Марионетка

Предоставленная Подгорному просторная каюта была оформлена в современном лаконичном стиле, все шкафы были встроенные, причем дверцы, не имевшие ручек, открывались нажатием, поэтому возникало ощущение, что находишься в комнате без мебели, три стены которой укрыты панелями из темного дерева со вставками из полированного алюминия. За одной из панелей скрывалась компактная душевая. Огромный телевизор был включен на музыкальном канале. Макс пощелкал пультом, пару минут посмотрел новости, передаваемые Блумберг, и затем вновь переключил на MTV, где транслировали старый, двадцатилетней давности концерт Мадонны в Лондоне.

Papa don’t preach, I’m in trouble deepPapa don’t preach, I’ve been losing sleep

Макс сбросил одежду на пол, прибавил громкость телевизора и отправился в душевую, старательно фальшивя:

But I made up my mind, I’m keeping my baby, ohI’m gonna keep my baby, mmm…

Как оказалось, акустика, подключенная к телевизору, была выведена и в душевую, так что немного подмерзший на холодном морском ветру Подгорный отогревался под струями горячей воды, не переставая подпевать старым хитам Мадонны.

Выйдя из душа, Макс включил чайник и вскоре уже сидел в кресле, потягивая горячий кофе и листая свежий выпуск британской «Дейли мейл». Допив кофе и почувствовав себя достаточно комфортно, Макс решил получше осмотреться. Он методично один за другим открыл все шкафчики, обнаружив в одном из них коллекцию водолазок разных цветов, несколько пар брюк разного покроя, пару клубных пиджаков и три куртки, разной степени утепленности. Все это богатство дополнялось несколькими парами обуви, начиная от обычных кроссовок и заканчивая черными лакированными туфлями. То, что одежда была именно его размера, было очевидно. Макс поднял высокий туристический ботинок. Сорок третий размер. Интересно, Шлеменко предполагает, что его гость захочет задержаться на яхте? Или этого может захотеть сам хозяин, а мнение гостя вообще никого не интересует? Для однодневного визита, на который был настроен Подгорный, одежды было явно многовато. Впрочем, это изобилие легко можно было объяснить широтой души и глубиной кошелька гостеприимного хозяина.

Открыв прикроватную тумбочку, Макс присвистнул. Несколько пачек презервативов разных размеров, две упаковки виагры, тюбик геля-лубриканта и баллончик аэрозоля со стимулирующим спреем. «Только наручников не хватает», – пробормотал Макс, но, открыв вторую тумбочку, понял, что ошибся. Наручники были самым безобидным из ее содержимого.

– На этой свадьбе главное не оказаться невестой. – Макс с силой захлопнул тумбочку. Поездка явно обещала сюрпризы.

Леон появился, как и обещал, ровно через два часа. Он вежливо постучал в дверь. А когда Макс крикнул, что не заперто, появился на пороге, излучая доброжелательность каждой из своих многочисленных веснушек.

– Надеюсь, вы успели отдохнуть?

Протокольный вопрос явно не предполагал разнообразных вариантов ответа, поэтому Макс ограничился лишь кивком.

– Хозяин будет рад видеть вас на палубе через десять минут. Наверху достаточно прохладно, рекомендую надеть куртку. Я буду ожидать в коридоре. – Леон сделал шаг назад и бесшумно притворил за собой дверь.

Макс выбрал себе темно-серую водолазку, бежевые брюки, коричневую замшевую куртку NORDHERO и точно такого же цвета замшевые ботинки этого же производителя. Он подошел к зеркалу и подмигнул своему отражению. У зеркала лежали три пары солнцезащитных очков. Макс немного подумал и выбрал авиаторы.

Как только Макс поднялся на палубу, ударивший ему в лицо холодный ветер заставил его пожалеть о том, что он не решил надеть пусть не такой модный, но гораздо более теплый пуховик.

– Максим, рад вас видеть!

Полный энтузиазма голос послышался откуда-то сзади, и Макс обернулся. Шлеменко был примерно одного роста с Подгорным и так же широк в плечах. Для человека, которому уже стукнуло шестьдесят, он выглядел великолепно. Его светло-русые, чуть вьющиеся волосы касались широких плеч, золотистый загар идеально ровно покрывал мощную шею и лицо с выдающимся вперед тяжелым подбородком. Пронзительно-зеленые, с хитрым прищуром глаза пристально смотрели на гостя, словно собираясь проникнуть внутрь его черепной коробки. Макс машинально, словно защищаясь, коснулся левой рукой солнцезащитных очков и протянул правую для рукопожатия. Шлеменко тут же стиснул ее стальной хваткой. И по своему виду, и по манерам он напоминал Подгорному дикого хищника, льва, уверенного в своей силе и способного растерзать любого, кто осмелится поставить эту силу под сомнение.

– Рад с вами познакомиться, Аркадий Борисович. – Макс, улыбаясь, выдержал рукопожатие миллиардера.

– Аркадий, просто Аркадий, – улыбнулся Шлеменко, я так давно живу в Европе, что отчество уже не лезет в мои обгорелые уши. Здесь свежо, так что прошу в беседку.

Беседкой Шлеменко назвал просторную, остекленную с двух сторон конструкцию, третьей стороной примыкающую к рубке. Когда Макс вошел в нее вслед за хозяином яхты, то понял, почему Шлеменко был одет всего лишь в тонкий белый свитер и такие же белые холщовые брюки. Встроенные в потолок инфракрасные обогреватели равномерно мягким теплом пронизывали все помещение. Макс потянул вниз молнию на куртке. Шлеменко заметил это и довольно рассмеялся.

– Да, хорошо сконструировали. Вроде как на свежем воздухе сидишь, но тепло. Сейчас мы повернем на закат, и вы получите вид на миллион долларов. Хотя надо сказать, мне он обошелся гораздо дороже. – Шлеменко захохотал и хлопнул по стеклянной перегородке. – Коньяк, виски?

– Думаю, коньяк лучше подходит к закату, – Макс уселся в предложенное ему кресло.

– Пожалуй, соглашусь с вашим выбором. – Шлеменко щелкнул пальцами.

Одетый во все белое, невысокий молодой человек, судя по виду, уроженец Юго-Восточной Азии, до этого неподвижно стоявший у барной стойки, мгновенно извлек откуда-то бутылку «Мартеля» и фужеры.

– Будем знакомы! – Шлеменко сделал глоток и с удовольствием причмокнул губами. – Итак, Петр затеял большую игру. Хочет выше головы прыгнуть?

Подгорный, не зная, что ответить, неопределенно пожал плечами.

– Можете не отвечать. Тут и так все понятно, – пренебрежительно махнул рукой Шлеменко, – мое личное мнение, что не по Сеньке шапка. Кажется, так говорят у нас в России? – Он сделал еще один глоток и с хитрым прищуром уставился на Подгорного. – Я уже начинаю забывать русские поговорки.

– Говорят, конечно, так. – Макс немного помедлил, стараясь уклониться от прямого ответа. – Но Петр Михайлович, как мне представляется, это достойная кандидатура.

– Достойная кандидатура, – фыркнул Шлеменко, – bullshit! Чего эта кандидатура достойная и чем она этого достойная, мне кто-нибудь ответит? Нет, я не спорю, Петр – парень толковый, умный, я бы даже сказал. Но что с его ума пользы? Он не созидатель, он ничего в своей жизни путного не сотворил. А теперь поздно, уже не научится. Он обычный бюрократ, и все, что он сможет сделать, если сядет в Кремль, – это пересадить других чиновников по кругу так, как ему покажется правильным. Но вы ведь учили математику? От перестановки слагаемых сумма не меняется. Чтобы увеличить результат, надо либо складывать большие величины, либо научиться умножать. Но где те люди, кто мне покажет?

– Если не Фролов, тогда кто? – осторожно поинтересовался Подгорный. – Тукай?

– Тукай, наш бравый генерал Тукай. – Шлеменко щелкнул пальцем по стеклу бокала. Бокал покачнулся, но устоял. – Все, что могут военные, – это наводить порядок. Надо признать, у них это иногда даже получается. Но только тогда, когда они принимают страну в полном хаосе. Тогда из неорганизованной, разрозненной нации они могут построить свои шеренги, колонны и эти, как их, когорты. Так было со времен Древнего Рима, так есть и сейчас. Вся штука в том, что в нашей с вами любимой стране все и так уже давно построены. В военное время эти когорты могли бы кричать «ура», размахивать знаменем и браво умирать под пулями на радость своим вождям. Но что они могут в мирное время? Вот «Мёбиус», прекрасная яхта. Чтобы ее создать, не нужны люди, шагающие строем. А ведь можно сделать яхту лучше или придумать новый телефон, новый автомобиль, новое то, у чего сегодня даже нет названия. Понимаете, Максим, так создаются не просто вещи, так создается будущее. Будущему противопоказаны люди в форме. – Шлеменко вновь презрительно фыркнул и неожиданно сменил тему: – Вы будете рыбу или мясо? В пользу рыбы могу сказать, что ее поймали только сегодня, в пользу мяса лишь то, что оно великолепно.

– Я бы выбрал мясо, оно лучше сочетается с коньяком.

Яхта совершила поворот, и багровый диск солнца показался над горизонтом, там, где холодное северное море сливалось в единое целое с таким же холодным северным небом.

– Закат, коньяк, мясо – да мы просто два эстетствующих гурмана, – рассмеялся Шлеменко и, очередным щелчком подозвав к себе незаметного молодого человека, отдал ему короткие распоряжения на английском. – Вы, кстати, едите свинину? – уточнил он у Подгорного и, получив утвердительный ответ, одобрительно заметил: – Это хорошо, не люблю людей с предрассудками.

Молодой человек, получив инструкции, молча кивнул и, неслышно ступая, удалился. Шлеменко ткнул пальцем ему вослед.

– Бао, вьетнамец, уже лет восемь у меня работает. Здесь, кстати, на «Мёбиусе», почти вся команда – вьетнамцы.

– Почему именно они? – удивился Подгорный.

– Очень трудолюбивый народ, скажу я вам, но, в отличие от большинства других азиатов, у них нет двойного дна. Говорят, что азиаты боятся потерять лицо, фигня все это, – на щеках Шлеменко сквозь золотистый загар проступил румянец, – у них всегда выгода на первом месте, а обмануть белого человека вообще никогда не было зазорно. Поверьте мне, я с азиатами много работаю. Вот у японцев были самураи, кодекс чести и все такое. А у этих никаких тебе кодексов, никаких сословий, но вся страна, как самураи. Назад не отступят. Поэтому американцы и обломали зубы во Вьетнаме. Уникальный народ!

– Но до яхты меня сопровождали не вьетнамцы.

– Это все европейская команда Леона, – кивнул Шлеменко. – Леон, кстати, единственный, кто, кроме меня, здесь говорит по-русски.

– Удобно, меньше лишних ушей, – согласился Макс.

– Вот именно, – кивнул Шлеменко, – я, знаете ли, стараюсь без особой нужды не общаться с соотечественниками.

– Почему же такая нелюбовь?

– С ними не получается вести дела с взаимной выгодой. С тех пор как я перестал жить в России, я несколько раз пробовал делать совместные проекты с, так сказать, соотечественниками. Всегда все заканчивалось тем, что им от меня что-то было нужно, причем это что-то всегда оказывалось деньгами. Наверно, это сказалось и на моем отношении к подбору персонала. Один Леня и остался. Хотя, какой он уже Леня? Теперь Леон.

Макс поднялся с кресла и вышел на открытую носовую часть палубы. Солнце лениво двигалось прямо по линии горизонта. По мнению Макса, ему уже давно пора было сделать глубокий вдох и нырнуть в холодные атлантические воды, задержав дыхание до следующего утра. Однако, словно неутомимый пловец, оно скользило по воде, гордо держа на поверхности рыжую вихрастую голову.

– Вы чего-то ждете? – подошедший Шлеменко оперся на поручень.

– Коньяк прилагался к закату. – Макс полной грудью вдохнул холодный, пропитанный морской солью воздух.

– Ах, закат, – рассмеялся Шлеменко, – простите, я неверно выразился, в это время года в здешних широтах солнце не заходит. Оно так и будет скользить по горизонту. Если хотите, можете считать это закатом, который продлится до самого утра. Прекрасное зрелище.

– Прекрасное, – согласился Подгорный, – но тогда нам стоило выбрать виски. Он лучше подходит для длительного созерцания. Я правильно понимаю, что должен получить от вас некие материалы, которые могут помочь Фролову в предвыборной гонке?

– Скорее они могут помешать Тукаю, – лицо Шлеменко стало серьезным, – он нарушил правила игры, и этого ему могут не простить.

– Вы уверены, что в таких играх есть правила?

– Как ни странно, но да, – с убеждением отозвался Шлеменко. – Вот представьте себе шикарный отель олл инклюзив. В этом отеле проживают Фролов, Тукай и куча других персонажей, а называется этот отель Power – «Власть». В этом отеле все есть и все дозволено. Личный шофер, золотой унитаз, машина с мигалкой. Тебе не надо воровать полотенца, если ты хочешь иметь их сто штук, достаточно заказать на ресепшен. В общем, жри сколько влезет, правило одно – навынос нельзя. Поэтому что самое главное? Остаться жить в этом отеле до самой смерти, а еще желательно успеть заселить в него своих отпрысков. Иногда бывает так, что приходится поменять номер люкс на стандарт, но это не так страшно, главное, чтоб не выселили. Поэтому жильцы отеля не воруют.

– Да ладно, – не сдержался Подгорный.

– Не воруют, – Шлеменко покачал пустым бокалом у Макса перед носом, – они берут. Берут свое. Разницу улавливаешь? А должен! Воруют те, кто вроде как и мог бы заселиться в отель, но никак не получается, нет свободных мест. Вот они и толпятся в холле и тырят все, что не приколочено. Полковники всякие, мэры, прочая шушера. А им нельзя. Нельзя есть икру ложками. Это еще не их икра!

Бао в компании еще одного такого же невысокого и худощавого азиата выкатил сервировочную тележку. Вдвоем они быстро заполнили стол и так же быстро удалились. До Макса донесся запах жаркого.

– Ну, пойдем продегустируем, судя по запаху, должно быть съедобно.

Шлеменко потянул Подгорного за рукав.

– Так вот, – Аркадий стремительно обглодал ребрышко, – Тукай нарушил главное правило отеля. Бери сколько хочешь, но только через администратора. Год назад, когда закрутилась вся эта эпопея с Жамбаевым, ну, ты помнишь?

Макс кивнул. Что-либо отвечать не было смысла. Попытка выдвижения Жамбаева, закончившаяся его так и не раскрытым убийством, была хорошо всем известна.

– Тогда наш доблестный генерал испугался, что новый обитатель президентских апартаментов захочет сильно обновить весь пул постояльцев нашего славного отеля. И куда ему тогда на старости лет деваться? В хостел? В хостел Тукай не хочет. И он проворачивает одну очень простую схему, связанную с поставками нашего оружия на Африканский континент. Мы, кстати, в прошлом году рекорд по объемам установили. Соглашения на поставку, они ведь межправительственные, а непосредственно контракт заключают уполномоченные организации. Так вот, наши темнокожие друзья, по совету Тукая, создали вторую такую организацию, и оружие оплачивала она. Почти на двести миллионов долларов. При этом из бюджета она получила сумму порядка трехсот пятидесяти миллионов. Примерно сорок процентов этой разницы Тукай положил в карман лично себе. Остальное досталось его африканским партнерам. Все провернули быстро и эффективно. Потом, правда, везение от Тукая на время отвернулось, и он загремел в больницу с инсультом, однако, как видите, выкарабкался и теперь вполне неплохо себя чувствует.

– Во всех смыслах неплохо, – согласился Подгорный, – но если деньги делили уже не у нас, то как эта история выплыла?

– Понимаете, сделка с Тукаем была разовой. Его доля честно ушла в один маленький неприметный банк, и о нем забыли. А вот у моей компании в этой стране интересы постоянные. Медь, никель, еще кое-что по мелочи. Нельзя же все отдавать на откуп китайцам. Как вам мясо? Надеюсь, оно не обмануло ваших ожиданий?

– Мясо великолепно, – не покривил душой Подгорный, – когда я смогу получить эти материалы? Интересно все это изучить поподробнее.

– Флешку вы получите непосредственно перед отъездом, на борту «Мёбиуса» запрещено пользоваться электроникой.

– Однако, сурово, – не смог сдержать своего разочарования Макс.

– Поверьте, это разумная необходимость. Если бы так поступали все и всегда, то всякие потаскушки писали бы меньше книг, а занимались только тем, за что им и так платят. Конечно, вы мой гость, и я мог бы сделать исключение, но поверьте, лучше не делать исключений ни для кого. Так проще, и никто не обижается.

– Нет проблем. – Макс почувствовал, что наелся, и откинулся на спинку кресла. – Если честно, мне не очень понятен смысл моего приезда сюда. Столько хлопот, конспирация… Для чего все это? Ведь можно было прислать файлы на мейл или разместить в облаке.

– Считайте, Максим, это моим маленьким капризом, – улыбнулся Шлеменко, – захотелось пообщаться с соотечественником, узнать из первых рук последние новости. Кстати, я регулярно захожу на сайт МБК. Должен признать, что вполне недурственно.

– Пока еще в этом нет моей заслуги, – Макс немного смутился, – сейчас основная задача – не испортить то хорошее, что уже успели создать до меня.

– Во-первых, не скромничайте, – живо отозвался Шлеменко, – новая рука уже чувствуется, а во-вторых, не бойтесь ничего портить. Так гораздо легче что-то улучшить. Кстати, Максим, надеюсь, в отношениях с женщинами вы не такой скромник.

Еще несколько минут назад Макс заметил, что Шлеменко нажал кнопку лежащего перед ним на столе пульта. Решив, что он вызывает кого-то из обслуги, Макс не придал этому значения. Теперь он понял, что список штатного персонала на яхте гораздо шире, чем он мог представить.

Девушек было три. Их внешность подтверждала слова Шлеменко о том, что на яхте нет русскоязычного персонала. Ни в каком качестве. Все три были одеты по погоде – в мягких длинных свитерах из ангорской шерсти или водолазках, на одной из девушек были джинсы, две остальные были в брюках. И тем не менее Макс почувствовал исходящую от этой троицы волну сексуальности, которую редко когда можно ощутить, даже глядя на выступление стриптизерши в ночном клубе. Все три были брюнетками. На этом сходство заканчивалось, начинались различия. Начинались эти различия с того, что все три девицы явно были родом не просто из разных стран, но и с разных континентов.

– Синти, Кристи, Киу. – Шлеменко представил девушек Подгорному, бесцеремонно тыкая в них пальцем. Синти из Бразилии, Киу из Гонконга, а вот Кристи не из Намибии, как вы наверно подумали. Она француженка. Вы знаете французский, Максим?

– Un peu[1]. – Макс смущенно покачал головой.

– Красивый язык, прекрасный, – воскликнул Шлеменко, – это лучшее, что есть во Франции, особенно после того, как эти балбесы не смогли уберечь Нотр-Дам. Но все девочки говорят по-английски, так что французский и португальский вам не понадобятся.

Бесшумно появившийся Бао вынес шампанское и с легким хлопком откупорил бутылку.

Спустя час уже ничто не напоминало Подгорному о цели его визита. Еще дважды над палубой раздавался хлопок от выскочившей из узкого горлышка пробки. Разговор шел преимущественно на английском, хотя Шлеменко иногда с легкостью переключался на другие языки, было видно, что это доставляет удовольствие и девушкам, и ему самому. Разговор касался таких тем, о которых Макс уже давно ни с кем не разговаривал, отчего ему сперва было несколько непривычно, но в конце концов он, не без помощи очередного бокала коньяка, расслабился и получал удовольствие от непринужденного общения. Для начала девушки поделились своими впечатлениями от новой серии The Perfectionists. Обсуждение киношной жизни молодых красоток плавно перешло на обсуждение красоток реальных – новый состав ангелов Victoria’s Secret. Как это обычно бывает в подобных обсуждениях, и Синти, и Кристи, и даже немного поколебавшаяся Киу сошлись в одном – старый состав был гораздо лучше. После этого, устроившего всех, умозаключения девушки выпили еще по фужеру шампанского и начали обсуждать каждого ангела в отдельности. Чтобы понимать, о чем, точнее, о ком идет речь, Шлеменко под бурные аплодисменты был вынужден достать свой айпэд – планшет был только у него – и подключиться к спутниковому Интернету. Кристи завладела инициативой, пролистывая страницы и периодически показывая мужчинам новые фотографии критикуемых супермоделей.

– А как она ходит? С ее-то бедрами разве можно так вилять задницей? – возмущалась Синти. – Ходить нужно вот так, смотри!

Она легко спрыгнула с кресла и отбежала на несколько шагов, выскочив на открытый нос яхты. Ветер мгновенно заиграл с ее роскошными волосами. Синти улыбнулась и на мгновение замерла, положив одну руку на бедро, а другую отставив чуть в сторону. Убедившись, что внимание всех присутствующих приковано только к ней, красотка сделала несколько шагов по палубе так, словно находилась на подиуме. Приблизившись к столу, она вновь замерла, затем послала Подгорному воздушный поцелуй и, грациозно развернувшись, вновь вышла из «беседки». Все дружно зааплодировали, а Шлеменко, к удивлению Подгорного, заложив два пальца в рот, громко свистнул.

Шум волн заглушила музыка. Кто-то невидимый, возможно Бао, а может быть, кто другой, прибавил громкости, и теперь новый хит Арианы Гранде несся из многочисленных динамиков. С радостным возгласом Кристи вскочила на ноги и потянула за собой Киу. Девушки бросились к своей подруге и, перекинувшись парой фраз, замерли, напустив на себя серьезный вид. Пластично изогнувшись, Киу метнулась в сторону и замерла, распластавшись над палубой в низкой стойке, напомнившей Подгорному фильмы о монахах Шаолиня, которые он смотрел еще мальчишкой. Секундой позже Кристи сделала два решительных шага в другую сторону и тоже застыла в бойцовской стойке. Синти с улыбкой посмотрела вначале на Киу, довольно кивнула и повернулась к Кристи. Вновь последовал довольный кивок. Синти легко прыгнула вперед и приземлилась на палубу, сжавшись в комок, словно выпрыгнувший из будущего Терминатор. Она медленно выпрямилась, откинула назад волосы и приняла боксерскую стойку. Пристально глядя в глаза Подгорному, она поманила его движением ладони так, как это делали герои Брюса Ли и Ван Дамма.

– Тебя зовут, – ухмыльнулся Шлеменко.

Макс сделал еще глоток и неуверенно поднялся на ноги, не очень понимая, что от него требуется. Очевидно, невидимый ему ди-джей только этого и ждал, потому что в это же мгновение музыка заиграла еще громче. Танцевальный ритм вырывался из мощных динамиков и несся над волнами, пытаясь догнать неспешно катящийся над горизонтом диск солнца. Еще мгновение назад застывшие, словно Ангелы Чарли перед атакой, девушки двигались в этих бьющих в перепонки ритмах, приближаясь все ближе к неподвижно стоящему Подгорному. Включившиеся одновременно с музыкой световые установки бросали разноцветные блики на их причудливо извивающиеся тела. В мелькании ярких огней эти изгибы казались Максу еще более удивительными и притягательными.

– Ну что замер, друг? – тяжелый удар ладони по плечу вывел Макса из оцепенения. – Пошли потанцуем.

– А пошли. – Макс устремился вслед за шагнувшим вперед Шлеменко.

Никак не желающее заходить за горизонт солнце разрушало уже захлебывающиеся в коньяке представления о времени и пространстве. Вскоре Макс уже не мог сказать, как долго он танцует, не мог понять, чья рука только что ласково пробежала по его животу и чьи бедра сейчас сжимают его собственные руки. Все закружилось в оглушительном мелькающем хороводе, который с каждым танцем, каждым новым ритмом становился все громче и все быстрее. В конце концов Макс уже не мог понять, что за музыка сейчас играет, и не мог ничего различить в мельтешении тел и разноцветных огней. Он на мгновение остановился и закрыл глаза, а когда вновь открыл их, было уже утро.

Макс развалился за рулем своего «гелендвагена» в расстегнутой на груди рубашке, откинув спинку сиденья далеко назад. Сидевшая на пассажирском кресле Наташа одной рукой гладила Максу голову, другой ласково касалась его груди. Подгорный чувствовал себя на вершине блаженства. Он счастливо зажмурился и был уверен, что вот-вот начнет мурлыкать от удовольствия. Макс почувствовал, как язык легонько коснулся его соска, пощекотал его, а затем мягкие влажные губы прильнули к его груди. Еще через мгновение он ощутил легкие покусывания, от которых по телу побежали мурашки.

– Наташка, – пробормотал Подгорный, чувствую нарастающее возбуждение.

Фролова что-то прошептала в ответ и хихикнула. Ее рука скользнула вниз по животу туда, где прилившая кровь, словно волшебное зелье, заполняла собой пещеристые тела, заставляя плоть увеличиваться в размерах. Как вырвавшийся на свободу джинн, эта плоть становилась все больше, все сильнее, впитывая в себя всю силу и энергию остального организма. Ведь в этот момент все остальное было совсем не важно. В этот момент эта жаждущая прикосновений плоть и была Макс Подгорный.

Женские губы коснулись этой плоти, восторженно вздрогнувшей от ласкового прикосновения. Макс протянул руку, коснулся Наташиной головы, вцепился в ее волосы и блаженно простонал:

– Наташа!

– Qui est Natasha? C’est ta petite amie?[2]

Макс открыл глаза. Кристи скользнула к его лицу. Ее огромные глаза были полны любопытства.

– Qui est Natasha? – повторила она свой вопрос и, игриво укусив Макса за мочку уха, уселась на него сверху.

– Personne. – Макс на мгновение зажмурился и повторил уже по-русски: – Уже никто.