Оболганный император

Павел писал князю Репнину, что, с одной стороны, содержание постоянной армии тягостно для земледелия и очень дорого, а, с другой, такая армия недостаточна для обороны. Вольных людей недостаточно, и он предполагает добирать их из других земель, например, из Польши, которая снабжает своими людьми другие державы. Справедливости ради нужно отметить, что он понимал основной недостаток этой идеи, поскольку поляки не лучшие солдаты и не надёжны по характеру. Павел предполагал, поскольку являлся представителем голштинского дома, что такой набор возможен в Германии. В этом вопросе Павла поддержал граф П. И. Панин, который хотя и радовался желанию молодого Цесаревича быть полезным отечеству, не разделял его мнения о тогдашнем расходовании государственных средств, идущих на удовольствия, а не на благо армии, на её комплектование вербовкой и помещением в ряды войска солдатских детей.

Осуждая изменение внешней политики России и удаление её от Пруссии, Павел Петрович настаивал на необходимости постоянного и долговременного мира для возобновления сил России и предлагал способ обороны границ посредством армии, которая получала бы людей и всё необходимое из ближайших губерний, а для поддержки предлагал сформировать особое войско из иностранцев, под его личным начальством, как наследника русского престола и герцога голштинского.

Относительно удаления от службы дворянства Цесаревич полагал, что нынешнее отношение к военной службе, нужно преодолевать через уничтожение злоупотреблений в армии.

Для улучшения состояния войск, граф Панин полагал хозяйственную и административную части подчинить особому военному совету из опытнейших генералов, состоящих при государе, все вооруженные силы империи разделить на армии, под началом генерал-фельдмаршалов. Армии разделить на дивизии, под командой полных генералов, знающих военное дело. Кроме военной коллегии или военного совета, при государе должно быть главное начальствующее лицо из опытнейших генералов с военной репутацией, или наследник престола, которые даже малейшие, изменения в порядке службы и личном составе войск обязаны будут испрашивать разрешения у государя на всё. Кроме того, он видел необходимость в строгом единообразии обмундирования. 38  21).

Получив от сына его рассуждение, Екатериналишь усмехнулась, а великий князь, получив от матери,отказ рассматривать его государственное рассуждение, обиделся, и никогда больше не подавал ей никаких проектов. Он понял, что ему отведено место даже не статиста, а декорации, и ожесточился. Он не бывал ни в Совете, ни в Сенате. Почётный чин великого адмирала был дан ему единственно для приличия, фактически он не мог управлять морскими силами, но Павел был всегда послушен и почтителен к матери и никогда при её жизни не сказал ей открыто слово против. За глаза, в частных беседах с доверенными персонами и иностранцами, он мог высказаться о ней и о её правлении.

Песков отмечает, что таким персонам вообще трудно жить в мире, полном людей, не задумывающихся о нравственной стороне собственных поступков. Честному человеку лучше подальше держаться от людей – заняться, к примеру, поэзией или математикой. Ему нет места в этом мире предательства и измены. «И горе ему, если он родился быть царем, и беда его подданным, если он царем станет».  9 31).

Императрица не доверяла окружению сына и не видела возможности доверить сыну хоть какую-то часть управления. Она нуждалась в таких помощниках, которые не представляли угрозы её единоличному правлению, и дело не в том, что Павел, якобы, не был способен к управлению государством. Екатерина, будучи уверенной в своей правоте, предпочла отстранить сына, от какого бы то ни было участия в делах и показать ему и своему окружению его ничтожность. Ещё в 1769 году она не сочла нужным привлечь сына к участию в делах только что учреждённого Совета. Однако, Цесаревичу удалось осуществить свои военные идеалы ещё при жизни императрицы в созданных им гатчинских войсках и после воцарения преобразовать русскую армию по гатчинскому образцу.

Мнение Шильдера, что «Екатерина ставила выше всего интересы государства, приносила имъ въ жертву все другия соображения и чувствования», довольно сомнительно, особенно если иметь в виду него крайне негативное отношение к Павлу. Шильдерсчитал, что «Разсуждение» цесаревича и, особенно, его заключительные слова «о неустройствахъ въ России» сильно задели Екатерину,после чего он «в глазахъ матери, окончательно уронилъ свою политическую правоспособность». Так же он полагал, чтоЕкатерина была права, оставив наследника в стороне от дел, ограничиваясь только самыми необходимыми сообщениями и отстранив сына от ближайшего его участия в управлении государством. Даже поражение от Наполеона в сражении под Аустерлицем в 1805 году он полагал ошибкой Павла. Вынужденное бездействие Павла и то, что он продолжал видеть в мрачных красках внешнюю и внутреннюю политику правительства, не могло благотворно влиять на дальнейшее развитие характера Павла Петровича и увеличивало его раздражительность и подозрительность, писал Шильдер 19 5 44). .

К концу 1974 года изменились взаимные отношения между императрицей и великокняжеской четой, поскольку Великая княгиня ни в чём не оправдала надежд Екатерины – ни в поведении, ни в овладении русским языком, ни в экономной жизни.

Сначала Императрица была уверена, что тихая простушка из Дармштадта останется робкой и послушной, а на деле она оказалась своенравной, скрытной и упрямой, с чем Екатерина не могла смириться, и, хотя внешне всё выглядело благопристойно, у неё появилось к невестке, чувство близкое к неприязни.  4).

Молодая великая княгиня пополнила партию, враждебную Екатерине. Кризис в отношениях двух придворных лагерей нарастал.

Война с Турцией закончилась еще в июле 1774 года и была увенчана Кучук-Кайнарджийским миром, упрочившим славу Екатерининского царствования, который Екатерина пожелала отпраздновать в Москве, и куда торжественно въехала 25 января 1775 года с великокняжеской семьёй. 128

По донесениям дипломата Гуннинга, народ оказал холодный приём Екатериненоотметил привязанность простого народа к Павлу: «Популярность, которую приобрёл великий князь въ день, когда онъ ездилъ но городу во главе своего полка, разговаривалъ съ простыми народомъ и позволяла, ему тесниться вокругъ себя такъ, что толпа совершенно отделяла его отъ полка, и явное удовольствие, которое подобное обращение доставило народу, какъ полагаютъ, весьма не понравились. … Какъ бы сильной ни казалась привязанность къ нему простого народа, поведение его въ последнее время во многихъ отношенияхъ до того напомнило действия его отца, что внушаетъ лицамъ, имеющими возможность судить об этомъ, неприятныя опасения относительно того, какими образом: онъ со временемъ станетъ употреблять свою власть. Меня уверяли, что г. Панин, не имеетъ более ни малейшего на него влияния и съ величайшимъ огорчениемъ узнаетъ о новыхъ доказательствахъ слабости и неосторожности какъ съ его стороны, такъ и со стороны великой княгини».  ,   39).

По сведениям Шильдера встреча, оказанная императрице Екатерине, была блестящая и радушная. «Своею ласковою, чисто русскою речью окончательно обворожила она старыхъ московских тузов, которых каждаго умела назвать по имени и отчеству. Строгими исполнениемъ церковных правил, частымъ посещением церквей и монастырей и, наконец, походомъ къ Троице стала она любезна народу, который, глядя на нее, поминалъ матушку Елисавету Петровну и провожалъ ее оглушительными криками. Екатерина пустила въ ходъ все дары обаяния, которыми такъ щедро наградило ее Провидение, и была въ восторге отъ успеха».Тут же Шильдеротметил, что«великую княгиню мало полюбили, такъ какъ она сама терпеть не могла Москвы и москвичей».  , 19 12 44). 19 44).

1775—1783 годы были самым блестящим временем царствования Императрицы Екатерины. Влияние её на европейскую политику было громадно, и царственные гости один за другим спешили в Петербург в поиске дружбы и союза.  21).

1775 год принц Людвиг провел в свите Екатериныв Москве, где он, писал Кобеко, попал в очень дурное общество, едва не вступил в какой-то неравный брак и в сентябре уехал на родину.Екатерина была им очень недовольна. За границей принц позволял себе дерзкие суждения, клеветал на Россию. 117 34

Принца Людвигав Петербург сопровождал Гримм. В дальнейшем между бароном Гриммом и императрицей завязаласьдружеская переписка, продолжавшаяся двадцать два года. Пробыв некоторое время при дворе Екатерины, Гримм в апреле 1774 года уехал за границу вместе с порученными его попечению младшими сыновьями фельдмаршала графа Румянцева— Николаем и Сергеем. Совершив с ними путешествие по Германии, Франции и Италии, Гримм привез их в Россию в сентябре 1776 года, и на этот раз прожил в Петербурге почти год. 49 123  21).  

Пребывание в Москве не улучшило отношений Екатерины к цесаревичуи великой княгине. Наталья Алексеевна подчинила цесаревичасвоему исключительному влиянию, она удаляла от него всех, обрекая его на общение с тесным кругом лиц, во главе с графом А. К. Разумовским, завязавшим политические интриги. Граф Разумовскийобращая внимание Павлана его популярность в народе, намекнул ему на возможность захвата власти, но Павел умел быть почтительным сыном и верным подданным. «Дошло до того, что императрица сочла нужнымъ предостеречь сына отъ козней его друга, злоупотреблявшаго оказаннымъ ему безграничнымъ довериемъ и въ делахъ, выходивших за пределы политики. Но все было тщетно. Великая княгиня со слезами убедила мужа въ противномъ, и въ результате у цесаревича явился новый поводъ къ гневу и неудовольствию противъ матери, будто бы желавшей преднамеренно разссорить его съ горячо любимой женою».  112 67 , 44).

К тому времени Кирасирский полк цесаревичавозвратился из турецкого похода, и в Москве произошло открытое столкновение между цесаревичем и Потемкиным, который потребовал, чтобы ему, как вице-президенту военной коллегии, а не великому князю, предоставлялись рапорты о состоянии Кирасирскаго полка. 48  21).

Семейные раздоры поутихли из-за несомненных признаков беременности у великой княгини. 7 декабря цесаревич с супругой выехали из Москвы в Петербург, а Императрица заехала ещё в Тулу и Калугу и к 24 декабря вернулась в Петербург. Со времени прибытия великой княгини в Москву здоровье её внушало Екатерине большие опасения. 113

10 апреля 1776 года у великой княгининачались роды. Она мучилась с ночи воскресенья до среды. Ни повитуха, ни доктора ничем не могли помочь. Дитя умерло в чреве великой княгини, в четверг она была исповедана, приобщена и соборована маслом, а в пятницу – умерла. Екатерина и великий князь все пятеро суток, днём и ночью не отходили от великой княгини. Причиной смерти были узкие кости таза матери, широкие плечи девочки и последующий сепсис, поскольку погибший плод не был извлечён из тела роженицы. Обе были обречены, хотя некоторые иностранные дипломаты передавали слухи о её неестественной кончине. Рядом был и архиепископ Платон, искренне горевавший о ней, при погребении он произнёс надгробное слово. 63

Великая княгиня Наталия Алексеевнаскончалась 15 (20) апреля 1776 года в пять часов пополудни, а через двадцать минут императрица в одной карете с цесаревичем отправилась в Царское Село. Павел был очень огорчён смертью жены, и ему казалось, что он может быть обвинён, писал Шильдер в недостатке осмотрительности в переговорах, предшествовавших поездке ландграфини в Петербург, впрочем, Екатерина переложила всю ответственность на ландграфиню«увлекшуюся желаниемъ пристроить блистательнымъ образомъ свою дочь». На следующий день Екатерина послала оттуда приказание И. И. Бецкому, что «… кой часъ тело вынесутъ, онъ бы приказалъ выдрать обои изъ четырехъ комнатъ, т.е. зеленые въ спальне, полосатые въ кабинете, штофные въ кабинете и въ малиновой спальне. Обои, стулья, канапе и ковры отдать надлежитъ преосвященному Платону въ собственность, а альковы и перегородки деревянные приказалъ бы ломать; ломать же должно скорее по причине духа, а наипаче чуланы позади штофнаго кабинета, и то съ осторожности для здоровыхъ людей, ибо вонь несносная уже при ней была…»  19 114 44). 46 21). ,

После кончины великой княгини Наталии Алексеевныимператрица немедленно приступила к рассмотрению бумаг умершей.

В бумагах великой княгини были найдены политически проекты графа Разумовского, обнаружились сношения с французским посольством, и нашлись указания на заём денег для великой княгини. Оказалось, что граф А. К. Разумовский недостойным образом злоупотребил доверием Павла Петровича. Разумовскийсначала был отправлен в Ревель, затем в Батурин, к отцу – фельдмаршалу графу Кириллу Григорьевичу, а 1 января 1777 года граф Андрей Кириллович был сослан в почётную ссылку в Неаполь в качестве полномочного министра и чрезвычайного посланника. 67 (любые отношения кого-то с кем-то за исключением тех, которые обозначаются этим словом сейчас) 67 (посланник, посол)

Погребли великую княгинюв Невском монастыре 26 апреля в присутствии Императрицы. Цесаревичне покидал Царского Села. 44).

В 1774 году Павел Петрович, опасаясь возвращения в Россию Сальдерна, раскрыл Екатерине его предложения об изменении государственного управления. У императрицы имелись сведения и о других подобных предложениях, сделанных Павлу Петровичу. 107

У историков остаётся открытым вопрос о каком-то заговоре, затеянном в пользу цесаревича, в котором будто бы принимали участие граф Никита Иванович Панин с его доверенными секретарями. Целью заговора являлось возведение Павла Петровичана престол. Шумигорскийнесмотря на отрицание факта заговора, привёл в приложении своей книги краткие сведения из записок декабриста фон Визина: «Душею заговора была супруга Павла, великая княгиня Наталия Алексеевна, тогда беременная. При графе Панине были доверенными Д. И. фонъ-Визинъ, редакторъ конституционнаго акта, и Бакунинъ, оба участники въ заговоре. Бакунинъ изъ честолюбивыхъ, своекорыстных видовъ решился быть предателемъ: онъ открыл, графу Г. Г. Орлову все обстоятельства заговора и всехъ участниковъ; стало быть, это сделалось известным и Екатерине. Она позвала къ себе сына и гневно упрекала ему его участию въ замыслахъ против нея. Павелъ испугался, принесъ матери списокъ всехъ заговорщиков. Она сидела у камина и, взявъ списокъ, не взглянув, даже на него, бросила бумагу въ огонь и сказала: „И не хочу знать, кто эти несчастные“. Она знала всехъ по доносу изменника Бакунина». 38 29 48  46). , 129

Эйдельман возвращается к этой теме в наши дни, ссылаясь на воспоминаниядекабриста Михаила Александровича Фонвизина, племянника писателя, генерала, героя 1812 года. Тот, в свою очередь, ссылается на рассказы своего отца – родного брата автора «Недоросля": «Мой покойный отец рассказывал мне, что в 1773 году или в 1774 году, когда цесаревич Павел достиг совершеннолетия и женился на дармштадтской принцессе, названной Натальей Алексеевной, граф Н. И. Панин, брат его, фельдмаршал П. И. Панин, княгиня Е. Р. Дашкова, князь Н. В. Репнин, кто-то из архиереев, чуть ли не митрополит Гавриил, и многие из тогдашних вельмож и гвардейских офицеров вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без права Екатерину II и вместо неё возвести совершеннолетнего её сына. Павел Петрович знал об этом, согласился принять предложенную ему Паниным конституцию, утвердил ее своею подписью и дал присягу в том, что, воцарившись, не нарушит этого коренного государственного закона, ограничивающего самодержавие. … Единственною жертвою заговора была великая княгиня: полагали, что ее отравили или извели другим образом… Из заговорщиков никто не погиб. Екатерина никого из них не преследовала. Граф Панин был удален от Павла с благоволительным рескриптом, с пожалованием ему за воспитание цесаревича 5 тысяч душ и остался канцлером… Над прочими заговорщиками учрежден тайный надзор».  27 104 113 38 68 52 127 38 (чин 1-го класса по Табели о рангах; присваивался руководителям Коллегии иностранных дел) 48).

В 1783 – 1784 годах Денис Фонвизинсочинил посмертную похвалу своему покровителю – «Жизнь графа Панина» со следующими строками, не попавшими в печать и читанные современниками в рукописях: «Из девяти тысяч душ, ему пожалованных, подарил он четыре тысячи троим из своих подчиненных, сотруднившихся ему в отправлении дел политических. Один из сих облагодетельствованных им лиц умер при жизни графа Никиты Ивановича, имевшего в нем человека, привязанного к особе его истинным усердием и благодарностью. Другой был неотлучно при своем благодетеле до последней минуты его жизни, сохраняя к нему непоколебимую преданность и верность, удостоен был всегда полной во всем его доверенности. Третий заплатил ему за все благодеяния всею чернотою души, какая может возмутить душу людей честных. Снедаем будучи самолюбием, алчущим возвышения, вредил он положению своего благотворителя столько, сколько находил то нужным для выгоды своего положения. Всеобщее душевное к нему презрение есть достойное возмездие столь гнусной неблагодарности».  103 47).

Эйдельманполагает, что первым из них был секретарь Панина Я. Я. Убри, вторым – сам Д. И. Фонвизин, а третьим, конечно, П. В. Бакунин (1731—1786), именно тот, кто, согласно Михаилу Фонвизину, выдал царице панинский заговор 1773 г. 27 129

Эйдельман предполагает, что тогда же Панин и Фонвизин начали работу над каким-то новым документом, который лег бы в основу конституции, ограничивающей власть будущего монарха и дали для прочтения наследнику. Это дошло до сведения императрицы, которая осталась им недовольна, и сказала однажды, шутя, в кругу приближенных своих: «Худо мне жить приходится: уже и господин Фонвизин учит меня царствовать…» 38 103  47).

Сама конституция Фонвизина не сохранилась, но Фонвизин-декабрист воспроизводит часть её по памяти: «Граф Никита Иванович Панин предлагал основать политическую свободу сначала для одного дворянства, в учреждении Верховного Совета, которого часть несменяемых членов назначались бы из избранных дворянством из своего сословия лиц. Синод также входил бы в состав общего собрания Сената. Под ним (то есть под Верховным сенатом) в иерархической постепенности были бы дворянские собрания, губернские или областные и уездные, которым предоставлялось право совещаться в общественных интересах и местных нуждах, представлять об них Сенату и предлагать ему новые законы.

Выбор, как сенаторов, так и всех чиновников местных администраций производился бы в этих же собраниях. Сенат был бы облечен полною законодательною властью, а императорам оставалась бы власть исполнительная, с правом утверждать обсужденные и принятые Сенатом законы и обнародовать их. В конституции упоминалось и о необходимости постепенного освобождения крепостных крестьян и дворовых людей. Проект был написан Д. И. Фонвизиным под руководством графа Панина. Введение или предисловие к этому акту, сколько припомню, начиналось так: «Верховная власть вверяется государю для единых благи его подданных. Сию истину тираны знают, а добрые государи чувствуют… За этим следовала политическая картина России и исчисление всех зол, которые она терпит от самодержавия». Сохранилось Предисловие Дениса Фонвизина – «Рассуждение о непременных государственных законах».  103 47).

Сопоставляя первый сохранившийся панинский проект 1762 года с рассказом М. Фонвизина, Эйдельман приходит к выводу, что речь идёт о другом документе. 27

Будучи в Москве, Павел Петрович воспользовался случаем впервые заняться своим кирасирским полком, возвратившимся из турецкого похода. Как генерал-адмирал , он начал принимать большее участие в делах адмиралтейств-коллегии и в это время в нём проявились требовательность к службе и уважение к дисциплине, которые впоследствии легли в основу всей его дальнейшей военной деятельности. Екатерина воздерживалась от предоставления Павлу Петровичу какой-либо части управления, поскольку относилась с недоверием к его окружению. (флотский чин 1-го класса по Табели о рангах)

Наталья Алексеевна с грустью смотрела на своего супруга, всем желающего добра, но затмеваемого фаворитами и не имеющего возможности завоевать себе подобающее ему место, деспотически управляла мужем, не выказывая к нему малейшей привязанности, а он полностью ей подчинялся. Кобеко писал, что «она не дозволяла ему пользоваться его умомъ; онъ былъ живъ и подвиженъ, – сделался тяжелъ и апатиченъ. Съ своей стороны она была управляема графомъ Разумовскимъ, который, въ свою очередь, получалъ наставления и большую часть доходовъ отъ посланниковъ бурбонскихъ дворовъ». Екатерина заметила такое поведение невестки и была недовольна им. Великая княгиня игнорировала мнение Екатерины, и только её смерть помешала возникшей было борьбе между ними. Менее трёх лет прожила она в России, так и не сумев принять нравы, далёкие от её идеалов, двора Екатерины. Осуждая поведение Екатериныв связи с тем, что та меняла фаворитовона сама не была без греха, но искупила своё увлечение «страдальческою кончиною», отметил Кобеко. 112 34 67 21). , 21).  

Траур по кончине Натальи Алексеевны не объявлялся. 113

ГЛАВА 2. Зрелость Великого князя

Женитьба Павла Петровича на Марии Фёдоровне

На другой день после смерти Натальи Алексеевны Екатерина решила вновь женить великого князя. В это время в Петербурге находился принц Генрих— брат прусского короля Фридриха. Принц Генрихпрусский приехал в Россию в печальный момент для Павла Петровича по желанию Фридриха II для урегулирования территориальных претензий Варшавы к Австрии и Пруссии в нарушении подписанного договора, возникших после первого раздела Польши Он присутствовал при кончине Натальи Алексеевны. Вечером Екатеринапозвала его для важного совета – срочно помочь ей найти Павлу новую жену. «Ещё в 1772 году среди протестантских невест Европы Екатерине называли Софию Доротею Августу Луизу – принцессу Вюртембергскую, внучатую племянницу Фридрихаи Генриха. Тогда она не подошла по малолетству. Теперь она была помолвлена с принцем Гессен-Дармштадтским Людвигом, родным братом покойницы Натальи Алексеевны. Генрих обнадежил Екатерину в том, что его всемогущий брат помолвку расстроит».  113   37 101 . 103 8). 130 131

В субботу, 16 апреля 1776 года, принц Генрих отправил письмо своей племяннице, принцессе Фредерике Доротее Софии Виртембергскойприглашая её прибыть в Берлин с двумя дочерьми, Софией Дорофей и Фредерикой Елизаветой в Берлин, к Фридрихудля знакомства с Павлом Петровичем. С подобными письмами принц Генрихобратился к своим братьям – Фердинанду и королю Фридриху II, всемогущему брату, о скоропостижной надобности отменить помолвку их племянницы. 132 ,

Фридрих вновь хотел укрепить с помощью выгодной женитьбы союз с Россией. Он незамедлительно устранил имеющееся препятствие в лице принца Людвигагессен-дармштадтского, вызвав к себе брата покойной Натальи Алексеевны – Людвига – и предложил ему отступные в 10000 рублей в год за счёт русской казны. Принц Людвиг отказался от обручения с принцессой Софией Доротеей виртембергскойи отправился пасти гусей с русской пенсией. 131

Принцесса София Доротея Августа Луиза почувствовала себя счастливейшей из всех принцесс. Маменька принцессы – старшая принцесса Вюртембергская Фридерика София Доротея тоже была счастлива. Она получила 40 тысяч рублей, пожалованных на поездку в Берлин (в счет которых Фридрих выдал ей 10000 талеров). 130 132

Без затруднений произошёл и переход Софии Доротеи в православие при вступлении в брак с Павлом ПетровичемЕйдоходчиво объясниличтолютеранство мало отличается от православия, конфирмацию она ещё не прошла, что покойную Наталью Алексеевну не смутила перемена веры, союз Пруссии и России принесёт благоденствие народам, а это и означает служение Богу, тем более что в душе она сохранит свои убеждения и чувства.Убедясь этими доводами, София Доротея немедленно занялась изучением православного символа веры. . , 113 130

Фридрих II, со своей стороны, представил принцессе виртембергской материвсе материальные выгоды брака её дочери. Приданое, которое должно было дать виртембергское герцогство, можно было забрать себе, потому что невесте ничего не было нужно, кроме пары платьев, а также возможности пристроить многочисленных членов виртембергского семейства и выхлопотать приданое двум другим дочерям принцессы, что и обещала Екатерина. Переговоры о предстоящем браке до поры до времени хранили в тайне. Принцесса вюртембергскаяобъявила, что она предполагает только съездить в Кассель, навестить свою сестру, принцессу гессенскую, а оттуда в Берлин – повидаться с другой сестрой, женой принца Фердинанда прусского. Павел Петрович, быстро утешившись после смерти жены, говорил, что желает рассеяться и прогуляться, для чего едет в Ригу. Дело сладили меньше, чем за пару месяцев благодаря расторопности курьеров. 132 113