НА КРЮЧКЕ

Разумеется, три ствола – пустячок, но для начала, по мнению Лумаря, должно было хватить и этого небольшого арсенала. И именно на «Пежо» с «девяткой» они выехали сегодня в «развед-рейд», решив поближе рассмотреть обладателей заветных камушков.

– Кандагар – это чего?

– Типа, город какой-то. Я так просекаю.

– Выходит, это, значит, и есть наши клиенты? – Лешик взглянул на Лумаря.

– Угадал. – Киллер буднично кивнул головой. – Взяли то, что принадлежало другим. Ну, а мы заставим отдать.

– Думаешь, отдадут?

– Куда же им деваться? Все отдают – и они отдадут.

– Так это ж, типа, охранное агентство! Вон и на вывеске написано: вооруженная охрана, сопровождение грузов и прочее.

– А ты уже и меньжанулся? Подумаешь, охрана! Помнится, вы с Гутей тоже в охране у Станка пахали.

– Ну так охрана – она разная бывает. Можем и нарваться.

– А ты сделай так, чтобы не нарываться. – Лумарь поглядел на Лешика. – Короче так, с сегодняшнего дня начинаем работать. Мы с Гутей и Шквориком снова поедем на рынок, а ты пересаживайся к Кислому в «девятку» и начинай слежку за этими козликами. Кто приходит, кто уходит – всех брать на заметку. Если куда-нибудь поедут, жмите следом. Но осторожно. Парни они тертые, – коли усекут слежку, могут и ногами помесить. Так что дистанцию держать максимальную, на виду не маячить. Бабки я вам выдал. Сбегайте в магазин, купите бинокль помощнее.

– И сколько за ними наблюдать?

Лумарь ненадолго задумался.

– Для начала часиков до шести или семи, думаю, будет достаточно. Вечером собираемся в «Бабслее», там и обсудим результаты.

***

Веселье в детдоме началось с раздачи мороженого, которого закупили по пути без малого сто порций. Детей оказалось меньше, а потому сладкоежка Мишаня тут же угостился и сам. В зал, отведенный под торжественную часть набились самые разные ребятишки – конопатые, смуглые, пугливые и нагловато развязные. Впрочем, с контактом проблем не возникло. Разобрав мороженое и разглядев вороха приготовленных игрушек, дети пришли в радостное оживление. Оттого, верно, и хлопали с удовольствием всем выступающим – и воспитателям, и Тимофею, и даже Мишане, который, не сумев ничего толком сказать, попросту изобразил стойку на руках и довольно сносно отшагал пару кругов по сцене.

С загадками же вышел облом. Тимофей, хвалившийся тем, что знает их пропасть, залетел на первом же вопросе.

– Загадка для самых продвинутых! – громогласно объявил он. – С одного края полижешь, с другого погладишь. Кто знает, что это за мудреная вещь?

Снова припавший к мороженому, Мишаня икнул и подавился. Сдавленным шепотом простонал в спину Лосеву:

– Ты спятил, Тимох? Ты какие загадки сюда пришел загадывать?

– А что такого? Нормальная загадка. – Тимофей удивленно обернулся, но, рассмотрев зардевшуюся Елену, несколько смутился. – Что-то я не пойму, в чего вы вдруг засмущались?

– Ты сам-то ответ знаешь на свою загадку?

– Ясное дело, знаю. Обыкновенная почтовая марка. Любой ребенок догадается.

– Ага, как же! Вот сейчас поглядишь, о чем догадаются твои ребенки.

Откашлявшись, Тимофей снова обратился к залу.

– Итак, если кто догадался…

Несколько рук одновременно взметнулось к потолку.

– Я знаю!.. И я!..

Выбросив вперед палец, Тимофей Лосев выбрал ближайшую девчушку.

– Ты была первая. Выходи к микрофону и говори.

– Сначала пусть на ушко шепнет. – предупреждающе шепнул Мишаня. – На ушко, слышишь, Тимох!

Но на ушко шепнуть не получилось. Бойко постукивая сандаликами, конопатая егоза выскочила на сцену. Никто и глазом моргнуть не успел, как она подтянула к себе микрофон и весело гаркнула:

– Это же легкотневый вопрос! Я сразу поняла.

– Так что это такое?

– Большая-пребольшая жопа!

Елена в ужасе прикрыла лицо ладонями, воспитательницы стыдливо переглянулись. Зато в зале начался форменный обвал. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то сучил ногами по полу. Мелкий народец бурно приветствовал догадливую ответчицу. Многие, должно быть, досадовали, что до столь «легкотневого» ответа не сумели додуматься сами.

– Ну? Доволен, спонсор хренов? – Мишаня по-прокурорски покачал головой.

Несколько растерянно Тимофей забрал у девочки микрофон.

– Ответ, конечно, оригинальный, но вообще-то… Как бы это сказать, не совсем верный. Однако за смелость и находчивость приз ты все-таки заработала…

Провала таким образом не получилось, и встреча покатилась своим чередом. Конкурс на лучший скворечник прошел и вовсе на ура, хотя и здесь не обошлось без неожиданностей. Придирчиво оглядев полтора десятка свежесколоченных птичьих домишек, «авторитетная» комиссия в составе Мишани и Тимофея выбрала наиболее добротные изделия. Право вручения премий предоставили Елене, и каково же было ее изумление, когда за первой призовой суммой в тысячу рублей из толпы в инвалидном кресле выкатился мальчонка без ног. По лицу малолетнего умельца обильно текли слезы, а на губах сияла счастливая улыбка. Калека, не стесняясь, плакал, не веря своей победе.

Срывающимся голосом Елена кое-как произнесла подобающее приветствие и вручила мальчонке конверт. При этом руки дрожали у обоих. Торжественно подняв над головой скворечник-победитель, Елена и сама, не удержавшись, расплакалась. Еще пять конвертиков с пятьюстами рублями были розданы другим победителям. Поощрительные суммы в сто рублей получили прочие участники конкурса. А потом раздавали книжки за лучшие рисунки, проводили беспроигрышную лотерею и щедро одаривали детей игрушками. Какого-то особенного праздника не ждали, но он все-таки получился, и слезы, пролитые безногим детдомовцем оказались далеко не последними. Чтобы унять расплясавшиеся нервы, Мишаня глотал мороженое за мороженым, и только полученный в бок тычок от Елены заставил его поумерить аппетит.

Торжество затянулось, и детдом покидали уже под вечер – растроганные, перегруженные скворечниками. Последние Тимофей клятвенно пообещал самолично развесить во всех ближайших парках. Выбежавшие на крыльцо дети махали им руками, приглашали приходить еще.

Уже разместившись в машине и держа на коленях целую стопку скворечников, Елена продолжала всхлипывать:

– Как они были рады, правда? Все-таки хорошо, что мы сюда приехали.

– А ты как думала! Это тебе не дешевое меценатство с отстежкой баксиков на золоченый амвон и сомнительные счета. Тут все по-настоящему. – Тимофей и сам чувствовал, что у него подозрительно пощипывает в носу. – Тут, Ленчик, самые что ни на есть живые маленькие люди! Сама видела, как мало им нужно, чтобы ощутить себя счастливыми.

– Мы когда-нибудь еще приедем сюда?

– Что, понравилось? – Тимофей погладил секретаршу по голове. – Конечно, приедем. Деньжат только вот где-нибудь перехватим и обязательно организуем очередной конкурс.

– К примеру, на самую меткую рогатку, – хмыкнул Мишаня.

– А хоть бы и так. – Тимофей вздохнул. – Ты-то городской оболтус, всю жизнь с родителями прожил, а мы с Димкой и Стасом тех же щей сиротских хлебнули. Такое, ребятки, по гроб не забывается…

Глава 5

Не вымучивая ничего оригинального, Наташка попросту изжарила ему яичницу с колбасой. Что и говорить, кулинара она из себя представляла неважного, но Зимину в общем-то было плевать, что именно ему подают на стол. Тот, кто пробовал в свое время ящериц, саранчу, лягушек и сырых змей, обычно не страдает излишней привиредливостью. А пока он ел, Наташка, прижавшись лицом к стеклу аквариума, восхищенно вздыхала:

– Странно, да? Они – там, а мы – здесь. Две совершенно разные среды, два разных мира. Это как космос, правда?

Зимин кивнул. Каких-нибудь трех недель хватило на то, чтобы он привык к причудам Наташки. Более того, все чаще Стас ловил себя на мысли, что без этих причуд ему становится порой даже скучно.

– А вчера показывали изумительный фильм про акул. Так вот в нем говорилось, что жители Полинезии всерьез верят, будто акулы происходят от людей.

– Может, наоборот?

– Нет-нет, от людей! То есть, когда люди умирают, душа их переходит в молодую акулу, и потому островитяне акул не трогают и даже молятся им. Здорово, правда?

– Еще бы, – Стас отодвинул сковородку, куском салфетки вытер губы. – Возможно, они правы. Если в кого и вселяются человеческие души, так это скорее всего в акул. Или в гиен с крокодилами.

– А еще в бегемотов, горилл и бамбуковых мишек! – воодушевленно подхватила Наташка.

Ей натикало уже девятнадцать, но она до сих пор изъяснялась как ребенок. Точной даты своего рождения не знала, мир именовала планетой, а небо – космосом. На руке это симпатичное создание носило целую гирлянду «фенечек», а фразы стыковало с таким изяществом, что несмотря на огромную долю наива – даже самые нелепые словеса звучали в ее устах вполне естественно. Впрочем, иногда она могла действительно огорошить. Сказать, например, о какой-нибудь книге или фильме что-нибудь вроде: «Это так гениально, прямо супер! Как струя освежающей спермы!..» Присутствующие при этом либо фыркали, либо прикусывали языки. Наташка же ничего не замечала. А если замечала, то немедленно конфузилась и заливалась багровым румянцем…

– Ну что, готова, подруга?

«Подруга» энергично кивнула.

– Между прочим, собиралась всего два с половиной часа!

– Ого! Это рекорд! И всего одна сумка? – Стас хотел похвалить Наташку, но в это время в прихожей уныло задребезжал телефон.

– Черт бы их всех… Или это кто из наших? – Стас Зимин поплелся в прихожую, нехотя поднял трубку.

– Але, это Зимин?

– Нет, папа римский…

– Что? – голос на том конце провода взорвался. – Слушай, фраерок, я отец того парня, которого ты выпорол. Ты надеялся, тебя не вычислят?

– Конечно, надеялся.

– Как бы не так! Вычислили. И адресок, и телефон – все высветили. Ты в курсе, что даже я своего сына пальцем никогда не трогал?

– Оно и видно. Засранец растет отменный.

– Ну, тварюга! Ну, гад!.. – абонент прямо-таки захлебнулся от ярости. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Прямо сейчас пошлю бригаду молотил. Распишут как коврик. Сам потом приползешь. На карачках!..

Стас склонился к телефону, глядя на крохотный дисплей определителя номера, огрызком карандаша записал несложную комбинацию цифр.

– Что молчишь? В штаны наклал?

– Ну?

– Что «ну»?!

– Слушаю. Самым внимательным образом. Ты, главное, не волнуйся. Знай себе говори.

– Вот, падло! Ну, ты у меня станцуешь лезгинку…

– С кем это ты? – покачивая бедрами, мимо Стаса продефилировала Наташка.

– Да так, с одним козликом беседую.

– Ты про кого это? Про меня?.. Ах, ты, сучара болотная!..

Стас, поморщившись, положил трубку.

– Ну вот. Надыбал дельце на свою голову.

Пройдя в комнату, он включил компьютер, сходу зарядил справочным компакт-диском. Совершив ряд незамысловатых манипуляций, извлек адрес Чипиного отца. Спасибо господам пиратам! Все тайны ЦРУ, ФСБ и МОССАДА с некоторых пор легко и просто покупались на любом рынке Екатеринбурга.

Удовлетворенно насвистывая, Зимин аккуратно переписал адресок все в тот же блокнотный лист, свернув его пополам, сунул в нагрудный карман.

– Вот так, зяблик. Кое-что и мы вычислять умеем.

Приблизившаяся сзади Наташка прижалась к нему грудью, порывисто обняла.

– Опять собираешься проливать чью-то кровь?

– А что делать? Приходится. Куда ни плюнь, кругом одни доноры.

– Обидно.

– Еще бы. Кровь проливать всегда обидно. Даже порезав палец. Про какое-нибудь ущелье Панджшера я уже не говорю.

– А что такое – этот самый… Панджшер, – последнее слово Наташка едва выговорила.

– Да так, заповедник один. В далекой и жаркой стране.

– Где много-много диких обезьян?

– Где много-много диких крокодилов, – Стас протянул Наташке пачку банкнот. – Бери, королева. Сделай себе какую-нибудь умопомрачительную прическу. Хотя нет, это долго. Лучше купи красивую побрякушку. Сумеешь?

– Еще спрашиваешь. Лишь бы денег хватило! – шевеля губами, Наталья восторженно пересчитала банкноты. – А ты куда?

– Да так. Надо навестить одно парнокопытное. А то как бы оно не испортило жизнь Витюше.

– Какому еще Витюше?

– Есть тут один герой… – Зимин за шею притянул Наташку к себе, чмокнул в щеку. Она подставила губы, но ожидаемого не получила. Хмыкнув, Стас отстранил девушку. Подойдя к комоду, достал пистолет, сунул за пояс.

– В прошлый раз у тебя был револьвер.

– А сейчас мне нравится «Стечкин». Я переменчив, Натали. Совсем как уральская погода. Кстати, оставь запасные ключи соседям. Пусть что ли рыбок прикармливают в наше отсутствие. Вернемся, устроим рыбалку.

– Боже мой, какой ты варвар!

– А я и не отрицаю.

***

Дверь ему, разумеется, не открыли. Сначала как следует рассмотрели в глазок, потом спросили: «кто там?»

– Милиция, – Стас Зимин показал стеклышку глазка проездной билет. – Ваш сын нагадил у директора в кабинете. Словом, надо составить протокол, заодно и анализы ваши проверить. В смысле, значит, ДНК и резус-фактора.

Загремели засовы. В дверном проеме показалась лысоватая голова дородного мужчины. Волосатая грудь, массивная золотая цепь – словом, весь джентльменский набор. Статус лысого было определить несложно.

– Что, много нагадил?

– Прилично. Килограмма на полтора. А главное – жидко. Налицо – явный дизбактериоз.

– Так… А еще разок можно взглянуть на удостоверение?

– Разумеется. Держи, крокодил, – Стас сунул мужчине завернутую в целофан бутылку «Посольской». – Поговорим в комнате. И скажи хозяйке, чтобы приготовила какой-нибудь закуси.

– Не понял?

– А что тут понимать, – Стас посмотрел на вырванный из блокнота листок. – Ляписьев Андрей Леонидович?

– Не Ляписьев, а Ляписов.

– Вот и давай, Ляписов, не дергайся, принимай гостей, как положено. – Стас незаметным движением достал «Стечкин», ткнул стволом в тугое пузо мужчины. – Да не волнуйся ты так! Я же сказал: пока хочу только поговорить.

Глава 6

Торгаш уже заканчивал свое покаянное повествование, когда коротко пискнул в кармане сотовый телефон – тот самый, что остался еще от покойного Станка. Поправив на лице маску, Лумарь вышел в соседнюю комнату.

– Ну?

– Они в парке, босс! В Зеленой роще. Развешивают по деревьям скворечники.

– Ты что, барсик, пива перебрал?

– Зуб даю! Баба с водилой внизу толкутся, а самый толстый по деревьям ползает и эти самые ящики к стволам конопатит.

– А зачем?

– Вот и мы думаем – на фига? Может, тут закидуха какая?

– Хмм… Значит, говоришь скворечники… – Лумарь яростно потер чешущийся под маской лоб. – Ладно, сейчас закончим тут с делами и приедем.

Отключившись, он вернулся в гостиную. Трясущимися руками, заместитель директора авторынка как раз выкладывал из потайной ниши последние денежные пачки. По бледному лицу его стекали крупные капли пота, нижняя челюсть звучно клацала, выдавая отчетливую дробь.

– Видал? – Гутя, стоящий за спиной торгаша, замысловато повертел в воздухе рукой. – Стоило Шкворику чуть нажать, и колонулся, гад. А минуту назад вкручивал, что ничего больше нет.

Гутя искренне ликовал, но Лумарь уже играл в иную игру – ту, которой его исполнители пока не понимали.

– Ну что же, и такое бывает. Может, человек запамятовал. – Подойдя ближе, новоявленный наставник молодого поколения шевельнул стволом «Калаша» стопку купюр. – Это все?

– Чем хотите клянусь! – жалкая гримаса исказила лицо мужчины. – А про деньги я, правда, забыл. Перепрятывал месяц назад и забыл. Вот теперь вспомнил.

– Ладно, проехали. – Лумарь ощутил прилив непривычного великодушия. Автоматный ствол еще раз ерзнул, отодвигая деньги обратно к мужчине. – Забирай свою заначку. Мы не беспредельщики.

– Так я же добровольно отдаю!

– Потому и возвращаем, что добровольно. Будешь паинькой – еще и замом останешься.

– А директор рынка…

– Вот директора рынка, уж не обижайся, мы сменим. Чую, не договориться нам с ним. И еще… Если не впадлу – обещай не трепать языком. Чтоб никто и ничего до поры до времени.

– Да вы что! Чтобы я своих кому-то сдал!.. – в глазах торгаша блеснула столь неподдельная преданность, что Лумарь невольно усмехнулся. «Свои» и «несвои» сумели поменяться местами в течение какого-нибудь получаса. Все-таки великая штука – страх! Людей словно пластилин плавит.

– Верим, не шебуршись. – Лумарь сунул автомат в сумку. – Короче, будь на стреме, подбирай нужных людей, заноси в списочек, кого следует вычистить. А недельки через две-три готовься к смене власти.

Голова торговца с энтузиазмом затряслась.

– Понял. Прямо с завтрашнего дня и начну.

– Вот и молодец. Я ведь насчет директорства еще не окончательно решил. Может, даже тебя и поставим. Сам-то как думаешь? Одолеешь должность?

– Я, конечно, постараюсь.

– Стало быть, договорились. – Лумарь кивнул Гуте со Шквориком на выход. – Ну все, сваливаем. У пацанов новости для нас появились…

Еще через полчаса все на том же лоснящемся «Пежо», к которому троица успела основательно привыкнуть и, должно быть, уже считала своим, они добрались до Зеленой рощи.

Встретил их взволнованный Лешик. Размахивая длинными нескладными ручищами и часто сбиваясь, он поведал замысловатую историю о скворечниках. При этом докладывал он с таким подъемом, словно рассказывал о случайно обнаруженных сокровищах.

– Интересно! И сколько же они развесили этих ящиков?

– А хрен их знает. Штук, может, шесть или семь. Этот толстый хорошо по деревьям лазит. По внешнему виду даже не скажешь. Вон на ту высокую березу так сразу две штуки приладил.

– Ну-ка, дай бинокль. – Лумарь поднес мощную оптику к глазам, внимательно вгляделся. Скворечники показались ему самыми обыкновенными – возможно, несколько неуклюжими, но в общем подозрений не вызывающими.

– А внутрь они ничего не совали?

– Вроде нет.

Лумарь неожиданно подумал, что в качестве тайника скворечники действительно могут подойти. Один чемодан камешков – и десяток скворечников… В самом деле, почему бы и нет?

– Кто у нас вякал насчет скалолазания? Вроде ты, Гутя? – он оглянулся на тощего напарника. – Ну что, попробуешь?

– Могу, конечно, только зачем?

– Затем, что надо бы вблизи глянуть на эти ящички. Может, что и найдем внутри.

Двинувшись вразвалочку к березе, Гутя очень скоро доказал всем присутствующим, что звание бывшего скалолаза, как и мастерство нынешнего форточника он готов отстоять в любом честном соревновании. Уже через пять минут оба скворечника лежали на земле, а тот же Гутя пяткой разламывал их на составные части.

– Почему-то пусто… – присев на корточки, Лумарь подобрал одну из досочек, недоуменно покрутил в руках. – Что-то не вкуриваю, какого фига они их тут развешивали?

Сказать подельникам было нечего.

– Может, они потом собирались туда что-нибудь прятать.

– Тогда надо бы обратно повесить.

– Что вешать-то? Эти щепки? – Лумарь, выпрямившись, пнул раскуроченные обломки. – Ладно, дергаем отсюда. Как видно, без «языка» не разобраться.

– Без чего? – недопонял Лешик.

– Это, типа, без стукача, – пояснил более сообразительный Гутя. Взглянув на него, Лумарь одобрительно улыбнулся. Бывший скалолаз горделиво расправил плечи, Лешик же напротив заметно приуныл. В борьбе за симпатии главаря намечалась явная конкуренция, и киллер мимоходом подумал, что роль вождя ему определенно нравится. Судя по всему, молодняк его слушался, а главное – готов был слушаться и далее.

***

– А еще этих фуфыриков попробуй. Оливки – называются. Под водяру – самое то. – Ляписов Андрей Леонидович развалился с разалевшимся лицом на диване. Ковыряясь вилкой в выставленных на столик салатах, Стас Зимин расположился напротив.

– Нам, братан, сразу надо было встретиться. Битый битого всегда поймет, – Ляписов подался вперед. – Ты вот не стал губешки раздувать, и я тебя уважаю. Обычное дело – полаялись – и ша! С пузырем на мировую.

– Ничего оливки, – Стас одобрительно кивнул. – Свежие.

– А я что говорю! Та еще бацилла. Это тебе не в кандее ногти обгладывать.

– Тут ты прав, – Стас протянул руку к бутылке. – Ну что, еще по одной?

– Давай, раз такое дело! – Ляписов молодечески махнул рукой. – Коли щенки вместе учатся, чего нам друг от дружки бегать?

– Я и не бегу.

– Молодец! Сам пришел – и молодец!

Подняв перед собой рюмку, Стас прищурился.

– Где казачишь, Андрюша? Часом, не ракетчик?

– А ты откуда знаешь? – Ляписов хитровато улыбнулся.

– По глазам догадался.

Ляписов сипло рассмеялся.

– А ты, наверное, кот. Что, угадал? Вижу, что в яблочко! Бабочки – они таких любят.

– Каких таких?

– Да очень уж фэйс у тебя занимательный. Кстати, откуда столько шрамов?

– Машина с деревом поздоровалась, а я мордой в стекло въехал.

– Понятно. Может, все же перекинемся в картишки? Я это дело люблю.

– Со временем нелады, – отправив в рот очередную оливку, Стас цыкнул прохудившимся зубом. – А то бы с удовольствием.

– Я вот что хотел спросить: где ты такую волыну отхватил?

– Хороший вопрос, – Зимин кивнул.

– Сейчас ведь таких не выпускают.

– Уже, наверное, и не будут. Хотя машинка действительно хорошая.

Ляписов снова развалился на диване, распластал руки по пуфикам.

– Не, я в натуре говорю. Ты – парень что надо. Может, зайдешь как-нибудь к нашему бригадиру? Я познакомлю.

– А что, как-нибудь зайду обязательно.

– Давай что ли повторим?

– Кто же против? – Стас разлил по рюмкам остатки «Посольской». – А насчет сына все-таки послушай доброго совета. Не будешь пороть, он тебя первого подставит. Это, Андрюша, статистика. Либо на рыбалку вози, либо ремнем учи. А иначе на кой хрен ему такой отец нужен. И не заступайся в другой раз. Пусть сам выкручивается. По крайней мере в литерку не превратится.

Ляписов с чувством протянул руку.

– Вот ей-бо! Другому бы за такие слова… А тебе верю!

Стас нехотя пожал потную ладонь, со вздохом поднялся.

– Ладно, пора мне, Андрюша. Дел еще невпроворот.

– Понимаю. Дело – это святое. Но ты завсегда заходи. Хоть даже без пузыря. – Ляписов неожиданно засмеялся. – А ловко ты насчет директора завернул! Я ведь почти поверил. Это, значит, будто он там нагадил.

– Не нагадил, так нагадит когда-нибудь. Если не будешь учить.

– Все понял. Я же сказал!..

Уже в прихожей они наткнулись на Чипу – младшего из рода Ляписовых.

– Па, этот тот самый… – паренек поперхнулся от звонкой затрещины. И тут же заблажил: – Ты чего? Он меня ремнем выдрал!

– А я сейчас выдеру! – Ляписов-старший еще раз врезал по кумполу сына.

– Только не по голове, – предостерег Зимин. – Он же дураком у тебя вырастет. Стягивай штаны и ремнем по заду. Это проверено. А по голове не надо.

Последнее, что он видел, выходя за дверь, это распоясывающегося Ляписова-старшего. Юркое чадо кусалось и царапалось, но отцовские мохнатые руки держали «чадо» крепко.

Глава 7

– ..Диана Мещерова, директор кафе «Золотой Телец». Факс, телефоны-патефоны, прочая лабуда.

– Наверное, телка его.

– Ну, телки этого мосла нас не интересуют…

Чуть приоткрыв глаза, Дмитрий Харитонов повернул голову. Судя по звукам, они находились в подвале. Капала где-то вода, и эхо чужих шагов толкалось от мрачного свода, теряясь в затхлой темноте. Справа и слева громоздились какие-то мешки, рулоны, ведра, пахло кирпичной крошкой и кошачьим пометом. Словом, местечко было еще то…

Дмитрий попытался пошевелиться и тут же поморщился. Под темечком полыхнула тяжелая пульсирующая боль. То ли сказывался удар нунчак, то ли продолжала действовать ядовитая аэрозоль. И задним числом пришло понимание, что в руках у них находится визитная карточка Дианы. Значит, успели, стервецы, обшарить. По давней привычке ничего секретного Дмитрий с собой не носил, однако Диана любила напоминать ему о себе, без спросу рассовывая по карманам свои усыпанные вензелями визитки.

– Гляди-ка, не подох.

Некто приземистый плечистый подошел к жестяной бочке, набрав воды в банку, плеснул в лицо Дмитрию, привычно опустился на корточки.

– Никак очухался, баклан?

– Чего ты его спрашиваешь, и так видно, что очухался.

Холодные пальцы подцепили подбородок Дмитрия, рывком вздернули. По горлу скользнуло холодное лезвие.

– Что ж, давай побазарим. Так кто ты есть, упырек?

Зрение окончательно вернулось к нему, и Харитонов разглядел двоих. Один массивный, с мрачной неподвижной физиономией, второй – высокий с азиатскими чертами лица и кудельками темных волос на лбу. Если первый напоминал сталевара с картин давних советских времен, второй напротив – выглядел вполне благообразно. Судя по всему, именно он и значился здесь за пахана. Смуглое лицо, зауженный разрез глаз, шрам у виска в форме птички. Внешность далеко не аристократическая, однако особое выражение лица, умение смотреть пристально и тяжело – выдавали в нем человека с характером. Одежка у главного также была довольно приличной – костюм-тройка, фирменная крапчатая рубашка, туфли с матовым блеском на чищенных носках. Из нагрудного кармана топорщилась трубка сотового телефона, на кисти болтался массивный золотой браслет с часами. Наверняка, прежде чем спуститься в подвал, этот красавец выбрался из какого-нибудь навороченного «БМВ». А этот приземистый был при нем вроде охранника-бультерьера. Впрочем, был еще и третий. Этот маячил на отдалении, и в нем Дмитрий с некоторым трудом признал недавнего обладателя нунчак.