Аруана

Геннадий Тищенко

Аруана

«Люди, кои не брезгуют греховными средствами, могут преуспеть, добиться желаемого, одержав победу над врагами, но их ждет неминуемая духовная погибель».

Рабиндранат Тагор.

Часть первая. Андрей Янин

Пролог. Мнемозапись Зудина

…До берега реки оставалось не более двух тотов, но силы мои были на исходе. Дыхание с каждым шагом становилось сдавленнее, сухой раскаленный воздух раздирал грудь. Потом я упал, споткнувшись о корневище еаль-баа. Почти невидимое в высокой траве, оно змеей извивалось под ногами и скрывалось в пахучих зарослях турникона.

Затаив дыхание, я прислушался к звукам со стороны опушки. К шелесту травы и стрекотанию кузнечиков примешивался едва слышный плеск волн Озера.

Потом еще один звук привлек мое внимание. Сколько я не напрягался, так и не понял, что он означает. Я не знал этого звука, хотя он и напоминал шипение Большой Змеи из Синей Реки. Но незнакомый звук лишь напоминал это шипение. Этот звук был Чужим и, скорее всего, Враждебным.

Небольшой крыль выскочил из под пурпурного листа турникона и уставился на меня изумрудными глазами, навевающими ужас. На загривке крыля быстро набухал защитный желтый капюшон, усеянный устрашающими фиолетовыми пятнами и шипами.

Ящер вытянул в мою сторону хищную остроносую морду и угрожающе заквакал.

Я замер, боясь шелохнуться, и некоторое время продолжал лежать без движения. Даже не моргал, отчего глаза начали слезиться.

Видя, что с моей стороны опасность ему не угрожает, крыль спрятал ядовитые шипы и бесшумно исчез в зарослях.

Со стороны опушки раздались легкие шаги. По их звуку, а также по характерному запаху, я догадался, что шаги принадлежат босоногой девушке.

Я осторожно приподнялся над листьями турникона и взглянул в сторону опушки.

По водопойной тропе к озеру шла молодая локиня. Набедренная повязка и мокасины составляли весь ее наряд, хотя ей было не менее восемнадцати лет. Правая рука локини сжимала примитивное копье, изготовленное из гладкого ствола туайи. Точнее, это было не копье даже, а заостренный с одного конца прямой ствол, с которого были удалены ветки.

Судя по одеянию, оружию и запаху, это была дикая локиня.

В зарослях раздался едва слышный шорох, и дикарка замерла, настороженно прислушиваясь. Она была красива эта юная локиня. И по всему было видно, что она еще не прошла Обряда Посвящения.

Проследив направление взгляда локини, я увидел морду лунга. Он осторожно выглядывал из оранжевых зарослей. Глаза его пылали вожделением.

Я невольно вжался в землю. Из полумрака зарослей, за спиной твари в сторону дикарки смотрели еще две пары налитых кровью глаз.

Глаз лунгов!

Локиня рванулась в сторону озера, но из зарослей ей наперерез выскочили еще два лунга. Их пасти разверзлись, обнажив желтые клыки, с которых текла обильная слюна.

До озера оставалось всего несколько шагов, но лунги перекрыли тропу и, хрипло хрюкая, приближались к локине.

Девушка испуганно вскрикнула и метнулась в сторону ближайших зарослей. Лунги бросились, было за ней, но неожиданно застыли на месте.

Теперь их морды выражали испуг.

Я осторожно приподнялся и увидел, что из зарослей навстречу уродам вышли трое воинов из племени осмилоков. Старший из них был вооружен коротким мечом, руки второго натягивали лук, направляя в сторону ближайшего лунга длинную стрелу, а третий воин замахнулся на переднего лунга копьем.

Злобно шипя, твари попятились в заросли.

Юная дикарка испуганно смотрела то в сторону нелюдей, то в сторону осмилоков. Своим спасителям она тоже была не очень рада.

Старший осмилок засунул меч в ножны, снял лассо, прикрепленное к поясу, и многозначительно протянул его дикарке.

Взглянув на лассо, локиня попятилась к Озеру. Едва осмилок шагнул в ее сторону, как она с криком развернулась, и, преодолев прыжками песчаный пляж, отделявший ее от Озера, прыгнула в воду…

Глава первая. Юна

– …Это была запись фрагмента сознания Виктора Зудина, из экспедиции Розова, – проговорил Новицкий и выключил мнемограф. – Это биолог, который снял и ввел в свое сознание запись с мозга агасфика. Так называют себя аборигены из ОРА, Особого Района Аруаны, который мы чаще называем просто Осмилонией. Мнемограмма транслировала в твой мозг меры длины аруанцев, а также, названия которые они дали животным и растениям своей планеты. Кстати, эта запись передала субъективность оценок, свойственную обитателям Осмилонии. Лунги, к примеру, вовсе не так уродливы. Локи и осмилоки враждуют с лунгами, поэтому видят их, мягко говоря, не совсем объективно. Что и отразилось в мнемозаписи…

Я тряхнул головой и огляделся. Освобожденное от записи собственное сознание возвращалось крайне тяжело. Я осознал, что нахожусь в хранилище КГБ, Комитета Галактической Безопасности, и прохожу инструктаж перед вылетом. Предо мной сидел Председатель Экологической Комиссии Новицкий, который уже не один год инструктировал всех инспекторов, перед отправкой.

– Признаться, запутался с вашими осмилоками, лунгами и агасфиками, – я поднялся с кресла.

– Ты познакомился с представителями основных рас Осмилонии, – успокоил меня Новицкий. – Остальные аруанцы мало чем отличаются от осмилоков.

– Значит ли это, что осмилоки ушли по пути прогресса дальше, чем, к примеру, локи?

– Черт его знает, что это значит…. – Новицкий брезгливо поморщился. – Мы до сих пор ничего не понимаем в их иерархиях. Похоже, локи являются представителями регрессивной ветви. Девушка, которую ты видел, – типичная представительница этой расы.

– Ну, если так выглядят представительницы регрессивной ветви, – заметил я, – то не представляю, как выглядят дамы из ветвей прогрессивных.

– Да, следует признать, хороши чертовки, – согласился Новицкий. – Но вернемся к классификации аруанцев… На следующей ступени развития стоят лунги-агасфики. Такой вот своеобразный расизм получается. Некоторые антропологи считают, что локи и агасфики являются иными биологическими видами, вроде наших Йети и Алмасты, миллионы лет сосуществовавших на Земле с видом Гомо Сапиенс. И, наконец – осмилоки…

– Остановись! – не выдержал я. – У меня в голове уже каша из твоих аруанцев!

– Они мои не больше, чем твои… Точнее: теперь они твои даже больше, чем мои…

– Но почему вы отправляете именно меня?

– Ты учился вместе с Лариным. Кое-кто надеется, что это облегчит твой контакт с ним…

– Давай-ка, еще раз все уточним… Итак, на Аруане уже десяток лет работают земляне, и она, вроде бы, изучена вдоль и поперек…

– Вот именно – «вроде бы», – вставил Новицкий. – Мы ни черта не знаем об Осмилонии…

– Хорошо, за исключением Осмилонии, – согласился я. – Вы меня хотите перебросить именно туда?

– И не просто в Осмилонию, а на Киалану, праздник осмилоков, куда допущен лишь твой однокашник Шах Ларин. Ты должен прибыть на Киалану вместе с ним. И узнать все, что связано со всей этой чертовщиной!..

– А что же на сей день известно об этой «чертовщине»?

– Ну… что это – главный праздник Союза Осмилоков. Причем, Союз сей, крайне враждебно относится к нам, землянам. Все остальные аруанцы дружат с нами по полной программе, а осмилоки, не желают, видите ли. Причем, по неведомым нам причинам. Они терпят одного лишь Шаха, который, похоже, слегка свихнулся на своих экспериментах. А может быть и не слегка. Подробнее узнаешь обо всем по дороге… – Новицкий протянул мне футляр с дисками и мнемограммами. – Я очень на тебя надеюсь…

– Но я еще не дал своего согласия! – возразил я.

– Куда ты денешься… – Новицкий обнял меня на прощание…

…Мелькание цветовых пятен прекратилось и полупрозрачные, расплывчатые тени превратились в несущиеся навстречу звезды. Затем звездный мир начал скручиваться и сжиматься. Это означало окончание выхода из «червоточины».

– Долго еще? – спросил я, с трудом разжимая губы.

– Сможете выйти через пятнадцать минут… – ответил голос, слегка звенящий металлом. – Отправить справку для встречающих?

– К черту справки… – Поморщившись, я отвернулся от иллюминатора, и некоторое время смотрел на экран планшета, на котором просматривал материалы об Аруане.

Косматый диск зеленого солнца величественно плыл навстречу. Языки лимонных и изумрудных протуберанцев выплескивались светилом на расстояние, превышающее его диаметр.

Вскоре весь экран заполнила приближающаяся планета. Сквозь аметистовые облака, проглядывала зеркальная поверхность морей и океанов. Впрочем, немалую часть поверхности планеты занимали оранжевые массивы лесов и джунглей.

Кабина, в которой я находился, содрогнулась. Я откинулся на спинку кресла и потянулся. Из-за стены послышался женский смех, затем – топот множества ног.

Слегка пошатываясь, я, встал и вышел из кабины. По коридору шли молодые парни и девушки. Никто не обращал на меня никакого внимания.

И это было правильно.

– Не думала, что Переход будет так прост, – улыбаясь, говорила своему спутнику проходящая мимо светловолосая девушка. – Меня им столько пугали, а все оказалось таким обыденным!

– Ты просто не заметила, как задремала, – парень обнял девушку за плечи и так, обнявшись, они вышли из коридора.

Дождавшись своей очереди, я вошел в одну из дезинфицирующих камер. Снизу заструился бактерицидный газ, а сверху обрушилось стерилизующее излучение. Затем меня обдало струей пряно пахнущей жидкости, которая высохла, буквально, в секунды. Наконец, вместе с остальными пассажирами межзвездного лайнера, я спустился по широкому пандусу на оранжевую траву, под ослепительные лучи изумрудного светила. Все вокруг очень напоминало Землю: в зеленоватом небе плыли кучевые облака, вдали были видны строения городка земных колонистов и туманные лиловые горы.

Жмурясь от яркого света, я направился к зданию космопорта.

– Волонтеров воспитательных и строительных отрядов просим пройти ко второму сектору, где их ожидают руководители групп! – объявил диспетчер Центрального Космопорта Аруаны. – Повторяю…

Оставшись один, я растерянно осмотрелся по сторонам, пытаясь разобраться в путанице указателей и надписей на самых разных языках Земли.

Я никуда не спешил, меня никто не встречал и, как я надеялся, о моем прибытии на Аруану никто не знал.

У входа в здание космопорта я увидел высокую стройную женщину. Признаться, я не сразу понял, что передо мной аруанка, то есть первая живая аборигенка, увиденная не на мониторе, а наяву! А ведь о красоте аруанцев ходили легенды по всей Галактике!

И ходили, надо признать, не зря!..

Аборигенка мельком взглянула на меня, и высокомерно выпятив подбородок, прошла мимо. Зеленые глаза ее таинственно блеснули в лучах заходящего солнца. Лицо, издали похожее на медную скульптуру, приобрело выражение загадочности, с оттенком презрительности.

Через пару шагов я оглянулся. Аруанка быстро удалялась.

– Будьте любезны, как пройти в диспетчерскую? – Я удивился неожиданной хриплости своего голоса.

Аруанка обернулась и с интересом взглянула на меня.

– Центральный зал, третий сектор, – мягкий, певучий голос заставил мое сердце забиться сильнее.

– Благодарю вас! – сказал я и, круто развернувшись, зашагал прочь четким шагом курсанта космошколы.

– Третий сектор в противоположной стороне! – чувственный голос догнал меня и заставил ускорить шаги.

Чертова кукла, думал я, сворачивая за первый же поворот коридора. – Можно подумать, что за этой эффектной внешностью что-то кроется.

Я остановился, уткнулся лбом в прохладный пластик стены и заставил себя успокоиться.

Если так дальше пойдет, лучше сразу вернуться, думал я, настраиваясь на формулировки аутотренинга.

Через минуту я почувствовал себя готовым к любым неожиданностям…

…В зале ожидания, набитом пилотами, пассажирами, и встречающими, я заговорил с темноволосым парнем в форме оператора дальней связи.

– Как добраться до базы Ларина? – громко, чтобы перекричать шум зала, спросил я.

– По-моему, он уже вернулся в Летсаль, – неуверенно ответил парень, – Но не советую являться к нему раньше, чем через неделю.

– К чему такая осторожность?

– Вы, наверное, слышали, что он со странностями?.. К тому же, приближается Киалана, сами должны понимать!

Я кивнул, почитал указатели, и направился к стоянке сольдеров.

В нескольких метрах от стоянки меня догнала высокая девушка в короткой юбке. В первое мгновение мне показалось, что передо мной стоит аруанка. Лишь приглядевшись, я понял: бронзовый блеск создан специальной пудрой, тонко имитирующей характерную патину кожи аруанцев.

– Я услышала, что вы отправляетесь в Летсаль. Мне тоже туда. – Девушка говорила спокойно, но я чувствовал, что она взволнована.

"Ага… – мысленно сказал я себе, – нас, кажется, все-таки встречают…"

– Лагерь Ларина находится в Ливе. Это рядом с Летсалем, так что нам по пути… – проговорила девушка. – А зовут меня – Юна…

– Андрей Вадимович, – представился я, – турист с Земли…

Мобиль летел невысоко над холмистой равниной Аруаны. Проплывающие внизу ландшафты почти не отличались от земных. Лишь зеленоватое небо напоминало, что вокруг мир иной планеты.

– Это Еаль-Баа, – показывая на огромное раскидистое дерево, одиноко растущее в степи, поясняла Юна. – В переводе это значит – Крыша Неба. У местных племен оно считается священным.

– А осмии здесь растут?

– Осмии?.. – Юна улыбнулась. – Чувствуется, что вы впервые на Аруане. Здесь любой стажер знает, что осмии растут лишь в Осмилонии, а гигантские осмии – исключительно в Священной Роще.

Юна оказалась отличным гидом, но я был благодарен ей просто за ее присутствие. Я внимательно слушал объяснения, но не удержался от замечания, когда Юна назвала небо по-аруански не боа, а баа.

Юна некоторое время сидела молча, надув по-детски пухлые губы.

– Каюсь, виноват, – я склонил голову и прижал руку к груди. – Должен был предупредить, что основательно готовился к встрече с Аруаной.

– Что же вы разыгрывали комедию?! Я тут, распинаюсь…

– Поймите, многое я действительно представлял совершенно иначе, – неуклюже оправдывался я. – Без вас я никогда не догадался бы, что это невзрачное деревце и есть Крыша Неба. Поверьте, я действительно узнал от вас много нового…

Юна вежливо улыбнулась, но поток ее красноречия больше не возобновлялся на протяжении всего полета…

…Летсаль встретил нас проливным дождем. Уровень воды на покрытии посадочной площадки доходил до щиколоток, и земная обувь совершенно не защищала от влаги. Окинув сочувственным взглядом мои туфли, Юна предложила идти босиком.

– Что ж, нам не привыкать! – Я сбросил обувь и, поднимая брызги, весело зашлепал босыми ступнями по зеленым полированным плитам.

Летсаль – небольшой поселок, застроенный одноэтажными домиками, утонул в зарослях турникона, растения отдаленно напоминающего увеличенный во много раз папоротник. В центре поселка высилось здание Гостиницы.

– Жилье временное, – пояснила Юна. – Сейчас здесь трудно с этим: постоянно прибывают новые добровольцы. Большинство – до сих пор живут в Гостинице, но скоро закончат новый корпус. А пока – одна душевая на две комнаты, что, сами понимаете, не фонтан…

В отведенной мне комнате не было ничего, кроме кровати, двух кресел и легкого стола из пластика.

Сложив вещи в гардеробной нише, я прилег отдохнуть.

Впервые после вылета из Центра я мог спокойно обо всем подумать.

Новицкий, как всегда, был прав. Он, конечно, все понимал и даже сочувствовал мне. Но кто еще, кроме меня, мог воздействовать на Ларина и, в случае необходимости, принять жесткие меры? Когда речь идет о выживании всего Человечества, – надо быть жестким и решительным…

Разбудила меня Юна.

– Забыла показать, где находится кафе, – смущенно сказала она. – Вы ведь, наверное, проголодались?

– Есть такое… Признаться никогда на отсутствие аппетита не жаловался…

В углу пустого зала двое парней о чем-то ожесточенно спорили. Увидев меня и Юну, они торопливо допили зеленоватый напиток и встали. Лишь теперь я понял, что это аборигены: ростом они были более двух метров.

– Это аруанцы? – спросил я, когда гиганты вышли.       №

– Вы не знали, что многие из них сотрудничают с нами?

– Знал, конечно, но как-то непривычно. Этакая раса красавцев, баскетбольного роста…

– Привыкните. Большинство из них очень милые ребята, хотя, с медицинской точки зрения, такой рост несколько избыточен. Впрочем, сила тяжести здесь меньше, чем на Венере.

– Милые ребята… – пробормотал я. – В тихом омуте, простите, – черти водятся. Это такая русская пословица… Смысл ее в том, что внешне тихие люди иногда могут такое выкинуть!

– Понятно… – Юна как-то странно взглянула на меня.– Я тоже такой кажусь?

– Отчего же…– я галантно склонил голову. – Хотя женщины без чертенят внутри, по-моему, отсутствуют в природе…

– Я столько наговорила о себе, а вы даже не рассказали о цели своего прибытия… – Юна отхлебнула глоток зеленоватого коктейля, покрытого красноватой пенкой и насмешливо взглянула на меня.

– Можете считать меня туристом, – я тоже попробовал приятный на вкус кисловатый напиток. – Давно мечтал побывать на Аруане и достаточно тщательно готовился к этому вояжу. Во всяком случае, изучил почти все наречия Осмилоков…

– Вы еще и лингвист?

– В какой-то степени. Меня интересует история Аруаны. В ней, на мой взгляд, еще немало белых пятен…

– И вы собираетесь их ликвидировать? – Юна усмехнулась. – Все не так просто, как кажется на первый взгляд. С медицинской точки зрения, их организмы совершеннее наших и большинство аруанцев действительно любознательны, отзывчивы, простодушны… Но не все… Далеко не все…

– По-моему, вы, как и большинство землянок, просто завидуете им. В последнее время даже на Земле женщины подводят глаза на аруанский манер. Я ведь и вас в первое мгновение принял за аруанку…

– Это комплимент?

– Понимайте, как хотите, но приходиться признать, что они и впрямь прекрасны…

Глава вторая. Волонтеры

Я долго не мог заснуть. Стоял на балконе и вслушивался в тишину ночной Аруаны. Теплый ветерок приносил из степи незнакомые терпкие запахи и гнал по небосклону фиолетовые облака, сквозь которые иногда прорывался свет трех естественных спутников Аруаны – Зара, Оры, и Улькабра.

В прошлом остались шумные дебаты в правлении Комиссии, бесконечные согласования и бессонные ночи, посвященные изучению статей и монографий об Аруане. Все это, вместе взятое, называлось "предварительным ознакомлением". В который уже раз необходимо было изучить языки, не имеющие ничего общего ни с одним из современных языков Земли. В который раз приходилось заставлять себя быть по мере сил объективным. И с каждым разом оставаться беспристрастным становилось все труднее.

Я уже давно чувствовал невольное озлобление против членов Комиссии, которые яростно защищали позиции Ренгтона и его последователей. Я был уверен, что через этих членов Комиссии Ларин знал обо всех наших планах.

Прибывающие с Аруаны материалы были столь обширны, что компьютеры не успевали обрабатывать эту лавину информации. А ведь Аруана была не одна. Население Земли оказалось слишком малочисленным не только для освоения, но даже для изучения просторов Галактики. Потоки информации некому было даже просто воспринять. Нередко эта информация годами хранилась в памяти компьютеров, прежде чем доходила до людей и общества в целом. Земля просто не справлялась со своими обязанностями Центра Человечества, начавшего освоение Галактики. Ответвления земной цивилизации начинали жить самостоятельно, но Земля оставалась связующим звеном между этими ответвлениями.

Последние годы я работал в ОЭН, Отделе Этических Норм. Мы представляли на рассмотрение Центра сведения об отклонениях в психологии переселенцев с Земли. Нередко изменения в морально-нравственном облике переселенцев были неизбежны в новых условиях обитания. Прежде всего, – вследствие контактов с разумными обитателями иных миров.

Сегодня я впервые прибыл на планету, разумные обитатели которой внешне столь мало отличались от землян…

…Звонок видеофона прервал мои размышления.

Это был Шах Ларин.

Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Шах и впрямь не изменился за последние годы. На вид ему можно было дать не более тридцати, но я прекрасно помнил, как мы праздновали его сорокалетие.

– Здравствуй, Андрей, – устало сказал Ларин. – Рад тебя видеть.

– Здравствуй, Шах… – Некоторое время я подыскивал слова, но так и не найдя их замолчал.

– Ты надолго? – после паузы спросил Ларин.

– Не знаю…

– Хочешь покопаться в наших странностях?

– Да, хочу…

– И, думаешь, я тебе помогу в этом?

– Нет… Уже не думаю.

– Жаль… Не так я представлял нашу встречу…

Я промолчал.

– Я смогу приехать к тебе только завтра, – сказал Ларин. – Чем будешь заниматься все это время?

Я пожал плечами.

Ларин недовольно поморщился.

– У меня к тебе просьба, – явно пересиливая себя, сказал он. – Не лезь без меня к аруанцам. Это может очень плохо кончиться…

Я молчал, внимательно вглядываясь в лицо Шаха.

– У тебя нет ко мне вопросов? – в голосе Ларина появились нотки раздражения.

– Почему ты нарушил третий параграф?

– Я так и думал…– Ларин тяжело вздохнул. – Значит ты все– таки от Комиссии…

– Я же сказал, что прибыл по собственному желанию.

– Ладно… Завтра я отвечу на все твои вопросы… Как устроился?

– Нормально…

– Может, сразу переберешься ко мне? В гостинице довольно шумно…

– Ты так хочешь?

Ларин явно колебался.

– Да, я так хочу, – сказал он, наконец.

– Пожалуй, я лучше пока останусь здесь, – сказал я, после некоторого раздумья. – Завтра буду у тебя.

– Ну, как знаешь…– Ларин вздохнул, и мне показалось, что вздохнул он с облегчением…

Экран видеофона погас.

Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Не понравился мне разговор с Шахом. Очень не понравился. И еще мне было жарко. Инстинктивно я ждал, что вот-вот придет долгожданная ночная прохлада, но после двадцатичасовой жары воздух остывать не торопился.

Из оцепенения меня вывели голоса за окном.

С балкона я увидел на площади, перед гостиницей, три походных сольдера, из которых веселой гурьбой высыпали парни и девушки. Все они были в шортах и в голубых форменных рубашках.

Кто-то из ребят запел песню, и множество задорных молодых голосов тут же с радостью подхватили ее. Вскоре здание гостиницы заискрилось огнями и наполнилось веселым гамом. Где-то звучала музыка, с многих этажей доносились песни…

Я взглянул на часы. Было далеко за полночь. Похоже, здесь не очень-то заботились о покое соседей.

Пора бы им и укладываться, подумал я и в это время в коридоре раздался топот ног и хлопанье дверей. Где-то рядом звонким колокольчиком рассыпался девичий смех.

– Серый, куда ты подевал отчет? – взревел из-за двери могучий бас.

Я не вытерпел и открыл дверь.

В коридоре возвышался парень, завернутый в полотенце, словно в тогу.

– Он в рюкзаке у Гриши, ты же сам дал ему почитать… – на пороге противоположной по коридору комнаты появился бородатый детина в красных плавках.

– Добрый вечер! – весело сказал бородач, увидев меня.

Я пробормотал в ответ что-то невразумительное и захлопнул дверь.

За стеной грянула песня:

Аруана – планета молодых.

Звонких песен и мускул стальных,

Если с нами не будешь ты весел-

Мы тебя головой вниз повесим…

Куплет был завершен взрывом идиотского хохота.

– Ну, балбесы!.. – пробормотал я и подошел к окну.

– Ой, девочки, вы бы видели, как моя Лу алгебру схватывает! – воскликнул девичий голосок из-за противоположной стены. – Если так пойдет, то через пару недель она будет щелкать интегралы…

– Ну, и что толку? – скептически спросил мужской голос. – Им наша математика нужна, как аротавру пятая нога!

За стеной шумно заспорили, причем преобладали женские голоса.

Я лег и зарылся лицом в подушку. Но сон не шел. И я вдруг небывало остро почувствовал свой возраст и свое одиночество. За стенами бурлила неведомая мне жизнь. И никому не было до меня никакого дела.

В дверь комнаты постучали. Это была Юна.

– Неужели спите?! – удивленно спросила она, увидев мою смятую постель.

– Пытаюсь…– я, развел руками и попытался улыбнуться. – Но не очень-то получается, при таком гаме.