Аруана

– Это вернулись строители, – пояснила Юна. – Не забывайте: сутки здесь на шесть часов длиннее земных. Так что выспаться успеете… Я в первое время не могла привыкнуть, но адаптация к местному времени происходит довольно быстро. Через неделю вы будете двадцать часов в сутки бодрствовать и десять спать. Как остальные…

– И когда же теперь все уснут?

– Часа через три… Кстати, я зашла к вам, чтобы пригласить… Вам ведь, наверное, скучно одному?

– Есть немного…

– Вот и хорошо! – Обрадовалась Юна. – Ой, простите… – тут же поправилась она. – Хочу предложить вам пойти на вечерку. По дороге я все объясню…

Пока мы шли к лифту, навстречу попадались куда-то спешившие парни и девушки. Со многими Юна здоровалась.

– Каждый вечер все отряды собираются, чтобы обсудить прожитый день и наметить новые планы, – рассказывала Юна. – Такая, уж, здесь сложилась традиция. Это полезно и с психологической точки зрения: создается положительный такой общий климат. Сегодня у операторов строительных систем будут воспитатели с Дорских гор. Я рассказала о вас ребятам, и они захотели с вами познакомиться.

– Ну, кому это интересно. То, чем я занимаюсь, не актуально. Я просто дилетант, в свободное время копающийся в разных полузабытых учениях…

– Ошибаетесь, это будет для всех очень-очень интересно!..

В небольшой комнате собралось человек пятнадцать. На особях обоего пола в большинстве случаев имелись одни лишь купальники или плавки. Самому старшему было не больше двадцати пяти. Это был тот самый бородач. Правда, на сей раз, на нем были не красные, а синие плавки, которые и составляли все его одеяние.

Когда мы вошли, стену, отделявшую комнату от широкой веранды, уже убрали, поэтому тесно не было.

– У нас в гостях историк Андрей Вадимович Янин, – объявила Юна. – Он занимается проблемами, связанными с историей Аруаны. К нам Андрей Вадимович прибыл для сбора материалов, но об этом, думаю, лучше расскажет он сам…

Я хотел встать из удобного мягкого кресла, но Юна остановила меня, объяснив, что здесь принять рассказывать сидя.

И вдруг меня охватило необычайное волнение. Я вспомнил себя двадцатилетнего. Конечно, много хорошего было и потом, но ничто уже не переживалось так остро, как тогда, двадцать лет назад…

– Спасибо, что пригласили, – сказал я. – Рядом с вами, молодыми, и я невольно молодею…

В тайне я надеялся, что кто-нибудь возразит: «Ну, какой же вы, Андрей, старик!» Именно Андрей, а не «Андрей Вадимович»… Конечно, я не считал себя стариком, хотя мне уже и перевалило за сорок. Однако и молодым рядом с двадцатилетними ребятами я себя тоже не ощущал.

Аудитория вежливо ждала, а я все молчал, пытаясь собраться с мыслями. Откуда им знать, что мы старимся только внешне, думал я. Что мы тоже надеемся совершить еще что-то хорошее, нужное всем, и что душа так же, как и в двадцать лет жаждет любви и внимания. И что, в меру своих несколько увядших сил, мы боремся за все лучшее, что есть в нас и вокруг нас…

– Да, рядом с вами я и впрямь сбросил пару десятков лет, – повторил я. – Во всяком случае, как-то иначе, под неожиданным углом, увидел то, чем всю жизнь занимаюсь. – Я помолчал, с ужасом понимая, что не знаю, о чем же могу им говорить. – Боюсь, кратким быть не смогу… – продолжил я. – Слишком уж люблю предмет нашего разговора…

Итак, на Аруане открыта гуманоидная цивилизация. Казалось бы, замечательно! Братья по разуму похожи на нас, вплоть до поразительного сходства генных структур, что, скорее всего, говорит о справедливости теории космической панспермии. Правда, эволюция жизни протекала здесь дольше и сложнее, поэтому их организмы значительно совершеннее наших. Но это – детали, самонадеянно думаем мы. Зато у нас – передовые технологии и мы уже Галактику осваиваем.

Однако именно их физиологическое превосходство и принесло сложности в контактах между нашими столь похожими, цивилизациями. К этому добавляются странности в укладе жизни некоторых местных племен и государственных образований. Я уже не говорю об агасфиках, локах и осмилоках…

– Вы к нам из-за них? – раздался с веранды девичий голос.

– Во всяком случае, постараюсь побывать в их зоне. – Я был смущен столь лобовым вопросом.

– Но Комиссия объявила карантин, и в Осмилонию имеет доступ лишь Ларин! – не успокаивался все тот же девичий голосок.

– Вернемся к аруанцам… – ушел я от прямого ответа. – На первых порах мы недооценили уровень их развития. У них нет того, что мы привыкли считать признаками высокого уровня развития. Вместе с тем, это и не биологическая цивилизация. Ведь аруанцы пользуются орудиями труда, возводят жилища. У них даже что-то вроде торговли имеется. Но их, так сказать, "техника" настолько примитивна, что к моменту прибытия сюда наших экспедиций, аруанцы едва сводили концы с концами…

– И сейчас во многих районах они гибнут от голода, – с обидой сказала Юна. – А Центр ведет политику невмешательства. Нас убеждают, что спасение голодающих, может принести им вред!

– Мы имеем дело с целой цивилизацией! К тому же – недостаточно еще изученной… Поэтому спешить не стоит. Неизвестно к чему такая помощь может привести. Мы относились к аруанцам снисходительно, как к младшим братьям, и вдруг выясняется, что младшими, возможно, являемся мы! Мы ведь завидуем этим баловням природы! Завидуем не только их красоте! Мы завидуем их интеллектуальным способностям, их изумительному здоровью и, наконец, завидуем их удивительному долголетию!..

– Как можно говорить о долголетии, если многие из них умирают еще в детстве! – возмущенно крикнул бородач в синих плавках. – Средняя продолжительность жизни у них втрое ниже, чем у нас!

– Я имею в виду не средний возраст, хотя у аруанцев он, несмотря на детскую смертность, и превышает сто лет… А осмилоки, если верить данным Ренгтона, живут еще раз в десять дольше… Человек Земли, привыкший считать себя венцом творения, нашел вдруг идеал, к которому он стремился, в первобытных дикарях!

– Ничего себе, дикари… – пропищал девичий голосок. – Через пару лет они нам такое выдадут!

– Именно! – с грустью согласился я. – И что же делает человечество планеты Земля? А оно делает одну глупость за другой! Надо отдать должное руководителям КГБ: несколько лет Аруану все-таки детально обследуют… Подчеркиваю, – лет, а не веков!.. Затем строятся поселки для ученых и волонтеров. Сюда прибывают тысячи людей!.. А зачем?.. Конечно, предлог есть: увидев плоды земной цивилизации, аборигены хотят и у себя иметь такое. Сами хотят. Добровольно! Они тоже хотят жить в комфортабельных квартирах и пользоваться ваннами и унитазами. Замечательно! Как же не помочь братьям по разуму?! Хотите дом с душем и клозетом? Пожалуйста! Конечно, мы не дарим им готовые города. Мы учим их строить. А попутно обучаем математике, химии, физике… Аруанцы, естественно, рады, хотя внутренне, возможно, и презирают нас за наше физическое несовершенство…

Давайте смотреть на все трезво! То, что мы, по сравнению с ними, тупоумные, хилые хлюпики, мы и сами знаем. Обладая совершеннейшей памятью, они постигают в считанные недели то на что у нас уходят годы!.. – Я умолк, переводя дух, затем попытался улыбнуться. – Простите, но мы выпускаем джина из бутылки. Человечество слишком часто не могло предусмотреть последствий собственной деятельности. Не опасно ли предоставлять вот так, щедро и огульно, наши знания существам, не понятым нами до конца?!

Я замолчал, обводя взглядом аудиторию.

– Вы впервые на Аруане? – спросил розовощекий парень с рыжеватыми усиками.

– Да, впервые… – не без вызова ответил я. – Но, поверьте, я изучил много материалов…

– Они не могут заменить личных впечатлений, – заверил парень. – Уверяю вас: через некоторое время вы измените свое мнение…

– Сомневаюсь… – Я поморщился. – Вами, движет чувство жалости. Действительно лишь один из десятка аборигенов доживает до зрелого возраста. Но аруанка за свою долгую жизнь рожают иногда более тридцати раз!.. Причем, часто они рожают близнецов! А нередко и трех-четырех! Поверьте… мне, как и вам, хочется помочь им, но необходимы десятки лет тщательного изучения, и лишь затем – осторожное влияние. Если оно вообще нужно. Впрочем, я и прибыл-то сюда, прежде всего для того, чтобы составить личное впечатление…

– Долго ждать придется, – хмыкнул бородач в синих плавках.

– Знаю: я вам кажусь ископаемым динозавром, не способным к изменению собственных взглядов… – я усмехнулся, – К сожалению, мы стареем быстрее, чем хотелось бы, но внутренне я мало изменился за последние двадцать лет. И я вас прекрасно понимаю… Я хорошо помню себя в вашем возрасте. Увы, как говаривали предки: "многие знания – многие печали". Но с годами во мне укрепляется чувство оптимизма и понимание временности всего плохого…

– Во дает! – шепнул соседке парнишка лет семнадцати, сидевший прямо напротив меня. – И чего это старички так любят заливать? Еще и учить нас собирается…

Я чуть не подавился на полуслове, но во мне сыграл дух противоречия, и я продолжил:

– Может быть, такой подход покажется вам наивным, но я верю в совершенствование Человека и окружающего мира! Увы, оно идет с отступлениями и блужданиями по тупиковым ветвям развития, но я уверен в неотвратимости совершенствования общества и всего Мироздания! Хотя могут иметь место и временные регрессивные отклонения…

– Вы специально повели меня на эту экзекуцию? – спросил я Юну, когда мы дошли до дверей моей комнаты.

– Со многим из того, о чем вы говорили, я согласна… Но, простите, порой вы излагали прописные истины тоном открывателя Америки… Перед вами были не дети, а уже достаточно взрослые люди!

– А с чем же вы не согласны?

– Вы совершенно не знаете, что такое Аруана. А про Осмилонию, судя по всему, и вовсе… – Юна не договорила, лишь махнула рукой. – Кроме того вы еще будете долго адаптироваться к местным условиям и нравам…

Я внимательно смотрел на Юну, и внезапно эта девушка показалась мне, чуть ли не моей ровесницей.

Либо она слишком неопытна, либо ведет очень тонкую игру, думал я. Неужели все сотрудники Ларина столь же непросты?

– Может быть, посидим у меня? – предложил я, открывая дверь.

– Завтра рано вставать… Лечу к мужу, в окрестности Ливы… – Юна выжидающе смотрела на меня.

«Ничегошеньки ты не понимаешь, – говорил ее взгляд. – Уезжал бы лучше, по-доброму…»

– Впрочем, спать мне все равно не хочется, – не дожидаясь повторного приглашения, Юна вошла в мою комнату.

– Вы давно на Аруане? – спросил я, когда андроид, принесший легкий ужин, вышел из комнаты.

– Почти десять лет…

Я вскинул брови, и Юна рассмеялась.

– Спросите меня лучше об Осмилонии, – сказала она, отпив коктейля. – Ведь вам, вероятно, интересны последние новости?..

Надо спросить напрямик о Ларине, думал я. Или, может быть, лучше сделать вид, что я ни о чем не догадываюсь?

– Вы с мужем живете в заповедной зоне? – спросил я.

– Вы правильно меня поняли… Я, и еще одна жена моего мужа, Фирангиз. Мы живем там уже много лет… Правда Фира сейчас на Земле и вернется не раньше, чем через полгода…

– М-да… – я невольно замешкался. – Но ведь в Осмилонию, и особенно в Ливу, доступ разрешается лишь в виде исключения!

– Вот мы и являемся таким исключением. – Юна, опершись подбородком на руку, с интересом наблюдала за моей реакцией.

Ну и нравы, думал я. На Земле такое разглядывание сочли бы бестактным. Пожалуй, тут действительно все не так, как на Земле…

– Я, признаться, уже и не знаю, о чем с вами можно говорить, – сказал я.

– Вы знаете, что такое Киалана?

Я встал из-за стола и подошел к окну. Вокруг гостиницы было совершенно темно, только на площадке для сольдеров мигал огонек посадочного маячка.

– Насколько я знаю, никто из землян еще не присутствовал на этом празднике? – не оборачиваясь, спросил я.

– Совершенно верно… На свой священный праздник осмилоки нас пока не допускали.

– Но я слышал, что теперь кое-кто все-таки допущен.

– Не надо играть в кошки-мышки… – Юна внезапно поднялась из своего кресла. – О том, что Ларин отправляется на Киалану, знает вся Аруана… Мне пора. Сольдер вылетает через час, а мне еще нужно кое-что забрать из номера…

– Я провожу вас?..

Юна пожала плечами и вышла…

Глава третья. Ларин

Номер, в который привела меня Юна, был чем-то средним между складом и жилым помещением. Контейнеры с оборудованием стояли вдоль стен до самого потолка, а на полу были свалены пластиковые тюки, приборы и несколько ящиков с карабинами.

– Присаживайтесь… – Юна кивнула в сторону дивана. – Я только возьму тут кое-что… Вы можете продолжать свои вопросы… – Юна подошла к нише в стене и начала перебирать лежавшие в ней вещи.

– Не опасно ли доверять столь молодым людям наводить мосты между двумя столь различными цивилизациями?.. – Я спросил, в основном, для того, чтобы прервать молчание.

– А, по-моему, отправка сюда молодых волонтеров – очень мудрый шаг… – Юна наконец-то нашла то, что искала и, бросив какую-то вещицу в свою сумку, села на диван. – Ведь они еще не успели закостенеть в своих воззрениях. К тому же им проще понять аруанцев и принять то, что не слишком противоречит нашим моральным устоям…

– Моральным устоям… – задумчиво повторил я. – В этом-то и дело: где граница между тем, что в нас можно изменить и чего менять нельзя, ни при каких обстоятельствах… Кто кого ассимилирует: земляне аруанцев, или наоборот?

– А, может быть, победит взаимообогащение? – с иронией спросила Юна. – В истории человечества конвергенция разных цивилизаций обогащала эти цивилизации и приводила к качественным изменениям. Ускорялся научно-технический прогресс и начинался Ренессанс…

– Особенно показательна судьба американских индейцев, – не без сарказма заметил я. – Причем еще неизвестно, не окажемся ли в роли индейцев мы?

– Мы действительно с разных планет… – едва слышно сказала Юна. – Так, с ходу, вам этого не понять… Вы проводите меня к сольдеру?

– Конечно… – я подошел к Юне и, взяв ее руку, молча поцеловал.

Когда мы добрались до площадки, рейсовый сольдер уже был готов к отправке.

– А может, и вы полетите? – спросила Юна, подойдя к дверце универсальной амфибии.

– Не сейчас… Надеюсь, мы еще встретимся в Осмилонии. Но прежде я должен увидеться с одним человеком…

– С Лариным?

– Да… С ним…

Я удивленно смотрел на Юну, пытаясь понять причину ее откровенности.

– Постарайтесь меня понять, – сказал я на прощание. И не таите обиду.

– Вы тоже постарайтесь. Только имейте в виду, Шаха мы будем защищать всеми доступными способами… Кстати, он уже прибыл в Летсаль. Не исключено, что он уже дожидается вас в вашем номере…

Шах Ларин сидел на диване, и внимательно смотрел на меня.

– А ты постарел, – сказал он, наконец.

– Зато ты молодеешь… – Я осторожно пожал протянутую руку.

– Понимаю, что ты имеешь в виду… – Шах грустно улыбнулся. – Ты прав, я действительно многие из здешних чудесных средств испытал на себе. Результаты, как видишь, и впрямь фантастические. Но ты даже не представляешь… – Шах замолчал и отвернулся, доставая что-то из походной сумки, с которой он, похоже, не расставался со времен нашей юности.

– Что же ты не опубликуешь материалы своих исследований? – спросил я, переждав паузу. – К чему такая скрытность?.. В конце концов, неужели нельзя повторить твои эксперименты на Земле?

– Киалана, возможна только в специфических условиях Аруаны… – Шах вытащил из сумки небольшую флягу и отпил пару глотков. – Важно все, начиная с силы гравитации, уровня радиации, давления, длительности суток!..

– Все это можно смоделировать на Земле…

– Далеко не все… Существенную роль могут играть неизвестные нам пока факторы… Возможно, это пыльца каких-то растений, или наличие организмов, с определенным биополем. На непонятные нам процессы, могут оказывать воздействие даже животные, в шерсти которых, возможно, имеются специфические микроорганизмы, или неизвестные химические катализаторы…

– Ну, ты загнул!

– Но это действительно так… – Шах помолчал, с интересом разглядывая меня. – Во всяком случае, вне Аруаны попытки моделирования пока, ни к чему не привели… Не исключено даже, что необходимо суммарное биополе планеты, ее ноосфера. Вообще, все оказалось сложнее, чем мы могли себе представить. Ты даже не представляешь, с чем мы тут столкнулись! Ритуал Киалан вырабатывался тысячи лет, но результаты… – перехватив мой взгляд, Шах тяжело вздохнул. – А ты все носишься со своим Новицким! Ты, вообще, в нем уверен? У нас тоже есть свои люди в Центре. Потому мы и знали о твоем прибытии. Не боишься оказаться пешкой в неведомой тебе игре?

– Значит, ты регулярно употреблял подобные препараты? – как можно спокойнее спросил я, игнорируя его намеки по поводу Новицкого и Центра.

– Да… – Шах горько усмехнулся. – На протяжении многих лет…

Глава четвертая. Команда

…Сольдер местной авиалинии мчался над саванной к северному полюсу Аруаны. Интерьер пассажирского салона напоминал интерьер рейсового ракетоплана с трассы Земля-Марс, но пассажиров было значительно меньше.

Шах находился в мрачном состоянии духа и на все мои вопросы отвечал коротко, а часто – и непонятно.

– У меня к тебе просьба, – сказал он перед тем, как мы вышли из сольдера. – Очень тебя прошу, не спеши с выводами! И, пожалуйста, держись поближе ко мне. Имей в виду: в этом районе мы работаем не очень давно, и осмилоки все еще относятся к нам с недоверием. Не раз бывали даже конфликты. Если бы не Дан, с его русско-индусским терпением…

– Что заставляет вас торчать здесь? – прервал я бывшего однокашника. – Как можно лезть к осмилокам, если они вас не зовут?

– Сам все увидишь, и, надеюсь, поймешь… – Ларин с сожалением посмотрел на меня и, махнув рукой, зашагал к куполу экспедиции аруанологов…

– Это наша кают-компания, – сказал Шах, вводя меня под невысокий серебристый купол. – Спят все в своих кельях, а здесь – наш зал заседаний, являющийся одновременно и комнатой отдыха, и спортзалом, и всем остальным, по мере необходимости.

Четверо обитателей комнаты отдыха с интересом рассматривали меня. Двое лежали на ворсистом зеленом ковре. Один из лежавших, широкоплечий великан, с ежиком коротко остриженных, светлых волос, застыл с пешкой в руках, и, иронично прищурившись, взирал на меня. Его противник, молодой темноволосый паренек, вскочил с ковра и подошел ко мне.

– Биолог-стажер комплексной экспедиции Ант Санин, – отрапортовал он мне. – В повседневном быту – просто Сан…

– Очень приятно, – я пожал крепкую руку стажера.

– Не боитесь заразиться? – непонятно спросил Сан.

– Прекрати, – грустно усмехнувшись, сказал Ларин.

– Чем заразиться? – поинтересовался я.

– Нашим менталитетом! – отрапортовал Сан, и в это мгновение из-за экрана, стоявшего на массивной тумбе, показалась голова очаровательного кота. Точнее, это животное лишь своим внешним видом напоминало кота. Размером же зверь был, по меньшей мере, раза в два больше.

– Здравствуйте, меня зовут Леонардо, – приятным баритоном сообщил зверь, преданно глядя мне в глаза. – Впрочем, я не обижаюсь, когда меня, для краткости, называют Лео. – С этими словами зверь по имени Леонардо, спрыгнул с тумбы на зеленый ковер и принялся бесцеремонно меня обнюхивать. Теперь он показался мне размером с рысь, или тигренка, и я невольно попятился.

– Не бойтесь, Лео безопасен для людей, – стажер Сан бесцеремонно схватил зверя за шкирку и, пыхтя от натуги, водрузил его назад, на тумбу.

Возмущенный кот недовольно мяукнул и даже зашипел, слегка вздыбив серую со светлыми полосами шерсть.

– Лео – своего рода экспериментальный робот, обладающий всеми условными и безусловными рефлексами кота, – не без гордости пояснил Сан. – Это – продукт нашего совместного с Даном творчества. Электронно-механическую часть создавал Дан, а биомеханическую – ваш покорный слуга… – с этими словами стажер церемонно раскланялся, имитируя поклоны, отвешиваемые мушкетерами средневековья.

– Между прочим, я запрограммирован на защиту людей в экстремальных ситуациях, – авторитетно заявил Лео. – И одновременно выполняю функции своего рода игрушки, точнее – домашнего животного для снятия напряжения во время стрессов.

Игнорируя стажера, кот-гигант вновь спрыгнул с тумбы и, замурлыкав, начал тереться о мои ноги. Причем его хитрющие глаза источали безмерную любовь и преданность.

– Вы сейчас чрезмерно напряжены, вам необходима психологическая разрядка, – приговаривал при этом Лео. – Погладьте меня, и вам станет легче…

– Отстань от гостя, – прервал кота Шах. – Иди на место, а еще лучше – займись своей прямой обязанностью…

– Я переловил всех мышей и прочих грызунов в радиусе двух километров, – обиженно заявил кот.

– Тогда отойди от Андрея Вадимовича и жди указаний… – Ларин обернулся к остальным обитателям «кают-компании». – Знакомьтесь, ребята, Андрей Вадимович Янин, командирован к нам для участия в походе на Киалану…

Светловолосый великан положил, наконец, пешку на шахматную доску и не спеша поднялся.

– Тим Буров, генетик, – коротко представился он, и протянул мне свою огромную лапищу.

– По совместительству Тим – археолог и скульптор, – комментировал процедуру знакомства Ларин. – Тут недалеко он высек в скале маски в духе ранней Мустьеры. Осмилоки тайком приходят по ночам молиться на его идолов.

Буров добродушно улыбнулся и энергично стиснул мою руку. Пожатие было ощутимым, я даже слегка поморщился.

– Лев Левин, – представился горбоносый жгучий брюнет с тонкими усиками, края которых были закручены вверх, на манер усов Сальвадора Дали. – Биолог, стрелок и следопыт.

– Юна Окнянская, наш строгий доктор, – представил мне Ларин мою старую знакомую.

Юна, не вставая с кресла, отвесила краткий поклон и, как ни в чем, ни бывало, продолжила чтение планшета.

– Ребята только что вернулись из похода, – сказал Ларин. – Им надо отдохнуть. Пойдем, познакомлю тебя со своим хозяйством…

Зверь по имени Лео проводил меня и Шаха до самой лаборатории и попытался даже проникнуть в нее вместе с нами, но, услышав короткое «брысь», обиженно поплелся назад, в «кают-компанию»…

Лаборатория Ларина ничем не отличалась от любой комплексной биологической лаборатории. Шах сел перед пультом компьютера и жестом предложил место рядом.

– Поход предстоит трудный, и опасный, – сказал он без предисловий. – Я не хочу, чтобы ты зря рисковал. В Осмилонии к нам присоединится отряд андроидов, которые будут транслировать сюда, на базу, абсолютно все события. Ты все увидишь как бы своими глазами и при этом избежишь ненужного риска…

– Я поеду с вами… – коротко ответил я.

– Осмилоки не любят нашу технику, и большую часть пути придется идти пешком…

– Я имею разряд по альпинизму…

– Ребята специально тренировались…

– Ничего, выдержу… Считай, что это – приказ…

Ларин шумно вздохнул и развел руками.

– Расскажи лучше о планах, – попросил я.

– Первый сольдер доставит часть отряда к границе Осмилонии. Позднее туда прибудет начальник карантинного контроля Даниил Кронин, которого все зовут просто Даном, и его андроиды. Точнее, это больше биороботы. Дальше трое суток придется идти пешком… Трое аруанских суток! Напоминаю: они длятся по тридцать часов!

– Когда выступаем?

– Через день…

– Я хотел бы ознакомиться с личными делами участников экспедиции…

Леруа пощелкал клавишами компьютера:

– Пожалуйста… Люди проверенные… Вот фамилии, индексы… Да, что тебе объяснять… Я больше не нужен?

– Нет, спасибо…

– Могу идти?

– Оставь этот тон!..

Ларин внимательно посмотрел на меня и, круто развернувшись, вышел из лаборатории.

Некоторое время я задумчиво сидел перед компом, затем открыл файл со списками сотрудников Шаха. Индексы Тима Бурова, Льва Левина, Юны Окнянской и Анта Санина я нашел быстро. Через несколько секунд на экране появились таблицы с данными.

Перескакивая через отдельные строчки, я начал читать.

Через полчаса я знал о своих будущих спутниках все, что мне было необходимо. Оказывается, до поступления в Академию Биологии Тим Буров всерьез занимался рисунком и скульптурой, однако основным его хобби являлась археология. Лев Левин был одним из лучших специалистов по фауне и флоре Аруаны. Юна Окнянская считалась превосходным хирургом и уступала в мастерстве лишь Ларину и некоему доктору Акимову. Все участники похода не раз бывали в Особом Районе. Один лишь биолог-стажер Ант Санин отправлялся в Осмилонию, как и я, впервые…

– Вот так мы и живем, – сказал Тим Буров, демонстрируя свою тесную комнатушку. – Обычно в своих кельях мы только ночуем, но сейчас мои соседи-этнографы отправились в горы, и я могу работать здесь в гордом одиночестве…

Мы сидели на полу, утопая в мягком ворсе ковра, и я с завистью смотрел на Тима, сидевшего в позе индийского йога, скрестив ноги под собой. Я попытался сесть так же, но через минуту начало ломить в коленных и тазобедренных суставах. В конце концов, мне пришлось сесть боком, опершись на руку.