Золотой дурман. Книга первая

– Да, ты права… – с нотками сожаления согласился Мирон. – Вот, к примеру, взять нас – чем мы отличаемся от наших крепостных? Ничем. Кстати, твой любимый поэт Сумароков так об этом сказал: «Какое барина различье с мужиком? И тот, и тот – земли одушевлённый ком…» Выходит, различие лишь в том, что крепостные не могут купить себе свободу – без золота они становятся обыкновенной вещью барина, с которой тот сделает всё, что захочет. Поэтому с прискорбием следует заключить: хотя мы и говорим, что перед Богом все равны, но этот металл вершит судьбу человека – быть ему господином или бесправным слугой, – с печалью закончил Мирон.

– А как же! – согласно кивнула головой Лиза.

За разговорами они и не заметили, как вокруг их обступили густые заросли берёз.

– Ой! – насторожилась Лиза, услышав шорох в кустах. – Кто это там?!

Обхватив одной рукой Мирона, протянула она другую к росшим неподалёку густым деревцам.

– Заяц или лисица, – опешив от близости девушки, едва вымолвил Мирон.

– Заяц? – переспросила она, подняв на него испуганные глаза.

– Наверное… – как можно мягче, чтобы успокоить спутницу, ответил он.

– А мне почудилось: вдруг волки! – с тревогой в глазах произнесла Лиза, прижимаясь к своему спутнику. – Давеча конюх батюшке рассказывал, что у соседей волки лошадь загрызли. Много их нынче развелось. Ой! А наши лошади! – весело засмеялась она, указывая на пасущихся на лужайке коней.

И тут только Мирон заметил, что за разговорами упустил лошадей.

– Я сейчас! – сказал он и побежал ловить скакунов. – А вот и они… – подошёл он, ведя за собой обеих лошадей.

– Ну что, пора домой? – взяла она из рук Мирона поводья своего жеребца и ловко запрыгнула в седло.

– Как?!.. – не веря, что так быстро пролетело время, растерялся он. – Уже?!..

– Да, Мирон, батюшка беспокоиться будет.

– Я буду ждать тебя завтра на том же месте – у старой мельницы.

– Вряд ли получится, – покачала головой Лиза. – Вечером родители уезжают на ярмарку и вернутся на следующий день. У меня будет много дел. Так что не раньше, чем через два дня мы сможем вновь увидеться…

Проводив Лизу, Мирон, не жалея коня, летел домой на крыльях радости. От быстрой езды ветер трепал его волнистые волосы, как вновь прекрасен стал для него окружающий мир, как вновь милы сердцу стали родные мотивы Смоленщины. Он даже не заметил, как очутился в своём имении. Резко осаженный всадником конь громко заржал и встал на дыбы.

– Сударь, ваши вещи собраны и упакованы, – встретил его Харитон.

– Вот что, Харитон, давай-ка распаковывай всё назад по своим местам, – улыбнувшись, хлопнул он по плечу лакея. – А это – тебе за труды, – протянул Мирон слуге серебряный рубль.

– Да что вы, Мирон Васильевич. Как можно-с – такие деньги?! – замотал головой Харитон.

– Бери, бери… Внучатам своим подарков купишь.

– Дай бог вам здоровия, барин, – поклонился Харитон.

– А мы вас заждались, – вышла навстречу Мирону Анна Петровна. – Обед уже готов. Но Софья Михайловна распорядилась без вас не садиться за стол.

– Скажи матушке, что сейчас буду… Ух, как я проголодался! – побежал он переодеться к обеду.

– Ну, наконец-то! – встретила его Софья Михайловна. – Что-то ты долго сегодня гулял. Садись за стол… Я уж поварихе наказала, чтобы постаралась с обедом, а то утром-то ничего не поел…

Мирон с аппетитом съел тарелку малороссийского борща, не оставил без внимания подёрнутого капельками янтарного жира осетра, а тут и блинчики с икрой подали.

– Ну вот, не зря Прасковья постаралась, – видя, с каким аппетитом обедает сын, произнесла Софья Михайловна.

Только они отобедали, как на пороге появились Андрей, Викентий и Герасим.

– А мы вот попрощаться пришли, – переминаясь с ноги на ногу, доложил за всех Герасим.

– С кем?! – сделал удивлённую мину Мирон.

– С тобой!.. Андрей сказал, что ты уезжаешь.

– Да никуда я не уезжаю, у меня ещё целый месяц впереди…

На какое-то время все притихли, пытаясь осознать произошедшую перемену. Родители с понимающей улыбкой не стали задавать лишних вопросов, видимо поняв, что сложившаяся ситуация приняла неожиданный оборот.

– Как это?.. – остановил удивлённый взгляд на товарище Андрей. – А ты сказа… – осёкся он на полуслове, увидев добродушную улыбку Мирона. – Ну, тогда давай ко мне на обед! Завтра накажу Макару, чтобы зайца приготовил. Он мастер готовить жаркое из зайчатины, – не растерялся Андрей. – И вы, конечно, подходите, – повернулся он к Викентию с Герасимом…

Встав пораньше, Мирон, не изменяя своей привычки, оседлал жеребца и выехал на прогулку. Хмурое утро вот-вот грозило разразиться дождём, но он, не обращая на это внимания, быстро мчался по берёзовой роще. Бродящие по пастбищу коровы удивлённо поднимали свои головы и мычанием провожали лихого седока, нарушившего стуком копыт резвого жеребца утреннюю тишину. Радость охватывала душу Мирона после вчерашней встречи с Лизой. Она чудилась ему везде: на лужайке берёзовой рощи, на берегу журчащего ручья, на лугу среди полевых цветов.

Непогода не заставила себя ждать. Сначала моросящий, а после переходящий в проливной дождь насквозь промочил одежду Мирона и заставил повернуть домой. Переодевшись в сухое, он вышел в столовую, где его уже дожидался горячий завтрак.

– Сударь! – обратилась к нему повариха Прасковья. – Что бы вы к обеду желаете покушать?

– Спроси у матушки, – бросил Мирон. – Я сегодня у Андрея обедаю…

Поместье Андрея было совсем небольшим. Старенький дом из пяти комнат стоял в низине на краю небольшой деревушки, где проживали пятьдесят душ крепостных, а из дворовых слуг были только управляющий да повар-Макар – вот и всё, что досталось ему после смерти родителей.

– Проходи, проходи… – вышел к нему навстречу товарищ. – Сымай кафтан… Я его здесь на вешалку повешу, а то в избе жарко. С утра Макар готовит – печь топит.

Мирон прошёл в небольшую залу, где уже был накрыт стол. Приятно щекочущие нос ароматы исходили из расставленных по всему столу блюд.

– Присядь пока, – указал он на стул. – Сейчас Викентий с Герасимом должны подойти.

Мирон сел на предложенное ему место и, разглядывая комнату, залюбовался висевшей на стене большой картиной. Словно живыми красками на ней был изображён эпизод охоты с борзыми, настигающими затравленного зайца.

– Что, нравится? – заметил интерес товарища к полотну Андрей. – Кстати, местный художник нарисовал – от отца осталась. А вот и господа! – повернулся он в сторону застучавших сапогами у дверей Герасима и Викентия.

– А запахи! – потянув носом и глотая голодную слюну, произнёс Герасим. – Поистине мастер твой Макар.

– Да-а, такого повара по всей округе не сыщешь, – добавил Мирон. – Француз у Воронцовых послабее будет. Вот пригласить бы Григория Павловича – оценить мастерство местных кулинаров.

– К себе переманит, – пошутил Герасим.

– Не получится: вряд ли Макар другому служить будет – он здесь издавна как член семьи… А идея неплохая – семейство Воронцовых пригласить, – ответил Андрей.

– Успокойся… – взял друга за руку Мирон. – На ярмарку собрался сегодня вечером Григорий Павлович с супругой – Лиза сказывала.

– Да это я шутя… Давайте уже обедать, господа! – пригласительным жестом указал на стол хозяин. – А то смотрю, Викентий что-то заскучал…

Обед действительно вышел на славу. Не одна похвала ушла в адрес умелого кулинара. За трапезой и не заметили, как время перевалило к вечеру.

– Макар! – позвал Андрей. – Дай лошадям овса! Небось, проголодались уже. Макар, слышь? – вторично позвал он, не дождавшись ответа. – Придётся самому… Спит, наверное, – умаялся с готовкой.

– Да сиди уже с гостями, – поднялся Викентий. – Делов-то – лошадей накормить.

– Овёс там – в конюшне, – крикнул вдогонку Андрей.

Довольные проведённым временем и вкусным обедом, друзья засобирались по домам.

– Не помню, едал ли я когда такую вкуснятину, – с улыбкой поблагодарил товарища за обед Викентий. – Теперь моя очередь угостить вас обедом.

– Ну вот и Викентий заулыбался… Вкусный обед, он всегда настроение поднимает, – с шуткой произнёс Герасим. – Я тоже с угощением в стороне не останусь, – добавил он.

Загадочная кража

Протяжный колокольный звон набатом прокатился по спящим поместьям округи.

– Что такое?!.. Вроде колокольный звон? Ночью?.. Или мне приснилось? – открыв глаза, пытался сообразить Мирон.

Но тревожный набат повторился ещё раз.

– Вроде как усадьба Воронцовых горит?! – послышался всполошенный голос Никифора.

Остатки сна мигом вылетели из головы Мирона; соскочив с кровати и накинув кафтан, он выбежал из дома. Светло-красное зарево поднималось в той стороне, откуда слышались тревожные удары колокола. Несомненно, горела либо церковь, либо имение Воронцовых.

«Но кто полезет на колокольню, если церковь охвачена огнём?» – пронеслось в голове Мирона. «Лиза!.. Она там!..» – тревожно забилось его сердце…

Вскочив на неосёдланного коня, Мирон во весь опор, не разбирая дороги, напрямки помчался к месту пожара. Ещё издали он услышал треск горящего дерева, – теперь уже было ясно различимо, что пожар в имении Воронцовых. Подъехав к дому, он с облегчением заметил, что горят какие-то хозяйственные постройки. Соскочив с коня, он бегом направился туда, откуда слышались крики людей, тушащих пожар.

– Лошадей выводи! – слышалась чья-то команда. – А то кабы на конюшню огонь не перекинулся!

За домом Мирон лицом к лицу столкнулся с измазанным в саже дворецким.

– Где госпожа?!.. На пожаре?!.. – обеспокоенно спросил он у Евстафия.

– Они-с всем семейством вчера вечером уехали. Матушка их настояла, чтобы госпожа Елизавета непременно отправилась вместе с ними.

– А что там случилось? – кивнул Мирон в сторону пожарища.

– Баня горит… Видать, дворовые девки топили, да не доглядели чего. Гадай теперь, – развёл он руками. – Тут кабы на конюшню пламя не перекинулось. Надумали сверху водой поливать… Вот за лесенкой пошёл, – махнул он в сторону каретного сарая.

Мирон подошёл поближе, на расстоянии почувствовав жар огня. Сухие брёвна бани горели, словно стог соломы в знойный день. Искры с треском взлетали вверх вслед за уходящим в небо чёрным дымом. Потолкавшись немного среди народа и убедившись, что огонь больше ничему не угрожает, Мирон повернул к месту, где оставил коня…

Приехав домой, он собрался немного поспать, но сон никак не шёл – в глазах всё ещё стояли яркие языки пламени над усадьбой Воронцовых…

Весь следующий день по всей округе – то там, то сям – обсуждали ночной пожар. Первым к Мирону приехал Андрей, тоже побывавший на пожарище. А спустя ещё немного времени собравшиеся у него друзья обсуждали ночное происшествие.

– Да-а, вернётся к вечеру Григорий Павлович, а тут такое… Ох и достанется дворовым девкам, – покачал головой Викентий.

– Да он-то пожурит, да и только: делов-то – баня сгорела. А вот Алевтина Николаевна, эта с лихвой воздаст, – поправил его Андрей.

Ещё издали, подъезжая к усадьбе, Воронцов учуял запах гари, доносимый ветром со стороны имения.

– Что-то неладно, – обеспокоенно проговорил он, наклонившись к Алевтине Николаевне.

Та, задёргав носом, враз переменилась в лице.

– А ну-ка, давай гони! – сердито крикнула она кучеру. – Уснул, что ли?!

Навстречу им, услышав звуки подъезжающего экипажа, быстро семенил ногами дворецкий.

– Евстафий, что тут стряслось?! – издали крикнул Воронцов.

– Баня с-сгорела, – разведя руками, с поклоном ответил он.

– Как сгорела?! – выскочила вперёд супруга. – А ты куда смотрел, старый осёл! – гневно сдвинула брови Алевтина Николаевна. – Я не посмотрю, что ты дворецкий, прикажу выпороть розгами!

– В-вчера девки дворовые в бане мылись, а потом, среди ночи, пожар случился, – наклонившись ещё ниже, бросил он заискивающий взгляд на госпожу.

– Где они?! – краснея от ярости, крикнула она.

– В-в-в доме, – трепетным голосом ответил Евстафий.

– Пошли!.. – сурово приказала Алевтина Николаевна.

– Пойду гляну, что там случилось, – кивнул в сторону пожарища Григорий Павлович.

Евстафий, услужливо согнувшись, засеменил вперёд госпожи, открывая перед ней входную дверь.

– Пускай теперь в пруду моются, раз баню спалили! – заключил Воронцов, обойдя остывшие головешки, и развернулся к усадьбе.

– А-а-а!!!.. – раздался крик со стороны дома; на ступеньки, задрав голову вверх и хватаясь за сердце, выбежала Алевтина Николаевна, следом за ней, пытаясь успокоить мать, показалась Лиза.

– Что случилось?! – с перепуганным лицом подбежал Григорий Павлович.

– Шкатулка, шкатулка!.. – задыхаясь, еле выдавила из себя хозяйка.

– Какая шкатулка?! – схватил её за плечи Воронцов.

– Драгоценности, бриллианты – их нет… – рыдающим голосом пояснила супруга.

Воронцов, оттолкнув Алевтину Николаевну, кинулся в дом. Подбежав к комоду, где хранилась шкатулка, и убедившись, что там пусто, он обшарил всю комнату и, схватившись за голову, опустился на стул.

– Евстафий!!!.. – закричал он вдруг не своим голосом, вскочив на ноги.

– Я з-з-з-десь, господин, – с трясущимся подбородком подбежал дворецкий, чувствуя, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Шкуру спущу!!! – с налитыми кровью глазами накинулся на него Воронцов. – Где бриллианты?! – схватив за шиворот, ткнул он его в пустой ящик комода.

– К-какие б-бриллианты?.. Н-н-не знаю, Ваше высокоблагородие, – чуть не плача, пролепетал Евстафий.

– Алевтина! – крикнул Воронцов, оттолкнув в сторону дворецкого. – Комната была заперта?!

– Закры-ыта, – всхлипывая, ответила супруга. – Я зашла перстень в шкатулку положить, а там… – недосказав, разрыдалась она.

– Так, так, так… – встав посреди комнаты, приговаривал Григорий Павлович, подперев рукой подбородок. – Стало быть, украли… – задумался он.

Но вдруг взгляд его прояснился, Воронцов рванулся к двери и со словами «вот что нужно сделать!» выбежал из дома…

Через час он вернулся с каким-то человеком, серьёзный вид которого говорил, что он не простой государственный служащий.

– Капитан-исправник Никодим Фадеевич Данилов, – коротко представил супруге спутника Воронцов.

– Меня Григорий Павлович попросил заняться розыском пропавших драгоценностей, – улыбнувшись Алевтине Николаевне, пояснил цель своего появления капитан.

– Ну-с, показывайте, где у вас шкатулка лежала, – повернулся он к Воронцову.

– Проходите сюда, – указал тот рукой на дверь кабинета.

Исправник тщательно осмотрел комод, обследовал всю комнату, после чего, задумчиво потирая затылок, произнёс:

– Да-а, следов никаких. Видать, вор-то бывалый… Так вы говорите, баня сгорела и в то же время случилась пропажа… А вас, значит, в имении не было? – вопросительно взглянул он на Воронцова.

– Не было… – кивнул тот, подтверждая сказанное.

– Дворецкий оставался, – добавила Алевтина Николаевна.

– Так давайте его сюда! – распорядился исправник… – Ну-ка расскажи, дружок, что случилось в ту ночь? – подступил он к Евстафию. – Может, чего подозрительного заметил?

– А, что мне сказать?.. – опустив голову, развёл руками дворецкий… – Подумал я хорошенько – и вот что… Сдаётся, не по вине дворовых девок баня сгорела, – решительно произнёс он.

– Отчего же так?! – вопросительно округлил глаза капитан.

– Они ведь в полдень помылись, а пожар за полночь случился. Ежели какой уголёк из печи выскочил, неужто он столько времени шаял?

– Да, верно ты подметил, – согласился исправник.

– А ещё вот, что странным мне показалось, – приободрившись поддержкой, продолжил Евстафий. – Я за лесенкой побежал, ну, чтобы на конюшню залезть да сверху огонь поливать – побоялись, что она от жара возьмётся. А лесенки-то на месте не оказалось. Садовник её всегда около каретного сарая держит. Походил я, значит, кругом – смотрю, а она возле дома в траве валяется…

– Так, так, так… Погоди, – прервал его исправник. – А ну-ка покажи, где ты лесенку нашёл.

Евстафий подошёл к окну и рукой показал на примятую около дома траву:

– Вон, там…

Исправник подошёл ближе, рассматривая указанное место.

– Хм-м! – в раздумье схватился он за подбородок. – Похоже, что лесенкой воспользовались, чтобы влезть в дом через окно. Окна-то у вас огромные – ничего не стоит пролезть через проём… – окинул он пристальным взглядом оконную раму. – А это что?.. – наклонил голову дознаватель над торчащим между стеклом и оконной рамой крохотным лоскутком материи. – Опа-а!.. – аккуратно вытащил он предполагаемую улику. – Видать, совсем недавно здесь объявилась, – заключил он, рассматривая находку в лупу. – Да и материя дорогая. Бьюсь об заклад, что кто-то кафтаном зацепился, – обвёл присутствующих взглядом победителя исправник. – Да и окно-то в спешке закреплено кое-как, – потрогал он руками дрожащий лист стекла. – А ну-ка, господин Воронцов, покажите свой гардероб.

– Да вы что? Неужто думаете, что я вместо двери окном пользуюсь, – возмутился Григорий Павлович.

– Давайте, давайте показывайте – для порядку, – взял его за руку дознаватель… – Ну, вот! Теперь ясно, что не с вашей одежды лоскуток, – улыбнулся он, проверив одежду Воронцова. – Скажи-ка мне вот что, любезный! – поманил пальцем исправник дворецкого. – Видал ли ты кого из господ на пожаре?

– А как же! – вскинул на того глаза Евстафий. – В аккурат, когда за лесенкой бежал, наткнулся на Мирона Кирьянова. Ну, а после, к концу пожара, Андрея, дружка его, видел и этого… Лачинова, имя у него ещё какое-то странное: то ли Морест, то ли Модест, помещик Арапов мелькал… Может, и ещё кто? – пожал плечами дворецкий. – Не до этого было, такая беда приключилась, – закачал он головой.

– Что же, значит, выходит, кто-то из них шкатулку украл? – высказал свои мысли Воронцов.

– Отчего же? Вряд ли они, – возразил исправник.

– Похититель, скорее всего, не тот, кого заметил ваш дворецкий, а тот, кто незаметно пришёл и незаметно скрылся.

– Так как же его сыскать? – озадаченно произнесла Алевтина Николаевна.

– А вот это уже сурьёзный вопрос, – поднял палец вверх дознаватель. – Проверим сперва тех, кого видал дворецкий, а там будем смотреть. Ведь не у каждого кафтан из такой дорогой материи, да и господ в округе не так уж много. Чужие со стороны вряд ли к этому причастны, откуда им знать про ваши бриллианты. Здесь кто-то из своих набедокурил, который видел эти драгоценности и знал, где они хранятся…

Мирон ещё не вставал с постели, как услышал разговор Никифора с каким-то человеком. Спустя мгновение дверь в его комнату приоткрылась.

– Сударь, вас тут капитан-исправник спрашивают, – доложил дворецкий.

– Этому-то чего здесь нужно? – быстро вскочил Мирон. – Пусть заходит… – одеваясь, бросил он Никифору.

– Капитан-исправник Никодим Фадеич Данилов! – по-солдатски притопнув каблуками, с улыбкой представился гость.

– Чем могу служить? – учтиво осведомился Мирон.

– Я бы хотел взглянуть на ваш гардероб, сударь, – сразу без обиняков начал исправник.

– А с чего это вас заинтересовал мой гардероб? – поднял на него удивлённые глаза Мирон.

– Просто формальности по одному делу, господин Кирьянов, – нахмурив лоб, махнул рукой дознаватель. Я уже навёл кое-какие справки о вас. Успокойтесь, я уверен, что вы тут ни при чём.

Мирон выложил перед исправником свой гардероб и, отойдя в сторону, с безразличным видом стал наблюдать за действиями дознавателя.

Посмотрев на кучу вещей, тот с улыбкой повернулся к Мирону.

– Ну вот, всё в порядке, можете быть споко… – не докончил он, заметив брошенный на стуле кафтан. – Скажите, а вы были вчерашней ночью на пожаре? – спросил исправник, внимательно присматриваясь к вещице.

– Был… – с нотками удивления в голосе ответил Мирон.

– А не в этом ли кафтане? – кивнул на стул блюститель закона.

– В нём… Ночь была холодная, я и накинул кафтан.

– Так-так… – произнёс исправник, внимательно рассматривая развёрнутый кафтан. – Опа-а!.. – с заблестевшими глазами воскликнул он. – А ну-ка, ну-ка!.. – обрадовался дознаватель, вытаскивая из кармана лупу. – Как тут и было! – залюбовался он результатом, приложив к почти незаметному изъяну внизу кафтана лоскуток материи, найденной в доме Воронцовых. – Не так ли, господин Кирьянов?.. От вашего кафтана лоскуток. Да?..

– Похоже, так… – пожал плечами Мирон.

– Ну, а теперь, может быть, скажите мне, сударь, где вы могли зацепиться полой своего кафтана? – окинул подозреваемого проницательным взглядом дознаватель.

– Да откуда ж мне знать, где я мог зацепиться? – усмехнулся Мирон.

– А я знаю!.. – утвердительным тоном произнёс исправник. – Вы им зацепились в доме Воронцова, когда, выставив стекло, через окно проникли внутрь, чтобы украсть драгоценности… Где шкатулка?! – строго крикнул он на Мирона.

Мирон, опешив, смотрел на исправника широко открытыми глазами, как смотрят на людей, вдруг потерявших рассудок.

– Какая шкатулка?!.. Что вы себе позволяете, сударь!!! – гневно вскричал Мирон. – Вы что сюда пришли, чтобы оскорбить меня?! – зло сверкнул он глазами на дознавателя.

– А разве уличение в краже является оскорблением? – отпарировал тот. – Вы всё просчитали: познакомились с Воронцовыми и, заморочив голову их дочери, стали там желанным гостем, выяснили, где хранятся драгоценности, а узнав, что господа уезжают, решили, не теряя времени исполнить задуманное… Поджигая баню, вы знали, что все слуги кинутся тушить пожар – ведь рядом конюшня. Спрятавшись, дождались, когда дом опустеет, взяли примеченную заранее лесенку, выставили стекло и довершили своё чёрное дело… – перечислил исправник действия Мирона. – Да вот только с кафтанчиком по неосторожности оплошали – зацепились! – с довольной ядовитой ухмылкой закончил дознаватель.

Мирон, полуоткрыв рот, выслушал обвинения в свой адрес. «Уж не тронулся ли умом этот господин?» – промелькнуло в его голове.

– Вот что, сударь! – чеканя слова, произнёс Мирон. – Если всё, что здесь было сказано, вы признаете плодом своего больного воображения и извинитесь, я сочту вас умалишённым и отпущу с миром. Ну, а если со всей серьёзностью вы продолжите утверждать сказанное, я приму это как тяжкое оскорбление и буду драться с вами на дуэли, – кивнул он на висящую у кровати шпагу. – Но учтите, я проткну вас, как гуся, при первом же выпаде, – осматривая полную, неуклюжую фигуру исправника, заключил Мирон. – Ну, а ежели вас не устраивает шпага, к вашим услугам пистолеты…

– Н-ну, зачем же так сразу – драться, – залебезил исправник, чувствуя, что, если он скажет ещё одно обвинительное слово, живым ему отсюда не уйти. – Это ведь только так-с, предположения. Сколько вон людей в таких кафтанах ходят, – пятясь задом к двери, заискивающе заулыбался дознаватель. – Вот только нижайше прошу-с кафтанчик ваш с собой забрать. Ну, чтобы всё как по порядку требуется: осмотрим, запишем – ошибочка, мол, вышла с вещицей – и назад вернём ваш кафтанчик.

– Да забирай хоть весь гардероб! – швырнул Мирон в лицо исправнику кафтан…

Он никому не стал рассказывать о визите дознавателя, посчитав случившееся недоразумением…

На следующий день, ожидая в беседке весточку от Лизы, он увидел двух служивых, погоняющих коней в сторону их имения.

– Кто тут Мирон Кирьянов будет? – хриплым голосом обратился к нему с изъеденным оспой лицом худощавый солдат.

– Ну, я… – вышел к ним навстречу Мирон.

– Вас, сударь, в уездный суд требуют, – доложил он о цели своего визита.

– А чего им от меня нужно? – недоумённо пожал плечами Мирон.

– Да нам разве скажут, – подал голос другой, здоровый детина. – Приказано доставить и всё тут. Вы уж не извольте гневаться на нас, барин. Мы люди подневольные.

– Ладно, поехали, – вскочив на коня, последовал Мирон за служивыми…

– Ну, вот и похититель пожаловал, – с улыбочкой встретил его капитан-исправник. – Проходи, садись, – указал он на открытую дверь небольшой комнаты. – Ну, так что, скажешь, куда шкатулку с драгоценностями спрятал? – ехидно улыбаясь, наклонился он через стол к Мирону. Здесь, у себя, он не стеснялся в выражениях: двое конвойных, стоявших за дверьми, вселяли в него чувство спокойствия за свою неприкосновенность. – Вот, посмотри-ка! – протянул он Мирону исписанный лист бумаги. – Здесь всё описано: от момента твоей задумки и до совершения кражи.

Мирон бросил презрительный взгляд на бумагу:

– Меня не интересуют плоды вашего больного воображения, – отвернулся он в сторону.

– Ах, вон как!.. Может, ещё раз рассказать эту историю? – глядя на Мирона со злорадной ухмылкой, предложил исправник и слово в слово повторил сказанное во время вчерашнего визита.

Мирон, сверкая от гнева глазами, еле сдерживал себя, второй раз выслушивая вчерашнее обвинение дознавателя.

– Вот так, сударь, вы – вор!.. – наклонив вперёд голову, издевательски заключил обвинитель. – Это ж надо – обокрасть свою, можно сказать, невес… – и тут, не договорив до конца, он с грохотом растянулся на полу.