Мелодия одержимости

Хорошо было на Новогодних каникулах. Никаких заданий и скучных предметов. Только тренировки. Вот только и Елена Георгиевна осталась сегодня недовольна мной. Я все время фальшивила и завывала, как раненная волчица. Она даже не выдержала до конца и ушла чуть раньше. Она решила, что у меня переходный возраст и не наседала сильно, за что я была ей благодарна.

– Жека, ты что?! Не выдумывай. Пошли, мы ж ненадолго. Уйдем до двенадцати. Не подводи, подруга. Ты же знаешь, я без тебя не пойду. А я очень хочу увидеть Данила. Ну же, вспомни, какой он красавчик, – восторженно потянула подруга.

Я уронила голову на стол. Я и забыла о Подольском, впервые с тех пор, как увидела его год назад.

– Ладно, к десяти вылезу в окно. Ждите, как всегда, чуть дальше ворот, чтоб папа не заметил машину, – устало выдохнула я.

– Ты платье стащила? – напомнила мне Маринка.

– Конечно, не переживай, – соврала я. Еще и платье надо незаметно вынести из маминой комнаты.

– Отлично. Ровно в десять будем справа от забора ждать. Все, до встречи, – улыбнулась подруга.

Когда ты самая младшая в компании, то свое мнение отстоять нереально. Ведь, если Марина обидится или Никита перестанет брать нас с собой на взрослые дискотеки, то мне останется только скучать в одиночестве и жить одними тренировками.

Превозмогая лень и отсутствие желания собираться, я таки прокралась в мамину комнату и стащила из шкафа черное облегающее платье в пайетках. Оно было с длинными рукавами и острыми плечами. Сверху полностью закрытое, но очень короткое. Пришлось прихватить у мамы колготы, а под низ надеть спортивный лифчик с поролоновыми подушками. Так появлялись хоть какие-то очертания груди.

По семейной традиции, родители постучались в девять. Пожелали спокойной ночи и пошли к себе в комнату отдыхать. Не заметили, что я накрыта по шею и скрываю платье. Я надела капроновые колготы и бархатные балетки. На каблуке у меня только танцевальные босоножки. Но в них зимой даже смешно выходить. А мамина обувь для меня на два размера больше, можно легко сломать шею.

Я наложила на скулы румяна и прошлась хайлайтером по щекам. Чуть подкрасила губы розовым блеском. Волосы завязала в высокий тугой хвост. Достала пуховик и шапку из-под кровати. Довольная собой и немного возбужденная, я ловко вылезла в окно и спустилась по карнизу вниз. Он обледенел на морозе, и я чуть не сорвалась на пол. Но вовремя перехватила руки и смогла спуститься без травм.

Побежала что есть мочи по ледяному морозу к машине друзей. Они моргнули фарами, давая понять, что ждут. Перед самым носом Маринка открыла сзади дверь, впуская меня. Мы уселись вместе на заднем сиденье. Впереди сидел Никита с другом Тимуром. Полненьким юмористом, одного с ним возраста. Им уже исполнилось по восемнадцать, и они чувствовали себя очень крутыми и взрослыми. Я им всем добродушно завидовала. Так хотелось быть уже старше…

– Так, а что ты им сказал? – смеялся Никита. Парни вскользь поздоровались со мной, а когда мы поехали, принялись обсуждать прерванный разговор.

– Я притворился старой бабкой. Сказал, что внук сбежал из дома, и я не знаю, где его искать, – и они громко заржали. В машине воняло пивом и сигаретами.

Маринка достала из пачки тонкую сигарету. Подкурила и протянула мне. Я сделала пару затяжек и передала вперед Тимуру.

– О чем это они? – спросила я подругу так, чтоб поддержать разговор. Мне вообще-то было все равно, что они обсуждали без меня.

– К Тиму опять приходили из военкомата. Он же прячется от армии, вот и притворился бабулей, чтоб не открывать им дверь, – пояснила подруга.

– Понятно. Мне кажется, ему пошла бы армия на пользу. Кстати, Никита тоже прячется или решил отслужить? – добавила я.

– Не. Папа купил ему уже белый билет. Куда ему в армию с его заскоками и чувством справедливости?! Только и будет, что отхватывать там за свой длинный язык, – пояснила подруга.

Я кивнула и уставилась в окно. Молчала.

– Ты сегодня странная. Женька, все в порядке? – взволнованно тронула мое плечо подруга.

– Просто получила двойку по геометрии. А так все окей. Не парься, – соврала я Маринке.

Тимур чуть обернулся, и его пухлое лицо расплылось в сальной улыбочке.

– А хочешь, мелкая, я тебя поднатаскаю. У меня математика всегда была на отлично.

– Спасибо, не надо. Мне и без тебя хватает учителей, – буркнула я и память услужливо подкинула образ немца в моей спальне. Эх, зря я обидела Адлера… Даже грустно как-то.

В клуб нас провели с черного входа, и мы быстро уселись за столик в углу. Официантка на смене, Даша, встречалась с Никитой. Поэтому, не спрашивая у нас с Маринкой документы принесла нам по алкогольному коктейлю. Я обычно не пила, и подруга выпивала второй. Я и курила-то максимум пару тяг за вечер, боялась потерять голос.

Вскоре все оживились. Пришла компания мажоров. И Данил Подольский с Лерой сразу приковали наши взгляды. Мы всегда сидели, как мышки в углу и шпионили за их взрослой компанией. Старались не выделяться и почти не танцевать. Потому что если б нас кто-то заметил, то могли б рассказать родителям. Тогда моим вылазкам точно пришел бы конец. Маринку и так отпускали, но она сидела со мной за компанию.

– Ой, ну, какой же он секси. Вот бы он стал моим первым мужчиной! – мечтательно потянула уже подвыпившая подруга.

Я уставилась на нее удивленным взглядом.

– Не смотри на меня так, Женька. Ты еще маленькая просто. Вот будет тебе шестнадцать-семнадцать – уже начнешь по-взрослому мечтать о мальчиках, – со знанием дела она покачала головой. Я прыснула со смеха.

Когда мне будет шестнадцать, я поеду в первое турне с сольными концертами. Я в это искренне верила. А мужчины, это где-то к двадцати. То есть совсем не скоро.

– Ты знаешь, а я ведь целовалась уже, – вдруг выдала подруга, и я посмотрела с еще большим удивлением. Можно считать, что с Адлером я тоже целовалась, вспомнила я!

– Помнишь, я тебе рассказывала про одноклассника, который пригласил меня на выпускной? – продолжала подвыпившая Маринка, продолжая потягивать мохито.

– Стас?

– Точно, он. Так вот, он пришел поздравлять меня на Новый Год. Подарил милого мишку и сам поцеловал меня. Представляешь, сам! – и подруга смешно закатила глаза.

– Зачем же мы тогда тут пасемся и шпионим за Подольским, если у тебя появился Стас? – спросила я, пытаясь понять логику подруги.

– Ну, я… В общем, я не знала, как тебе сказать. Потому что Стас предложил встречаться, и я согласилась. Подумала, что ты обидишься, что мне больше не очень нравится Данил, – виновато проговорила подруга.

Так вот, почему мы после Нового Года совсем не виделись и мало разговаривали. У каждой из нас появились свои тайны.

– Не парься. Он мне уже тоже не сильно нравится. Так разве что чуть-чуть, – неожиданно для себя выдала я. А ведь Данил мне действительно менее симпатичен, чем раньше.

– Видно, взрослеем. Или понимаем, что такой парень не нашего поля ягода, – с заумным видом добавила Маринка и тут же встрепенулась: – О, посмотри, какой парень к ним подсел. Ничего себе. Я его раньше здесь не видела. Скорее всего, новенький.

Я проследила за окосевшим взглядом подруги и громко выдохнула. К столику с компанией Подольского подошел Адлер. Высокий, в светлой рубашке и черных классических брюках с творческим беспорядком на белокурой голове и своими холодными голубыми глазами. Немец был крупнее даже Данила. Парни почтительно встали и поздоровались с Адлером за руку. Расчистили ему место за столом. И тот с небрежностью аристократа гордо уселся на свободное место на диване.

У меня сперло в груди. Даже дышать стало тяжело.

– Ого, смотри, новенького так быстро приняли. Он просто огромен. Скала. Ты видела, какие у него широкие плечи. Наверное, пловец, – не унималась Маринка.

– Он боксер, – глухо ответила я.

– А ты откуда знаешь? – подруга перевела на меня недоверчивый взгляд.

– Потому что он и есть мой сосед, Адлер Леннон, – проговорила я, не спуская глаз с его спокойных движений.

Адлер вальяжно расположился за столом. Чуть раскинул длинные ноги и взял в руку бокал с выпивкой. Лера склонилась к нему, игнорируя Подольского. Ее длинные ровные волосы касались плеча немца. Она облизывала свои пухлые губы и, когда он ей что-то сухо и равнодушно отвечал, начинала заливисто смеяться и демонстративно закидывать голову. Адлер несколько раз опускал красноречивый взгляд на ее роскошное декольте.

Я почувствовала себя совсем ничтожно. Этот красивый парень проявлял ко мне интерес, а я сама отшила его. Прогнала из своего дома. Такие надменные и гордые мужчины не прощают оскорблений. А глядя на то, как Адлер позволял Лере касаться своих плеч и гладить мускулы на руке, мне вообще захотелось выцарапать ей глаза.

– Адлер Леннон! Боже, он такой крутой. А ты его описывала как противного наглого немца, фашиста! Женька, ты совсем ребенок, ничего не понимаешь в мужской красоте. Да он как греческий бог Апполон. Нет, скорее, как бог войны, Арес. Сильный. Мощный. Ух, я аж всю историю вспомнила, – не унималась подруга.

– Прекрати, – тихо выдохнула я.

– Ой-ой! Женька, кажется, ты покраснела! Малышка, да ты втюрилась в этого спартанца! – ошарашенно подтвердила мою догадку Марина.

– Ты болтаешь чушь! Успокойся, ты уже пьяна! – прошипела я грозно на подругу.

Наконец, Лера отлипла от Адлера и летящей походкой, размашисто виляя бедрами в коротком платье, упорхнула в сторону дамских комнат. Мне аж дышать стало легче. Мысленно я пожелала девушке сильного расстройства, чтоб она не возвращалась за стол. Парни за столом продолжали что-то обсуждать. Выглядели веселыми и беспечными. Адлер вел себя сдержанно. Кивал и коротко отвечал на вопросы.

– Ты должна с ним поговорить, Жень, – никак не унималась подруга.

– С Адлером?

– Ну да. Не с Дедом Морозом же. Скажи, что он тебе нравится.

– Ты что! Он рассмеется с меня. Мне четырнадцать, ему девятнадцать. Я для него ребенок. Нет. Я не буду. Даже не подначивай меня, – упорно отказывалась я, а Маринка победно смерила меня довольным взглядом.

– Так и знала, что ты втюрилась! А еще отрицаешь. Ну точно ребенок!

– Отстань, я уже достаточно взрослая, раз ты берешь меня с собой на дискотеки.

– Так я ведь присматриваю за тобой, чтоб ты ни во что не встряла, – ответила подруга.

Да уж, это кто еще за кем присматривает. Обычно именно я тащу ее домой.

– О, вон твой шанс. Немец встал и идет в сторону туалетов. Давай, беги к нему. Подождешь у двери, а когда он выйдет, сделаешь вид: типа вы случайно столкнулись. Слово за слово, скажешь, какой он красавчик и что ты не прочь с ним встречаться, – озабоченно залепетала подруга.

Я поерзала на замшевом диване. Встречаться со взрослым парнем – очень плохая идея. Он сразу охладит мой пыл одним взглядом своих ледяных глаз.

– Давай, иди, я сказала. Потом будешь жалеть за свое малодушие. Трусиха. Ребенок, – подруга подливала масла в огонь, и я уже чувствовала, как в этом масле закипает и пенится моя злость.

– Я пойду. Но если он мне нахамит, то виновата будешь ты. И я не буду говорить, что он мне нравится. Я просто попрошу прощения, за то, что вчера так грубо его оскорбила, – наконец сдалась я.

– Вот и повод для разговора появился. Молодец, давай, вперед, – и она подтолкнула меня в спину так, что я чуть не растянулась на глянцевом полу.

Пока я дошла к дверям в уборные, уже сто раз передумала разговаривать с Адлером. Как представила, что стану перед арийским громилой, так и ноги подкашивались от страха. Он вообще на меня слишком странно влиял и глубоко волновал. Выводил из зоны равновесия и комфорта одним суровым взглядом.

Я потопталась в нерешительности у мужского туалета, ожидая Адлера. Окончательно разнервничалась и решила перенести разговор в более спокойное место. Может, на днях зайти случайно к его бабуле в гости.

Решила пойти умыться и уговорить Никиту отвезти меня домой. Хоть на тот момент я и считала себя достаточно самостоятельной и взрослой, все-таки решила повременить с ночными гуляньями пару лет. Никакой радости в дискотеках, только спать хочется. А танцев мне и на тренировках хватает.

Подошла к дамской уборной, попыталась открыть дверь – заперто. Бывает иногда она заедает. Я навалилась на замок и прижала боком дверь. Она не поддалась. Но то, что я услышала, четко дало мне понять, что там Адлер с Лерой…

Я быстро выбежала, сопровождаемая его громким утробным рыком. Боже, он чудовище! Настоящий дикий зверь! Монстр! В каком-то тумане, я забрала из гардеробной верхнюю одежду. Надевала все на улице. И бежала… Бежала…

Слезы лились по щекам и замерзали на морозе, превращаясь в ледышки. Щеки больно саднило от них, но я продолжала бежать. Ноги обледенели в тонких балетках. Несколько раз я поскользнулась и упала, больно расшибив колени. До дома добралась на автопилоте. Вбежала во входную дверь задыхаясь и рыдая, будто меня ранили. Глубоко под ребра. В самое сердце.

Скинула пуховик и шапку с шарфом и, перескакивая через две ступеньки, забилась в свою комнату. Пыталась успокоиться, чтоб не разбудить родителей. Но от этого лишь громче рыдала. Скинула платье и стянула порванные и пропитанные кровью колготки. Решила пойти в душ, чтоб согреться. Потому что зубы стучали даже громче, чем я всхлипывала.

Говорила себе, что я ненавижу Адлера. Никогда не буду с ним больше общаться. Он грязный, низкий человек. Пошлый развратник. Он предал мои светлые чувства. Он слишком взрослый для меня. Ему нужен разврат. Порок. Ему не нужна моя наивная дружба. Я для него «детский сад».

Я думала, что умру от горя. Так мне больно и тяжело далось осознание того, что мир не идеален. Что парень, который мне понравился, оказался бабником, занимающимся непотребством в туалетах клуба. Полночи я не могла уснуть. А потом забылась в бреду.

– Женечка, детка, ты вся горишь, – слова мамы вырывали меня из блаженного забытья. Она заботливо приложила ледяную руку к моему лбу и тут же отдернула. – У тебя высокая температура. Сейчас вызову врача, крепись родная…

Я снова впадала в краткосрочный сон. Чувствовала то жар, то озноб. Меня сильно лихорадило. Я так давно не болела, и осознание того, что это случилось из-за Адлера, меня окончательно раздавило. Врач пришел быстро. Поднял меня и раскрыл, отчего я снова начала дрожать. Он послушал легкие, посмотрел горло и нос, смерил мне температуру. Затем выписал назначение и ушел.

Весь день я металась, словно меня пожирал бушующий в душе огонь. Мама будила меня и вливала в меня горькие сиропы, давала таблетки и заставляла пить крепкие отвары из лесных ягод. К вечеру температура спала, и я чуть успокоилась. Смогла дышать ровнее и уже не чувствовала озноба. Уснула более умиротворенно, расслабилась.

Проснулась, когда за окном стемнело. Сразу почувствовала давящую ауру. Холодную. Ледяную. Пошевелилась, чуть приподняла голову и увидела Адлера. Он сидел ровно, не шевелясь, на кресле, которое пододвинул к изголовью моей кровати. Вид у него был мрачный. Брови сведены в немом укоре к переносице, светлые глаза смотрели прямо в мои, губы недовольно поджаты. Вся его поза выдавала напряжение. Пальцы рук были переплетены в замок и лежали на коленях. Мне он показался демоном. Жестоким арийцем. Его выражение холодного, отстраненного лица и внешний вид были мрачными.

На него был надет вязанный пуловер черного цвета по самое горло и классические брюки. Я упала назад в подушки и закрыла глаза. Не хотела на него смотреть.

– Ты проснулась, я видел, – спокойно произнес он. Я упорно молчала. Даже его голос, тихий, бархатный, вызывал во мне отвращение. Зачем он пришел?!

Кровать просела под тяжестью тела этого огромного верзилы, и я поерзала отодвигаясь подальше. Адлер бережно убрал прилипшие от жара волосы с моего лица, и я дернулась, не желая ощущать огонь от его прикосновений.

– Маленькая, наивная девочка-космос. Скажи, Евгения, зачем ты пошла за мной в клуб, а потом в туалет? – тихо спрашивал он.

Я почувствовала, как от упоминания о вчерашнем вечере слезы непроизвольно потекли из глаз.

– Я хотела извиниться. Думала, что обидела тебя своей грубостью, – проговорила я. Мой голос звучал очень жалобно и тихо.

Адлер вздохнул. Смотрел на меня, не отрываясь. Я не могла выдержать его свинцовый тяжелый взгляд и отвернулась к стенке. Он наклонился к моему профилю и провел носом по щеке, едва касаясь. Я услышала его дыхание. Обычно равнодушное и спокойное, а сейчас сбивчивое, громкое. Я снова всхлипнула.

– Маленькая девочка. Испугалась. Убежала, – шептал он возле самого моего уха, и дрожь волнами расходилась по моим венам.

– Уходи, Адлер. Я в тебе очень ошиблась. Ты мне не друг. Никогда им не будешь, – сквозь слезы сказала я.

Он же вместо того, чтоб уйти, собрал пальцами мои слезы. Затем развернул за подбородок мое лицо к себе. Он был так близко. Его глаза смотрели прямо в мои. Наше дыхание слилось в одно. Мне стало тяжелее вдыхать, ощущая запах его тела и духов. Такой взрослый, красивый. Это был необыкновенно прекрасный момент. Тогда мне стало спокойнее. Рядом с ним, в его сильных больших руках. Я сама подалась вперед и поцеловала его губы. Неумело, робко.

Он отстранился первый. Прижал мою голову лбом, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Я смущенно покраснела. Я ведь хотела его прогнать, высказать свою злость. А вместо этого сама потянулась к нему за поцелуем.

– Что ты со мной делаешь, девочка-космос! – хрипло проговорил он.

Затем выровнялся, взяв эмоции под контроль и выдал:

– Я уезжаю завтра с утра. Пришел попрощаться. Я вернусь за тобой, когда ты подрастешь. Помни, ты теперь вся моя. Мой космос.

Я смотрела на него удивленно, не понимая, правду ли он говорит. Но Адлер был уверен в своих словах и верен своему мнению.

– Я не хочу, чтоб ты уезжал, – честно призналась я. На языке крутились слова, что я мечтаю стать его девушкой, встречаться с ним. И пусть я не готова к более развязным отношениям, мы ведь можем пока дружить, быть вместе. И словно, подслушав мои мысли, он добавил:

– Ты еще очень маленькая.

– Я большая и все понимаю, – огрызнулась я, но Адлер продолжал:

– Когда тебе исполнится восемнадцать, мы возобновим то, что начали, я вернусь за тобой. Пока я тебя очень прошу, не ходи больше в то заведение. Тебе надо учиться, петь и танцевать. Тебе не нужно посещать ночные клубы. Я запрещаю, – тверже добавил мой тиран. А я лишь кивнула. Не хотелось рушить тот хрупкий мир, что возник между нами. Тем более, что я и сама туда не собиралась больше ходить.

– Ты будешь мне звонить? – с надеждой спросила я.

Но парень медлил с ответом, взвешивая все за и против. Затем, наконец, произнес:

– Пожалей меня, малышка. Я обещаю к тебе приезжать. Давай мы не будем друг друга мучать звонками и видео. Иначе я не выдержу и приеду гораздо раньше. А этого я допустить не могу, – устало выдохнул Адлер.

Я кивнула. Было очень обидно, но я предполагала такой его ответ. Он взрослый. Я видела то, что ему нужно от девушки в клубе. Я не могу ему это дать. По крайней мере, сейчас.

– Пообещай мне кое-что, – прошептала я.

Адлер склонился чуть ниже, промолчал. Не хочет зря обманывать, ждет, что я попрошу. Я вытащила руку из-под одеяла и коснулась его упругих гладких губ. Провела по ним от края до края. Парень дрогнул и его взгляд затуманился. Радужка из небесно-голубой превратилась в дымчато-синий.

– Пообещай, что никого не будешь целовать. Только меня, – выдохнула я.

Адлер прихватил губами мой указательный палец, чуть сжал. Затем отпустил и резко встал. Наши игры определенно заводили его и мучали его плоть, желающую большего.

– Обещаю. Не переживай, я никого, кроме тебя, и не целую, – усмехнулся он на бок, исказив красивое лицо страдальческим выражением.

– Я тебе верю, – честно призналась я.

Пока он не обманул, я буду искренне и открыто относиться к нему. Внутренняя женская интуиция подсказывала, что он не обманет меня. Большего просить я не могла. И даже в четырнадцать понимала, что не могу требовать долгие утомительные годы верности от здорового крепкого мужчины.

– До встречи, девочка-космос.

– До встречи, Адлер Леннон.

Высокий стройный блондин. Идеально сложенный с развитой мускулатурой. Современный и аристократичный ариец. Именно таким я тогда запомнила Адлера. Мужчину, покорившего меня своими бездонными чистыми озерами глаз. Прямой, уверенной осанкой и безграничными чувствами, испепеляющими отныне нас двоих.

Как много ошибок мы допустили в дальнейшем…

Тогда я не могла знать о том, что ждет нас в будущем. Но его прощальный, полный скорби взгляд и первый жаркий поцелуй, позволили мне пережить томительное ожидание нашей следующей встречи.

Уважаемые читатели, интересно ваше мнение, как вам книга?)

Ваша Анна Штогрина!

Адлер сдержал обещание: уехал и не объявлялся в моей жизни. Постепенно пережитые эмоции утихли и на смену им пришла рутинная, спокойная жизнь. Выматывающие тренировки, обучение. Мечта стать знаменитой певицей крепла во мне с каждым моим вздохом. Если раньше я занималась усердно, то после расставания с Адлером, я перепрыгнула в своем творчестве на целую голову. Занялась дополнительно сочинением стихов и песен.

Мне исполнилось шестнадцать, и творчество лилось из меня неудержимым потоком, извергалось, как лава из вулкана. Елена Георгиевна и ребята из звукозаписывающей студии помогали реализовывать мой талант. Редактировали песни и накладывали их на совершенно потрясающую музыку.

Текст первой моей сольной композиции принадлежал полностью мне. А музыку написал Диджей Саммет, или просто Костя. Высокий худой парень в модных татуировках подрабатывал в ночных клубах и закрытых вечеринках. Маринка все время акцентировала внимание, что он просто влюбился в меня. Именно поэтому занимался благотворительностью и помогал начинающей певице, то есть мне. Но сам Костя всегда подчеркивал, что видит во мне расцветающий талант и хочет, чтоб под моими песнями звучали его ноты.

Папа купил мне дрона с камерой в HD качестве и, когда в очередную весну потеплело, мы поехали большой компанией к морю снимать первый серьезный клип. Сюжет был продуман и прописан заранее. Мы с ребятами методом мозгового штурма соорудили что-то наподобие сюжета.

Я должна была петь на пирсе в море. Никита управлял дроном и снимал обзорные видео с неба. Вторую камеру мы установили на треногу на самом пирсе. По нашему импровизированному сюжету все было довольно просто. Песня была про любовь с куплетами репа, которые зачитывал Саммет. Мы заранее записали песню в студии. И включали ее на телефоне с подключенной колонкой, чтоб попадать в ритм.

Мы танцевали и пели, а видео помогал снимать Никита. У него оказалась невероятная тяга к нашему творчеству. Еще, как старший брат Маринки, он всегда присматривал за нами с подругой и частенько защищал на вечеринках от пьяных настырных поклонников. Его друга, Тимура, таки забрали в армию. И он уже должен был вскоре вернуться со службы. В общем, у нас получилась очень дружная и веселая компания. Душевная и добрая.

Мы часто ездили участвовать как музыкальная группа в разных конкурсах и проектах. Маринка сначала пела со мной дуэтом некоторые песни. А затем сказала, что сцена ее не захватывает настолько сильно, как меня. Но на подпевке участвовала в концертах.

Впереди было мое последнее лето перед поступлением, и я дополнительно занималась с репетиторами, готовилась к вступительным экзаменам.

– Женечка, надо, чтоб ты присела. Помнишь, как в танце мы учили, – напоминала все время Елена Георгиевна и показывала сзади камеры на пирсе забытые движения. – Здесь сильный ветер, поэтому стой лицом в ту сторону. Тогда твои локоны не закрывают твое лицо. Смотри, поднимите вместе с Костей руки над головой и станете друг к другу спинами. Вот так.

Женщина взяла руки Маринки и показала со стороны, как правильно исполнить эти движения. Затем подруга вступила в разговор:

– Жека, я включаю прямой эфир в Инсту, чтоб наши подписчики следили за съемкой, – я улыбнулась и кивнула.

Мы снимали много часов подряд. Переснимали одинаковые дубли сотни раз, чтоб потом выбрать лучший. Костя шепнул в какой-то момент мне на ухо:

– Даже не верится, что ты сама написала эту песню. Она такая глубокая и чувственная. Уверен, это будет хит. Я выложу клип на своем канале в Ютюбе первый. Ты можешь через сутки после меня разместить ее у себя.

Я удивленно посмотрела на парня. Может, я и маленькая, но точно не дура. Под его лестью было замаскировано желание сорвать первые лавры. Я покачала головой.

– Нет, прости, но так не будет. Выкладываемся вместе и со ссылками друг на друга. Это будет честнее.

Высокий брюнет чуть прищурил свои карие глаза в недовольном выражении. Костя долго смотрел на меня, но я выдержала и не отвернулась.

– А ты хваткая, мелкая, – наконец, улыбнулся он. – Ладно, Женька, будь по-твоему. Тем более, что это первый наш совместный клип.