Напомни мне умереть

– Ты бы сказала заранее, что приедешь, я бы сама порядок навела, – причитала бабуля.

– Ага, и шкафы бы сама подвигала, и с веником бы попрыгала. Успокойся, мы сами все сделаем, – унимала ее внучка. Лешка, который слушал их диалог, разбирая скопившийся на балконе хлам, вдруг громко запел:

– Тимуровцы, тимуровцы! Да, мы тимуровцы…

– …вестники юной весны. Сердцем горячим с нами вместе. Все пионеры страны! – хохоча продолжила Варя хором с Лешкой, бабушка тепло улыбалась, а в ее глазах блестели слезы.

– Ой, все, Тимуровцы, давайте-ка, марш на кухню! Там уже курица готова, – скомандовала бабуля и поспешила достать из духовки чугунный лист с румяной запеченной курятиной, вокруг обложенной золотистой картошкой.

Ребята с аппетитом умяли лучшее в мире блюдо и закончили уборку, кряхтя от переедания. Они смотались в магазин и накупили продуктов для вечернего шашлыка, достали из гаража мангал и принялись обустраивать место для посиделок. У бабушки был крохотный участок рядом с гаражом, обнесенный низким хлипким заборчиком, где она каждую весну сажала цветы.

Вечер получился очень душевным. К ребятам присоединились Лешкины родители, бабушка достала из закромов бутылочку домашнего вина, которую все с удовольствием распили под ароматное мясо и свежие овощи. На площадке во дворе щебетали дети, среди них, виляя хвостиками, бегали две собачки, мамочки перетирали бытовые проблемы и сериалы, сидя на скамейках и приглядывая за своими бесящимися чадами.

Когда солнце уже начало заходить за горизонт, а двор потихоньку пустел, компания стала наводить порядок. Варя попрощалась с родителями друга и отправилась с бабушкой домой. Помыв посуду она велела ей не ждать ее и ложиться спать, а сама вышла на улицу, где Лешка уже подпирал плечом тополь.

Они прошли пешком весь район, прогулялись по знакомым улочками, вспоминая забавные моменты из детства. Девушка уже очень давно так не смеялась: до судорожных всхлипов, до невозможности что-то сказать, до брызгавших из глаз слез. Леха словно превратился в того маленького щуплого мальчишку: дурачился, бил палкой по крапиве и тоже смеялся как ребенок. Это выглядело до смешного нелепо: взрослый двадцати пяти летний высокий парень, искренне хохочущий над всякой ерундой. Варя подумала, как ей несказанно повезло, что он есть в ее жизни.

3

Июнь 2005

Тим

– А не пора бы тебе уже в кровать? Детское время-то закончилось, – противным низким голосом прохрипел пьяный материн мужик. Как-то надолго он задержался – прежние хоть менялись время от времени.

Тим молча прошел по маленькой грязной кухне к холодильнику, открыл его, пробежался глазами по пустым полкам и закрыл. Желудок горестно буркнул что-то ругательное.

Мужик, язык не поворачивался назвать его отчимом или даже по имени, похоже, был уязвлен отсутствием ответа и вообще какого-либо к нему внимания со стороны подростка.

– Я говорю вали спать, чего ты тут шастаешь посреди ночи? – он поднялся с хлипкой табуретки, держась одной рукой за стол, прогнувшийся под его значительным весом. Огромная туша нависла над Тимом, перекрывая путь к выходу.

– Так я туда и иду, – спокойно ответил парень, попытавшись двинуться вперед в надежде, что мужик отступит. Его пьяный мозг работал нелогично, да и работал ли? Он схватил Тима за грудки и со всего маху оттолкнул назад. Щуплый парнишка приземлился прямо под кухонное окно, ударившись головой о батарею, отчего в глазах замельтешили белые мушки.

– Пожалуйста, не надо, милый! – мать подскочила и стала хватать своего мужика за руку, стараясь удержать, не дать ему двинуться на сына. Но эти попытки выглядели жалко: она только делала вид, что хочет противостоять своему хахалю, сама же просто боялась очередной раз попасть под раздачу. Только сейчас Тим заметил немного выпирающий под ее обтягивающей майкой округлый живот. Боль в затылке сразу утихла, вместо нее появилось какое-то незнакомое ему ранее чувство: ребенок? Еще один? А как же он? Неудачный экземпляр?

Он подскочил с пола и схватил со стола грязный нож.

– Отошел, – прошипел парень, выставив оружие и глядя на мужика безумными глазами.

– Тима, Тима, ты чего? – причитала мать, снова легонько хватая мужика за руку: наверное, теперь своим идиотским движением она пыталась защитить его. Мужик тупо смотрел на нож, продолжая стоять, его мозг соображал медленно.

– Ты оглох? Дай мне пройти, – Тим коснулся кончиком ножа пуза, которое тут же дернулось, и мужик сделал шаг в сторону: дошло, наконец. Парень захлопнул за собой дверь и достал из шкафа пустой школьный рюкзак. Выдвижные ящики комода открывались не сразу: рука то цеплялась за ручку, то промахивалась. Тим пытался комком засовывать в сумку вещи – они рассыпались и валились мимо, заставляя терять время. Он больше не хотел оставаться ни секунды в этом доме, провонявшем сигаретами и безразличием. Парень чувствовал этот противный запах везде: в автобусе, в школе, во дворе; он словно повсюду тянулся за ним вонючим шлейфом.

На его пути больше никто не встал, никто не преградил путь из квартиры, никто больше ничего не сказал. Он слышал только всхлипывание матери из кухни и громкое сопение ее мужика, который не привык получать отпор в этом доме.

На улице было тепло, а хотелось, чтобы в лицо сейчас хлынул поток ледяного воздуха, чтобы прогнал эту жгучую, кипящую ненависть к матери и к самому себе. Трус. Сбежал, оставив этого ублюдка хозяйничать в их доме. Но возвращаться не было ни сил, ни желания.

Ночной двор оглушал тишиной: ни одного звука, ни прохожего – темная глухая пустота. Тим прошел несколько знакомых соседских дворов, похожих друг на друга, и сел на лавочку в одном из них. Посмотрел в темные глазницы окон пятиэтажки.

Вот бы сейчас оказаться за окном одной из множества спящих квартир. В любой. Вот в этой, наверное, живут папа, мама и два сына. Один чуть постарше, он читает братишке детские книжки перед сном, мама просит его приглядывать за ним, когда они вместе идут играть на площадку. А папа возит их на рыбалку. Мама утром испечет вкусные блины с вареньем. Или со сгущенкой. Папа, наверное, любит со сметаной, а мама просто попьет чай, потому что следит за фигурой. Мысли постепенно превращались в лишенные смысла сны, реальность переплелась с невнятными картинками. Затем все и вовсе погасло.

– Отстань! Я не трогал! Это не я! – послышался писк из-за спины.

Тим распахнул глаза и сощурился от яркого солнца. Вот так уснул. Он лежал на скамейке в глубине двора, заросшей кустами сирени. Протерев заспанные глаза, парень поднялся и повернулся на звук. На земле валялся рыжий щуплый Леха, а его со всей дури колотил ногами Альберт, немного вытянувшийся за последние годы, но все такой же пухлый и все такой же идиот. С другой стороны детской площадки к ним бежала через двор малявка. Ее белые как снег волосы развевались от встречного ветра, тонкие ножки с выпирающими коленками быстро перебирали по земле, короткие розовые шорты были велики и сползли, отвисли на заднице, мешая бежать во всю силу.

Тим двинулся в сторону потасовки. Девчонка бросилась в самое пекло, вклинилась между парнями и попыталась оттолкнуть Альберта. Тот без особых усилий швырнул ее в сторону, продолжая колотить Леху ногой. Малявка пролетела пару метров и распласталась на земле, наверное, содрала ладошки, которые подставила при падении. Разъяренная она, превозмогая боль, снова вскочила на ноги и уже хотела вновь ворваться в драку, но Тим опередил ее, подлетев к Альберту и схватив его за воротник на загривке. Оттащил от мальчишки, валявшегося на земле и закрывающегося руками.

Толстяк был ниже, но намного крупнее худощавого долговязого Тима. Переключив внимание на него, Альберт, красный и пыхтящий, словно бык, готовящийся к броску, неуклюже махнул кулаком в сторону парня. Тим отшвырнул его кулак, похожий на колотушку, шлепнув по нему ладонью, затем резко ударил его в пухлый живот. Альберт согнулся пополам и закряхтел. Удар был несильный, но ему хватило.

– Еще хочешь? – прошипел Тим, наклонившись к уху толстяка и взяв его за шкирку. – Хочешь, спрашиваю? – он как следует тряхнул Альберта, тот захлюпал носом и помотал головой. – Еще раз увижу рядом с ними – будешь кровью плеваться, понял?

– Отец тебя… – начал было угрожать мелкий ублюдок, но Тим фыркнул и дал ему звонкий подзатыльник – ладонь зажгло.

– Поднимись! – скомандовал он Альберту, отступив на шаг. Мелкая девчонка сидела на земле и что-то щебетала своему рыжему другу, искоса поглядывая на парней. Толстяк кряхтя распрямился, держась за живот одной рукой, а вторую приложил к ушибленному затылку.

– Видишь мальца? – Тим указал на Лешку, который с трудом поднялся с помощью малявки и утирал слезы. Альберт кивнул. Его глаза пускали молнии, он пыжился, но боялся рыпнуться снова. – Он тебя меньше в два раза. Ты выглядишь идиотом, нападая на слабого. Если твой отец нормальный мужик… он нормальный мужик, скажи мне? – Альберт снова шмыгнул носом и кивнул, сведя брови – Вот. Если он нормальный, то надает тебе по шее за то, что ты обижаешь слабых.

– Он разрисовал папин гараж краской, – промямлил Альберт, указывая на Леху. Тим перевел взгляд на него. Рыжий отчаянно замотал головой.

– Это не я, – пискнул он.

– Это не он, – поддакнула девчушка, выпучив испуганные глаза, и тоже отчаянно замотала головой.

– Это не он, – заключил Тим, вернув взгляд к толстяку.

– Да я видел! Он терся возле моего дома вчера! – заверещал Альберт, притопнув ногой.

– Доказательства есть? Нет? Тогда лучше вали отсюда, и чтобы я тебя больше не видел рядом с этими малыми.

Альберт пыхтел как паровоз, красный, как будто только что из парилки. Он еще нервно потоптался на месте, затем все же развернулся и ушел, прихрамывая и держась за пузо.

– Ты гараж разукрасил? – Тим обратился к Лехе: он отряхивался от мелкого мусора, прицепившегося тут и там к полосатой футболке и вельветовым штанам.

– Да не я! – глаза честные-честные.

– Тогда кто? – не унимался Тим. Девчонка помогала побитому мальчишке привести себя в порядок, отряхивая ему спину.

– Не знаю я, – пробубнил Леха. Тим вздохнул.

– Присматривай за ним, Зена – королева воинов, – ухмыльнулся он, посмотрев на девчушку, – в следующий раз я вряд ли окажусь поблизости.

Парень развернулся и пошел к скамейке, где лежал рюкзак, служивший ему подушкой прошлой ночью, и старая покоцанная гитара, явно имевшая яркое прошлое в молодые годы отца.

– А где твои друзья? – послышался тоненький голос мелкой Зены за спиной. Она обращалась к Лешке.

– Разбежались… – грустно ответил тот, – а ты чего влезла? Могла ведь схлопотать, глупая что ли? Что с руками?.. Вот блин… Ты где живешь? Пошли, надо родителям показать.

– Нет, бабуля расстроится – не пойдем. Так заживет…

– Значит, к моим…

Голоса ребят слышались все менее отчетливо, отдаленно. Тим взял вещи и гитару, закинул рюкзак на плечо и пошел. Он не знал, куда идти, не знал, что делать. Знал только, что будет двигаться в противоположном от его дома направлении, куда бы это не привело.

4

Варя

– Но я люблю тебя, как ты не понимаешь? Я жить без тебя не смогу! Не оставляй меня! – рыдала белокурая девушка с экрана телевизора. Бабушка смотрела на это так, будто в сериале разворачивалась сцена апокалипсиса, словно стоял вопрос жизни и смерти, будто главный герой вот-вот погибнет или, в крайнем случае, окажется, что он маньяк-убийца. Рекламная пауза заставила бабушку оторваться от экрана. Она ткнула на кнопку пульта, выключив звук, и собралась подняться с дивана.

– Ой, Варька, напугала! – бабушка положила руку на грудь, увидев внучку, которая сидела в кресле в углу гостиной и тоже смотрела сериал. Баба Маша так увлеклась, что не заметила, как Варя присоединилась к просмотру. – Ты когда встала-то?

– Минут десять как, – Варя потянулась и зевнула. На часах уже было почти одиннадцать. Они с Лешкой вчера шатались по городу до самого утра, немного выпили: решили вспомнить, как в старших классах прятались по кустам с полулитровой бутылочкой пива на двоих. Хотелось адреналина.

Шли вдоль центральной улицы по тротуару, когда рядом остановилась черная «Мазда», просвистев тормозами. Из-за руля вышел пошатывающийся мужчина и расплылся в улыбке при виде Лешки. Альберт. Варя узнала его по глазам: таким же узеньким, как в детстве. Хотя сейчас он был обычный: не толстый и не худой. Никакой.

– Кого я вижу! – протянул он. – Здарова, Леший! – парень выставил ладонь для приветствия, Лешка пожал ее.

– Привет, – сухо ответил он и сжал губы: ему не хотелось общаться.

– Ого, Ва́рвар, это ты что ли? Так и таскаешься за своим дружком? – Альберт засмеялся. – Да, ладно, я шучу, чего вы надулись, – он положил руку Лешке на плечо, прекратив смеяться. – Блин, я рад вас видеть. Погнали посидим где-нибудь? Поболтаем – я угощаю!

– Давай, потом как-нибудь: мы уже по домам, – ответил Лешка.

– Дай свой номер – созвонимся хоть. Можем в Энске встретиться: я сейчас там тусуюсь. Вы ведь тоже там живете, я слышал? – Альберт все никак не унимался. Он записал в смартфон номер Лехи. – Так вы это?.. того самого? – он, усмехнувшись, подвигал указательным пальцем туда-сюда, указывая то на Варю, то на Лешку.

– Нам надо идти, – Варя уже устала от этого бессмысленного разговора. Альберт был ей неприятен еще со школы. Все трое учились в одном классе и на дух не переносили друг друга. Точнее, Альберт – их, а они двое – Альберта. С чего это он стал таким дружелюбным?

Двинулись дальше по тротуару, коротко попрощавшись с одноклассником. Тот, явно нетрезвый, снова сел за руль.

– Вляпается куда-нибудь, – сказала Варя, кивнув на уезжающую вперед машину, Лешка ничего не ответил.

Каждый вспоминал что-то свое и молчал. Варя думала о том, как она в один момент обрела друга на всю жизнь, когда бросилась спасать его от кулаков Альберта. Лешка несколько лет был лишь еще одним одноклассником, на которого она раньше не обращала внимания. А в тот день он внезапно стал всем. Его дурацкие шутки, заставлявшие хохотать до колик в животе, кривые косички в его исполнении, смешные картинки на кусочках бумаги во время урока… Он – ее детство.

Лешка вспомнил, как потерял двух своих друзей: Сашку и Вовку. Променял их на мелкую писклявую девчонку, которая закрыла его своей спиной – казалось, это случилось вчера. У него был выбор: гоняться с мальчишками в войнушку с палками-автоматами, лазать по гаражам, стучать в двери соседям и убегать… но Лешка выбрал Варькины куклы, соревнования по плевкам на дальность с балкона ее квартиры, просмотр диафильмов, турниры в подаренный папой «Денди». «Кинескоп посадите», – вздыхала тогда Лешкина мама, но не предпринимала попыток запретить детям развлекаться.

– А я сегодня все утро у Гали просидела, – бабушка устроилась на диване удобнее, повернувшись лицом к Варе. – Ты представляешь: на нашей улице в сто седьмом доме… – бабушка приглушила громкость, будто кто-то мог подслушать, – мужик вчера дочку свою маленькую убил… Пьяный, говорят, был – белочка посетила или что… Боже упаси… господи… – баба Маша перекрестилась, – жить страшно… Ой, Варька, чего уж про ваш Энск говорить, когда тут в нашей «деревне» такое творится, прямо под боком. А я тебя отпускать в город боялась. Нигде покоя нету…

– Боже… – Варя оторопела, но тут же вернула маску уверенности. Не хватало еще, чтобы бабушке стало плохо. – Бабуль, не переживай, это ведь не значит, что такие сволочи на каждом углу живут. Сколько подобных случаев в нашем городе было? На моей памяти это в первый раз. Не переживай.

Бабушка все причитала, а Варя старалась ее успокоить. Для их маленького города, где все друг друга знали, это была сенсационная новость. Все вокруг обсуждали только несчастную маленькую девочку из неблагополучной семьи. По телевизору показали лица родителей маленькой Сони: обычные женщина и мужчина, только немного неухоженные, видно, что любители выпить. Варя не знала эту семью, и в глубине души была рада, что никак не связана с таким горем.

Двор будто затих, хотя на улице млел теплый июньский день. Бабульки на скамейках разговаривали почти шепотом, большинство детей сидели по домам. Глупо – подумала Варя. Не серийный же маньяк завелся в городе. Обычный поехавший мужик, тем более его сразу повязали.

Казалось, даже ветер боялся пошевелить листву старых тополей. День всеобщей скорби. День нескончаемых тихих сплетен. Кругом слышалось, как гремят перемываемые жителями кости семьи, прославившейся в одночасье.

Лис: «Встретимся? Есть разговор».

Мальвина: «Давай, вечером: бабушка переживает».

Лис: «Ок, вечером. В гор. саду у макаки».

Мальвина: «Ок. В 11».

Целый день не виделись с Лешкой. За два прошедших дня Варя успела привыкнуть, что они рядом, как раньше. У бабушки поднялось давление, и девушка вызвала врача, хоть та была против. Ближе к ночи ей стало лучше, и Варя облегченно выдохнула.

В комнате зазвонил Варин телефон, она решила, что это Андрей, и рванула туда, по пути запнувшись за коврик и чуть не распластавшись посреди гостиной. Звонила хозяйка квартиры, которую они арендовали в Энске. Варя посмотрела на время: почти одиннадцать часов, не поздновато ли для звонка? Мгновенно прокрутила в голове возможные вопросы. Андрей недавно заплатил за аренду, коммуналку она оплатила перед отъездом – чего же ей надо? Трубку брать не хотелось.

– Да, Татьяна Евгеньевна? – все же ответила. Вдруг что-то важное. В такое время просто так не звонят.

– Варвара? Здравствуй, – хозяйка говорила с неприятной интонацией, будто укоризненно.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Кхм. Я… я, конечно, понимаю, дело молодое и все такое… но… не могли бы вы вести себя потише? – Татьяна Евгеньевна была взволнована и говорила с негодованием.

– Что? Вы о чем? – что за ересь несет эта женщина? Раньше казалась адекватной.

– Мне ваши соседи звонят и жалуются. До вас достучаться не смогли. Почему я должна краснеть из-за ваших ночных?.. кхм… ну, вы поняли, – хозяйка смутилась от своих же слов.

– Татьяна Евгеньевна. Я уже третий день у бабушки. Не в Энске, – после этих слов Варя выдохнула и опустила голову. Никогда раньше она не чувствовала предательства, его горьковато-кислый привкус на языке.

– Ой… как же?.. А кто остался в квартире? – Татьяна Евгеньевна, кажется, все поняла, потому что ее голос стал тише, в нем чувствовалась нотка вины. Или сожаления? Что выдала чей-то секрет.

– Мой парень.

Нельзя расстраивать бабушку: ей итак нездоровится. Варя вытерла слезу. Одну единственную, которую не удалось сдержать. Взгляд судорожно метался по комнате, она не знала, за что схватиться и как поступить. Открыла в смартфоне список вызовов: «Андрюшка». Палец почти коснулся имени, но она тут же одернула его. Не вариант. Так она не выяснит, правда ли все это. Он соврет. Варя не верила, что ее идеальный Андрей мог так поступить. Не было даже намеков на то, что он изменяет, ни единого. Все было так замечательно.

Она должна убедиться лично. Так. На поезде слишком долго, и может просто не быть билетов. Варя открыла приложение, по которому можно было найти попутку. Одна машина собиралась ехать в Энск через пол часа. Девушка набрала номер водителя: у него как раз оказалось свободное место. Ехать около трех часов. Если Андрей привел кого-то в дом, то, скорее всего, на всю ночь. А если нет, то она все равно застанет его врасплох. Нужно попытаться.

Бабушка. Что ей сказать? Варя вышла в гостиную. Бабуля уже собиралась ложиться спать.

– Ты меня не жди, ладно? Мы с Лешкой погуляем, – девушка улыбнулась, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно.

– Ох, полуночники, – вздохнула бабушка и тоже улыбнулась, – давайте, аккуратнее, не лазайте по темноте.

Варя чмокнула бабушку в щеку и вышла на улицу. Во дворе уже ждало такси. Вещи пришлось оставить дома, чтобы бабуля ничего не заподозрила. Сначала разберется с тем, что происходит в их с Андреем квартире, а потом придумает, что делать дальше и как объяснять все бабушке. И Лешке.

Лис: «Ты где?»

Мальвина: «Я не смогу. Позже объясню, иди домой».

Лис: «Что-то с бабой Машей?!»

Мальвина: «Нет, все нормально, просто я сегодня не смогу прийти».

Она не хотела звонить. Не хотела ничего объяснять, пока сама не выяснит, в чем дело. Все потом. Может, хозяйка ошиблась или соседи не так поняли. Или еще что-то. Варя пыталась убедить себя, понимая, что зря. Ведь идеальный же момент. Вари нет, и Андрей может делать что угодно, приглашать домой кого угодно. Только зачем ему это? Они даже почти не ссорились. Что она сделала не так? Все ведь было идеально. Или нет?

– Как бы ты хотела назвать сына? – спросил однажды Андрей, когда она уже почти заснула в его объятиях.

– Что? Сына? – Варя тихонько засмеялась.

– Ну да. У тебя же когда-нибудь может родиться сын. Ты ведь когда-нибудь выйдешь замуж… – он улыбался.

– Даже не знаю… у меня и кандидата в мужья нет, – Варя хитро прищурилась, сон улетучился.

– Ты точно без мужа не останешься, уж поверь.

– С чего такая уверенность?

– Ты красивая, умная, добрая… – Андрей стал перечислять все возможные достоинства, придумал штук двадцать, пока Варя смеялась и пыталась закрыть ему рот.

– Да хватит! Ты все подряд собрал, врун! – хохотала она, забравшись на него верхом. – Подожди… это ты меня так сейчас замуж что ли зовешь?

– Возможно… – пространно ответил парень, – только я без кольца. Давай, я когда-нибудь сделаю тебе нормальное предложение? С кольцом, коленом и тэдэ, и тэпэ. Ну, а ты пока подумай, чтобы потом сразу ответить…

Варя ехала на заднем сидении автомобиля, вдалеке уже виднелись огни Энска. Чем ближе были эти огни, там сильнее нарастала внутри тревога. Она представляла, как вставляет ключ в замочную скважину, как поворачивает его… Представляла их кровать и Андрея… с другой женщиной… Картина не укладывалась в голове.

Было уже далеко за полночь, когда автомобиль влился в шумный поток на мосту. Пятница. Каждая вторая машина – такси. Город жил своей жизнью: все ехали с тусовок, вечеринок, от друзей, у кого-то ночь, наверное, только начиналась. Варя смотрела в боковое окно и вдруг заметила парня, который перемахнул через невысокое ограждение. Сердце ухнуло.

– Остановитесь! – закричала она, услышав саму себя будто со стороны.

5

Варя

– Остановитесь! – снова закричала Варя и стала прямо на ходу дергать ручку двери. Водитель и двое других пассажиров взволнованно спрашивали, в чем дело. Автомобиль затормозил, проехав немного дальше, чем нужно было девушке. Она видела вдалеке парня, который стоял на краю моста, держась за ограждение. Предстояло пересечь несколько полос движения, включая встречное, чтобы добраться до самоубийцы.

Сейчас прыгнет… прыгнет… не вздумай…

В голове метались безумные мысли, когда Варя прыгала то под одну машину, то под другую – они сигналили и тормозили в последний момент, благо, что движение было не слишком быстрым.

– Стой! – закричала девушка, выставив руку и тормозя очередной автомобиль, а сама не отрываясь смотрела на парня. Полил дождь. Такой сильный, что мгновенно промочил ее насквозь.

Он не слышал ее. Обернулся, посмотрел куда-то сквозь пространство и снова обратил лицо вниз, на темную реку. Уже близко… прыгнет… разобьется, утонет, умрет… Его руки расцепились…

– Не смей! – закричала Варя, ступив одной ногой на тротуар. В последний момент пальцы парня снова схватились за ограждение, он обернулся. Девушка подлетела к нему и схватила за кожаную куртку. Та тут же сползла с его мокрого тела, остановилась на запястьях. По голой спине, покрытой татуировками, катилась вода.

– Лезь обратно, – дрожащим голосом проговорила Варя, потянув за куртку, ее пальцы сжались на ней с такой силой, что она, казалось, проткнула ее ногтями. Парень повернул голову и посмотрел ей прямо в лицо сверху вниз. Мокрые пряди падали ему на глаза и нос, взгляд был безумным, он дышал часто и глубоко.

– Не вздумай, слышишь? Только не сейчас… вернешься сюда потом, если так хочешь умереть… чтобы я этого не увидела… Лезь назад, идиот… слышишь?! Лезь назад! – парень не шевелился, и Варя обхватила рукой его талию. – Прыгнешь – утащишь меня за собой! Станешь убийцей…

Парень отцепил одну руку, и Варя дернулась, еще сильнее стиснув свою на его талии. Он повернулся, перехватившись. Ее лицо прижалось к твердой груди. Она не позволит… не отпустит… кто бы он ни был.

– Лезь назад… – Варя подняла лицо. Парень смотрел на нее, не двигался с места, будто и не дышал вовсе. – Лезь… назад… – выдохнула она.

Не отрывая взгляда от девушки, парень неуверенно перекинул ногу через ограждение. Она не спешила отпускать, уже не чувствуя онемевшую от усилий руку. Только когда самоубийца оказался по эту сторону, Варя ослабила хватку на секунду. Затем снова вцепилась в него и потянула к дороге, стараясь как можно дальше оттащить придурка от бездны. Паника немного отступила, и Варя отшатнулась от него, зло посмотрела в лицо. Парень был не в себе, его стеклянные глаза смотрели в пространство, будто внутрь ее головы. Куртка так и болталась на запястьях, по его телу текли ручьи воды, он дрожал.