…

– Наверное, про эту сволочь – Зинку…

– Нет! Не мешайте… Тихо!

Зачем мы ему нужны? Зачем «тихо»?

Я не вынес молчания:

– Всё! Плевать я хотел!

Не можешь – не вспоминай!

Прекращай!

А вы все – идиоты.

Он же вас эксплуатирует…

Что он вспоминает?

А даже если вспомнит.

Я его знаю сорок лет.

Ничего интересного.

Он вообще ничего не помнит.

Ему кажется, когда все сидят, у него что-то начинает работать.

Хоть весь город зови, у тебя не поднимается в голову.

– Тихо! Дай ему сказать.

– Не хочу. Полжизни я сижу и жду, что он что-то скажет.

Не хочу.

Я свободный человек.

И мне плевать, что он приехал из Америки.

Откуда бы он ни приехал.

Там он ничего не вспоминает.

А здесь он ничего не вспомнит.

Что ты мотаешься туда-сюда!

– Дай ему вспомнить!

– Не дам! Вот иди во двор и сядь под дерево.

Вспомнишь – крикнешь.

Может, кто-то придёт.

А отнимать у нас жизнь я не позволю.

Я плевал на него, когда он уехал.

Я плюю, когда он приехал.

Мы долго молчали, потом разошлись.

– Я вспомнил! – крикнул он.

– Что?

– Твой старый одесский телефон: 26-34-12.

Все замолчали… Вот всё, что он вывез отсюда и привёз оттуда…

Ум и мудрость

И снова.

Что такое ум и что такое мудрость?

Ум – познакомиться с премьером, полюбить начальника ГАИ, сдружиться с налоговым инспектором, с семьёй сокового короля, стоять недалеко от губернатора, сидеть с министром.

Мудрость – оценить, готов ли ты стоять навытяжку перед министром, ласкать директора, подолгу тешить соковых детей.

Запомнить анекдот, запомнить отчество, назвать больное место оппонента, знать врагов премьера и прогибаться, прогибаться, прогибаться.

Всё надо пресекать в момент знакомства – беременность, прогнутость, глубокое презрение к приживалам.

И длинную и очень толстую цепь разочарований.

Ум – осуществить.

Глубокий ум – предвидеть.

Мудрость – пресекать.

В определённом возрасте посещать туалет можно каждый раз, как только кто-то напомнит.

Посмотрел на себя со стороны.

Жую всё время.

Раньше – от голода.

Потом – за компанию.