Мы встретились случайно… ли?

– При всем уважении, сэр, моя идея была не совсем такая, я наоборот хотела сделать упор на простую женщину. Женщину из среднего класса, а не модель Sports Illustrated. Но, посовещавшись, мы пришли к другому решению, – мне было стыдно подставлять остальную часть команды, но так ведь оно и было.

– В следующий раз будьте более убедительны в своей аргументации. Ваша нерешительность может стоить вам карьеры. Все приступаем к работе над идеей мисс Кёртч. Я могу звать вас Кэтрин? – спросил он у неё, слегка улыбнувшись.

Поверить не могу! У Кэтрин сразу включился режим кошки в ее особенные дни.

– Как вам угодно, мистер Ланг, – кокетливо произнесла она, слегка поправляя вырез своей блузки. Как будто там что-то нуждалось в поправлении. Как будто это не было сделано просто, чтобы акцентировать внимание начальника на ее декольте.

– Можете быть свободны, – без всяких эмоций произнёс босс и вернулся к бумагам, лежащим на столе.

Мы вылетели из офиса и разошлись по своим местам.

– Ну, не расстраивайся Лив, не всем даны сразу и ум, и красота, – сказала она и ушла, смеясь.

– Да, Лив, но знаешь я бы ублажил женщину из среднего класса, такую как ты, – сказал Дерек. Наш главный мачо и любитель пошлых шуточек.

– Эй, вообще-то это была твоя идея сделать на обложке знойную красотку! – крикнула я ему вдогонку.

– Может по воздушному круассану после работы? – с надеждой и некоторой долей жалости в глазах спросила меня Кэсс. – Нам бы не помешало что-то сладкое после пережитого.

– Было бы замечательно, – ответила я и вернулась к работе, радуясь, что чуткая Кэсс всегда рядом.

****

Но вечер решил перенять эстафету у дня и наши планы пошли ко дну. Кэсс простилась со мной сразу при выходе с работы – поехала к сестре по каким-то там семейным делам.

По дороге домой я решила зайти в любимое кафе. После рабочего дня здесь было довольно многолюдно. Тут вам и пять подружек, решившие встретиться и поделиться последними новостями, не дожидаясь выходных, и мужчины, сидящие небольшими группками или по одному, всецело погруженные в ноутбуки, и парочка туристов, пытающиеся разобраться в запутанной схеме Нью-Йоркского метрополитена и взрослый мужчина с уж больно молодой девушкой. Он держит ее за руки и пытается в чем-то ее убедить, но ясно тут только одно – лишь у одного из них обручальное кольцо на пальце.

За прилавком месье Блан и месье Ренар вели очередную перепалку. Над столиками разливался сладкий аромат свежей выпечки и легкая французская мелодия из радиоприемника. На столиках, как всегда, были расставлены маленькие вазочки ручной работы – племянница месье Ренара увлекается производством стеклянных изделий, – а в них по три цветочка, практически только бутоны, в самых разнообразных комбинациях. Ни один гость этой пекарни не остался без лакомства, судя по пустым тарелкам на каждом занятом столе.

Пойдя к прилавку, я увидела, что многие булочки ещё не разобрали. Думаю, надо захватить и Кэсс. Наверняка вернется голодная.

– Привет, любительница кофе.

Я резко обернулась и узнала Лиама, но сделала вид, что не сразу.

– А, Лиам, снова мы встретились. Какими судьбами тут? – какие у него глаза! В них прямо видны дьяволята, пляшущие ламбаду.

– Да мне тут поблизости нужно занести кое-какие документы, а ты?

– А я только закончила работать, – произнесла я и не смогла скрыть вернувшееся плохое настроение. Лиам сразу же заметил это.

– Тяжёлый день? – искренне поинтересовался он.

– Мой босс кретин.

– Все боссы кретины, – философски заключил он и звонко рассмеялся. У него оказывается такой чудесный смех, а эти глаза… Так, не пялься, Лив, – слушай, прости, что в субботу так убежал, был срочный звонок. И знаешь, я считаю, что люди просто так дважды не встречаются, поэтому, может как-нибудь поужинаем?

– Ещё бы! То есть да, почему бы и нет, – дура, ты слишком быстро согласилась.

– Отлично. Как насчёт сегодня? Можешь меня немного подождать тут? Я занесу документы и мигом за тобой, – радостно произнёс он.

– Да, хорошо, – боже, как я нервничаю!

Он подмигнул мне и вышел из кафе. Господи, у меня свидание.

Повернувшись к прилавку, я заметила на себе два любопытных взгляда. Месье Блан фыркнул и что-то пробормотал себе под нос, а затем развернулся и направился к задним помещениям. А вот месье Ренар продолжал прожигать меня своими голубыми глазами. Месье Ренар был постарше своего друга, но сумел сохранить искренний интерес к жизни. Своей, чужой и к жизни в общем. Не то, чтобы он без приглашения вторгался в чужое пространство, но он всячески пытался помочь тем, кто заблудился в себе и подтолкнуть их на верную дорогу. Скрыть что-то от месье Ренара было совсем не просто.

Ещё немного посверлив меня взглядом, он усмехнулся, кивнул, видимо в ответ на какие-то свои мысли, и принялся оглядывать ассортимент, будто не сам пек все эти восхитительные произведения кондитерского и пекарского искусства. Нет, конечно, часть всего этого великолепия была испечена месье Бланом, и это часть подверглась куда более суровому осмотру, что заставило меня улыбнуться. Иногда было очень забавно наблюдать за их соперничеством.

В итоге, мне был вручен шоколадный маффин и чашка ароматного кофе. И под чашкой я подразумеваю именно чашку, здесь из принципа не водились большие кружки, не говоря уже о бумажных стаканах. Я нашла местечко у окна и погрузилась в раздумья.

Я очень нервничала. За год жизни в Нью-Йорке у меня ещё ни разу не было свидания. Прошлые отношения закончились не на хорошей ноте и теперь было немного страшно вновь окунуться во все это. А вдруг ничего не выйдет? Или история повторится? Эти вопросы съедали меня.

Лиам не заставил себя долго ждать, и мы отправились в ресторан. В очень дорогой ресторан. Никогда не была в таком месте: прямо над центральной зоной довольного большого зала висела, переливаясь всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, огромная люстра, по всему периметру зала были расставлены столики на двоих, ближе к стенам располагались столики на большее количество гостей. Ощущение приватности и уединённости создавали расставленные между столиками аквариумы с красиво подсвеченной голубой водой и скользящими между водорослей яркими экзотическими рыбками, а также довольно высокие растения, похожие на пальмы.

Контингент в ресторане подобрался под стать самому ресторану – столько обеспеченных людей за раз мне видеть не приходилось. На секунду я даже почувствовала себя неуютно и неуместно, пока не вспомнила, что в Нью-Йорке, как правило, никому нет до тебя дела, и я решила плюнуть на окружающих меня людей и то, что они могут обо мне подумать, и просто насладиться вечером.

Нас провели к нашему столику, и Лиам галантно подвинул мне стул. Я быстренько уткнулась в меню, пытаясь понять, что это за блюда: шилпилдок, скландраусис, серрадура, да что это вообще такое?

– Что-нибудь выбрала? – спросил Лиам.

– Да, – ответила я не без колебания, выбрав то, что я по крайней мере узнала – наверное, буду стейк и салат.

– Отлично, можно нам две порции стейка с салатом и красного вина, – он замешкался и посмотрел на меня, – ты же пьёшь вино?

– Если честно, терпеть не могу, можно лучше какой-нибудь коктейль? Мартини, например, – хорошо, что я не назвала «Секс на пляже» – название этого коктейля заставляет смущаться, и, обычно, я заказываю его после двух-трёх мартини, когда заметно осмелею.

Официант поспешил удалиться, оставив нас наедине. И с рыбками.

– Как тебе тут? – поинтересовался Лиам.

– О, тут чудесно. Ты часто тут бываешь? – я пыталась поддержать светскую беседу.

– Иногда ходим сюда с семьей. Вечно они любят все самое лучшее, хотя я предпочитаю что-то попроще. Раньше отец много где жил, поэтому он любит показывать нам разные интересные места. Так сказать, пытается расширить наш кругозор и просветить в вопросе различных культур.

– Это здорово, мы с мамой живем одни. Ну, жили. Говорят, что за год можно узнать Нью-Йорк, но нет, я все ещё ощущаю себя здесь новичком, всё кажется таким чужим, – видя его непонимающий взгляд я пояснила, – я сама из Оклахомы, переехала сразу после института.

– О, Оклахома, там, эм…

– Мило? – улыбаясь, спросила я.

– Ну да, да, можно сказать мило, – мы оба посмеялись, – а вообще, я там был, когда путешествовал, есть у этих мест некое очарование.

– Ты путешествовал? Как здорово, – искренне воскликнула я. – Всегда об том мечтала, иногда просыпаюсь и думаю, вот бы бросить все и уехать, чаще всего такие мысли посещают меня в утро понедельника.

– А я так и сделал, как отучился. Я около месяца просидел дома без дела, а потом просто решил объездить весь мир, кстати, вроде это было в понедельник, – мы оба улыбнулись, найдя что-то общее. – Именно во время путешествия, я понял, кто я на самом деле. Я учился на юриста, но знаешь, мне важно не сидеть на одном месте, выбранная профессия меня никогда не привлекала и тогда я начал фотографировать. – В какой-то момент я полностью погрузилась в своего собеседника, он сидел положив руки на стол и открыто что-то рассказывал. Меня удивляла такая открытость, словно мы два старых приятеля, которые не виделись со школы. Он часто поправлял темные волосы, что падали ему на лоб, и в жесте, с которым он это делал было что-то невероятно сексуальное. – Не хочу, конечно, хвастаться, – продолжил он, – но вдруг я тебе так больше понравлюсь: за время путешествий я и детям помогал, можешь считать меня героем, – и он рассмеялся так, слово это была очень смешная шутка. Было видно, что сказано это было не только для того, чтобы понравиться мне, но и для того, чтобы я не думала, будто состояние семьи, вся эта роскошь, к которой он привык, что все это сделало из него самовлюбленного, ко всему безразличного человека.

Я рассмеялась. Мне нравилась его честность.

– Не сомневаюсь. Ну, а сейчас ты где работаешь?

– В одном агентстве. Нас заказывают модные журналы, ну и другие разные организации.

– О, то есть фотографируешь супер красивых моделей?

Он ухмыльнулся.

– Да, бывает, но также мне предоставляют свободу действий. Когда я вернулся из путешествия у меня была своя выставка, которая, хорошо окупившись, дала мне, скажем так, некий почёт и уважение, придала мне веса в этой сфере. Поэтому я могу творить и фотографировать то, что мне интересно, а не только супермоделей. Это, по крайней мере, лучше, чем идти в семейный бизнес. Ну а ты, тебе нравится твоя работа? – спросил он, переводя тему.

– Наверное, я менеджер по рекламе. Мне казалось, что эта работа мне подходит, что я нашла то, что мне действительно нравится, но новый босс, кажется, считает меня бездарной, – ответила я, вспомнив сегодняшний плохой день.

– Уверен, это не так. Может, он просто пытается подтолкнуть тебя и раскрыть твой потенциал? – мне кажется, он искренне в это верит. И может он прав. В конце концов, зачем мистеру Лангу топить меня? Наверняка, если продажи так и не повысятся, начальство будет драть шкуру и с него в том числе. Все будут лишь в плюсе, если творческая команда будет работать на максимум. И может мистер Ланг просто не умеет выразить это иначе? Связано ли это с холодом, что, кажется, навечно поселился в его глазах?

– Не знаю, расскажи лучше о своём путешествии, – лучше перестать думать о работе и своем начальнике на свидании с другим мужчиной, Лив!

Так мы и провели оставшиеся часы. Мы без умолку болтали и смеялись. Лиам просто удивительный. И какая у него насыщенная жизнь в его двадцать семь. Да, пусть он и старше меня всего на три года, но я не могу похвастаться волонтёрством в Африке и путешествиями по миру. Слушая подобные рассказы людей, ненароком задумываешься: «А не упускаю ли я что-то важное в своей жизни?»

Ужин прошел замечательно, заказанные блюда не разочаровали, хотя может стоило рискнуть и заказать незнакомое мне блюдо. Я быстро отогнала эту мысль, вдруг мне попался бы какой-нибудь пикантный орган животного. Гадость.

Мы покинули ресторан в половине десятого. Лиам предложил подвезти меня до дома, но я уговорила его оставить машину за два квартала от дома, чтобы мы могли прогуляться и насладиться последними минутами наедине.

Пока мы шли, между нами сохранялась уютная тишина, в воздухе разлился запах, который появляется только после дождя, а вокруг нас танцевали вальс маленькие капли дождя, или лучше сказать мороси, невидимый танец, единственным доказательством существования которого была влага на порозовевших щеках. По дороге попадались небольшие лужицы, не успевшие взорваться фейерверками под ногами прохожих, их приходилось обходить, то отдаляясь друг от друга, то сближаясь настолько, что можно было почувствовать тепло чужой ладони.

Машин в это время уже почти не было, лишь изредка вечерний полумрак разбавляли фары припозднившихся жителей огромного города.

Пришло время прощаться, а я и не заметила, как мы подошли к моему дому. Мы остановились под фонарем, и я подумала, что этот круг света и все, что сейчас в нем – это все, что сейчас для меня существует. Нет проблем на работе, нет холодных серых глаз, нет нервного напряжения…

Тишину разбили первые слова с тех пор, как мы вышли из машины.

– Что ж, было здорово… – он очень смущался, и куда делась его открытость? Но кажется, что я смущалась куда сильнее, по крайней мере, по шкале от огня уютного камина до пламени Муспельхейма, я бы оценила пожар на моих щеках в «всеуничтожающее пламя Роковой Горы».

– Да, согласна. Ладно, мне пора, моя соседка, наверное, меня уже потеряла, – сказала я и направилась в сторону двери.

– Да… Хорошо. Я позвоню? – спросил он и чуть сжал мою руку.

– Я буду ждать, – взбежав по лестнице, я скрылась за входной дверью и прислонилась к ней, чтобы унять волнение и восстановить сбившееся дыхание. Провалив эту миссию по всем фронтам, я, приплясывая, направилась в нашу квартиру.

– Так-так, ну и где мы были? – спросила Кэсс.

Я посмотрела на свою соседку и, по совместительству, коллегу и глупая, но счастливая улыбка расползлась ещё шире по моему лицу.

Кэсс заняла свою любимую треть дивана, с которой открывался наиболее удобный угол обзора для просмотра телевизора, а также того, что творится на кухне и у входной двери. Сейчас в её руках покоился томик очередного романа, а на кофейном столике расположилась кружка с изображением логотипа нашей компании, из которой поднимался еле различимый пар. Ноги Кэсс были накрыты пледом, так как здание не полностью справлялось с отоплением жилых помещений по причине своей старины.

Кэсс была блондинкой с карэ, которое умопомрачительно ей шло, но сейчас она зачем-то решила собрать свои волосы в высокий, и порядком нелепый, хвостик, который весело раскачивался от каждого движения головы.

Так и не сумев справится с улыбкой, в неверном свете единственной лампы наверняка больше похожей на безумную улыбку Джокера, я протанцевала до дивана и плюхнулась на него, все ещё окрылённая сегодняшним вечером. Чего мне только стоило не начать забрасывать Кэсс подробностями!

– На лучшем свидании! – воскликнула я, всё же не удержавшись. Кэсс раскрыла рот от удивления и сняла очки.

– Ты серьезно? Лив Спелман была наконец-то на свидании?

– Кто бы говорил! Ты сама-то давно была? Да, да. Не будем вспоминать о Брюсе. Мы уже выяснили, что он не достоин тебя. Но пора уже сходить. Дать себе шанс. Например, самой пригласить Стива. – Кэсс резко покраснела.

– Опять ты за своё. Он не влюблён в меня, – я многозначительно посмотрела на неё, – забудь, лучше расскажи о своём новом парне.

Уговаривать меня не пришлось, казалось, слова сами ложатся на язык, описывая Лиама так, словно лучше его и быть не может.

– Стой, фотограф? Наверняка, многие модели на него вешаются. Раз он такой зеленоглазый высокий брюнет, как ты говоришь. И наверняка, он не сопротивляется и спит с ними.

– Ну, не знаю, а ты бы не спала? – она выпучила на меня глаза.

– Ладно-ладно. Ну, он не кажется бабником. Он, знаешь, больше похож на эдакого соседского парня, но не простачка, есть в нем что-то такое манящее…

Так мы и проболтали с ней до полуночи, и то, от беседы нас оторвал вновь начавшийся ливень и напомнивший, сколько уже времени и что завтра нам вставать на работу.

Отложив книгу, Кэсс пошла спасать Дина и Сэма, а я, убрав со стола кружки с ромашковым чаем, поспешила проверить все ли окна у нас закрыты. Покончив с делами и пожелав друг другу спокойной ночи и приятных сновидений от Песочного человека, мы разошлись по своим комнатам.

В Нью-Йорке никогда не бывает абсолютно темно. Вот и сейчас из окна, несмотря на сплошную стену дождя, пробивался слабый свет уличных фонарей, погружая комнату в немного жуткий полумрак.

Проверив будильник на завтра, я улеглась в кровать, укутавшись поудобнее в одеяло и плед, и да, я же говорила про наше отопление верно? Хотя, кому я вру, мне просто нравится так спать. Немного поворочавшись в кровати, я, наконец, смогла погрузиться в приятный сон, о котором, конечно же, ничего не вспомню, когда на следующее утро будильник вонзит в мои перепонки свои безжалостные когти.

Глава 4

Это было первое утро за довольно продолжительный промежуток времени, когда я проснулась в хорошем настроении. Выглянув в окно, я увидела, что небо, впервые за этот месяц, не нависало над городом свинцовыми тучами, а радовало жителей глубокой синевой, как и должно быть в мае. Поймав лицом луч солнца, мне захотелось задержать его на себе подольше, но запах блинчиков отвлек меня от мыслей о великолепных теплых весенних деньках.

Если по дому утром разливается запах свежеприготовленных блюд, значит Кэсс ещё дома, а это значит, что я умудрилась встать также рано, как и она. Удивительно, но мой организм, кажется, не был против этого. Я чувствовала себя выспавшейся и воодушевленной предстоящим днём.

– Ого, ты уже встала, – соседка раскладывала блинчики по тарелкам.

– Новый день – новая я, – сказала я, потянувшись. – Но все равно не понимаю, зачем ты так рано встаёшь.

Она всегда просыпается на час раньше, оставляет мне покушать и бежит на работу не подождав меня, ну кто вообще торопится на работу? На её отговорки, что она ещё забегает к сумасшедшей семейке из квартиры 1B на первом этаже, я никак не реагирую. Да и кто в своем уме сунется в квартиру, битком набитую шестерыми детьми и алкоголиком-боже-пожалуйста-только-алкоголиком папашей, чтобы, по словам Кэсс, занести им что-нибудь покушать или помочь чем, так как больше им помощи ждать неоткуда.

– Нужно доделать макет. Сегодня мистер весь-такой-серьёзный выберет, чья же реклама будет красоваться во всех магазинах, – ух ты, сегодня это хотя бы похоже на правду.

– Да, точно. Мне тоже, – мне осталось подправить несколько недочетов. К этой рекламе я приложила максимум усилий.

Позавтракав мы начали собираться. Прежде чем пойти к себе, я остановилась в дверях комнаты Кэсс, ожидая на что падёт ее выбор. Комната Кэсс была обставлена в духе самой Кэсс: довольно просто и практично, и тем не менее со вкусом. Большая двуспальная кровать под мягким пледом цвета хвои, на полу расстелен ворсистый ковер. Справа от кровати располагалось большое окно без занавесок, но с тяжелыми коричневыми шторами: когда Кэсс позволяла себе расслабиться и поспать подольше никто и ничто не имело права будить её. Рядом с окном стояло изящное трюмо в классическом стиле. Кэсс сказала, что это подарок её прадедушки её прабабушке на её пятьдесят пятый день рождения. Напротив кровати стоял огромный, буквально во всю стену, платяной шкаф, состоящий из нескольких секций. Стены, как и во всей квартире, были каменными, а потолки оставляли желать лучшего – кажется, последний ремонт здесь был ещё во времена Великой Депрессии.

По всей комнате были раскиданы части макетов, какие-то рисунки, наброски и даже художественные принадлежности. Несмотря на то, что мы в основном работаем в программах, я знала, что Кэсс иногда любила искать вдохновение в ощущении дерева художественных кисточек между пальцев, в запахе акварели и шероховатости бумаги. Она могла бы стать прекрасным художником.

Кэсс достала из гардероба чёрную юбку карандаш и белую блузку с прозрачными рукавами. Подойдя к зеркалу во весь рост, располагавшемуся в углу комнаты и приложив к себе вещи, она кивнула в ответ на свои мысли и начала переодеваться. Кэсс была очень симпатичной девушкой с аккуратным блондинистым каре, словно однажды солнечный свет попал в ловушку её волос и так и не сумел выбраться. Большие орехового цвета глаза придавали ей невинный вид, пухлые розовые губы ярко выделялись на по-аристократически бледном лице, а аккуратный носик придавал всему её виду некую «кукольность». Несмотря на стройную фигуру, у Кэсс были претензии к своему внешнему виду, но она мастерски умела скрывать недостатки, при том подчеркивая то, чем можно по праву гордиться.

– Ты сегодня как на праздник, – сказала я, отлепляясь от косяка, чтобы продолжить путь в свою комнату. В голове уже созрел мой сегодняшний образ, и я уже мысленно потянулась к тому месту в шкафу, где висят брюки.

– Думаю, чтобы что-то успешно рекламировать должен быть соответсвующий внешний вид, – прокричала Кэсс. Я немного задумалась и поняла, что она права. Тогда я достала своё чёрное платье чуть выше колен и стала прихорашиваться. Сегодня я покажу Кэтрин, что во мне отлично сочетается и ум, и красота.

Мы вышли из дома и полы наших пальто игриво пошевелил тёплый весенний ветерок. На улице было относительно свежо, учитывая сколько машин на Манхэттене. Они проносятся мимо тебя, постоянно сигналят и, кажется, что никому нет до тебя дела. Не знаю, как людям такое положение вещей, но, кажется городу, как единому организму, нравится не очень. Слишком много людей наполнили его и теперь душат, высыпая на улицы и не давая ветру свободно носиться меж домов в компании голубей, осенней листвы или снежинок. Лишь в вышине, на уровне десятого этажа и выше получает он свободу. А здесь, среди толп людей, топчущих город своими кроссовками и каблучками от Jimmy Choo, он вынужден сдерживать свою силу, покоряться людям.

Знаете, увидеть уникальность и необычность людей можно только в метро. Такие разные: от малоимущих и хипстеров до гламурных леди и даже актёров. Конечно, многие люди из высшего класса используют личный транспорт или такси, но также многие хотят подольше поспать, а не стоять в пробках по утрам. Наша компания находится в самом центре Манхэттена, в Мидтауне, тогда как мы с Кэсс снимаем квартирку в Испанском Гарлеме. Не так уж и далеко, но мы предпочитаем добираться на метро.

Меня не перестают удивлять эти многоэтажные здания, они повсюду окружают тебя и как бы ты не старался не пялится вверх, как делают все новички, ты всегда поднимаешь голову, словно пытаясь дотянутся до облаков и рассмотреть, где кончается очередной небоскреб.

Наш отдел работает на двадцать девятом этаже из шестидесяти восьми возможных, а это значит, что ты всегда едешь в лифте, забитом людьми под завязку.

– Уф, красотка. Хочешь сегодня обольстить босса? – я резко вскинула голову. Черт, какой же Дерек мерзкий. Хотя, наверное, это вижу только я и все брошенные им девушки в этом здании.

– Нет, сладкий, это все для тебя, – промурлыкала я. Дерек оторопел на пару секунд, но он не дурак.

– Если бы, но ты обращайся, тебе явно не хватает ласки, – хоть последняя фраза и была адресована мне, он уже обратил свой взор на другую особу, которая быстро подняла руку, мол не интересует. Ну, или интересовало, но он уже забыл, что спал с ней.

Мы вышли на своём этаже, а все остальные поехали ближе к небу. Повсюду были слышны звонки и милые голоса отвечающих на них девушек секретарей. Все втроем мы уверенно зашагали к офису мистера Ланга, по пути захватив Кэтрин и Стива. Не хватало только взрыва сзади для пущего эффекта. Пусть все с виду выглядели уверенными, но думаю, что каждый переживал, ведь те, кто не впечатлил его своими работами и портфолио при первой встрече, должны были показать себя именно сегодня. В том числе и я. Поздоровавшись и рассевшись все замерли в ожидании. На столе мистера Ланга я заметила бумажный пакет с легкоузнаваемым логотипом: две ласточки, кружащиеся в танце – символ той самой французской пекарни. Неужели мистер Ланг заглянул туда? Понравилось ли ему? Как он воспринял немного нестандартную форму обслуживания?

Я поймала глазами взгляд Кэсс и незаметно кивнула на пакет, из которого доносился ароматный запах свежей выпечки. Глаза Кэсс заблестели, когда она увидела пакет, а на губах заиграла веселая улыбка, которую она тут же постаралась спрятать. Клэр, девушка с очень красивой темной кожей и кудрявыми волосами, секретарь мистера Ланга, принесла всем нам кофе.

Я боялась отхлебнуть слишком громко, что я, конечно, и сделала, разбивая тишину. Все дружно уставились на меня, но я взмахнула руками как бы говоря «Что уставились»?