Полотно

Табия

Красный цвет был цвет атаки,

поражая стройным видом,

он алел, как в поле маки

иль червленые щиты,

желтый цвет был цвет надежды,

столь подверженный обидам,

сколь нарядные одежды

склонны к призракам тщеты,

был зеленый цветом мудрых,

цветом стойкости и мощи, -

цветом кленов темнокудрых

и усатого плюща,

черный – это цвет финала,

для него все было проще:

лишь печальный блеск опала,

лишь прощальный взмах плаща…

Шорох бурнусов, кружение бурок -

восемь фигурок да восемь фигурок,

как бы там что это ни означало,

это начало?! – нет, табия…

Перед тем здесь что-то было,

было что-то перед этим,

кто в игре не тратит пыла,

тот ведет свою игру:

ясный ум Бузурджимира

дайте нам, и мы ответим,

что достойно славы мира,

что не должно знать в миру,

Алый, далям обреченный,

а зеленый – мирным долам,

тихо двигается черный

в золотой рассветный час,

сникли крыши, пали стенки,

сведены квадратным полом,

вновь неверные оттенки

получаются у нас…

Изображают индусов и турок

восемь фигурок и восемь фигурок,

как бы кого это ни огорчало,

это начало?! – нет, табия…

Столько флангов было раньше,

вверх вилось четыре флага,

но случилось, что в шатранже

кто-то что-то изменил,

и – ошибка или шалость, -

и – просчет или отвага, -

но цвета перемешались

в блеске сажи и белил…

Черный вздыбился победой,

бился красный пульс безумья,

желтой выманен монетой,

зеленел в ночи азарт,

а вокруг чернели ружья,

а вокруг белели зубья,

и с гримасой равнодушья

пешки строились на старт…

Как бы твой ум ни был смел или юрок,

восемь фигурок да восемь фигурок,

как бы на что это ни отвечало,

это начало?! – нет, табия…

Баллада о проходной пешке

Вперед пробивался сквозь вражеский строй

наш витязь, наш ферзь, наш отважный герой,

слоны проходили своею громадой

и вздыбился конь перед вражьей армадой,

и я из фаланги отважно шагнул-

на ферзевом фланге я встал в караул,

но место пустеет, которое слева -

так где ж королева? Ах, где королева моя!

Но вот оказался пред грозной турой

наш витязь, наш ферзь, наш отважный герой.

Мала для маневра пространства осьмушка -

я видел, как с башни ударила пушка,

я видел сквозь дым, как, султан опаля,

наш ферзь обернулся, ища короля,

и в прорезь доспеха без страха и гнева

глядит королева – так вот королева моя!

Ужель не найдется столь страшной порой

на ферзевом фланге отважный герой -

а ну, белый слон, марш по диагонали,

вперед, мои кони, чтоб нас не догнали,

и я дохожу до последней черты,

и вижу вдали дорогие черты -

я ваш, я строка из того же напева!

Но где королева? Ах, где королева моя!

Шагаю за бортик, сливаясь с судьбой,

там кортик вручается мне голубой,

но кто начал кон за моею спиною,

встав за Рубикон, уже занятый мною,

чей реет султан среди черных фигур

над полем, где замертво падает тур?

Победа рванулась из смертного зева,

но где королева? Ах, где королева моя?

По диагонали

Два часа уже идет война,

но не важны сроки обреченным,

на доске осталось два слона

– я на белом поле он на черном

и шагаем по тропе войны,

недоступней, чем сады Непала -

хорошо, что мы с тобой слоны,

а слоны не ходят как попало…

Но столь же прям размах углов, двуцветен столь же,

среди кивающих голов моя всех больше,

вас грызла ненависть к врагу и гибли вы же -

средь спин, согнувшихся в дугу моя всех выше…

Вновь из всех возможных заварух

мною собственный маневр взлелеян -

хорошо, что слон не то, что рух:

слон в поступках не прямолинеен,

но бойцы, шагая вразнобой,

смело топчут расписные пятна -

если слон и протрубит отбой,

здесь никто не поспешит обратно…

И столь же много трачу слов и тщетно столь же,

среди кивающих голов моя всех больше,

на каждом сделанном шагу пугаясь мыши,

средь спин, согнувшихся в дугу моя всех выше…

Может, замыслы мои глупы,

но ведь может это быть, послушай,

что их деревянной скорлупы

я воздвигнусь всей своею тушей,

осень в джунглях – не сезон охот,

черный воин, брось копье, не мешкай,

потому что, позабыв свой ход,

ты теперь уже не будешь пешкой…

Но столь же облик мой суров и жалок столь же,

среди кивающих голов моя всех больше,

вам страшно было на бегу – но пали вы же,

средь спин, согнувшихся в дугу моя всех выше…

Вновь и вновь мечтая об ином,

черномастного минуя братца,

вижу я – не стоит быть слоном

и не стоит даже называться…

Пять часов уже идет война,

свой последний час мы встретим вместе -

на доске пока что два слона,

и, конечно, короли на месте…

Короли

Нет, не слабы короли, не жестоки,

просто их изобрели на Востоке,

где, усиливая властные чары,

вкруг правителя стоят янычары.

Кто живет огнем атак, а не саном,

может стать ну разве так – альфирзаном,

гром побед иль пораженья махина -

не шагнет король за сень балдахина…

Не смутят его насмешки,

что он может меньше пешки,

по доске подошвой войлочной пыля,

и влекут, терпя удары,

две квадриги и три пары

триумфальную повозку короля…

Рад бы он и сам жить славой иною,

но решают там, у нас за спиною,

длань взлетает над ареной дощатой,

и довольствуйся смиренно пощадой…

Слишком скоры игроки на расправу,

ведь сражаются полки не за славу,

за границы бич иль строчку Плутарха -

исключительно за личность монарха…

И идет он, маскируясь,

отступая, рокируясь,

по доске подошвой войлочной пыля,

четырьмя или двоими

можно жертвовать во имя

убедительной победы короля…

Будь та власть дана от грека иль галла,

чувство долга бы она возлагала,

должен был король хоть что-нибудь вытрясть -

хоть бы доблесть, хоть какую-то хитрость,

на Востоке же и мысль не порхала

при движенье вверх и вниз опахала,

это поняли и персы, и турки:

власть есть власть, а остальное – фигурки…

Эндшпиль

Сделан шаг

в далекие поля,

поднят стяг

во славу короля:

разворот мечей в щитах,

подведен баланс в счетах,

ты убит и я убит,

начинается гамбит,

когда мы снимем черные латы,

черные латы и белые латы,

мы уже не будем виноваты,

что продолжается турнир,

мы проходим черные квадраты -

черные квадраты и белые квадраты,

чтобы там, за линией утраты,

увидать неразделенный мир:

в мире этом, в мире этом

разный быт зимой и летом,

мир огромный и укромный

светел и неизлечим,

там, оставшись без доспеха

пораженья иль успеха,

в корчах плача – в дрожи смеха -

мы друг друга различим…

Близко так,

что выстоять нельзя,

в створ атак

рванулись два ферзя,

и слегка удивлены,

смотрят черные слоны,

съест ли, словно каннибал,

Ганнибала – Ганнибал…

Когда мы снимем черные латы,

черные латы и белые латы,

мы уже не будем виноваты,

что продолжается турнир,

мы проходим черные квадраты -

черные квадраты и белые квадраты,

чтобы там, за линией утраты,

увидать неразделенный мир,

а покуда в мире нашем

мы опять мечами машем,

для колонн со стройным маршем

став убытком небольшим,

в брызгах льда, в пылу жаровен -

в мир, который столь неровен, -

в звонах дрожек, в скрипах дровен,

в свисте крылышек спешим…

Все безлюдней

роковой балет,

нежной лютней

звякнул арбалет,

рухнул витязь в забытьи

на враждебный борт ладьи,

и уныло короли

друг за другом побрели…

Когда мы снимем черные латы,

черные латы и белые латы,

мы уже не будем виноваты,

что продолжается турнир,

мы проходим черные квадраты -

черные квадраты и белые квадраты,

чтобы там, за линией утраты,

увидать неразделенный мир:

за доскою, за доскою

мы расстанемся с тоскою,

как положено изгою,

поднеся к губам фиал,

есть еще одна минута -

цифра девять, ритенуто,

с этой цифры почему-то

начинается финал…

Да, мы снимем черные латы,

черные латы и белые латы,

да, мы снимем черные латы,

черные латы и белые латы…

Песенка

Мой друг, ты снова

осуждаешь жизнь мою,

в судье суровом

я тебя не узнаю,

побойся Бога —

ведь тебе и невдомек

как одиноко

жить тому, кто одинок…

Какие годы?!..

Да такие, что пора

взамен свободы

плед, очаг, et cetera…

Да, быт – морока,

но тебе и невдомек

как одиноко

жить тому, кто одинок…

Поверь, без фальши,

я давно уж не горда

тем, что – чем дальше,

тем ясней, что никогда…

Тоска стоока,

а тебе и невдомек,

как одиноко

жить тому, кто одинок…

Из цикла Подстрочник.

перевод текстов песен рок-группы Wood-grouses2

Твои глаза

Я вижу дом на окраине

Это старинный особняк

И его окна темны

Я смотрю в эти окна

И вижу за ними прошлое:

Я вижу тяжелые люстры

Полные трепещущих огоньков свечей

Я слышу взволнованный шепот

И стук каблучков

И так тоскливо и страшно от того

Что сейчас эти окна темны

Вот так же я смотрю в твои глаза

Я стою у старинного дома

Он совсем заброшен

И окна его темны

Я смотрю в эти окна

И кажется прямо сейчас

Там происходит что-то страшное:

Я вижу там что-то случилось

И темнота колышется как занавес

Там таится чья-то боль

И так тоскливо и страшно

Оттого что эти окна темны

Вот так же я смотрю в твои глаза

Я стою у старинного дома

И мне начинает казаться

Что когда-то мы жили здесь

И были счастливы

Я хочу постучать в эти двери

И на какую-то минуту

Я верю что ты мне откроешь

И позовешь меня туда

И жизнь озарится твоей улыбкой

Но мне очень страшно постучать

Ведь эти окна совсем темны

Вот так я смотрю в твои глаза

Моя эпитафия

Когда ты меня похоронишь

Быть может

Вся та пустота, что останется после

Потока моих ежедневных молитв

И ласковых слов

И нежности

И

Всего, что я делаю, чтобы утешить тебя

И развлечь -

Быть может

Все это сумеешь

Ты уравновесить

Простым осознаньем такой очевидной

И ясной идеи:

Вот эта душа,

Что столь долго в твоих трепетала руках,

Теперь она точно твоя -

Тогда наконец ты поверишь

Что вечной бывает любовь?

Когда ты меня похоронишь

Быть может

Ты даже сумеешь забыть

О чем мы с тобой говорили

И что обещали друг другу

И

Эта душа

Парить будет здесь лишь затем,

Чтоб только увидеть тебя

И снова спешить на молитву

О счастье твоем…

Но разве

Тогда отличается

Смертный удел

От земного?

О да, отличается, если

Тогда наконец ты поверишь,

Что вечной

Бывает

Любовь…

Цитата из Овидия

Любовь не лечится травою,

Ни тьмой ночей, ни светом дня,

Водой – ни мертвой, ни живою –

Не остудить ее огня…

Любовь не лечится покоем,

Не унимается трудом,

Любовь не может стать изгоем

Там, где нашла приют и дом:

Так к сердцу приросла, что больно

Порой дотронуться – но вновь

Безумно, властно, нежно, вольно

Ведет, ведет меня любовь…

Март

Весна…

Свой затеял призыв птичий хор многогласно,

Зеленые стрелы – средь прели, сгоревшей дотла,

Людские надежды несмелы, природа же властно

Диктует законы рожденья, полета, тепла…

Нескоро созреет для нас долгожданное жито,

Не каждая песня в душе угнездится жильем…

И все же – такие уже холода пережиты!..

Так, будем надеяться, прочее – переживем…

Птичка

Когда все мои планы калеки,

надежды – руины,

И успех недоступнее Мекки

или Медины,

Пали замка воздушного своды,

Нет выбраться средства -

Вот оно, долгожданное чувство свободы

Моей.

Наконец-то…

Ум и воля пусть уразумеют,

Достигнув предела,

Что ни смысла, ни цели любовь не имеет.

И жизнь – не имела.

И не нужно ни цели, ни смысла!

Любить.

Любоваться.

Птичка Божья не знает про числа,

Поет – без оваций,

Ей не нужно ни хлеба, ни зрелищ.

Летать – не гнездиться!..

Не стреляй же, царевич.

Могу я тебе пригодиться.

Задачи

Май первый град обрушит,

Сентябрь взметет снопы –

Садовник честно служит

У Бога и судьбы,

И клен согласен с этим,

И травка-зверобой,

Что мы за все ответим

Пред Богом и судьбой…

Но никуда не деться,

Что колется жнивье,

Что у землевладельца

Есть виденье свое,

Есть выплаты и сдачи,

И, разочтясь с толпой,

Крез выставит задачи

Пред Богом и судьбой…

Бесстрашно подорожник

Ложится на тропу…

Работает художник

На Бога и судьбу…

Избрав сюжет любимый,

Он сам себе велик,

И чей-то взгляд незримый

Читает черновик…

Но как коса для травки,

Усердием дыша, -

Редакторские правки,

Расценки тиража,

И при книгоизданье

Ведя расходам счет,

Продажные созданья

Издатель предпочтет…

Кричат грачи победно,

Урчат лягушки всласть,

Ах, как влияют вредно

И собственность, и власть…

И хоть цветет шиповник,

Но, Господи прости,

Как трудится сановник

С восьми и до шести!..

А там февраль завьюжит

И заскрипят дубы, -

Пока садовник служит

У Бога и судьбы,

И вновь цветы на дачах,

И вновь земля парит…

Но о своих задачах

Нам Бог не говорит…

Ботаники

Солдаты удирают от капралов,

На пикники спешит воскресный люд,

Герои избежать хотят финалов,

Писатели из-за героев пьют,

На бал умчались девушки от нянек,

Актер утратил монолога нить -

И все ж найдется хоть один ботаник,

Призванью не способный изменить!..

Пока толпа летит куда-то скопом

И ждет стратег минуту торжества –

Ботаник вновь сидит над микроскопом,

Строенье наблюдая вещества.

Счисляя новой формулы расчеты,

Счихнув с заветной книги пыль веков…

Он не фанатик избранной работы,

А просто по натуре он таков.

Подумаешь – не то у нас столетье,

Подумаешь – не те у нас пути,

Зато вполне изучено соцветье,

И можно к корневищу перейти…

Покуда мир находится в погоне

Сам за собой – иль от себя, бог весть,

Есть эти незаметные тихони –

И смысл какой-то в этом мире есть…

Поле боя.

Где от залпов сгорели травы,

Обозначились рубежи…

Лейтенанты хотели славы,

А солдаты хотели – жить:

Грязь окопов, она не портит -

Украшает в боях мужчин!..

Капитаны хотели орден,

Подполковники – новый чин…

Бормотали в желудках страсти,

На устах – имена божеств…

Адъютанты хотели власти,

Генералы – маршальский жезл,

Горьким дымом стелились беды,

Словно вздох распростертых тел…

Император хотел победы!..

____________

…А войны – никто не хотел…

Транстремер

Читаю.

От метафор – тремор.

От мыслей, что в них бродят,– транс.

Не знаю, господин Транстремер,

что Вам до нас?!

Пронзает милю мысль за милей,

быстрей, чем солнца мчится луч…

Чем мил Балакирев Вам, Милий?

Что не могуч3?

Что знал он к музыке остуду,

и снова к ней воскрес душой?

Что оценить умел как чудо

он дар чужой?

А Ньорд4 в заливе Финском глухо

цепляет берег волн клюкой…

Как Вы – ритм нот, стиха и духа, —

одной рукой!..

Бог сна, Гипнос…

Гипнос – это мальчик, ныряющий в воду

За жемчугом…

Он выплывает с добычей,

Но солнце вспугнуло морские глубины,

И рыбины снов потянулись на запад…

Гипнос – это странник, и посох бессонниц

Стучит под окном…

Как хозяева рады

Принять на ночлег запоздалого гостя

И слушать рассказы про дальние страны!..

Гипнос – это ловчий, и звездная стая

Без устали травит ночную добычу,

Гипнос – это воин, и, где он проходит,

При каждом ударе падут легионы…

Гипнос – это гений, парящий над нами…

Гипнос…

*** (Нет места в твоих планах…)

Нет места в твоих планах для меня,

Нет места в твоих кланах для меня,

В кулисах ночи и в просветах дня –

Нет места среди прочих для меня.

Есть место для меня в твоей душе -

Все остальное занято уже…

Как конь, в бою ослепший, я бреду

К твоим рукам, держащим в поводу,

Я не борюсь с бессмысленной толпой –

Я так боюсь, что разминусь с тобой!..

Есть место для меня в твоей душе –

И прочее неважно мне уже…

Песня о дороге

Ночь сегодня златорога,

А деревья – светлокудры,

Ночью начата дорога,

А за ночью будет утро,

Кони мчатся частым бегом,

Их дыхание морозно -

Все кругом укрыто снегом,

Но за снегом будут весны…

Жаль, что быстро мчатся сани -

День за днем – такая малость!

И куда – не знаем сами -

Едем, едем, моя радость…

Снег все сыплет мелким бесом

На коней, привыкших к холе,

Мы все едем лесом, лесом -

А за лесом будет поле,

Мы пути не видим сами -

До того светло и слепо!

Так поедем небесами,

Где за небом будет небо…

Жаль, что быстро мчатся сани -

День за днем – такая малость!

И куда – не знаем сами -

Едем, едем, моя радость…

Едем, едем, и забудем,

Что избыть тревоги нечем…

Целый день в пути мы будем,

А за днем настанет вечер,

И тогда поймет немного

Даже маленький невежда:

За дорогою – дорога,

За надеждою – надежда…

Белые крылья

по мотивам сказки Г.К.Анденсена Дорожный товарищ

Когда в безнадежном, безрадостном деле

Твоя камениста стезя,

Ты видишь: они над тобой пролетели,

Надевшие крылья друзья…

Дорожной не тронуты пылью

Огромные белые крылья,

И наши печали у них за плечами,

Но знать нам об этом нельзя!

И слепы, и глухи чужие пороги,

И вечером страшно идти,

Но кто-то отыщет тебя на дороге

И скажет, что нам по пути,

И ты не поймешь, не узнаешь,

Кто он, твой дорожный товарищ,

Он в сумраке комнат кого-то напомнит

И, крылья надев, улетит…

Осенние листья за окнами мчатся,

Проносятся дни и года,

А мокрые ветки в окно к нам стучатся,

Чтобы мы посмотрели туда,

Где в бурю летят без усилья

Огромные белые крылья…

Все выше и выше – и голос не слышен,

И в небе не видно следа…

Страничка из биографии Гайдна

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Питирим – персонаж легенды «О двух великих грешниках» из поэмы Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»

2

Название рок-группы является вымышленным, все совпадения случайны

3

что не могуч – имеется в виду принадлежность М.А.Балакирева к музыкальному кружку "Могучая кучка", все другие члены которого, в том числе Бородин, Мусоргский, Римский—Корсаков были гораздо более успешны и признаны, хотя и не все – при жизни

4

Ньорд – бог моря у викингов, считалось, что он выглядел очень старым