Империя Машин: Пограничье

Из страха блокировки проходов к острову Скал, те примут его условия, и не решатся потерять одну из крупнейших торговых точек. В подобные моменты он ощущал, как нагревается метка над глазом, точно она чувствовала его терзания, или же… была их источником. «С ней что-то не так», – думал Неизвестный. На Скалах она сбоила, иногда пропадал слух, притуплялось зрение, терялся навык общения с людьми, снижался жизненный тонус. Хотелось завалиться на постель и не вставать. Когда Амалия предположила, что это, вероятно, из-за залежей грязного иридиума в шахтах, он в задумчивости, согласился. От учителя Альфредо на Безымянном острове, он узнал, что происходящий сбой в работе метки полностью переводит ее сильные стороны в слабые, например, проворство в неуклюжесть, ум в тупость, выносливость в истощаемость. Тогда он не придал особого значения этим состояниям, но про «обстрел» на мосту просветителей не забывал никогда. Учитель предстал там во всей беспомощности, ибо, надеясь на свои способности, и разом утратив их, был сродни кроту, вытащенному на свет. А протекторы будто подсознательно чувствовали, и ненароком забредали в дом, где отсиживался Неизвестный, приглядываясь к постояльцам. «Ничего, – утешала его девушка, – скоро их призовут на осмотры в Темплстер или столицу, я так слышала». Он надеялся на ее правоту, но долго избегал посещения улиц. Тем временем, за содержание детей набегали долги, и если их не погасить, то их выгонят, а там – первые, кто поймает, «продадут с молотка», приспособят на черновые работы или, хуже того – в шахты. Что на такое способны некоторые из дельцов нижних Колец – он не сомневался.

Для дальнейших «мероприятий» ему нужна печать владельца острова, но та, вроде как, хранилась в канцелярии. Создавать шумихи вокруг нападения на хранилище он не хотел. Сразу вычислят, кто воспользуется. Выкрасть печать – более привлекательная задача, только пока-что осуществлять ее не с кем. Доверяться индивидам на подобие Оливера, он желанием не пылал. Поговаривали, хитрец избежал виселицы. Или Неизвестному так показалось. Он трезво оценивал свои шансы. Проникновение в хранилище – не работа для одиночки.

Подкуп стражи обойдется в копеечку. В случае же провала – он лишится всякой возможности договориться с торговцами. «Ох уж эти крайние меры…». Потому и оставался еще один вариант… Ждать, пока Лейм кое-что уладит, и оповестит его об этом.

Протекторы пару раз «навещали» двухъярусный номер, предоставляемый Неизвестному, но Амалия всегда вставала в дверях, не пропуская внутрь. Разрешения на обыск у них не имелось, но иногда они чрезвычайно настойчиво просили войти, поскольку «здесь могли быть следы преступления». После их ухода она обычно с облегчением выдыхала:

– Я боюсь.

– Ну, запретить бояться я тебе не могу, разве что – разрешить не бояться.

Амалия с легкой улыбкой усаживалась рядом, и, они вместе ждали новостей от его друга. Так томительные часы обращались в радостные мгновения, преисполненные беззаботности и покоя.

Когда девушка в очередной раз возвращалась из Святилища, где навещала детей, в особенности тех двух милых близняшек – Аю и Маю, ее придержал за локоть человек, прятавший лицо в капюшоне. Дыхнув перегаром, он засунул в карман ее длинной куртки письмо, после чего, отдалился, сделав шаг обратно к крыльцу, и вынимая из-за пазухи наркотическую палочку. Позади кто-то страдальчески закричал, девушка обернулась, ускоряя шаг – никого. Этот странный город вносил в душу какое-то ощущение скомканности, непонятности. Точно взяли сосуд, намешали туда все подряд и выставили отведать. Люди вели себя необъяснимо и странно, говорили о свободе, но повсеместно шествовали отряды стражи, то и дело обыскивающие квартиры. Говорили об искренности, но не выявляли эмоций, о взаимовыручке, но без соучастия, о друзьях, но без чувств. И чем больше она общалась с представителями, заехавшими с центральной части империи, тем сильнее ей казалась некая натянутая маска… Она не могла подобрать слов, но это нечто всюду являлось ей в разных образах. Даже торговцы из Империи Солнца, с присущим их типу цинизмом, не могли соперничать с цветущим в сердцах «имперцев» бесчувствием. Это даже не холодность, а безучастная серость.

А еще… Она услышала о неких Обезличенных, проходящих особый ритуал-обработку, после которого отступники от пути общества получали право вернуться обратно в «семью». Звучало, как безумие, но ей такого наговорили бабки-прачки, что Амалии иногда снились кошмары с участием армии размазанных белых лиц. Она ненароком вглядывалась в приезжих в поисках каких-то зловещих черт, но все, как ей казалось, обошлось страшной сказкой, не имеющей отношения к реальности.

По выщербленным ступеням девушка прошла пропускной пункт. Предъявив «погон» с плаща Неизвестного, она свернула в ответвление, примыкающее к стенке кратера, огороженное гофрированным железом. За несуразным ограждением вырисовывались кирпичные дома, с односкатными крышами, поверх коих надстраивались точно такие же жилища. Наверху, вдали от сырости и находился их ночлег. «Ну вот и милый дом». Осталось подняться наверх. Внутри по восходящей вели разноразмерные ступени. Каждый этаж заканчивался перекрестком, отводящим в квартиры, то налево, то направо, то вниз, то вверх. Амалия рассматривала известковые натеки на потолке. Ближе к «верхам» те пропадали, и перекрестки-коридоры приобретали индивидуальные черты, роспись или резку по камню. Развилки походили на домовые лестничные площадки с острова Цепей. Хотя, здесь они ограничивались отдельным многокрышим зданием-платформой, на котором как грибы «рассаживались» иные поменьше. Амалия свернула на развилке, переступая высокие порожки. У входа ошивался защитник. Девушка пообещала созвать постояльцев, чтобы он объяснился, зачем ему надобно караулить под дверью, и тот, поклонившись, удалился.

– Кажется, они в курсе, кто тут прячется, – проговорила Амалия, защелкивая на щеколду двуслойную дверь с шумодавом.

– Было бы так – давно вскрыли, но их что-то остерегает. Значит, пока нам беспокоиться не о чем. Сменив место, мы их спугнем, и тогда они наверняка поймут, что коли бежать – так есть от чего. Потому – сохраняем спокойствие.

Амалия заметила, как он сам нервничает, выкладывая эти слова.

– Ты что-то задержалась.

Амалия объяснила, как ей «всучили» послание.

Неизвестный нахмурился, прочитав письмо. Лейм предлагал ему пост легата, подкупив часть выборщиков. Тогда он получит доступ к парадной цитадели и почтовой службе, а оттуда уже, ориентируясь по обстановке, добудет и восковую печать. «И откуда у тебя взялись круглые суммы, Лейм?» – прошептал Неизвестный. Оторвавшись от перечитки, он оглядел себя в зеркало над умывальником – шрам еще заметен, да и скроется не скоро. Хотя «усилия», прилагаемые меткой совместно с иридиумовой мазью и добавкой в виде кристаллической пыльцы, ускорили процесс. Отчасти ему повезло, одной из дополнительных способностей метки, как и у Йома, оказалось ускоренное заживление ран, пусть и в меньшей степени. Вернее, его бывший друг обладал заживлением. У Неизвестного же, из-за возникшей обратной связи с голосом, провоцировался ускоренный обмен веществ на лице, затягивающий порезы. Отсюда и быстрый рост волос и щетины, которые он, до поры до времени, ежедневно состригал. С глубокими ранами, конечно, не совладает, но, Неизвестный вел себя осторожнее и реже попадал в передряги.

Неожиданно по Кольцам разошелся скрип, а за ним последовал отточенный голос из громкоговорителей: «Внимание, сограждане, введен комендантский час. Просьба покинуть улицы вплоть до дальнейших указаний». Неизвестный прильнул к окну. Вначале люди замерли, а, затем бросились по домам, барабаня в двери и окна. Улицы расчистились за считанные минуты. После чего из граммофонов полилась стройная успокаивающая музыка, а со спущенных от «каймы» кратера лифтов сошли две сотни стражников, начиная прочесывание местности. Разбившись на отряды, они расхаживали по улицам. Руководил офицер в белом мундире, выискивающий нужные номера домов и сверяя их со списком. Когда они попадали на необходимую улицу, часть солдат вырывались вперед, блокируя пути отступления, а остальные штурмовали входы. Они выламывали ногами двери, проводя быструю зачистку, после чего, выволакивали «нарушителей» и сгоняли в шеренгу на Верхнем Кольце. Вот, отряд приближается к дому, где укрывался Неизвестный. Он попросил Амалию быстро собрать вещи и заправить кровати. Затем, почистив обувь, он обнял ее, и включив плащ теней, они вылезли через окно прямиком на скатную крышу, где, отползая в сторону, уперлись ногами в водосток, замерев в ожидании. Внизу слышался звук роняемой мебели, ругань, прерываемая палочными ударами, затем тишина. Чей-то вопль, отчетливо жесткий голос офицера, звук сбиваемых с ног, падение, тишь… и… прямо под ними распахнулась дверь. «Протекторы таки что-то учуяли» – подумал Неизвестный, и, в подтверждение его слов, по улице не торопясь заскользила невысокая фигура в зеленом плаще. Неизвестный стиснул зубы от ярости – едва протектор поднимется в комнату, то тут же заметит, что ее оставили совсем недавно, и уж явно додумается заглянуть за окно, где увидит левее, метрах в пяти, тени без их владельцев. Из здания выволакивали молящих о пощаде нарушителей и укладывали с руками за голову на земле, а защитник беззаботно перешагивал их, иногда наступая на руки или ноги, и выкидывая безразличное «извиняюсь». Перед самой дверью он неожиданно поднял взгляд наверх, и Неизвестный едва не выругался – метка! У него метка! Он его почуял! Неизвестный огляделся в поиске плоской металлической поверхности, за кою «зацепится» магнитный диск, и, приметив таковую, выводящую на выпирающий боком за пределы ограждения мансарду, распустил веревку-провод и метнул диск. Тот смачно щелкнул, но Неизвестный незамедлительно обхватил Амалию за талию, и прыгнул следом. Девушка только и успела обвить его руками, после чего последовал сильный удар.

Перелетев на противоположную сторону улицы, он уперся ногами в хлипкую пристройку, выше которой и начиналась покатая крыша. Окно с их комнаты распахнулось, стражники взирали на осыпавшуюся часть штукатурки, водя стволами ружей вокруг. Неизвестный замер. Хорошо, что свет шел сбоку, и тени отбрасывались в глубь улицы, а сливающаяся с цветом стены веревка так и застыла на месте. Слух его обострился, он услышал вошедшего протектора, раздающего команды, стража отвлеклась, – «пора!». Он коснулся особым образом до веревки, и та подбросила их прямиком к диску вверх. Когда Неизвестный дотронулся до створок окошка, те податливо уступили. «Точно скворечник» – подумала Амалия, переступив через подоконник и оглядывая душный уголок со скошенными потолками. Наваленная мебель с плотным слоем пыли – тут давно никто не жил. Позади разгорячился воздух, Амалия мигом затворила окно. «Похоже, протектор понял, что они покинули номер, и велел произвести внеплановую сушку», – сказал Неизвестный, и правда – за окном уже скапливался густой дым, обжигающий легкие. «И где же здесь тумблер вентилятора?» – подумал он, прикрывая рот рукавом плаща. Не хотелось тратить драгоценный ресурс маски, но переключателя нигде не находилось. Амалия уже облазила углы, тогда он передал ей завернутую в кожаный сверток маску, и они нацепили их на лица. Просушка может длиться до часа, а то и двух, Неизвестный подумал проверить первые этажи – быть может, на них кто-то живет, но вслед за комнатушкой шел просторный чердак, заставленный мебелью. Покрытые тканью шкафы, прямоугольные столы, тумбы, прогнившие стулья. Миновав помещение, он раздвинул загораживающие ход шкафы, и по самодельным ступеням они переместились в герметичный пристрой. Из-за стен гремели предупреждения на повторе: «Комендантский час! Запрещается перемещение по улицам. Всем оставаться на местах, объединение в группы наказывается».

Полупустой дом. На столе беспорядок, интерьер порос паутиной, на этажерках накиданы дырявые маски, а в углу, подле камина… сиплое дыхание. Неизвестный дал знак Амалии не двигаться, а сам, доставая меч, обошел преграждающий прятавшегося человека, стол. Старик. И тут в памяти его кое-что проскользнуло, и он, невзирая на безобидный вид последнего, с яростью прижал его к кирпичной кладке.

– Не похож ты на покойника, Лосьен. Уклонился от правосудия, мерзавец?

– А девчушка, вижу, с тобой, жива и невредима, – кряхтя пытался он отодвинуть от шеи меч, обхватив рукоять.

– Нас едва не прикончили твои сообщнички на пару с братьями Морсами.

Старик уже кряхтел, и Неизвестный заметил, что переборщил. Упав на пол и отдышавшись, он отер рукавом заслюнявленный подбородок

– Все знают старика Лосьена, как лгуна и обманщика, но мало кто ведает о его прошлом, ибо никому не важно прошлое. Все без оглядки и без сожалений, куда нам, старикам угнаться за вами! Вам светлое будущее подавай, да с приправкой из горчицы, чтобы вставило наверняка!

Он перебрался на кресло качалку с поломанной ножкой. То прогибалось под его весом, хотя старик и был худ. Зашевелив пальцами по набросанным на полу коробкам, он поднял одну и вытряхнул содержимое – шарфы, обвязал вокруг шеи, и накинул на грудь плед. Неизвестный не мешал, торопиться некуда, он пододвинул к старику стол и уселся туда, а Амалия расположилась поодаль, поглядывая за окно.

– Ну, как ты, голубушка? – обратился Лосьен к Амалии, но та даже не повернула головы, а губы плотно сжались.

– Оставь ее в покое, – нахмурился Неизвестный, – и сообщи-ка лучше, как ты избежал петли.

Под неторопливый разговор он выяснил, что Лосьена отпустили по возрасту. Как прощенный, он мог заменить кого-то из висельников, и по уговору с Оливером, тот бы содержал его сына, но старик передумал. «Мой мальчик и без того настрадался, веревка облегчила его участь, толку ощущать дряхлость в членах, когда тебе не стукнуло и тридцатки?» Амалия ужаснулась, и с отвращением впервые поглядела в глаза старику, но тот выглядел подавленным. «Сынка то я любил, да нет ему спасения, привлекли в итоге за соучастие… Не припомню разве что лорда Генри. Хотя и видал там кого-то в его одежке». Старик плотнее завернулся в плед, по коже расходились крупные мурашки, а со рта сочился гной. Скрюченными пальцами он выискивал что-то по карманам одежды, но вот, дрожь ослабла, и он затих.

– Как видишь, досталось мне сполна, – проговорил Лосьен, когда бледное лицо налилось румянцем, – «людей губит или нищета, или избыток счастья» – говорится в святилищах протекторов. Полагаю, поочередно и первое, и второе.

В комнату просачивался запах гари, старик мотнул головой в сторону окон, и Амалия, заметив его посыл, надавила на «брови» над ними. Опустились герможалюзи, плотно прилегающие к оконным рамам. Темно, Неизвестный хотел было запалить газовую лампу, но Лосьен попросил его «потерпеть», «через пол часа нам нечем будет дышать, вентиляция не работает, а труба от камина запаяна». Снаружи слышались глухие окрики, неразборчивое бормотание да топот стальных сапог.

– Вот и я думал, что не найдут, – не замолкал Лосьен, – а камин шикарный! Подписан каждый кирпич – привез из своей родины мой брат, – он сошел на шепот. – Двое братьев, мать да сестра. Отец наш устроился работать на консервный завод, где клепали рыбные консервы из речушки да чугунные карги. Через год наша семья уже не могла переносить рыбный запах, кроме собаки с кошкой, разумеется, – он рассмеялся взахлеб, – животины были просто без ума от мясного питания, ведь дотоле им доводилось пробовать лишь просушенные водоросли с креветками да перемолотое зерно. Братья пахали обходчиками железнодорожных путей, устроились видите-ли в Торговой Империи! Хвалились, какая опасная работа – сторожить днем в стоградусной жаре и ночью в лютом морозе…

– Ты бы сообщил что-то полезное, или умолк.

– Разумеется, – Лосьен приободрился, приняв важную позу, какую только возможно сделать на разваливающемся кресле, – Многоразовые печати для островных лордов изготавливают в темплстерской сталелитейне, откуда их рассылают на собрание лордов Севергарда, где те получают свои полномочия, так что… подыскивай себе замену в плане или же плыви в Темплстер.

– Как ты узнал?!

– Для этого не надо быть гением, канцлер подсылал своих людей, когда ты ушел. Те провели допросы всех заключенных в поисках печати. Куда бы она могла деться? Я то до сего момента думал, что Оливер ее припрятал и приберегал для себя, а вон оно что! Иначе на кой тебе этот общипанный остров? Голые скалы да сборище рудокопов…

Внезапно вмешалась Амалия

– Пробуешь спасти свою шкуру? Думаешь, откупишься сведениями и Неизвестный тебя отпустит?

– Твою подругу так и раздирает от злости, чем Оливер не угодил вам?

– Сговором с Морсами, и, вероятно, с Йомом и Тенью.

– Думаю, для него это было бы новостью.

– И где же он прячется? В соседней комнате? Острове?! – Неизвестный снова было стиснул старика, но тот залился кашлем, выплевывая мутную слизь.

– Пока я еще дышу, запоминай… – Лосьен остановился, переводя дыхание, и продолжил, – ограниченный срок использования печатей нередко обеспечивал полную явку на собрания, а сложность изготовления не позволяла сделать подобное на своих островах. При этом «завод» по производству и выпуску печатей охраняет императорская гвардия, а не местная стража. Смекаешь?

Подошла Амалия

– Ведешь нас в ловушку?

– Нет, дура! – выкрикнул старик, и получил по губам. Охнув, он обиженно глянул на Неизвестного, а затем на нее.

– Ты забыл, что мы боле – не товарищи, – произнесла Амалия.

– Объясняйся, Лосьен, если нам и не к спеху, то тебе – явно надо больше воздуха.

– Превратился из доброго дяди в политического выродка? – старик замер на полуслове, вжимая голову в плечи, – это значит – все лорды у тебя как на ладони, главное – успей к их сборам. И твори свое…. «правосудие»… А гвардия и не подумает отлучиться от хранилища, у нее приказ один – сторожить, и оловянные солдатики с радостью его исполняют, пусть вокруг кипит война – они стойко отстаивают честь престола!

– И зачем тебе поддерживать чьи-то планы?

– Все дело в мести, хоть кто-то отыграется на засранцах, разоривших мою семью.

– Мне казалось, вы не из дворянства.

– Так и есть, – старик хотел что-то прибавить, но залился кашлем, а со стороны входа в чердачную «квартиру» послышалось скорое перестукивание. Обострившийся слух Неизвестного уловил учащенное дыхание. «Их вычислили!». Он схватил Амалию за руку, глянул на Лосьена – развалился, закатившиеся глаза… Он явно не в себе. Тащить на плече быстрее, чем их настигнет стража он не сумеет.

– Прости, старик, и спасибо за услугу, – проговорил Неизвестный, и, сняв плащ теней, отдал его Амалии, – надевай скорей, он так же вытряс из мешочка монеты и передал ей. «А ты?», «Протектор может заподозрить неладное, с отрядом стражи я не справлюсь, а бежать… – Неизвестный выглянул сквозь щель жалюзей, – нам некуда». Входная дверь контролировалась отрядом стражи, протектора не было видно, а на улице маршировали двадцатки – отряды из двадцати солдат. Когда Амалия надела плащ, Неизвестный удалился в глубь помещения. «Это позволит ей ускользнуть, когда все внимание будет приковано ко мне. Надеюсь, она помнит, как надо дышать… Плащ хоть и гасит звуки подле себя…»

Но, вместо стражи и протекторов, в комнату зашел просветитель. Длинный белый плащ с позолоченной драпировкой на швах, а под ним облегающий тело для облегчения движений костюм с двойным поясом, где гнездились всевозможные приспособления. Он снял дыхательную маску – прилизанные волосы, посыпанные какой-то стружкой, придающие им позолоту.

Услыхав кряхтение, просветитель улыбнулся и расправив правую руку, из рукава выскользнула рукоять, которая мгновенно разложилась в какой-то хлыст. В левую он приспособил меч. Тот так же имел изогнутое лезвие. Неторопливо обойдя шкафы, он резко повалил один на пол, но кряхтение повторилось, тогда, выйдя из тамбура, просветитель поддел ногой старика

– Что же? Бросили тебя? – спросил он вслух, и… меч погрузился ему в грудь, Лосьен разомкнул глаза, пытаясь схватиться за причиняющий боль предмет, но просветитель резко отстранился, а затем – вытер о валявшийся на кресле-качалке плед лезвие.

– У тебя пол часа, приступ мы сняли, – просветитель убрал меч в ножны, – сам расскажешь, куда делись товарищи, или мне продолжать? – он приблизился к старику, замахиваясь кнутом. Тут то Неизвестный и не выдержал, он беззвучно нанес удар, тонкая струйка крови, а лезвие застряло под плащом. Просветитель молниеносно развернулся, а увязнувший меч Неизвестного отлетел в сторону. Не теряя времени, он выхватил с пояса нож и бросился на просветителя. Но хлыст в секунду обвился вокруг его кисти и затвердел, подобно стальному силку, куда угодила птица. Перехватив инициативу, просветитель напряг мышцы рук

– Наконец-то! Я думал, ты так и пропрячешься, и нам придется сыграть в игру. Стоит выразить благодарность протекторам – их броня потрясающе сдерживает удары, вот раздобудем плащ! – просветитель отвел руку налево, и Неизвестного ударило о стену, затем направо, и он «вмазался» в шкаф, роняя на себя стопы книг, а хлыст адаптировался к ситуации, то слегка вытягиваясь, то сжимаясь, то смягчаясь, то твердея. Единственное, что не менялось – сила сжатия его руки. А его длинна не позволяла добраться до владельца. Он пробовал обвить его ногами, чтобы затем, толчком сбить с ног, но тот не давал ему время скоординироваться и обрести точку опоры. «Что за чертова штуковина?!» – пронеслось в его голове, когда он в очередном падении разломал кресло-качалку под собой. На Безымянном просветители не обладали сими технологиями, его мотало как игрушку, и это не позволяло опомниться. Удар-боль, удар-боль, треск-удар, и так без конца. Он уже плохо различал, где верх, а где низ, когда внезапно просветителю наскучило сие мероприятие, или же, устали руки. Неизвестный разглядел, как тот запыхался, а лицо разгорячилось. И вот – кольцо размыкается, Неизвестный валится на пол, перекатываясь в сторону, а тот… Перекидывает через стальную рейку под потолком хлыст, который… ухватывает Неизвестного за ногу, и вздергивает вниз головой. Вспыхнуло клеймо, озарив на миг напряженное лицо Неизвестного.

– Кого я вижу! – вскричал просветитель, – клейменую…

Треск. Едва успев отбить метательный нож, он выпустил из руки хлыст, который сиюминутно обмяк, а Неизвестный, падая, метнул следующий, который и угодил в цель. Просветитель зашипел от боли, но таки вынул меч, а Неизвестный притянул хлыст к себе. «И как этим пользоваться?» – по сути, в остальном он оказался практически безоружен. Револьвер валялся в рюкзаке у Амалии, как и запасные ножи. Он взмахнул им, устремляя к просветителю, но тот с легкостью его перерубил, и бросился на сближение. Неизвестный еле успел уклониться, опрокидывая стеллаж, и проскальзывая под столом. «Надо увести его как можно дальше от Амалии» – подумал он, но вдруг, пред ним двери сами по себе захлопнулись. Он обернулся – метка на лбу просветителя полыхала желтоватым оттенком.

– Как видишь, и я c тузом в рукаве. Ты испортил мой Ро`тарн, знаешь, как он восстанавливается? Берется кожа вокруг метки и кусочек мозга, – просветитель нанес удар, рассекая Неизвестному плечо через плащ, он еле отклонил последующую атаку, перехватывая просветителя за локоть – опасное сближение. Пинок ногой, после чего свист лезвия прозвучал в сантиметре от уха. Увильнув, Неизвестный сбросил плащ, освобождая руки, просветитель повторил за ним, оставаясь в неком полу-пиджаке, полупальто. Метка его сверкнула, и пол под ногами Неизвестного затрясся, а с потолка осыпалась краска. Атака – он отскочил, и просветитель взвел с пояса однозарядный мини-арбалет, но тут его же способность сыграла с ним злую шутку. Прямо на его голову свалилась надломленная арматура, а Неизвестному только и нужна была передышка – он выбил из руки оглушенного просветителя меч, и ударил по лицу.

Вбежали солдаты, и тут Неизвестный воочию увидел всю мощь метки просветителя. Какие-то невидимые тиски было обхватили его изнутри, но метка Неизвестного вспыхнула, и отраженная сила… настигла вспомогательный отряд. Звук спахивающейся коробки и… ошметки мяса. На них как бы обрушился незримый пресс весом с тонну.

Просветитель же застонал точно старик, и рухнул в бессилии. А пол под убитыми провалился, увлекая за собой треть здания.

Глава – 7 – Ульф

Сквозь распахнутый балкон, мимо прозрачных штор до пола, в опочивальню проникал теплый воздух. Ульф открыл глаза на рассвете. Салиса молча ждала, когда он проснется. Глядя на сонное лицо жены, сбившиеся локоны и растрепанные одеяла, едва прикрывавшие естество, он притянул ее к себе, но, вспомнив о неотложных делах, отстранился, накидывая на голое тело пурпурную мантию из бархата.

– А в торговой империи обожают золотой цвет, – заговорил Ульф, и вошедший поверенный дворца прибавил:

– Какое расточительство! Тратить на походную одежду…

– Ты не ошибся местом, Ен?

– Прошу простить, – Ен откланялся до пола, и, замерев в ожидании, рассматривал настенный барельеф, изображающий победное шествие Уиффа – отца Ульфа, на фоне Древ Наследия. «Лесопилки скоро отработали» – подумал он, вспоминая, как император Шешшен уничтожил веру народа, вырубив тысячи лесов под корень. Наконец, Ульф завязал мантию на восемь поясов