Лисий остров

– Да, мне нужно ехать. Спасибо тебе за все… Глупо звучит, конечно…

– Да все в порядке. Ты честно обо всем предупредил. Ты сделал выбор?

– Да… Жена в больнице, я должен быть рядом…

– Ну тогда, пожалуй, обойдёмся без обмена номерами. – Вика старалась держаться бодро, но то, что она расстроена было видно невооружённым глазом.

– Прости, пожалуйста…

– Нет, тебе не за что извиняться. В твоей жизни и без меня хватает чувства вины. А мне было хорошо. Будь счастлив, Рома. Ты отличный парень. Ладно, круассаны стынут…

– Пока, Вик. Всего хорошего…

Рома спустился к администратору, оплатил стоянку мотоцикла на сутки вперёд и быстрым шагом направился в сторону метро.

Глава 4

1

Оля стояла на кухне и протирала полки. Уборка по дому всегда её успокаивала. А успокаиваться ей было просто необходимо, ведь, когда она нервничала, её восьмимесячный живот становился твёрдым, как камень.

Оля снимала с полки банки с крупой, как вдруг одна из банок выскользнула из её рук и с грохотом разбилась о выложенный плиткой пол.

– Чёрт!!! Что за чёрт!!! – Оля села на пол и громко зарыдала.

С того дня, как Олю положили в больницу на сохранение, прошло почти полгода. Тогда, выслушав печальную историю своей соседки по палате, Оля вдруг неожиданно для себя обрела спокойствие: её любимый – ЖИВ, и это главное. Если он хочет уйти – она не станет его держать, она желает ему только счастья. А решит остаться – её любви наверняка должно хватить на них двоих… И когда Роман прямиком из мотеля примчался к ней в больницу, она существенно облегчила ему задачу, ни дав сказать ни слова. Она обняла его и, прослонившись губами к его уху, нежно прошептала: “Не объясняй ничего. Я просто очень тебя люблю. И буду рада начать сначала… Если, конечно, ты хочешь…”

И они начали. Рома – полный решимости стать хорошим мужем и отцом, а Оля – полная всеобъемлющей, почти библейской любви.

Но ее созидательного настроя хватило ненадолго, и уже через пару недель после выписки из больницы Оля снова почувствовала насколько это тяжело – знать, что тебя не любят. Она снова плакала, когда никто не видел, злилась то на мужа, то на себя… Теперь она чувствовала себя не просто пауком в углу, а огромной паучихой, опутавшей своей паутиной несчастного комара. Но как бы ей не было от этого противно, отпустить свою “жертву” и поступить так, как диктует любовь в своём наивысшем проявлении, у неё просто не было сил…

Оля мучила себя, но, видя, как старается её муж, оставляла это незамеченным.

А Рома, действительно, старался. Он часто гулял с женой в парке, баловал её подарками и с трепетом ходил на все плановые УЗИ. И несмотря на то, что его отношение к жене как к женщине осталось неизменным, он с большим нетерпением ждал появления на свет своего ребёнка. А узнав, что это будет девочка, был искренне счастлив.

В тот день, когда Олю и Соню выписали из роддома, он осторожно взял в руки маленький, тёплый розовый кулёчек и понял: вот она, его первая, истинная ЛЮБОВЬ.

2

Сонечка получилась точной копией своей мамы – со светлыми завитушками волос, большущими голубыми глаза и милым курносым носиком. Рома не чаял в дочери души. А Оля – та просто растворилась в своём ребёнке. Ведь не смотря на усталость и недосып она наконец-то нашла то, что искала всегда. Это хрупкое, плачущее по ночам создание нуждалось в ней как никто, заставляя Олю чувствовать себя не просто нужной, а незаменимой.

Но где-то ближе к году Соня начала предпочитать маме папу. Нет, безусловно, девочка любила и маму, но к ней она относилась как к данности, без особой нежности и трепета. К отцу же отношение было совсем другим. Днем, ожидая его с работы, Соня то подходила к входной двери, то требовала у мамы папину фотографию и гладила её своими маленькими, пухленькими пальчиками, умилительно говоря при этом: “Паааапа…” А стоило отцу переступить порог, она запрыгивала к нему на руки и больше не отлипала от него до самого сна. Впрочем, это было совсем не удивительно: Рома был не из тех отцов, чьё воспитание заключалось лишь в периодических поглаживаниях по головке и поцелуях на ночь. Он носился по дому в качестве “лошадки”, прятался по шкафам, лепил из пластилина “смешариков” и каждую ночь укладывал свою малышку спать, напевая неизменный “Wild of change”…

Конечно, Оля радовалась их любви. К тому же, Соня была вылитая мама, и получалось, что Рома любит ее маленькую копию – это наполняло её сердце особым, сладким чувством.

Однако, тот факт, что Оля перестала быть главным и незаменимым человеком в жизни дочери в глубине души её расстраивал…

Не получив в детстве ни капли тепла, всю свою жизнь она хотела лишь одного – чтобы её любили. Недостаток любви, действительно, был самой большой её бедой. Но только не со стороны мужа, дочери или еще кого-либо: Оля не любила себя сама.

3

Сонин смех громко звенел в каждом уголке квартиры, легко просачиваясь сквозь открытые форточки в залитый солнцем двор. Была суббота, и если бы Соня умела различать дни недели, то знала бы совершенно точно: суббота и воскресенье – её самые любимые дни. Ведь в этот день, проснувшись утром, она видела не только маму, но и папу. А если папа дома – это всегда праздник. Если папа печёт на завтрак блины – это не просто блины, это цветочки, сердечки, жирафы и слоны. Если папа кормит с ложечки – это не просто кормление, это машины, заезжающие в гаражи и поезда, спешащие сквозь тоннель. И если мама после завтрака принималась за неизменную уборку, усадив Соню за мультики, то папа открывал перед ней большую книжку с детскими стишками и читал вслух, настолько забавно изображая голоса животных, что Соня начинала смеяться в голос. Вскоре чтение перетекало с беготню, подкидывания и прочее веселье. Так было и в этот солнечный, весенний день. Рома включил любимые Сонины песенки и катал её по дому на детской машинке, а она благодарила его своим заливистым смехом.

Оля убралась на кухне, после чего прилегла на кровать отдохнуть. В последнее время она и впрямь начала быстро уставать. А ещё эта головная боль… “Если не пройдёт – выпью таблетку” – подумала Оля и сомкнула глаза в надежде на сон. Но музыка и Сонин смех так и не дали ей уснуть, а головная боль лишь усилилась.

– Можно потише? – выкрикнула Оля.

Но всё осталось без изменений.

– Пожалуйста, потише, у меня болит голова!!! – сделала она ещё одну попытку.

Но музыка продолжала играть, а смех и не думал прекращаться. Тогда Оля поднялась с кровати и вихрем вылетела в гостиную, где веселились её муж и дочь.

– Я что, многого прошу?! Я прошу чуть-чуть тишины! Почему вы делаете вид, что не слышите меня?!!! – обычно сдержанная Оля кричала что было мочи. Её волосы растрепались, а лицо было мертвенно бледным.

– Так мы и правда не слышали… Оль, с тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Рома.

– Голова разболелась… Прости, я что-то сорвалась… Сонечка, и ты прости, мама не хотела кричать… – сказала Оля и погладила по голове притихшую и слегка испуганную дочь.

– Так. Сонь, как насчёт того, чтоб пойти на улицу и померять лужи? Где наши резиновые сапожки?

– Рома поднял дочь на руки и та, как ни в чем не бывало начала улыбаться.

– Лузы! Лузы! Папа, дём! – защебетала девочка, покалывая пальчиком на окошко.

– Оль, мы пошли, а ты давай отдыхай. Выглядишь неважно. Если честно, ты меня даже напугала… Если что звони – телефон у меня с собой.

Когда дверь захлопнулась, вместе с долгожданной тишиной на Олю навалился жуткая тоска. Почему она не прыгает с ними по лужам? Почему не умеет радоваться жизни? Её близкие живы, здоровы, они рядом с ней, а она пребывает в вечном унынии… Ноет, пьёт таблетки… Не лучше ли выйти на свежий воздух?

Оля поднялась с кровати, как вдруг в её глазах потемнело, и она почувствовала, как сознание покидает её.

Глава 5

1

Оля бежала по улице чуть ли не бегом. Они вылетели раньше и ничего ей не сказали! Они уже дома!

– Мама! Мама! – Соня радостно подбежала к ней и обняла Олю за шею, не дав ей раздеться.

Оля ласково прижала дочь к себе, вдохнула ни с чем не сравнимый, родной аромат мягких детских волос, и… недавно отступившая волна дикой тоски обрушилась на Олю с новой силой.

– Мама, смотли, смотли! – Соня взяла маму за руку и за собой. – Акуски!

Войдя в гостиную, Оля увидела кучу ракушек, маленьких камешков и разноцветных стеклышек, обточенный морской волной, лежащих да дне большого таза, наполненного водой.

– А мы тут по морю ностальгируем… Привет! – Рома легонько чмокнул Олю в щеку. – Как твоё здоровье? Очень жаль, конечно, что ты не поехала с нами…

Объятья дочери, пусть и дружеский, но поцелуй мужа – все это наполнило Олино сердце щемящей болью, и принятое ей решение, которое буквально полчаса назад она считала единственно верным, теперь казалось ей чуть было не совершенной ужасной ошибкой. Оля за считанные секунды вновь погрузилась в пучину паники и бессилия.

– Знал бы ты, как мне жаль… Чертова гипертония. И откуда она взялась? Ну да ладно! Я в душ на десять минут, хорошо? – сказала Оля сдавленным голосом.

– Иди, конечно…

Оля разделась и встала под тёплые струи воды. Ей хотелось снова сжаться в комок и рыдать. Но она не должна раскисать, она просто не может позволить себе тратить на это своё драгоценнейшее время. Нужно действовать согласно плану. Альтернатива всего одна, и она намного страшнее. У неё впереди целый день. И он должен стать самым счастливым. Оля вылезла из душа, вытерлась, завернулась в тёплый махровый халат, глубоко вздохнула, улыбнулась и вышла из ванной.

– Ну что, пойдёмте ужинать? Я принесла пиццу. Вы кушали? Я голодная, как волк. – бодро сказала Оля. – И давайте уже расскажите мне в подробностях, как вы отдохнули. Хоть послушаю.

2

На часах было уже 4.00, а сон все не шёл. Оля снова и снова прокручивала в прошлый понедельник – день, с которого начался её кошмар. Зелёные стены кабинета врача, его большие очки, его голос, произносящий самые страшные слова в её жизни…

– Ольга Владимировна, вы пришли одна?

– Да.

– Боюсь мне придётся сообщить вам плохую новость.

– Говорите…

– Это онкология. Анапластическая астроцитома, злокачественная опухоль. К сожалению, хирургическое вмешательство здесь не поможет, так как опухоль начала прорастать в ткани мозга. Мне жаль…

Оля почувствовала головокружение. Руки тряслись, к горлу подступала тошнота.

– Жаль? Что это значит? Какое лечение назначается в этом случае?

– Избавить от опухоли мы вас не сможем. Но, возможно, получится уменьшить её медикаментозно. Что, вероятно, продлит вашу жизнь…

– Продлит? То есть это неизлечимо? О каких сроках идёт речь?

– Если ничего не делать, конец настанет в пределах полугода. Лечение сможет подарить вам ещё полгода, но, по моему опыту, это максимум… Хотя случаи, конечно, бывают разные… Не бывает одинаково протекающих онкологий, как и не бывает одинаковых отпечатков пальцев. Рак непредсказуем.

– О Господи… – Олю била мелкая дрожь. – Есть вероятность ошибки?

– Могу сказать с точностью 99,9 % – нет… Вы можете переделать МРТ, пересдать анализы, можете пойти к другому врачу… Это ваше право. Но результат будет аналогичным – я в этом уверен.

– И что??? Что мне теперь делать?!!

– Ну, пути всего два. Первый – начать колоть химию. Как я уже сказал, это, возможно, продлит ваше существование. Но вы должны понимать: данный метод агрессивен. Не каждый здоровый человек способен вынести подобное, что уж говорить о больном. Вы уж простите за прямоту, но если бы был шанс на полное излечение – это одно дело. В вашем случае, лично я считаю, это неоправданно. Из симптомов у вас была только головная боль и однократная потеря сознания?

– Да…

– Значит, живите дальше. Это второй путь. Просто живите, столько, сколько отмерит вам Бог. А мы окажем вам соответствующее паллиативное лечение, оно существенно облегчит ваше состояние и позволит находиться дома, в кругу семьи.

– То есть вы отправляете меня умирать?!!!! – Оля уже не сдерживала слез, её голос срывался.

– Нет, ни в коем случае. Вы можете лечь в больницу, и мы будем вас лечить. Я лишь высказываю своё мнение. Возможно, я слишком прямолинеен. В нашей стране подобную информацию принято скрывать, приукрашивать… Правду сообщают лишь родным. Но я предпочёл быть честным с вами. Возможно, у вас есть какие-то важные незавершённые дела… В конце концов, у вас есть дочь. Не лучше ли, пока вы относительно хорошо себя чувствуете, провести это время с ней, а не с больничным туалетом в приступе рвоты? Ещё раз простите мне мою прямому…

– Да… Да… Спасибо… Я поняла… – Оля вдруг почувствовала, что задыхается в этом кабинете, что ей срочно необходимо выйти. – Я все поняла… Я, пожалуй, пойду…

– Возьмите список лекарств. Принимая их, вы будете чувствовать себя намного лучше. Также я выписал вам другое обезболивающее, на случай, если ваше перестанет помогать… Может быть позвонить кому-то из родственников, чтоб вас забрали? Опасно ехать домой в таком состоянии…

– Опасно????? Доктор, да вы шутник! Теперь понятие опасности для меня не существует! Ещё раз спасибо! Пойду наслаждаться остатками жизни! Всего хорошего! – Оля нервно хихикнула и вышла за дверь.

Больничный коридор плыл перед глазами. Люди вокруг сновали туда-сюда, было довольно шумно, но Оле все звуки казались приглушёнными, словно она находилась под водой. Мысли путались, чётко она осознавала лишь одно – ей скорее нужно уйти отсюда.

Как в тумане, Оля добралась до дома. Быстро скинула пальто, мельком посмотрела на себя в зеркало. Лицо было бледное, осунувшееся, даже слегка перекошенное… Хорошо, что Рома с Соней уехали. Они не должны видеть её такой… Вдруг Оля почувствовала, что жутко хочет спать. Дошла до спальни, не раздеваясь, рухнула на кровать и провалилась в сон. Глубокий, чёрный и пустой, как сама смерть.

3

Это должен был быть их первый отпуск втроем. Они запланировали поездку в Таиланд, на острова, еще полгода назад, и Оля считала дни до отъезда, в тайне мечтая, что свежие эмоции и романтика моря способны пробудить в муже давно угасшие чувства. Но мечта так и осталась мечтой: после потери сознания Оле ошибочно поставили диагноз «гипертония» и запретили лететь. Рома и Соня улетели вдвоем, а Оля продолжила обследование, о результатах которого решила никому не сообщать…

Оля сдалась не сразу, и вопреки совету доктора обратилась в другую клинику. И хотя шанс был один на миллион, она должна была попробовать. Но, к несчастью, диагноз подтвердился. Другой врач был менее откровенен и отказываться от лечения не предлагал, но суть его слов сводилась к тому же: мы вас не вылечим – лишь продлим существование.

Ночные посиделки в интернете в поисках информации окончательно затушили тлеющие в ее душе огоньки надежды – практически все источники только подтверждали слова врачей: с ее диагнозом больше года не живут… А, мелькающие то тут, то там предложения купить чудо-средства из кожуры граната и грейпфрутовых косточек не вызывали ничего, кроме злости…

И Оля приняла решение. Она не будет мучиться. И не будет мучить своих близких. Вместо этого она сделает то, что по причине, неизвестной даже ей самой, так редко себе позволяла – она насладится этой жизнью, насладится сполна. Пусть это будут считанные дни, но она их проживет, а не просуществует…

Эта мысль принесла ей своеобразное облегчение. Оля закрыла ноутбук, вытерла слезы, откупорила бутылку шампанского и полным бокалом запила очередную таблетку обезболивающего. Потом она открыла записную книжку и начала листать.

Почему в ее жизни так мало близких людей? Да, хорошо, она сирота, но у нее могли быть друзья, подруги… Зачем она сама загнала себя в этот замкнутый круг безответной любви к мужу? Почему она ни с кем не общалась, никуда не ходила, ничем не увлекалась? А ведь она так любит танцевать… И ей вдруг снова стало жаль себя и свою зря потраченную жизнь…

Тут Олин взгляд остановился на одном из контактов – " Люба Больница". И Оля поймала себя на мысли, что, возможно, Люба – единственный человек, с которым ей хотелось бы разделить этот вечер. Но вспомнит ли она ее? И, если вспомнит, то захочет ли встретиться? У Любы дети, работа… Хотя, к чему эти сомнения? У нее ведь совсем нет времени на столь пустое занятие! И Оля нажала на кнопку "Вызов".

– Алло… – ответил смутно знакомый голос.

– Люб, привет. Прости, что беспокою. Ты меня помнишь?

– Конечно, помню. Вроде б еще не слишком старая, на память не жалуюсь! – Люба засмеялась, так просто, так по-доброму, что у Оли потеплело на душе. – Как дела, Олечка? Как дочка?

– Дочка хорошо. Уже болтает вовсю… Как ты?

– А я работаю, как лошадь… Днем варю борщи в столовой, вечером разношу салаты в кафе – устроилась официанткой на полставки. Оклад небольшой, но чаевые неплохие. Устаю, конечно, но за мальчишки мои сыты, одеты и обуты. А ещё у меня появилась мечта – побывать на море. Даст Бог – летом поедем в Анапу…

– Обязательно поедете, Люб… А на сегодняшний вечер у тебя планы есть? Я хотела предложить тебе встретиться – поболтать, развеяться…

– Вот это да… Ну давай, мама живет с нами, дети под присмотром. В конце концов, я это заслужила!

– Я знаю отличное место, там можно и покушать вкусно, и потанцевать… Давай я заеду за тобой на такси? Где ты живешь?

– Так, Оль, подожди… Ты ведь понимаешь, что на рестораны у меня денег нет? В ваших ресторанах ведь всю зарплату оставить можно… А мне еще семью кормить…

– Люб, за деньги не переживай…

– Уж не собираешься ли ты за меня платить? Еще чего не хватало!

– Нет, ты не поняла, ресторан принадлежит моим хорошим знакомым, которым я совсем недавно оказала услугу. Так что для нас все будет бесплатно…

– А, ну раз так… Когда еще на меня свалится такое счастье? Записывай адрес!

Конечно, никаких знакомых у Оли не было. Она заранее объяснила ситуацию официанту, и тот с легкостью ей подыграл, получив в знак благодарности хорошие чаевые.

И оно того стоило.

Они пили вино, ели вкусную еду, курили кальян, вели душевные беседы… Оля не стала рассказывать Любе о своем диагнозе: ей хотелось веселиться, а о каком веселье может идти речь, когда тебе сообщают о своей скорой смерти? Но часть правды она все же рассказала.

Сказала, что наконец-то полюбила себя. Что хочет жить, дружить, путешествовать и дышать полной грудью. Что хочет пойти на занятия сальсой. Сказала, что они с мужем достойны большего, и именно поэтому она решила его отпустить.

В эту ночь они танцевали до упада, пели песни и смеялись от души.

Ближе к трем часам женщины вызвали такси и вышли на воздух. И тут Олю накрыла боль в голове… С такой силой, что та не смогла стоять и присела на корточки. Боль сдавила голову тисками, не давая вдохнуть.

– Что с тобой? Тебе плохо? – обеспокоенно спросила Люба и присела рядом.

– Да… Достань, пожалуйста, из сумки таблетки и бутылку с водой…

Люба достала таблетки и обомлела.

– Морфин?! Вот, возьми… И скажи мне, ради Бога, что с тобой?

– У меня рак мозга… – глухо ответила Оля, выпила таблетку и уткнулась лицом в ладони.

4

– Оль, привет! Ну ты как? Как дела? Как самочувствие? – голос мужа, звучащий на том конце провода за тысячи километров от нее, окончательно вырвал Олю из лап тяжелого сна.

– Привет! Я неплохо. Пью таблетки. Как вы? Как Сонечка? Как же я соскучилась…

– Соня хорошо. Целыми днями балакается в море и капается в песке. Тоже скучает по тебе. Постоянно просит показать в телефоне твои фото…

– А я на ее даже не смотрю. Боюсь расплакаться… – ответила Оля и вытерла мокрую щеку тыльной стороной кисти.

– Эй, ты чего? Ты плачешь?

– Да, немного… Не обращай внимания…

– Давай там выше нос! Мы прилетаем уже послезавтра! Я, честно говоря, уже немного подустал… Все-таки отдых с двухлетним ребенком сложно назвать отдыхом в полном смысле этого слова…

– Я вас жду… Очень-очень…

– Кстати, забыл тебе сказать, ты не против, если на эти выходные мы отвезем Соню к моим родителям за город? Они тоже сильно соскучились по ней. Мы прилетаем в четверг, а отвезу я ее в пятницу вечером, так что у вас в запасе будет целый день…

– Целый день… – словно эхо повторила Оля.

– Ну да… Что-то не так? У тебя были другие планы?

– Да нет, все нормально пусть берут…

– Ну вот и отлично. В конце концов, у вас еще уйма времени впереди, до конца твоего декретного отпуска почти целый год.

– Да… Да. – Оля старалась говорить ровным голосом.

– Ну давай! Скоро будем! Не грусти!

Глава 6

1

– Давай, Сонь… Еще две ложечки! За бабу! – приговаривала Оля, собирая в ложку остатки овсяной каши. – И за деду! Вот умница!

Оля докормила дочку, вытерла ей ротик и бросила тарелку в раковину. Сегодня она не будет заниматься уборкой. Сегодня их день – ее и Сонин, и места для уборки в нем нет.

Оля старалась не думать о времени, о том, как мало его осталось. Она просто хотела разделить этот день со своей дочуркой, насладится этим бесценным даром. В конце концов, никто не знает, какой день станет для него последним, и далеко не каждому дано провести его в счастье и гармонии, позабыв о суете и сосредоточившись на самом главном. А у неё есть шанс…

Погода стояла чудесная. Солнце светило ярко и нежно, как бывает только поздней весной и ранней осенью.

– Ну что, подружка? Куда мы с тобой отправимся?

– Гуять… В пак! – ответила Сонечка и поделилась с Олей кусочком своего банана.

Оля очень хотела пойти с дочерью в парк или дельфинарий, но ей было страшно… С каждым днем ее состояние становилось все хуже и хуже, приступы головной боли учащались, и она просто-напросто боялась, что ей станет плохо вдали от дома.

– В парк? Ты знаешь, у меня есть идея поинтереснее… Пошли-ка лучше на пикник! Возьмем с собой теплое одеяло и много-много вкуснятины! А теперь, скажи мне, папа ведь ни разу не давал тебе мороженного?

Соня отрицательно покачала головой.

– Ну вот и отлично! Значит сегодня будем пробовать! Только тссс… – Оля заговорщицки поднесла палец к губам. – Папе – ни слова! Это будет наш секрет…

– Тссс… – прошептала Соня и тоже приложила палец к губам.

– Ну иди сюда, моя обезьянка… – Оля взяла дочку на руки и под звонких хохот закружила по дому.

2

Оля сидела на ярко-фиолетовом одеяле, расстеленном на лужайке во дворе дома. Она вдыхала запах свежескошенной травы, смотрела на голубое небо в белых облаках и на Соню, с аппетитом поедающая пломбир в вафельном стаканчике.

– Кусно…

– Еще как вкусно… Кушай на здоровье, родная… – Оля поцеловала дочь в белокурую макушку.

И пусть она не отведет свою малышку в садик, не завяжет ко дню знаний белый бант, не заметит в её в глазах искорки взрослой любви… Зато в их жизни был первый зубик, первые шаги, первое слово… А теперь еще и первое мороженное. И Оля вспомнила, как округлились Сонины глазки, когда она попробовала холодное лакомство на вкус. Оля достала из сумки фотоаппарат и сфотографировала перепачкавшуюся дочь. "На память…" – пронеслось в её голове.

Оле так много хотелось ей сказать, хотелось объяснить дочке, что мама уйдёт, но её душа будет рядом… Но она боялась неправильно подобрать слова, боялась напугать девочку, боялась расплакаться сама…

Оля легла на одеяло и посмотрела на небо. Что там будет там, куда она попадёт? И попадёт ли она куда-то или просто растворится в небытие?

– Сонь, иди сюда, смотри! – Оля притянула дочку к себе и уложила рядом. – Видишь, облачко? Воооон там… – Оля указала пальцем на большое облако над их головами. Похоже на котёнка, правда? Вот ушки, вот хвост!

– Киииса… – сказала Сонечка и протянула ручки вверх.

– Хочешь, я расскажу тебе ещё один секрет?

– Да… – Соня повернулась к маме и приготовилась слушать.

– Я тоже скоро стану облачком. Куда бы ты не отправилась – я буду плыть за тобой. Я никогда тебя не оставлю. Запомни это, ладно?

– Ага… Тебе будет весело?

– Да, мне будет хорошо… Ты только помни – я всегда с тобой… Я очень тебя люблю…

Оля не хотела плакать. Но слезы предательски подступили к глазам. И их уже было не остановить.

– Не пач, мама, не пач… – говорила Сонечка, вытирая маленькими пальчиками стекающие по Олиным щекам слёзы.

– Не буду, доченька… Пойдем домой? У нас с тобой там столько интересного! – Оля крепко обняла дочку, вытерла слезы и начала собираться.

3

Прощание было тяжелым. Соня будто чувствовала неладное, и, наверное, в первый раз не желая уезжать от мамы с отцом, начала капризничать.

– Сонечка, ну что ты… Бабушка так по тебе скучает… – ласково уговаривала её Оля.

– Нет! Только с мамой, с мамой… – плакала Сонечка, разрывая Олино сердце на куски.

– Слушай! Совсем забыл тебе сказать… – Рома наигранно округлил глаза, будто удивляясь. – Дед посадил в саду тюльпаны… Красные, жёлтые и даже розовые…