Напомни мне умереть

– Ваши проблемы. Я сегодня уезжаю, – пробубнил Тим и начал складывать бутылки в пакеты. Решение о поездке пришло внезапно, он даже толком не успел подумать, прежде чем сказать.

– Э, ты че несешь? Куда собрался? Мы сегодня играем! – Витя оторвался от телефона и испуганно посмотрел на друга.

– Без меня.

– Какой «без меня»? Ты ошалел что ли?! Нам предоплату уже внесли!

– Ну вот и отыграете на предоплату, но без меня. Дело срочное.

– Ну ты и сука, – прыснул Витя, швырнув в Тима жестяную банку. Тот не отреагировал, просто сунул ее в пакет к остальным.

– С моей бабой спал ты, а сука – я, забавно, – фыркнул Тим, выпрямившись и посмотрев на друга.

– Ты ж сам мне ее в комнату закинул, – усмехнулся Витя, – чувак, я думал, она тебе нахер не упала.

– Не упала, расслабься. Мне начхать, – Тим хлопнул друга по плечу и ушел в душ. Рокси, она же Оксана, не была его девушкой. Прицепилась в клубе после вечеринки, так и жила в их с Витей съемной квартире уже месяц. Она была симпатична, хороша в постели, но тупа до зубовного скрежета. Вечно несла какую-то чушь и напивалась до бессознательного состояния, к тому же бесцеремонно таскала деньги из его карманов. Достала окончательно, поэтому парень вышвырнул ее из своей спальни к Вите, решив, что друг будет отличным средством избавления от «паразита».

Тим собрал немного вещей в рюкзак и вызвал такси. По пути на вокзал он купил билет на автобус через интернет и поторопил таксиста, чтобы успеть на вечерний рейс.

В наушниках гремел рок, приятно отдаваясь в голове ударами барабанов, а в душе бился страх, который музыка не заглушала. Ничто не могло заглушить тот ужас, с которым Тим собирался столкнуться, решив поехать домой.

…Музыка плавно сменилась на знакомый шум воды и ветра… капли дождя стали бить по лицу, смертельный холод заставил содрогнуться…

Нет, это водитель пошевелил его за плечо, разбудив. Приехали. Тим схватил рюкзак и рванул к автобусу, в который уже набивались пассажиры.

Он предъявил электронный билет и последним вошел в автобус. Нашел свое место и тяжело выдохнул, опустив на него рюкзак и взглянув на девчонку с вьющимися светлыми волосами, уставившуюся в телефон. На экране светился входящий вызов от «Андрюшки» и их с «Андрюшкой» совместное фото, от милоты которого хотелось блевануть.

– Может, ответишь? «Андрюша» волнуется, – Тим закинул рюкзак на полку и плюхнулся на сиденье. Она вздрогнула и повернулась, подскочила на месте, ошарашенно глядя на попутчика.

– Какого?!. – выдохнула она и судорожно спрятала телефон в карман.

– Вот и мне интересно: «какого». Какого черта ты не отвечаешь на звонки от любимого? – он усмехнулся и откинулся на спинку, сунул в уши наушники. Девчонка выдернула один со своей стороны.

– Ты что следил за мной? – возмутилась она.

– Ты что головой поехала? – Тим снова усмехнулся и презрительно глянул на малую сверху вниз.

– Я домой поехала, – съязвила она, – а ты чего здесь забыл?

– За тобой побежал – коленки сбил, видишь? – он показал на свои колени, обтянутые черными джинсами. – А, нет… не те штаны. Те у тебя, – он кивнул на порванные коленки девчонки.

Она фыркнула и отвернулась к окну. Автобус тронулся и плавно покатил по улицам города. Тим снова сунул наушник в ухо и закрыл глаза. Так вот кого она обнимала этой ночью. Этот запах… Снова ее запах окутал мысли, не давая забыть о том, что она поблизости. Аромат успокаивал нервы. В отличие от самой девчонки, которая спустя несколько минут снова выдернула наушник и заполнила голову своим писком.

– Одежду мою случайно не захватил, когда побежал? – уже спокойно произнесла она.

– Забыл впопыхах: торопился. Можешь мою себе оставить. Тебе идет, кстати, – он глянул на бесформенную футболку и джинсы, которые явно были ей велики, и усмехнулся.

– Да? Ладно. А то я боялась, что выгляжу, как бомжиха, – она наигранно выдохнула и улыбнулась на долю секунды.

– Нет, ты выглядишь так, будто изменяла своему парню, а теперь не знаешь, как показаться ему в таком виде.

– Я не изменяла…

– И трубку взять боишься, – перебил Тим.

Малая раздраженно заткнула ухо парня наушником, почти вдавив его в мозг, и отвернулась. Когда она молчала, было намного лучше.

Ему нравился ее голос. Нравился запах. И это ему совсем не нравилось.

9

Варя

Ну и как это понимать? Она сбежала от этого парня и весь день маялась без дела на вокзале, сонная и измотанная. А он тут как тут: свеж и бодр. Прошло всего несколько часов после их «совместной ночи», а казалось, будто минуло несколько дней: так долго тянулся этот проклятый день.

Странное совпадение. Познакомились этой ночью, а теперь едут в одном автобусе на соседних креслах. Говорят, что случайности не случайны. Значит ли это, что самоубийца что-то затеял? Да ну, бред. И разговаривать с ним совсем не хотелось, и голова разрывалась от вопросов. Чертовы наушники. Приходится пробиваться сквозь «купол», ограждающий его от внешнего мира, чтобы сказать что-то или задать простой вопрос.

– Может, скажешь, что ты здесь делаешь? – Варя в который раз лишила парня одного наушника, когда автобус покинул пределы Энска.

– Еду – не видно?! – он впервые разозлился, отчего девушка немного опешила. Безобидный вопрос, что не так?

– Тебе не кажется странным, что нам по пути? Такой большой город, миллион разных направлений, а мы с тобой… тут… – осторожно произнесла Варя. Тим раздраженно вздохнул и повернулся к девушке. Его зеленые глаза сверкнули. Наверное, заходящее солнце отразилось в них на долю секунды через окно автобуса. Красные волосы пушились на макушке мягким облаком, ей вдруг захотелось потрогать их… взъерошить, а затем аккуратно уложить, пригладив пальцами.

– Нет, не кажется. Просто ты прицепилась ко мне как пиявка. Три часа тебя терпеть, тут и атеистом быть перестанешь, – произнес он, глядя прямо в глаза. Теперь от него не пахло алкоголем и сигаретами. Приятный запах геля для душа и чего-то мятного… но неприятные нервные нотки в голосе. Перегар был куда лучше.

– Ну, прости, что вытащила тебя с моста! В следующий раз даже не дернусь в твою сторону, – отрезала девушка, сжав кулаки до боли в костяшках.

– Следующий раз ты не увидишь, – сказал почти шепотом и снова заткнул ухо. Пальцы его правой руки начали перебирать невидимые струны, плавно скользя по джинсам на бедре, а взгляд уткнулся в спинку впередистоящего сиденья.

Наплевать. Пусть делает, что хочет. Прыгает, вешается, стреляется… да какое ей дело? Будто нет своих проблем. Но о своих думать совершенно не хотелось. Краем глаза Варя наблюдала за рукой Тима. Он перебирал пальцами, затем сжимал руку в кулак, разжимал, пощипывал ладонь левой руки, снова перебирал струны. Что у него в голове?

Пле-вать. Она отвернулась к окну, и в кармане джинсов завибрировал телефон. На этот раз звонила сестра Андрея Алена.

– Варь, привет, у тебя все в порядке? – взволнованно спросила девушка.

– Привет. Да, все хорошо.

– Андрюха не может до тебя дозвониться, злой, ты чего трубку не берешь?

Варя ответила не сразу.

– Ален, все сложно. Скажи ему, что я позвоню сама, ладно? Завтра.

– Да что случилось то? Вы поругались? Он мне ничего такого не говорил.

– Все нормально. Просто… просто скажи, что я в порядке. Что позвоню сама. Пожалуйста…

– Ну ладно. Только позвони обязательно. И мне тоже, я же волнуюсь!

Варя отключила звонок, и рука с телефоном обессиленно упала на сиденье. Удалось оттянуть неприятный разговор до завтра, и на том спасибо…

С соседнего кресла послышался сдавленный смешок, больше похожий на фырканье.

– Ты серьезно? – спросил Тим, ехидно прищурившись.

– Что?

– О да, это проклятое чувство вины, понимаю… – злорадно протянул Тим.

– Да о чем ты вообще? – Варя уже плохо соображала в принципе, а Тим только добавлял сумятицы.

– Чувствуешь себя виноватой из-за того, что спала с незнакомым парнем. Вроде бы и умолчать можно, никак же не узнает… но я же такая хорошая и честная, я же не хочу врать и предавать… как же я буду смотреть ему в глаза?.. – Тим состроил гримасу сожаления и, закончив свою речь, довольный откинулся на спинку.

– Какая проницательность. Только ты нихрена не знаешь, поэтому не лезь ко мне со своими тупыми догадками! – она шумно выдохнула и немного удивилась, что из ноздрей не пошел пар, потому что внутри закипело.

– Чего тогда такая нервная? Если я неправ, чего злиться? – спокойно ответил он с закрытыми глазами.

– Я не люблю, когда кто-то лезет в мою жизнь.

– Ох, простите-ка, пожалуйста! – Тим оживился и уставился на Варю в удивлении, – да как я, черт подери, посмел сунуть свой нос в ваши личные дела, в вашу личную, собственную ЖИЗНЬ…

– Ты был пьян и не отвечал за свои поступки, поэтому я не считаю, что виновата в том, что вмешалась, – перебила Варя, поняв, к чему ведет его сарказм. – Если действительно хочешь покончить с собой, то сделай это на трезвую голову. Почему-то мне кажется, что у тебя не выйдет. Это ведь было спонтанное решение, да? Ну, согласись, сейчас ты думаешь, каким был придурком вчера.

– Дай мне свой номер.

Он правда псих. Номер? Серьезно?

– Еще чего? Зачем он тебе понадобился? – парень, кажется, не соображал даже на трезвую голову.

– Я пришлю тебе селфи, когда в следующий раз решу выпилиться. И да, ради тебя, я буду трезвым.

– С чего ты взял, что мне есть до этого дело? На кой мне твое селфи? Делай с собой что хочешь, ненормальный…

Тим пожал плечами и снова погрузился в себя. Он хочет, чтобы его пожалели? Уговорили остаться на этом свете, ведь жизнь так прекрасна? Разве он не знает, что абсолютно всем плевать? Варя глянула на Тима и подумала, что вот сейчас он сидит здесь, рядом с ней, а завтра его может не стать. Ну и пусть, завтра она уже забудет о нем. Будто его и не было.

Мальвина: «Нужна твоя помощь».

Лис: «Да?»

Мальвина: «Встреть меня на вокзале через пол часа».

Тим не сказал ни слова, когда автобус прибыл на конечную. Просто взял с верхней полки свой рюкзак и вышел. Варя пропустила вперед себя нескольких пассажиров, покинула автобус спустя минуту и парня уже не увидела, зато нашла глазами друга, который не сразу узнал ее. Было уже темно, да и одета она была «не в своем стиле».

– Что это на тебе? – Лешка приобнял Варю за плечи и прижал к себе. – Че случилось?

– Идем домой, по пути расскажу, – девушка облегченно выдохнула, почувствовав рядом родного человека. Это был самый длинный день в ее жизни и, наконец, все закончилось. Ну, почти.

10

Варя

– Думаешь, Андрей мог мне изменить? – спросила Варя после того, как закончила рассказывать другу обо всем, что произошло, опустив тот момент, что она чуть не переспала с незнакомцем. Стыдно.

– Меня больше волнует, что ты черт знает с кем связалась. У тебя мозги есть вообще? – Лешка был не в восторге от рассказа и, похоже, от самой Вари, но сейчас она хотела услышать от него слова поддержки, а не упреки.

– Да знаю я, знаю… я идиотка. Я сейчас тоже не понимаю, что у меня было в голове. Но все ведь нормально, ничего не случилось.

– Почему ты меня с собой не взяла? Мы могли бы поехать вместе, переночевать в моей квартире, и ничего этого не было бы.

– Говорю же, я была не в себе. И не хотела тебя втягивать. Думала, сама разберусь.

– Разобралась?

Варя впервые видела друга таким отстраненным. Он словно разочаровался в ней, в их дружбе. Все становилось только хуже, и это угнетало.

– Я думала, ты меня поддержишь. Да, я зря поехала… зря бросилась помогать этому придурку… зря поперлась к нему, и вообще… зря тебе рассказала.

– Блин. Вареник, ну прости. Я дурак, – они шли молча несколько минут, затем друг продолжил: – Прости, но я думаю, что Андрей тебе изменил. Да, я не особо его знаю, но как еще можно объяснить явные звуки из вашей квартиры? Поговори с ним.

– Завтра. Я позвоню ему. Ты прав, да я и сама уже все поняла.

– Как говоришь зовут этого твоего самоубийцу? – Лешка нахмурился, вспоминая.

– Тим. Тимур вроде. А что?

– Ничего. Просто… точно Тимур?

– Не знаю, Леш, чего прицепился с этим Тимуром?

Друг замолчал, что-то обдумывая, затем спросил:

– Слышала же, маленькую девочку вчера нашли мертвой?

– Слышала. Ужас, бабушке плохо стало от этих новостей.

– Это сестра Тимохи.

– Какого Тимохи?

– В нашей школе учился, в старших классах. Да ты должна его помнить, я с ним в детстве, вроде как, дружил немного. Он еще Альберта отмудохал, помнишь?

Варя прокрутила в голове тот день, когда они с Лешкой стали дружить, но «Тимоху» помнила расплывчато, потому что в школе не обращала на него внимания, а после того инцидента с Альбертом и не видела никогда больше.

– Припоминаю смутно. Получается, это была его сестренка?

– Да. Я его уже сто лет не видел. Он, говорят, еще в детстве из дома сбежал. Я просто подумал… Тим… вдруг это он?

– Может быть… получается… и с моста он хотел… того… охренеть! – выдохнула Варя.

– Ну, логично же. Завтра похороны, вот он и приехал.

Варе стало нехорошо. Свои проблемы показались такими незначительными, что она почувствовала себя дурой.

– Получается, я не зря не дала ему прыгнуть? У него же тут мама, да? Представь, как сейчас ей. Если бы еще и сын, боже…

– Значит, ты не так уж и глупо поступила вчера. Я не уверен, что это он, но даже если и нет. Какая разница. Все равно ты, оказывается, баба с яйцами, – Лешка улыбнулся и приобнял девушку, давая понять, что не осуждает больше. Этого она и ждала с самого начала.

– Он сказал, что все равно сделает это… убьет себя.

– Побудет с матерью и передумает. Не захочет оставлять ее одну. Ну, я надеюсь.

Варя тоже надеялась. Но слишком уж решительно был настроен Тим.

– Может, поговоришь с ним? Вы ведь дружили…

– И что я ему скажу? «Чувак, ты меня, наверное, уже и не помнишь, но ты это… не самоубивайся больше, ага? Давай, удачи,» – так что ли?

Действительно, тупо. Девушка подумала о Тиме. Он груб, резок и сам себе на уме. Никого слушать не будет.

– Нужен план, – твердо сказала Варя.

– Так. Нам не по десять лет, только не начинай, – Лешка остановился и укоризненно уставился на Варю.

– Сказал Лис, который позавчера наказал всю крапиву нашего района палкой, – Варя подняла одну бровь, стоя напротив друга. Давай же, хитрый ты Лис, я знаю, что ты хочешь вступить в игру…

– Во-первых, то, что твой Тим – это Тимоха – всего лишь предположение. Вполне возможно, что он вообще рандомный парень из Энска. Мы ведь даже не знаем, в какую сторону он двинулся с вокзала. Во-вторых, это тебе не игрушки – это, блин, мертвая девочка и реальный самоубийца. Игрушечные рации и скрепки вместо «жучков» не прокатят. И вообще, дался тебе этот пацан? Мать Тереза что ли?

– Во-первых, он не мой Тим. Узнать, Тимоха это или нет – легко. Мы просто придем завтра на похороны. Вместо игрушечных раций у нас теперь настоящие телефоны – это куда удобнее. Вот бы нам их раньше… везет современным детям… В общем, ты как хочешь, а я не дам этому парню сдохнуть. Хоть он меня и бесит.

– Я понял. Ты не хочешь думать о своих проблемах, а уж тем более решать их, поэтому надумала переключиться на чужие. Окей. Так и быть, я в деле. Только сначала ты позвонишь Андрею и спросишь напрямую: «Кто громко трахается в нашей квартире, пока я в отъезде?»

– Ладно-ладно. Позвоню.

– Похороны в девять. Встречаемся за сиренью в восемь тридцать, и ты звонишь при мне. Затем действуем.

– Обожаю тебя, ты знаешь? – Варя взяла друга за руку и потерлась щекой о его плечо. В детстве она никогда не мечтала о брате, потому что вот он, роднее просто не бывает.

Варя не могла уснуть. Весь остаток ночи она ворочалась и думала о завтрашнем дне. Казалось, все, что случилось вчера в Энске – всего лишь сон. Тело охватывал легкий мандраж при мысли о том, что завтра она, возможно, снова увидит Тима. Вспомнила его руки на своем животе… такие чужие, обжигающие разрядами тока поцелуи на шее… и глубоко вдохнула от волнения. Запретные мысли, но они лишь в ее голове – никто не узнает…

11

Тим

Легкий ночной ветерок навевал знакомые воспоминания и запахи. Хотелось заткнуть нос. Закрыть глаза и уши. Чтобы не возвращаться в прошлое. Тим шел по знакомым улицам так медленно, как только мог. Родной район приближался против его воли. Казалось, даже если он остановится и не сделает больше ни шагу, то все равно окажется в своем дворе, квартире, в своей маленькой обшарпанной комнате. В ее… теперь это ее комната… вернее, уже ничья.

Дверь подъезда противно скрипнула, нога ступила на первую ступеньку тускло освещенной лестницы. В нос ударил запах кошачьей мочи, сырости и табачного дыма. Квартира была на первом этаже, именно оттуда просачивались эти неприятные ароматы. Тим повернул ручку двери и надавил, но та не поддалась. Раньше мама часто забывала запереть дверь. Он тихо постучал, но за дверью не было ни звука. Он постучал громче – ничего. Парень развернулся и тяжело вдохнул, навалился на дверь спиной, закрыв глаза. Из соседской квартиры напротив послышался шорох, затем тихо щелкнул замок. Баба Надя выглянула через приоткрытую дверь и внимательно посмотрела на Тима.

– Тимоша, ты? Ох. Чего это у тебя на голове? – бабушка была в ночной рубашке, бледная, в глазах страх и любопытство.

– Где мать? – хрипло выдавил он, едва приоткрыв глаза. Сил шевелиться почти не было, даже дышать заставлял себя с трудом.

– Дык, дома, где ж еще? Спит уже, наверное.

– Запасной ключ еще у вас?

– Д-да, а как же? Сейчас, погоди, милый… – бабушка вернулась в квартиру и стала рыться в шкафу, звякнули ключи. Она протянула их парню, сверля его ошалевшим взглядом. Тим долго пытался попасть в замочную скважину дрожащей от нервов рукой.

– Ты не бойся, входи, его дома нету… забрали… – на последнем слове ее старческий голос сорвался. Тим ничего не ответил, повернул ключ и вошел в темный коридор, закрыв за собой дверь.

В голове зашумело, он нащупал выключатель, и тусклая голая лампочка слабо осветила маленькую прихожую. Вокруг валялись пакеты с мусором, бутылки, в углу стояла старая перекошенная детская коляска. Парень сморщился, сглотнул ком и прошел в комнату. Под кедами хрустел песок. Он включил свет в гостиной и осмотрелся. Мрак, разруха и вонь. Мать лежала на расправленном диване вниз животом, тонкая рука повисла, касаясь грязного пола, темные крашенные волосы, похожие на паклю, с отросшими седыми корнями, закрывали ее лицо.

Тим прошел на кухню, включил свет, и толпа тараканов с топотом бросилась врассыпную. Он достал с сушилки замызганную кастрюлю и набрал холодной воды. Пьяную мать не разбудил бы работающий двигатель боинга – пришлось окатить ее, чтобы хоть как-то привести в чувство. Получив свою порцию освежающего душа, женщина глухо замычала и с трудом подняла руку, чтобы убрать с лица мокрые волосы. Пока она кряхтела, пытаясь совладать с непослушным телом, Тим подтащил к ее лежбищу тяжелый табурет советских времен и сел, глядя на немощную женщину. А ведь ей всего сорок пять.

– Т-тима? Тима… ты… чего тут… ты… как? З-зачем тут? – промямлила она, кое-как усевшись и разлепив глаза.

– И я рад встрече, мать.

Она вымученно выдохнула, и на ее глаза накатились пьяные слезы, женщина захлюпала носом, утирая трясущейся рукой лицо. Один глаз был подбит, губы потрескались.

– Где Соня? – выдавил парень, и его голос дрогнул, глаза тут же наполнились слезами, которые он с ненавистью смахнул рукавом.

Мать горько усмехнулась.

– Соня? С каких пор тебе стала интересна собственная сестра? Ты ее сколько раз видел, вообще? Два? Три?

– Ты сама ее сколько раз видела? Два? Три?! – зарычал парень и швырнул в мать полотенце, валявшееся на полу. – Ты, сука, хоть раз показалась ей на глаза трезвой?! За что? Она же мелкая совсем… была.

Тим подскочил с табурета, тот грохнулся на бок и, получив пинка, отлетел к дивану. Женщина вздрогнула и завыла как собака. Из-за хлипкой двери послышался старческий взволнованный голос:

– Тима! Тима! А ну перестань, я полицию вызову!

– Леня где? – не обратив внимания на крики соседки, Тим снова обратился к матери, но уже спокойнее.

– Где и всегда. В интернате он, – сквозь рыдания проговорила мать.

– В интернате, – злобно усмехнулся Тим, – Ты когда его в последний раз видела, а? – он выдохнул, пытаясь успокоиться. – Когда?

– На Новый Год приезжала – подарки ему возила, – прошипела она, сощурив глаза: утрись, мол, выкуси.

– Мать Года, блять, – выплюнул он ей в лицо и снова пнул табурет, отчего содрогнулся подпертый им старый диван. Мать снова подпрыгнула, всхлипнув.

– Вот такие мне дети достались! Вот так мне повезло! Один самостоятельный до чертей, взрослый. Видите ли, ушел он! Еще молоко на губах не обсохло, а он пошел! Выставил меня идиоткой перед соседями! Второй такой же, никакого покоя от него, никак спокойно на уроках не мог себя вести, натравил инспекцию, выблядок! – осмелела вдруг женщина. От крика на ее лбу вздулась вена, глаза метали искры.

– Давай, давай… ну, а третья? Третья, что? – процедил Тим, сжав руки в кулаки. – Дай угадаю: пить начала? По мужикам шлялась? В СВОИ ТРИ ГОДА?! Сссука… – он сжал челюсти с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть, и зубы скрошатся в мелкие осколки.

– Вот Сонечка хорошая девочка была. Хорошая она, только вот рядом старшего брата не оказалось. Глядишь, хорошо бы все было… – ее голос задрожал, слезы покатились по впалым щекам.

Тим сжал пальцами глаза, шумно вдохнув, затем резко отдернул руку и, слегка наклонившись в сторону матери, произнес:

– Твое место там, где сейчас твой жирный ублюдок. Ты виновата ничуть не меньше. Даже больше, потому что позволила, – его голос сорвался на шепот, слезы все же вырвались наружу. Впервые за много лет.

Тим брезгливо осмотрелся. А чем ЭТО отличается от того, как он сам живет сейчас? Те же бутылки и грязь. Те же пьянки и непонятные компании. Он ничем не лучше своей матери. Абсолютно такой же, только пока никому ничем не обязан и ни за кого не несет ответственности. Парень развернулся и направился в сторону спальни, которая когда-то была его личной комнатой. Потом Лени. Потом Соньки.

Все выглядело как раньше. Казалось, даже самые мелкие вещи остались лежать так, как он их когда-то оставил. Добавилась лишь видавшая лучшую жизнь детская кроватка и пара сломанных игрушек. Все Ленькины вещи переехали с ним в детский дом, когда мать лишили родительских прав незадолго до рождения Соньки. Почему они позволили второму ребенку остаться в этой семье? Почему не забрали вслед за братом? Только слепой бы не заметил, что мать лишь строила из себя «все осознавшую, любящую и заботливую». Ненадолго ее хватило. Но хватило для того, чтобы инспекция отстала.

Тим облокотился на хлипкие бортики детской кроватки и опустил голову. Слезы капали на замызганное детское одеяльце. Слезы обиды и вины. Он должен был предотвратить это. Должен был сделать хоть что-то. Мог приезжать чаще или вообще остаться, чтобы присматривать за сестрой. Но обида на мать не позволила ему вмешаться.

Надо было грохнуть тогда в детстве этого ублюдка. Идиот.

12

Варя

Варя шла с Тимом по мосту, держась за руки. Девушка чувствовала, что он то и дело уходит чуть в сторону, пытаясь приблизиться к краю, но она одергивала его, притягивая к себе. Парень послушно возвращался, но затем его будто невидимая сила снова тащила в сторону. В этот раз не было ограждения: мост просто обрывался. Стоит только сделать шаг, и пути назад не будет.

– Отпусти меня, – сказал Тим. Варя еще крепче вцепилась в его руку, и ей захотелось плакать. Казалось, если она хоть на секунду расслабит пальцы, то потеряет его. И вообще все на свете. Сойдет с ума.

Внизу шумел настоящий шторм. Словно это и не река вовсе, а целый океан: черный… кипящий… мертвый. Он рычал, ядовито шипел, предвкушал грядущую добычу, спешащую в его мокрые ледяные щупальца.

– Отпусти, – Тим смеялся, будто не знал, какой ужас ждет его там, внизу. Варя еще не видела его таким счастливым. Казалось, она знает его всю жизнь. Девушка вгляделась в его лицо и не смогла понять, кто это: Тим… или Лешка? Никак не получалось разглядеть. Ему было весело, а девушке становилось жутко. С неба начал лить дождь, его рука намокла и стала скользкой, удержать было все сложнее.

– Ты утащишь меня за собой! – беспомощно закричала она и схватилась за парня обеими руками, но его ладонь выскользнула. Варя попыталась уцепиться за кожаную куртку, но та вдруг исчезла, и девушка ухватила лишь воздух. Тим, или это был все же Лешка, шел прямо к краю, она бежала за ним, но не могла догнать, не получалось ускориться. Океан оглушал своими воплями. Он ликовал, шлепал мерзкими черными щупальцами по волнам.