Упавшие облака

Вернувшись в кабинет, Клаус погрузился в мягкое кресло, скрестил руки за головой и закрыл глаза. Впервые за много лет изнурительного труда он мог позволить себе расслабиться, воспользовавшись временной тишиной. Уставший Клаус быстро погрузился в состояние на грани сна и бодрствования, и, борясь с сонливостью, начал заниматься медитацией. Уму, заполненному суетными мыслями, как всегда, трудно было наблюдать за ними. Мысли прыгали и скакали в голове, будто взбесившиеся бабуины, но постепенно их количество таяло. Клаус чувствовал, как тепло распространяется по всему телу, ставшее невероятно тяжелым. Профессор, сумев отстраниться от мыслей, попытался медитировать на пустотности, так беспокоившей его в последнее время. Ему захотелось дойти до истины, разобраться в своем беспокойстве, погружаясь все глубже в свои переживания. Он не просто ощущал новые чувства и эмоции, которые трансформировались в его разуме, а делал их подконтрольными, не давая завладеть своим умом. Находясь в медитативном состоянии, Клаус не ощущал ни времени, ни пространства. Его посещали странные образы и воспоминания из детства, мысли, связанные с работой, но он настойчиво возвращал себя к пустотности. А потом, среди сменяющихся в очередной раз картинок, Нименд увидел небольшое пятно. Поначалу он не обратил на него внимания, настолько оно было крохотным. Но пятно росло и казалось, оно пытается заменить все образы в его голове. Оно было ничем и всем одновременно. Клаус чувствовал, как это нечто буквально пожирает его мысли. Страх, который он попытался взять под контроль путем наблюдения за ним, невозможно было удержать в заданных рамках. Инстинкт подсказывал, что оставаться один на один с тем, что родило его сознание, небезопасно. Страх перерос во всеобъемлющее чувство тревоги, и, находясь на пороге ужаса, Клаус прервал медитацию. Он открыл глаза. В груди его будто была птица, стремившаяся вырваться на свободу, и сердце его бешено колотилось. К голове прилила кровь, профессор принялся глубоко дышать, чтобы успокоиться. Встал с кресла. Надо было быстрей отвлечься от пережитого. Нименд выпил стакан воды из графина и начал разминать руки, словно пианист, перед исполнением сложного музыкального произведения. Ощущение тревоги не покидало. Он, будто одержимый, направился к компьютеру, уставился в монитор и стал судорожно прокручивать все известные параметры последнего опыта. Клаус отбрасывал информацию, которая могла стать основой для научных трудов, достойных Нобелевской премии. В ходе эксперимента открылось множество новых физических явлений, свойств и элементов, которые предстояло исследовать. В этом судорожном поиске – так ему показалось – он точно знал, что искал, но найти это пока не удавалось.

Раздался осторожный стук в дверь, и в кабинет заглянул светящийся от радости Филипп.

– Не помешал? Я уже вышел из CERN1, но тут мне пришла в голову мысль дождаться вас и подвезти домой, – произнес Филипп.

– Что? – растерянно переспросил Клаус. Его мысли были где-то очень далеко. – Проходи скорее, – он не мог оторваться от экрана монитора. – У меня, кажется, не очень хорошие новости.

– Что случилось, мистер Нименд? – Филиппу передалось беспокойство профессора.

– Плохое предчувствие.

– Не томите же, рассказывайте скорее.

– Филипп, думаю, то, что я тебе сейчас скажу, ты не хотел бы услышать никогда.

– Клаус, я полностью вам доверяю. Так что вы хотели сказать?

Филипп крайне редко называл коллегу по имени, но обстановка, в которой они находились, и атмосфера, созданная Клаусом, располагали к более доверительным отношениям.

– Садись, – Нименд указал на стул возле окна. – Слушай и не перебивай. Вчера ночью я рассказал тебе о навязчивом беспокойстве из-за пустотности. Оно небезосновательно, и я тебе сейчас это докажу. Какое явление при проведении нашего опыта всегда вызывало наибольший резонанс в обществе? – Спросил Клаус, пытаясь подтолкнуть Филиппа к быстрому ответу.

– Нууу… – Филипп не стал медлить с ответом. – То, о чем вы сейчас хотите намекнуть, имеет крайне малые шансы на существование. Разве вы не считаете, как и я, что этого не может быть. – Мысли в его голове перепутались.

– Я тоже так думал до недавнего времени. Однако сегодня, видимо, произошел сбой, либо в наших расчетах мы что-то не учли. Теперь я опасаюсь, что мои предположения относительно черной дыры подтвердятся. Конечно, сейчас я не смогу предоставить все аргументы, но взгляни на результаты, – Клаус резко придвинулся к тяжелому дубовому столу, на котором стоял большой монитор. Одной рукой он схватил его сверху, пытаясь удержать в нужном положении, второй – тыкал указательным пальцем в дисплей, порой так сильно, что в месте надавливания возникали радужные волны, мешающие разглядеть данные. – Смотри, если поэтапно отслеживать все параметры эксперимента, то в самом финале, когда электроны столкнулись и распались на тысячи элементарных частиц, образовалось что-то еще. Так вот, именно это неизведанное что-то и вмешалось в результаты опыта. Мы впервые столкнулись с этой материей, ведь ее не существует в нашем пространстве, активация произошла благодаря столкновению электронов при использовании высоких энергий. Филипп, вспомни, что предыдущий ускоритель имел в разы меньшую мощность, поэтому не мог затронуть субстанцию, проявляющую себя только при определенных условиях. Боюсь, эти условия мы непреднамеренно воспроизвели.

– Мистер Нименд, я вижу только незначительную погрешность. Думаю, нам нечего опасаться, просто вы слишком впечатлительны, – попытался успокоить профессора Бьянчи.

– Именно в этой погрешности и заключается проблема, о которой я говорю, – Клаус, повернулся к Филиппу, надеясь увидеть в его глазах понимание. Он сделал паузу, давая переварить коллеге новую информацию.

Филипп, закусив нижнюю губу, явно задумался над словами профессора.

– Неужели ты сомневаешься в том, что я сказал? – возбужденно поинтересовался Нименд.

– Я понял одно – вы опять говорите о том, чего вроде нет, но оно есть при определенных состояниях и условиях, – неуверенно сформулировал свою мысль Филипп, пытаясь не вывести из равновесия взволнованного Клауса.

– Я сам еще до конца не осознал природу явления, но мне кажется, что мы приоткрыли с помощью нашего коллайдера вход в параллельный мир.

– У нас пока мало данных для выдвижения столь смелых гипотез, – спокойно сказал Филипп. Он подошел к окну и приоткрыл форточку.

Свежий холодный воздух ворвался в кабинет. Казалось, солнечный свет проник вместе с ветром, и можно было отчетливо ощутить его запах. Ученые почувствовали прилив сил.

– Вы, действительно, устали, – произнес Бьянчи, уже не боясь обидеть своего гуру. – Вам следует хорошенько выспаться. Идите домой. Если что, я вас прикрою, хотя сегодня на фоне всеобщего праздника никто о вас и не вспомнит. Мистер Нименд, обещаю, пока вас не будет, досконально проверить все данные и доложить вам о них сегодня вечером на фуршете.

Клаус был изможден работой и хроническим недосыпанием. Он внимательно посмотрел на Филиппа, слова которого подействовали на него подобно гипнозу. Покорно согласился, аккуратно собрал документы в коричневый кожаный портфель, оделся и, направляясь к выходу, проронил:

– До встречи на фуршете. И не забудь подготовить отчет обо всех данных, поступивших и обработанных компьютером. Да, кстати, поздравляю с открытием «Частицы Бога». Надеюсь, за этим не последует его кара, ведь мы суем свой нос туда, куда не следовало.

– Спасибо, мистер Нименд, ваш вклад в это открытие неоценим. Не беспокойтесь, все будет сделано в лучшем виде, – снова повеселев, ответил Филипп.

Глава III

Что толку в том, что человек пытается показать нам

свою величественную внешность, когда внутри у него пустота?

Будда

– Элиан, ты прекрасно сегодня выглядишь, – немного смутившись, произнес Филипп.

Он всегда испытывал чувство робости по отношению к представительницам прекрасного пола. Бо́льшую часть жизни Бьянчи провел за книгами, и терялся, общаясь с реальными женщинами.

Молодая девушка посмотрела на него своими огромными зелеными глазами и с улыбкой сказала:

– Спасибо, Филипп, мне приятно разделить с тобой радость.

Элиан была в длинном вечернем платье цвета морской волны, подчеркивающим ее точеную фигуру. Этот лазурный цвет отражался в ее больших изумрудного оттенка глазах, придавая взгляду невероятную выразительность и гипнотический эффект. Слегка вьющиеся светлые волосы были так аккуратно уложены, что казалось, каждый волосок не остался без внимания парикмахера. Они будто сияли под светом бесчисленных ламп на богатых и очень красивых люстрах под высокими потолками. Как и многим женщинам, Элиан очень хотелось произвести впечатление на окружающих, и ей это удавалось. Она обладала удивительной красотой.

– Начинаю переживать. Многие приглашенные вот-вот забудут, по какой причине они здесь собрались, – пошутил Филипп, не забыв сделать комплимент Элиан. Сразу заметил восхищенные мужские взгляды, обращенные к его спутнице. Они явно не носили научный характер. Конечно, у Филиппа эти взгляды вызвали чувство ревности.

– Как много людей! – удивилась Элиан. – Неужели все они ученые?

– Нет. Здесь присутствуют и политические деятели, и спонсоры, и инженеры. Почти все приглашенные хоть как-то причастны к проекту.

– Расскажи мне об эксперименте. Как все прошло и что будет с ним дальше? – спросила Элиан с надеждой, что основная работа выполнена, и она чаще сможет видеть Филиппа.

– Над проектом трудилось много грамотных специалистов, включая Клауса, поэтому все прошло так гладко. Но работа только начинается, ведь теперь предстоит разобраться с тем, что у нас получилось.

К ним подошел статный молодой брюнет, и Филиппу пришлось прерваться.

– Привет, рад видеть, – как-то фальшиво сказал человек в элегантном черном костюме. На его левой руке красовались дорогие швейцарские часы.

– Сегодня мы уже виделись, – холодно парировал Филипп.

– Я приветствую твою прекрасную спутницу, ты раньше ничего не говорил о ней. Пожалуйста, познакомь нас.

– Стефан, думаю, сейчас не время для знакомств, – в голосе Филиппа послышалось раздражение.

– Ну почему же, совсем наоборот. Сейчас именно тот момент, когда я могу узнать имя этой прекрасной девушки, – сказал Стефан Бриннер, явно нарушая границу приличия и устремив на Элиан похотливый взгляд.

Элиан посмотрела на Стефана. Она поймала себя на мысли, что ей с трудом удается отвести взгляд от его карих глаз, а выразительные брови только усиливали их гипнотическое влияние. Эти глаза подавляли ее волю. Смутившись, девушка нашла в себе силы не думать о Бриннере, но Филипп успел заметить заинтересованность Элиан человеком, который был ему неприятен.

– Думаю, тебя ждут приятели, – Филипп кивнул в сторону группы молодых ученых, стоявших неподалеку.

– Не уходите, – неожиданно попросила Стефана Элиан, – пытаясь исправить неловкую ситуацию, – Филипп представит нас друг другу.

Бьянчи с недоумением посмотрел на девушку, но просьбе подчинился.

– Разреши представить тебе мою очаровательную спутницу, Элиан Мейер, она не из научных работников.

Язвительным тоном Филипп представил своего коллегу:

– Стефан Бриннер, научный сотрудник Европейской организации по ядерным исследованиям, весьма неглуп, пользуется большой популярностью у женского пола, так что советую быть с ним осторожнее.

– Очень приятно, – улыбнулась Элиан.

– Я невероятно польщен тем, что имею честь стоять перед вами, – галантно проговорил Стефан.

Бриннер протянул руку девушке, но она, вручив ему бокал шампанского, с усмешкой сказала:

– Остудите свой пыл, мистер Бриннер и позвольте нам продолжить общение с Филиппом.

– Не смею вам мешать. – Стефан начал ретироваться, сделав вид, что не замечает Филиппа.

Не дожидаясь ухода Стефана, Элиан демонстративно приступила к расспросам Филиппа о проделанной им работе. К ним подходили разные люди, которые с нескрываемой радостью поздравляли с удачным экспериментом. Кругом слышался звон бокалов, оживленные разговоры, смех. Элиан и Филипп стояли в конце большого зала, напротив огромных витражных окон, отделяющих его от террасы, с которой открывался восхитительный пейзаж.

– Где же Клаус? – взглянув на часы, спросила Элиан. – Он давно должен быть здесь.

– Да, на него это не похоже. Он всегда выполняет свои обещания. – Было заметно, что Филипп волнуется. – Надо ему позвонить.

Бьянчи принялся пролистывать в телефоне журнал недавних звонков. В это время Элиан почувствовала на себе взгляд Бриннера, стоявшего в другом конце зала. Она сделала вид, что не видит его и быстро отвернулась.

Филипп тщетно пытался дозвониться Клаусу. По обыкновению закусив губу и смотря куда-то вдаль, молодой ученый слушал монотонные длинные гудки, пока автоответчик не сообщил, что абонент не отвечает.

– Я уже начинаю волноваться, – сказал Филипп.

– Ты знаешь, где живет Клаус? – встревоженно спросила Элиан. – Может, нам стоит его навестить?

– Определенно, – согласился Бьянчи. – Переживаю за него. В последнее время здоровье профессора меня очень беспокоит.

Пробираясь к выходу, Элиан умышленно не смотрела на Стефана, боясь столкнуться с его взглядом, в котором было что-то одновременно пугающее и притягивающее.

Покинув торжественный зал, спустившись по мраморным ступеням, они подошли к гардеробной, где Филипп забрал вещи и папку с отчетами для Нименда. На морозной заснеженной улице им удалось быстро поймать такси. Профессор Нименд жил в тридцати минутах езды от ресторана.

Всю дорогу они молчали, изредка обмениваясь взглядами. Необъяснимая грусть читалась в их глазах.

Подъехав к дому Клауса, они увидели его автомобиль. Свет в окнах немного успокоил Филиппа. Миновав слегка запорошенный снегом газона, они подошли к массивной двери, на которой висела металлическая табличка с тесненной надписью «Д-р Нименд Клаус». Филипп нажал на кнопку звонка. Через несколько минут дверь медленно приоткрылась и показалось осунувшееся лицо Клауса.

– Хорошо, что вы пришли. – голос профессора был скрипучим. – Проходите и не обращайте внимания на беспорядок, – я сегодня задумал уборку.

Он был в темно-синем спортивном костюме. Лицо его было серым и от этого казалось еще более изможденным. Очевидно, что он не отдохнул ни одной минуты, после того как покинул лабораторию. Филипп и Элиан ожидали увидеть Клауса в лучшем состоянии – основная работа завершена, и он мог заслуженно позволить себе передышку. На лице Нименда сменялись тревога, растерянность и даже страх. Движения его были неловкими. Профессор явно радовался приходу своих друзей, но что-то мешало ему сосредоточиться на их приеме.

В просторном холле они подождали, пока Клаус сообразит, в какой комнате лучше всего их принимать. Почему-то Нименд провел Филиппа и Элиан в свой рабочий кабинет. Это была просторная комната, с огромным окном, возле которого стоял массивный письменный стол. Клаус пригласил гостей расположиться на удобном кожаном диване, перед которым разместился изящный стеклянный журнальный столик. Извинившись, профессор попросил Филиппа и Элиан немного подождать, – ему надо было завершить какие-то важные дела, прерванные их визитом. Молодые люди почувствовали себя неловко. Они явно пришли некстати. Впрочем, тревога не оставляла Филиппа. Ему показалось, что профессор ведет себя несколько странно.

Филипп прошептал девушке:

– Я очень переживаю – в последнее время Клаус совсем сдал. Он не похож на себя. Что-то с ним случилось.

Филипп аккуратно достал из папки документы с отчетами и разложил на журнальном столике так, чтобы профессор мог сразу получить информацию о показаниях, снятых с приборов, и расчеты вычислительной техники, которая до сих пор обрабатывала поступившие данные. Филиппу захотелось поделиться с Элиан впечатлениями об исследованиях, над которыми они с профессором работали уже несколько лет, но тут со второго этажа донесся шум. Поначалу Филипп и Элиан не придали этому значения. Клаус всегда неохотно рассказывал о своей личной жизни, но Филипп знал, что у Нименда есть ребенок. Жена профессора погибла несколько лет назад и малыш основное время проводил с родителями Клауса. Еще Филиппу было известно, что мальчику невероятно сложно подобрать сиделку, по какой причине, – никто не знал.

Только через сорок минут, молодые люди, успевшие заскучать, увидели Клауса. Он вошел в комнату уже в привычной одежде. Костюм был немного великоват, явно его купили до того, как работа вымотала Нименда, но профессор выглядел в нем элегантно.

– Простите, это мой сын устроил такой шум, – начал оправдываться Клаус.

– Он живет с вами? – удивился Филипп.

– Да, в своей комнате.

– Это замечательно! – воскликнула Элиан.

Она любила детей. Общение с ними приносило ей огромное удовольствие. Ей сразу захотелось познакомиться с сыном Клауса.

– Друзья, – сказал Клаус, – могу предложить вам мой фирменный кофе или великолепный индийский чай.

– Нет, – решительно отказался Филипп, – мы приехали узнать, почему вас не было на фуршете.

– Мне хотелось бы извиниться за этот вечер, – голос Клауса звучал глухо. –Непредвиденные обстоятельства. Сегодня мне пришлось забрать сына домой, мои родители были вынуждены срочно уехать по делам. Обещали завтра быть у меня. Сиделка, которая работала у них и присматривала за сыном, внезапно взяла отгул.

– Но почему вы не отвечали на телефонные звонки и не предупредили меня об этом? – спросил Филипп.

– Так вышло. Когда забирал сына, где-то нечаянно выронил мобильный. Весь вечер пытался найти, но безуспешно. Простите меня, мои дорогие друзья.

– Вам не за что извиняться, господин Нименд, главное, что с вами и вашими близкими все в порядке, – сказала Элиан с улыбкой.

– ОК! Профессор, я привез отчеты, можете ознакомиться, если это уместно в данное время.

– Конечно, уместно. Немедленно приступаю.

Клаус бегло просмотрел предварительные отчеты, сопоставил с предыдущими, отложил в сторону и взял следующие. Их он изучал более внимательно и нашел, судя по выражению лица, ошибку или опечатку. Профессор хмурил брови и покачивал головой из стороны в сторону, он явно был чем-то не доволен.

Филипп не мог понять, что именно выискивает коллега, но никаких вопросов не задавал. Элиан рассматривала детали комнаты, в которой они находились. Особенно ее заинтересовали картины на стене – пейзажи и океан. Ей стало скучно. Мужчины не обращали на нее никакого внимания. Элиан вспомнила, что в доме ребенок и, по всей видимости, он один. Женское любопытство и любовь к детям не позволили ей задержаться в комнате, полной физических и математических формул. Она тихонько направилась к выходу.

Глава IV

Не потому человек выше других существ,

что бессердечно мучает их, но потому,

что он сострадателен ко всему живому.

Будда

Девушка открыла массивную деревянную дверь и оказалась в том же просторном холле. Остальные двери были плотно закрыты. Красивая резная лестница в правом углу вела на второй этаж. Осмотревшись, Элиан была приятно удивлена, как аккуратно и со вкусом выглядел вычурный интерьер дома Нименда – человека, большую часть своего времени проводившего на работе. Каждая вещь в доме соответствовала другой, стояла в определенном месте. Такой порядок в доме мог поддерживать только педантичный человек. Элиан нравились предметы интерьера, она подумала, что никогда бы не смогла навести в своей квартире такой идеальный порядок. Казалось, что дом готов к встрече важных гостей. Приоткрыв одну из массивных дверей, она увидела очень просторную столовую, в которой вся мебель и предметы кухонной утвари находились исключительно на своих местах. Элиан не могла понять, в чем заключается секрет изумительного порядка. Это была гармония линий и нечто необыкновенное. Девушка не смогла перебороть любопытство и вошла в столовую. Ее давно интересовала жизнь человека, которого многие считали гением. Она многого не понимала в экспериментах Клауса Нименда, но осознавала значимость его работы для всего человечества. Филипп часто говорил Элиан о неоспоримом научном авторитете профессора. Он пытался объяснить ей доступным языком все природные явления и процессы, на которые они пытались повлиять.

Рассматривая кухонную утварь и мебель, Элиан не переставала удивляться. Ей даже показалось, что тени, которые отбрасывают все эти предметы, какие-то особенные. Под каждым предметом – стулом, столом, чашкой – четко вырисовывались их контуры. Она отступила на несколько шагов в сторону, думая, что просто игра света создает волшебную иллюзию. Все элементы освещения – множество врезных потолочных светильников – странным образом были вмонтированы в потолок. Ее поразило, что эти источники света, расположенные в хаотичном порядке, чудесным образом, создавали строго пропорциональный рисунок, как только она оказывалась у стола. Свет от каждого светильника был направлен под строго определенным углом относительно другого, и возникало ощущение, что Нименд, таким образом, хотел создать некую игру, подвластную только ему. Он один, досконально изучивший все законы физики, мог легко и непринужденно заставить световые волны ложиться определенным, нужным ему, образом. Элиан осторожно приподняла одну из тарелок, чтобы убедиться в своих догадках, и снова была шокирована – под ней был вырисован ее контур, указывающий должное месторасположение предмета. Строго обозначенное место было вычерчено с помощью простого карандаша, с более толстым грифелем. Вокруг ножек стола она тоже увидела контуры. На столе, где располагалась посуда, вокруг тарелок и кружек – круги, с точным расположением предметов.

Элиан получила неплохое образование в области психологии. Она была умной и проницательной девушкой и могла допустить, что великим ученым, подобным Клаусу, позволено иметь странности. Каждый гениальный ученый, приблизившийся к предельным знаниям в своих областях, часто имеет особенности, совершенно непонятные обычным людям.

Элиан, попытавшись вернуть тарелку на место, неожиданно услышала доносившийся звук, со второго этажа. Она вздрогнула, тарелка съехала в левую сторону, а девушка испытала чувство тревоги и страха от неизвестности. Повторился монотонный глухой стук, который она впервые услышала в кабинете Нименда. Но что-то в нем было неестественно. Играя, дети часто затевают только им понятное действие. В данном случае этот продолжительный, совершенно однотипный стук заставил ее подумать, что живой и здоровый ребенок не станет заложником странной игры, в правилах которой механическое воспроизведение одного и того же звука. Она решила подняться на второй этаж, увидеть сына профессора и выяснить, что там происходит на самом деле.

«Как много странностей за один вечер», – подумала Элиан. Она не могла избавиться от чувства страха, пробегавшего колючими мурашками по телу.

Поставив тарелку на место, Элиан аккуратно, словно боясь создать вихревые потоки воздуха, которые могли бы нарушить эту невероятную гармонию, направилась обратно в холл. И там она обнаружила контуры под всеми предметами.

Элиан стала искать лестницу на второй этаж. Все ее плавные движения напоминали какое-то грациозное животное, семейства кошачьих. Иногда казалось, что Элиан сдерживает дыхание, чтобы быть еще тише. Вот и лестница. Она едва касалась ступеней, парила над ними. Поднявшись на второй этаж, она увидела четыре деревянные двери. На одной было обозначение ванной комнаты. За следующей дверью, как предположила девушка, была спальню. На третьей двери красивыми, коваными буквами с позолотой было написано – Mathias Nimend. Она сразу догадалась, что сына Клауса зовут Матиас. Подойдя вплотную к двери, Элиан попыталась уловить хоть малейший звук, но ничего не услышала. За дверью царила мертвая тишина. Девушка подняла руку, чтобы постучать, но вдруг до нее донесся едва различимый звук. Глухой, одинаковый по ритму и громкости. Элиан не могла представить, кто бы смог его воспроизвести. Замерев с поднятой рукой, наклонившись к двери, она простояла так несколько минут в надежде услышать что-нибудь еще, но напрасно. «Похоже, странности этого вечера еще не закончились». – Подумал Элиан. Чувство любопытства не давало ей покоя.

Наконец-то девушка решилась постучать в дверь. Затаив дыхание, она терпеливо ждала, что ей предложат войти, но снова услышала тот же самый стук. То, что его издавало, никак не реагировало на ее присутствие.

– Матиас, – громким, но нежным голосом спросила Элиан, – можно войти? – Эта интонация нравилась малышам, которые неохотно расставались с родителями, когда их приводили в детский сад. Возможно, голос был одним из многих качеств, за которые дети ее обожали.

Ответом Элиан был монотонный звук, который, как ей показалось, исходил не от живого существа, а какого-то механического устройства. Тогда девушка решилась приоткрыть загадочную дверь, чтобы наконец удовлетворить свое, все нарастающее любопытство. Как только она взялась за золоченую ручку и была готова приоткрыть дверь, снизу прозвучал настойчивый голос Клауса: