Полная версия
Правила челолова
Задергиваю гардины, обе целые, я уже и забыл, как днем придумал, что Танька половину шторы отрезала… ну вот пусть она сейчас в этой половине шторы и сидит, сильно ей понравилось, а мы сегодня читать будем… вот, Собаку Баскервилей читать будем, мистер Шерлок Холмс, имевший обыкновение вставать очень поздно…
А вот еще что, а пусть Танька и правда в Москву поедет… ну не сейчас, ну потом, когда-то в будущем, и мы все когда-нибудь поедем вместе по белу свету посмотреть балкон Джульетты и могилу короля Артура и все такое, вот следующим летом поедем, а это следующее лето будет каждый год отодвигаться еще на следующее, и Таньке всегда будет десять лет, само собой, она никогда не вырастет, и никуда не уедет…
Надо бы еще соседей придумать, чтобы оживить мертвую деревеньку, вот там пусть старушка какая-нибудь живет, а в доме напротив семейная пара, а еще через два дома… пока не знаю, кто, но кто-то обязательно должен быть…
Душа ин альтиссимо
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть.
Летите с ней к другой звезде.
Пока будете лететь, согревайтесь теплом первой звезды.
Когда первая звезда погаснет, возьмите вторую звезду.
(Осторожно)
(Чтобы не спугнуть)
Летите к еще одной звезде.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Па-а-а-а-да-а-а-а-ю-ю-ю-ю-ю!
Падаю – в бездну, в звезды, в черную колючую пустоту, ищу опору, опоры нет, ничего нет, да черт возьми, да не может же быть бесконечным это падение, ну не может, не может…
А ведь может, еще как может – падаю и падаю в никуда, рассекаю космический холод, обогретый лучами звезды…
Проснуться.
Проснуться.
Проснуться.
Нет, черт меня дери, какое там – проснуться, вот это вот – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – и было – проснуться, как будто можно проснуться от яви.
Вспоминаю явь – просто чтобы не сойти с ума, крошечный городок на отшибе мира, какие-то дерзкие мечты, поехать, увидеть, покорить, огромная столица, которая потерялась сама в себе и теперь мерзнет на ночных улицах, отчаяние, фрегат, плывущий в никуда, в новый мир, новые надежды, новые чаяния, зеленая полоска земли на горизонте, стук топора, первые домишки, дикие звери в темноте осени за частоколом, крики среди ночи, всполохи факелов, оскаленные пасти, нет-нет-нет-нет, не меня, не-меня-неменя-а-а-а, ночь с хрустом смыкается на моем горле, могильный холод вонзается в разум…
Было же было, и почему я здесь, в бесконечном падении в никуда, это смерть, нет, не смерть, что-то другое, настолько непонятное мне, что…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…я не могу вытряхнуть его из памяти – все остальные вытряхивались удивительно легко, стоило выпасть из воспоминаний в сейчас – а этот зацепился за мое сознание, ютится в пустоте космоса, как на холодных улицах столицы, греется у звезды, как у костра в первую ночь на чужой земле…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…сегодня я решил побыть жителем тридцатого века, просто так, для разнообразия, чтобы пережить юность в огромном доме посреди других огромных домов, мечты о чем-то большем, грандиозном, величественном, скитания по бесконечному городу, фрегат, летящий в бесконечную ночь, сон длинной в три тысячи лет, первые дни на чужой земле, необъяснимые смерти – как будто ни от чего, судорожное ожидание неминуемого…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…сейчас я одновременно звездочет в городке посреди пустыни еще до первых государств – и житель умирающей деревеньки за полярным кругом уже после того, как все государства мира объединились во что-то большее. Должно быть, на меня смотрят косо, я сам на себя смотрю косо, где это видано, чтобы быть двумя сразу, – а ведь получается, удивительно легко, ловко, и крик погонщика в пустыне перекликается с лаем собаки в заснеженных сумерках, и я смотрю на звезды севера, вспыхнувшие в тропическом небе, и полярное сияние растекается над барханами…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…я не знаю, что делать, он подходит нам и не подходит одновременно. А так нельзя, если не подходит, нас уже восемнадцать, мы уже сжились, слились, пустили друг в друга корни, откликаемся друг другу в унисон, и если ненадолго замолкает, затихает бурная жизнь одного, – тут же откликается жизнь кого-то другого, и даже само безмолвие звучит между нами. А он не звучит, он выпадает из получившейся мелодии, – неместная судьба, как фальшивая нота, упавшая в мелодию не в то место и не в то время.
Проще свернуть его прошлое и убрать подальше – мы так делали со многими, многими и многими, кто не попадал в ноты наших судеб, – но не зря же мы взяли его, не зря же заметили среди миллиардов судеб, – какой-то фантастический обманщик, мошенник, который обещал людям звезды, но те, кто несли ему несметные сокровища, разумеется, никаких звезд не увидели.
Но ведь он обещал звезды – так, как никто и никогда ни до, ни после него не обещал людям звезды…
Может, нужно было сыграть его на октаву выше или ниже, ин альтиссимо, или как оно там называется, если могут быть у души какие-то октавы. Мы спрашивали у других мелодий, что нам делать – они разводили руками, они не знали, никто и никогда не испытывал ничего подобного…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…не понимаете, что это?
Вот мы тоже не понимаем, повторяем – как мантру, как молитву, как данность, потому что ну вот так надо.
…Сегодня я нашел себя – нашел случайно, я вообще не собирался искать никакого себя, я вообще не знал, что где-то есть какой-то я. А вот нашел, нашел в соседней мелодии, если можно считать соседней мелодию за тысячи световых лет отсюда…
Что такое?
А, ну да.
Извините, забыли:
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть.
…я его ненавижу – хотя он не сделал мне ничего плохого, да и вообще редко вспоминает о моем существовании. Я ненавижу его – за то, что он такой же, как я, просто до неприличия точно такой же, один в один – из тех же самых судеб, из тех же самых воспоминаний, из тех же самых фрагментов прошлого. И тем непонятнее, как у него получилось сложить из точно таких же людей совершенно другую мелодию, в которой нет ничего от той музыки, которая живет у меня, вернее, даже не так – я уже сам эта музыка. Как он увидел в тех же самых людях что-то совсем другое, чего я не замечал…
Возьмите звезду.
Обыкновенную, любую, ту, которая ближе к вам.
Возьмите осторожно, чтобы не спугнуть…
…а…
…а звезды кончились.
Вот так.
Да.
Внезапно.
А что делать, когда звезды кончились, в мантре ничего не сказано, что делать, если нас осталось пятеро, самых крепких, выживших, доедающих последние звезды, по одному на каждого. И только мы пятеро, и вокруг бесконечная карусель из погасших звезд – насколько хватает глаз. Нужно что-то делать, сквозь мелодию судеб, сквозь музыку воспоминаний пробивается – нужно что-то сделать, и скорее, скорее, пока не поздно, пока не погасла последняя звезда…
…спохватываемся.
Все.
Разом.
Спрашиваем себя, а что, собственно, вообще происходит, как так получилось, что мы тут все вместе – и астроном из тех времен, когда не было даже стран, и бродяга, так и не покоривший Новый Свет, и человек в умирающей деревне, у которого вечно не хватает решимости что-то поменять в своей жизни, и житель огромного мегаполиса, ищущий себя в межзвездных странствиях, – почему мы чувствуем друг друга, почему мы читаем мысли друг друга, только это нечто большее, чем чтение мыслей, почему мы переживаем все это как будто не только не в первый, и даже не во второй и не в третий, а чуть не в миллион какой-то там раз.
…воспоминания…?
Нет, что-то другое, большее, чем воспоминания обо всех, живущих когда-либо, судьбы, которые переплетаются между собой, складываются в причудливые композиции, как ноты складываются в мелодии.
Мы в раю, говорит средневековый звездочет.
Мы хотим возразить ему – но нам нечего возразить. Но что-то подсказывает нам, что не все так просто, да и не бывает в раю космических станций, солнечных батарей, суперкомпьютеров, не то начиненных памятью обо всех событиях прошлого, не то вытягивающих из прошлого события.
А у нас все это есть.
Вернее, даже не так.
Мы сами – все это.
Какой сейчас год, спрашивает кто-то.
Спохватываемся.
И не потому, что не знаем, какой сейчас год, а потому, что уже слишком поздно говорить про какие-то года, потому что нет таких чисел, кто-то вспоминает какие-то дециллионы, десять в степени десять, в степени десять, в сте… или нет, это уже не дециллионы, или да, да погодите вы…
Перебираем воспоминания, – огромные солнечные батареи, крыльями расправленные вокруг Земли, люди, подгоняющие солнце в сторону Проксимы, тысячелетние погонщики звезд, собирающие звездные стада и стригущие с них тепло…
…спохватываюсь.
Наконец-то прихожу в себя, – окончательно, по-настоящему, вспоминаю, кто я, и что нужно делать, здесь, сейчас, немедленно, пока еще не поздно…
Отбросьте все лишнее.
Все-все.
Возьмите погасшую звезду.
Самую маленькую.
Разгонитесь на ней как следует.
Летите дальше.
В небо.
К другим галактикам.
Вот что нужно сделать, сейчас, скорее, немедленно.
Пока не поздно.
Пока еще горят звезды где-то там, там.
Отбросить все лишнее.
Отбросить все лишнее…
Что – все лишнее, спрашиваю я себя, нет у меня ничего лишнего, не считать же лишней мелодию, не считать же…
…перебираю ноты-судьбы, перебираю мелодию.
Перебираю воспоминания – на этот раз не о будущем, а о прошлом.
Ищу воспоминание о музыке, которая не из нот, а из людей, и как из этой музыки получить тепло и свет…
Пропавшее море
…с утра приходили, спрашивали меня, когда я в последний раз видел море, – я ответил, что вчера вечером, когда купался в нем. Тогда меня спросили, в котором часу это было – я не знал, я не следил за временем, ведь всем известно, что на курортах времени нет, оно остается где-то там, в больших городах. Это сыграло против меня – стали подозревать, что я последний, кто видел море, а значит, я очень даже могу быть виноват, что море исчезло.
На меня даже подумали, что это я украл море, спрятал где-нибудь у себя в номере – перерыли все мои чемоданы, но, разумеется, ничего не нашли. На мое счастье, никто не подкинул мне море – потому что никто не знал, где оно вообще.
Ближе к полудню спохватились, что море могло утонуть, – ну, конечно же, вечно оно на берегу, с раннего утра и до поздней ночи, вот и утонуло.
Об этом я узнал ближе к полудню, когда пошел на пляж – пляж оцепили, пляж прочесывала полиция, в море погружались водолазы, искали утонувшее море. Я спросил их, как можно в море найти утонувшее море, – никто не знал. Я спросил, как так вообще, ведь если море утонуло, то никакого моря тут быть не должно, а если нет моря, то в чем тогда утонуло море. Никто не знал, никто не понимал, но, черт возьми, надо было что-то делать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.