Оболганный император

Приём гостей в Ревеле был возложен на камергера барона Александра Ивановича Черкасова, занимавший место президента медицинской коллегии. Он вручил ландграфине письмо императрицы и отвёз гостей в приготовленный для них Екатерининский дворец, где они отдыхали пять дней.

15 июня в Гатчине гостей встретил владелец – князь Г. Г. Орлов и пригласил ландграфиню к обеду, предупредив, что она встретит за столом одну даму. То была Екатерина, которая, желая избавить ландграфинюот официального приёма, выехала с небольшой свитой для знакомства с ней и её дочерьми. 48 114

После обеда все отправились в Царское Село. На дороге их встретил Павел Петрович с некоторым тайным чувством смущения и застенчивости. Екатерина, Павел, ландграфиняс дочерьми, граф Панин и графиня Брюс прибыли в Царское Село в восьмиместном фаэтоне, где их ожидали придворные чины и множество зрителей. Вечером комнаты и галереи дворца были иллюминированы. 38 115

В тот же день назначены были состоять при ландграфине камер-юнкеры М. Г. Спиридов и граф С. П. Румянцев .

Ландграфиняотправилась в Россию, будучи уверенной в счастье её дочери с Павлом Петровичем, который заслужил о себе лестные отзывы.

«Въ него легко влюбиться любой девице, – говорилъ Сольмсъ Ассебургу,– хотя онъ невысокаго роста, но очень красивъ лицомъ; весьма правильно сложенъ; разговоръ и манеры его приятны; онъ кротокъ, чрезвычайно учтивъ, предупредителенъ и веселаго нрава. Подъ этою прекрасною наружностью скрывается душа превосходнейшая, самая честная и возвышенная, и вместе съ темъ самая чистая и невинная, которая знаетъ зло только съ отталкивающей его стороны, и вообще сведуща о дурномъ лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его, и не одобрять его въ другихъ. Однимъ словомъ, невозможно довольно сказать въ похвалу великому князю. Если бы я сказалъ еще что-либо, то самъ сталъ бы подозревать себя въ низкомъ ласкательстве». 109   21).Другие источники, сообщают, что Павел был не красив.) (

Принц Генрих помимо благоприятного отзыва о Павле Петровиче, между прочим, указывал и на качества, которые желательно было бы видеть в его супруге. Они будут счастливы, говорил Генрих, если жена будет снисходительна, выкажет ему полное доверие, не будет требовательной и будет содействовать удовольствиям общества. Напротив, жена, которая последует противоположному пути, заслужит его равнодушие. 101

Екатерина написала в письме, приложенном к инструкции барону Черкасову: «Принцесса должна не только чуждаться, но никогда не слушать техъ, которые злобными своими наветами пожелали бы разстроить согласие императорскаго семейства. Принцессе, которой суждено скрепить его узы, вменяется въ обязанность изобличать передъ императрицею и великимъ княземъ, ея супругомъ, техъ, которые по нескромности или низости, дерзнули бы внушить ей чувства, противные долгу привязанности къ Императрице и къ великому князю супругу. … Принцесса должна быть въ полной уверенности, что она найдетъ при дворе всякаго рода развлечения и забавы. Она, однако же, никогда не должна забывать занимаемаго ею при немъ положения, и, находясь на балахъ, прогулкахъ и при разговорахъ, должна помнить, что короткость обхождения можетъ повлечь за собою недостатокъ почтительности, даже подобающаго ей уважения, следствиемъ чего нередко бываетъ и презрение. … Принцесса должна избегать всякихъ наветовъ, могущихъ быть со стороны министровъ иностранныхъ дворовъ. … Хотя при положении, которое должна занять принцесса, все вокругъ нея будетъ казаться ей изобилиемъ, она однако же должна быть техъ мыслей, что истинныя основы богатства – порядокъ и распорядительность. Вследствие этого, управление частными ея доходами должно быть ведено съ благоразумиемъ, безъ излишней расточительности, но съ темь вместе такъ, чтобы соблюдаемая ею бережливость не была заметна. При случае – быть щедрою, никогда не расточительною, всегда осторожною, чтобы не делать долговъ…»  (посланник, посол) 21).

Павел Петровичсоставил план своего поведения с ландграфиней и её дочерьми. Он хотел сблизиться с ними насколько возможно и произвести на гостей наилучшее впечатление с целью предотвращения интриг окружения. План был одобрен графом Паниным, которому Цесаревич сообщал в это время всё, что ему казалось неясным или сомнительным. 38 21).  

Эйдельманотмечает, чтосреди документов министерства юстиции более столетия хранился в запечатанном пакете дневник девятнадцатилетнего великого князя, будущего Павла I. В июне 1773 года Павел записал свои переживания, свою «радость, смешанную с беспокойством и неловкостью» при ожидании невесты, «которая есть и будет подругой всей жизни… источником блаженства в настоящем и будущем». Он грустил, что отныне исчезнут его беспечные отношения с кружком старых друзей, и «не находит слов», когда мать представляет ему ландграфиню Гессен-Дармштадтскую и ее дочерей: Павлу, как Парису, предлагают выбрать одну из трех гессенских принцесс, привезенных на смотрины.  27 115 48).

Императрица предложила сыну выбрать невесту за три дня, который выбрал и полюбил принцессу Вильгельмину. Екатерина удивилась, поскольку принцесса показалась ей «замухрышкой с прыщавым лицом». 113  4).

18 июня Екатерина попросила у ландграфини от имени сына руки её дочери, принцессы Вильгельмины. Мать и дочь согласились, и к отцу принцессы для получения его разрешения на брак был послан нарочный.

Павел Петрович произвел на ландграфинюприятное впечатление. Она отозвалась о нём, как о человеке, любезном, чрезвычайно вежливым, разговорчивым и весёлым. Он не показался ей слабым, но не воспринимался ею всерьёз. Зато Екатерина, обладая даром внушения, казалась ей очаровательной женщиной, с благородной осанкой, прекрасным голосом, естественностью и очень веселой. Она выглядела более моложавой и менее серьезной, чем на портретах. Ландграфинябыла польщена вниманием Екатерины.

Со своей стороны, и ландграфиняпроизвела на Екатерину не менее благоприятное впечатление. Она нашла в ней душу и заслуживающей мужественную и твердую, ум возвышенный и образованный. Екатерина признала её большие достоинства уважения.  21).

Расставшись с гостями, великий князьпервым делом отправился к графу Никите Ивановичу Панинуузнать, насколько доволен им Панин. «Он сказал, что доволен, и я был в восторге. Несмотря на свою усталость, я все ходил по моей комнате, насвистывая и вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне», – записал Павелв своём дневнике. Эйдельман делает вывод о том, что «наследник не склонен к цинизму и таким образом уже бросает известный вызов весьма развращенному екатерининскому двору».  48). 48).

Панин, по свидетельству ландграфини, радовался успеху своих проектов относительно брака Павла Петровича, постоянно сопровождал Цесаревича при посещении им его невесты, и не спускал глаз со своего воспитанника, который был к нему очень привязан.

Цесаревич, готовясь к новой для него жизни, будучи одиноким, стал вдумываться в своё положение и углубляться в самого себя.» Дружба ваша, писал он графу Андрею Разумовскому, – произвела во мне чудо: я начинаю отрешаться отъ моей прежней подозрительности, но вы ведете борьбу противу десятилетней привычки и поборете то, что боязливость и обычное стеснение вкоренили во мне. Теперь я поставилъ себе за правило жить какъ можно согласнее со всеми. Прочь химеры, прочь тревожные заботы! Поведение ровное и согласованное лишь съ обстоятельствами, которые могутъ встретиться, – вотъ мой планъ. Я сдерживаю, насколько могу, мою живость; ежедневно выбираю предметы, дабы заставить работать мой умъ и развивать мои мысли и черпаю понемногу изъ книгъ…»  67 21).

27 июня ландграфинеи её дочерям было пожаловано по ордену Св. Екатерины, а принцесса Вильгельминабыла щедро одарена бриллиантами. 114

Сразу же по прибытии невесты архиепископ Платономставший впоследствии еёдуховным отцом, начал обучать её русскому языку и Закону Божьему. «Хотя по некоторымъ двора интригамъ, – разсказывал Платон, – онъ отводимъ былъ, чтобъ ему не быть учителемъ у принцессы, но и нехотя принуждены были къ тому его определить. Ибо мать принцессы, какъ она сама Платону сказывала, требовала отъ Императрицы, чтобы её дочери никто учителемъ определенъ не былъ, кроме Платона, ибо, какъ она же ему сказывала, что она читала на немецкомъ языке сочиненную имъ богословию, которая ей очень понравилась, да и принцъ-де Генрихъ, въ проезде её черезъ Пруссию, его же въ учители ея дочери рекомендовалъ. И такъ и сию должность надлежало ему принять на себя; и хотя онъ отъ нея отрицался, но уже въ тому преклоненъ просьбою. Объяснялъ и истолковалъ Платонъ новой принцессе учения нашея православныя веры, и нашелъ ее к тому благорасположенною. Ибо бывъ воспитана съ просвещениемъ и довольнымъ знаниемъ христианскаго закона, не находила препятствиемъ, малыя некоторые различия, стать членомъ нашей церкви».  63, (Русским языком она толком так и не овладела, а к Закону Божьему не прониклась, оставшись в душе лютеранкой.) 101 21).

Щильдер, ссылаясь на Ассебургаотмечал ум, сосредоточенность в самой себе, обходительность нрава и холодность принцессы Вильгельмины 19 , 109 .

После Царского Села, двор переехал в Петергоф, откуда 10 августа, прибыл в Петербург. Царскосельские сады очень понравились ландграфине, но из-за сырого воздуха Петергофа, все гости переболели. Екатерина, и во время их пребывания не изменила своего обычного распорядка дня. В семь часов утра она прогуливалась по саду, после 8 часов пила кофе в одной из садовых беседок или в зале около Царскосельского озера, где собирались все приближенные, и в 9 часов удалялась для занятий. После полудня все собирались в столовой, куда приходила и Екатерина и в час садились обедать. Затем общество вновь собиралось в 6 часов, – при хорошей погоде гуляли или забавлялись самыми разнообразными играми. День заканчивался ужином в 10 часов вечера. Концерты разнообразили удовольствия. Публичные маскарады, данные в Петергофе 29 июня и 14 июля, были очень многолюдны. Не забыты были и военные зрелища: гостям показали смотр войск Красносельского лагеря, примерное взятие крепости на Выборгской стороне, кончившееся прекрасным фейерверком и спуском корабля. ,

В Петербурге ландграфиня осмотрела Петропавловский собор, академию наук и художеств, шпалерную мануфактуру и любимое учреждение Екатерины Смольный монастырь. Понравился ландграфине и личный состав двора, в котором она отметила изысканную вежливость и массу бриллиантов, как на дамах, так и у мужчин. Из придворных дам, она упоминала о графине Брюс жене графа И. Г. Чернышёва, о жене князя Ивана Барятинского, урожденной принцессе Голштейн-Бек и о жене его брата Фёдора, как о красивых женщинах. Жена камергера Балка, урожденная графиня Шереметева, имела прекрасную наружность, которая привела бы в отчаяние всех женщин. Старая графиня Румянцева (мать графини Брюс), не покидавшая, не смотря на преклонные годы, двора, была превосходнейшей женщиной, а её невестка, жена фельдмаршала, особенно полюбилась ландграфине. Она была, по её словам, женщиной, преданной своим семейным обязанностям, обожаемая роднёй и прекрасно воспитавшая трех своих сыновей. Наконец, внимания удостоилась бывшая в то время в Петербурге польская графиня Борх. Из мужчин ландграфиня упоминала князя Григория и графа Алексея Орловых, которым очень шёл кавалергардский мундир. Между всеми пятью братьями Орловыми царствовало полнейшее согласие. Ближайшее общество ландграфинисоставляли: два графа Румянцева, граф Иоганн Миних, внук фельдмаршала Спиридов, граф Андрей Разумовский, Бибиков и князь Юсупов, потомок Чингисхана и Тамерлана, красивый молодой человек с некоторыми татарскими чертами. 114  – 116 72 47 76 67 94  — 116

15 августа 1773 года, в церкви Зимнего дворца принцесса Вильгельмина, которая была наречена великой княжной Наталией Алексеевной, была миропомазана, а на другой день в церкви Летнего дворца состоялось обручение цесаревича. К ней была назначена гофмейстериной графиня Екатерина Михайловна Румянцева, супруга фельдмаршала, в тот же день пожалованная статс-дамой. Фрейлинами молодой великой княгини были определены княжна Авдотья Михайловна Белосельская и Прасковья Ивановна Леонтьева. 113

Отец принцессы Вильгельмины, строгий лютеранин, смотрел на вопрос о перемене ею вероисповедания очень серьезно. Для переговоров и для подписания брачного договора он прислал в Петербург особого уполномоченного Мозера, который опоздал и был принят Екатериной только 25 августа, после обручения Павла Петровича. Ландграфиня высказывала надежду, что при перемене вероисповедания не потребуется, как у католиков, отречения. Екатерина её успокоила, но отметила, что положение в России её дочери и будущих детей, безусловно, требует, чтобы принцесса была православной. Все предложения, привезённые в Петербург Мозером, были крайне неприятны ландграфине. Её муж желал быть русским фельдмаршалом, это звание ему было обещано при условии оставления австрийской службы. Кроме того, ландграф желал получить от России одну из остзейских её провинций, с правом содержать там полк в четыре тысячи человек, но Екатерина решительно отказала в его притязаниях. Естественно, ландграф ожидал больших выгод от брака своей дочери, по крайней мере, денежных, но происходившая тогда турецкая война требовала значительных расходов и его надежды не осуществились.

Павел Петровичвсё более увлекался своей невестой и торопил приготовления к свадьбе. Для присутствия при бракосочетании в Петербург приехали брат невесты – принц Людвиг и принцы Август и Петр голштейн-готторпские. С принцем Людвигомприехал и барон Мельхиор Гримм. 49 117

Утро 30 сентября началось с поздравлений, а после парадного обеда у Императрицы вечером был дан бал. 1 октября на площади против Зимнего Дворца было организовано пиршество для народа. На двух пирамидах выложили жареных быков, а в специально сделанные два фонтана налили виноградное вино. После обеда у новобрачных вечером был куртаг в галерее. 2 октября обедали у ландграфинии вечером собрались у неё. 4 октября был дан парадный спектакль в придворном театре – опера «Психея и Купидон». 6 октября дворянство веселилось в придворном маскараде, а 8 октября смотрели французскую комедию. 9 октября рукоплескали уже русской комедии, а потом был маскарад для дворянства и купечества. 10 октября танцевали на балу при дворе. Празднества завершились фейерверком 11 октября. (прием во дворце)

Ландграфинядовольно подробно описала свадьбу, прошедшую с чрезвычайной пышностью и торжественностью. Невесту к венцу убирали статс-дамы и ландграфиня с дочерьми. В 11 часов явилась Екатерина, ипроцессия двинулась в Казанский собор. По обе стороны улицы были выстроены войска, балконы и окна были заполнены нарядной публикой. За окно платили до 60 рублей. Процессию открывал отряд конной гвардии, за которым ехали гессен-дармштадтские и голштейн-готторпские принцы в придворных каретах, далее придворные чины, тайные советники, члены совета. Камер-юнкеры и камергеры гарцевали верхом перед каретой Екатерины, запряженной восемью лошадьми. Императрица была одета в русское платье из алого атласа вышитое жемчугом и в опушенную горностаем мантию, расшитую императорскими орлами. Напротив Екатерины располагались Павел Петрович и Наталья Алексеевна, на ремнях кареты – пажи, а по сторонам шесть гайдуков. Князь Григорий и граф Алексей Орловы сопровождали карету, командуя кавалергардским конвоем. Затем следовала карета ландграфини с дочерьми, а у дверец кареты ехали верхом два кавалера её свиты – Ридезель и Шраутенбах, на ремнях кареты располагались два пажа, а сзади дежурный камер-паж верхом, по сторонам – два гайдука. Обер-гофмейстерина графиня Воронцова, статс-дамы, фрейлины и дамы ландграфини – Штраутенбах, Вурмсер и фон Ливен следовали в других каретах. Всего было тридцать придворных экипажей по шесть лошадей каждый. Во время молебна был произведён салют. Из собора кортеж возвратился в том же порядке. Площади и улицы были заполнены народом. В четыре часа Екатерина приняла поздравления, после чего сели за стол в тронном зале. Екатерина разместилась в центре с великим князем и его супругой по сторонам, принц дармштадтский и принцы голштинские подле Натальи Алексеевны, а ландграфиня и две её дочери на стороне Павла Петровича. Столы для приглашённых были расставлены и в трёх других залах. За здравие пили под пушечную пальбу. После обеда перешли в галерею, где открылся бал. Наталья Алексеевна, отягченная парчовым серебряным платьем, усыпанным бриллиантами, была утомлена и протанцевала лишь несколько менуэтов. В девять часов Екатерина отвела её в назначенные покои, где её раздели статс-дамы. Великий князь вошёл в парчовом серебряном халате, подобном платью его жены, украшенным кружевом. Екатерина удалилась, но ландграфиня, граф Панин и графиня Румянцева остались ужинать у новобрачных. Всем было очень весело. 114 112 48 116 (уроженец Голштинии) 38   118

На следующий день, едва лишь Павел Петрович покинул опочивальню, ландграфиня посетила новобрачных. Павел Петрович расположился на софе пить чай, посадив тёщу между собой и женой.

Екатерина щедро одарила мать и сестёр великой княгини Наталии Алексеевны. Она подарила в день свадьбы Наталье Алексеевне бриллиантовые пряжки, а на следующей день – убор из изумрудов и бриллиантов, а Павел Петрович – убор из рубинов и бриллиантов, стоивший 25 тысяч рублей. Ландграфинебыли подарены перстень с большим и прекрасным солитёром и эмалевая табакерка, с портретом Екатерины, богато украшенная бриллиантами, а дочерям Амалии и Луизе очень понравившиеся им прекрасные бриллиантовые уборы. Сверх того, ландграфиня получила 100000 рублей и 20000 на обратное путешествие, а обе её дочери по 50000 рублей каждая, независимо от богатых подарков. Великой княгинебыло назначено на булавки по 50000 рублей ежегодно. Все лица свиты ландграфини тоже были богато одарены. 114

Празднества проходили при большом стечении людей в пышных и богатых нарядах. Так на маскараде 9 октября было до 3200 человек, заполнивших двадцать один зал. Всё время стояла великолепная погода и в народе говорили, что ранняя весна и прекрасная осень того года означали Божие благословление великой княгине.

Через брак с Натальей Алексеевной, Павел Петрович вступил в свойство с прусским королевским домом. В день его бракосочетания, императрица пожаловала орден Екатерины прусской принцессе Фредерике, сестре Натальи Алексеевны и для уведомления об этом и о совершении бракосочетания отправила к Фридриху полковника князя Долгорукова. 37

Не раскаиваясь в своём замужестве, Наталья Алексеевнасо страхом ожидала минуту отъезда матери. 13 октября 1773 года придворные чины откланялись ландграфине, 14 октября она и её дочери простились с Екатериной, а 15 октября – во вторник, в половине одиннадцатого утра они со свитой, покинули Петербург. Их проводил до кареты только принц гессен-дармштадтский Людвиг, который остался в Петербурге на русской службе. 6 октября 1773 года он был пожалован в бригадиры. Наталья Алексеевнапростилась с матерью, которая скончалась 19 марта, следующего 1774 года, навсегда. 112 115

Бракосочетание Павла Петровичаи Натальи Алексеевнысовпалобунтом Пугачёва 29 сентября 1773 года, после которого праздники следовали один за другим. с  119

В последний день брачных пиршеств, 14 октября в Петербурге получили первое известие о пугачевщине. Пугачёв – тень Петра III, дерзкий самозванец, скорее всего, был орудием интриги личных врагов Екатерины, иностранных дипломатов и лиц, близких к престолу. Он возмутил юго-восточные окраины России напоминанием о благодеяниях кратковременного царствования императора Петра III. Религиозная свобода раскольников, облегчение участи крепостных были главными доводами самозванца, а орудием – имя цесаревича. Это и возбуждало тревожные опасения Екатерины II. Имя Павла Петровича бунтовщики использовали не впервые: мятежник Бениовский в 1771 году между ссыльными в Большерецком остроге, на Камчатке, одновременно, в чумном бунте в Москве, было компрометировано имя цесаревича, и виновником этих ужасов и неистовств государыня подозревала графа Петра Ивановича Панина. Она поручила московскому главнокомандующему – князю M. H. Волконскому тайный надзор за ним. Его непосредственное участие в усмирении бунта, на которое Екатерина согласилась не сразу, несколько примирило императрицу с П. И. Паниным. 120 73

Призрак Петра III, возникший в лице Пугачева, возбудил во многих царедворцах неприятное воспоминание о перевороте 1762 года, а имя Павла Петровича— очень популярное в народе снова стало знаменем для недовольных. Появление самозванца с его первыми успехами было тягостным для цесаревича.  4   21).

Песковотмечает, что, уже полтораста лет, со времени царевича Димитрия и Гришки Отрепьева, повелось считать всякого быстро умершего царя или царского сына не умершим, а живым, чтобы после явиться к своим подданным и навести порядок. Самозванцев ловили и отправляли в каторгу. 9 121

В середине сентября 1773 года – в самый разгар петербургских приготовлений к свадьбе – на окраине империи, под Яицким городком, объявился очередной Петр Третий, самый страшный из всех бывших и будущих – Пугачёв.Будучи донским казаком, он воевал: в прусской семилетней войне, в турецкой, и получил младший офицерский чин хорунжего. В тридцать лет, ссылаясь на раны и болезни, стал проситься в отставку, но был отправлен в лазарет войсковым атаманом вместо отставки: «как-де не излечисся, то и тогда отставка тебе дастся, ибо-де я увижу, что ты, может быть, со временем и вылечисся.» Вместо лазаретаПугачев подался в бега. Так начались последние три года его жизни, пишет Песков. В конце 1771 года он ушел на Терек, и терские казаки отправили его в Петербург хлопотать о своем жалованье. У Моздока он был арестован, но сбежал домой в Зимовейскую станицу, где его опять поймали, и он опять бежал. Пугачеву посоветовали уйти в Польшу, а через пару месяцев вернуться, назвавшись диссидентом , ищущим в России вольности от польских притеснений. В то время Польша ещё не была разделена, и православные из Белоруссии и с Украины, в том числе старообрядцы, поощрялись при возвращении на историческую родину. В конце лета 1772 года Пугачев пришел на форпост, сказав, что он старовер, что родился в Польше, а теперь желает идти в Россию. На форпосте во время обеда с другими польскими переселенцами, один из них заявил, что Емельян Пугачеввыглядит, точно, как Петр Третий Пугачев объявил себя императором Петром Фёдоровичем в самом начале мятежа, после ночлега у казака Коновалова, на берегу Усихи. 31). 9 (именование православных жителей Польши, утеснявшихся католиками) 103 .

Получив паспорт на свое имя, Пугачев отправился в Симбирскую провинцию на Иргиз, где поселился среди раскольников. В ноябре 1772 года он заехал в Яицкий городок и стал призывать недовольных казаков уйти в бега на вольные земли за Кубань на Терек. После доноса Пугачеваарестовали, и увезли на следствие в Казань, и 1 июня 1773 года казанская губернская канцелярия получила из Петербурга решение о Пугачеве, в котором было определено бить его кнутом и послать в Пелым на каторгу, но 29 мая он сбежал из казанского острога.

В конце августа – начале сентября 1773 года, мывшийся в бане с Пугачёвым казак спросил, что за отметины у него на груди, а Пугачев ответил: «Ето-де знаки государевы. Я-де сам государь Петр Федорович. Естли бы яицкия казаки войсковой руки, умныя люди, ко мне приехали, то бы я с ними погутарил». Приехавшие умные люди попросили показать его рубцы: «Когда-де в Петербурге против меня возмутились, так ето гвардионцы кололи штыками», – ответил Пугачев. Казаки осмотрели государя и спросили, отчего у него на левом виске пятно, на что государь отвечал, что ето-де царский герб – российский орел. Тут казаки подумали и решили: быть Пугачеву царем, выгнать из Яицкого городка всех начальников и править там самим. «Естли Бог поможет мне воцариться, – сказал им Пугачев, – то Яицкому городку быть вместо Москвы или Петербурга, а яицким казакам над всеми иметь первенство». 31). 31).  31).

Первоначально Пугачевраспускал слух, что он имел в виду возвести на престол Павла Петровича, «самъ же я, говорилъ онъ, царствовать уже не желаю». Изменник купец Долгополов, явившийся к Пугачеву будто бы от имени Павла Петровича и с подарками от него (), распространил молву о том, что Павел Петрович едет навстречу Пугачевуи прибыл в Казань. достал из кисы (мешка) сапоги, перчатки и шляпу, обшитые золотом, а от Натальи Алексеевны – два камня 31).