Треснутое зеркало

– Надо пробивать таксистов, – сказал Виктор.

Эти слова стали кодовой фразой, которая вывела Ивана из ступора. Он не слышал, о чем до этого говорили Семен с Виктором, только последние слова привлекли его внимание.

– Таксистов? – переспросил Иван.

– Ну да, – хмыкнул Виктор. – Проработаем версию по Валере, но и другую исключать пока не будем. Может, захотелось какому-то уроду пикантности, видимо начал приставать. А она пригрозила, что заяву накатает, вот он и трухнул да так, что не рассчитал силы.

– Точно, а потом он приклеил ей волосы и сделал хвост, да и били ее не здесь! – как во сне ответил Иван.

– Что?

Виктор прищурил глаза, и глянул на Семена, ища поддержки. Весь его вид так и говорил «что хочет от нас этот сопляк».

– Ее пытались изнасиловать не здесь, если вообще пытались!

– А где? Или ты думаешь, что я не заметил, что на ней почти нет грязи и пыли? Только тогда небольшая нестыковка выходит! Ее убили где-то в чистом месте, возможно в квартире, а потом привезли под самый дом? Совестливый таксист? Так что ли? Зачем везти тело туда, где его сразу найдут?

Всю свою речь Виктор подкреплял взглядами в сторону Семена, ища одобрение своим доводам.

– Почему ты решил, что это именно таксист? И как тогда объяснить чистоту платья?

– Встань к капоту машины, я тебе покажу, как объяснить чистоту платья! Твое останется чистым! – прошипел Виктор.

Иван боковым зрением увидел, как на него косятся участковый и Семен. Ваня повернул голову в сторону начинавшихся улочек, ротозеи расходились по домам, подымая ногами облачка пыли на старой разбитой дороге. Иван еще раз осмотрелся, они находились в небольшой балке, в ложбине которой пролегала та самая ужасная дорога, а на склонах вдали, как грибы, размещались дома людей. Что заставило молодого мужчину закричать? Интерес? Или подсознательная догадка? Или просто он пытался установить полную картину ночи?

– А-а-а! – Ваня крикнул вполсилы, но легкий ветерок подхватил крик, склоны балки выступили резонатором.

Он заметил, как инстинктивно вжал в плечи голову Виктор, который уже успел отойти к машине. Видимо, он решил, что посрамленный психолог не выдержал и бросился на него. Люди же, которые подходили к первым домам поселка остановились и повернули головы в сторону разломанной трансформаторной будки. Остальные настороженно смотрели на странного парня. К Гратко подбежал Виктор.

– Ты чего разорался? – его глаза метали молнии, а ладони были сжаты в кулаки.

– Ее били не здесь, – Ваня грустно посмотрел в лицо мужчины и отвел взгляд. – Ведь ты меня понял? Правда? – психолог не счел нужным отвечать на вопрос оперативника и отошел в сторону.

– Круто ты это, – Семен кивнул в сторону Виктора.

– Что?

Ваня вздрогнул и испуганно глянул на товарища, словно снова погрузился в транс от увиденного. Казалось, нечто вырвало его оттуда на минуту для демонстрации, что даже единственный крик девушки, мог всполошить всю округу. Но криков никто вчера не слышал, а значит, в будку ее занесли либо уже мертвую, либо в бессознательном состоянии. А затем это же нечто снова погрузило психолога куда-то в глубокое подсознание. Семен заметил, как вздрогнул Гратко, заметил и бледность на его лице, и отрешенный взгляд.

– Ты как? Нормально? Картина конечно не из приятных, но ты вроде и похуже видел?

– Дарья беременна.

– Что?

Иван не стал пояснять. Семен напрягся.

– Дарья – это твоя бывшая? Она беременна? – почему-то перешел на шепот.

– Да.

– Это она тебе сказала?

Иван отрицательно замотал головой.

– Нет, я ее видел! – добавил он.

Семен оглянулся по сторонам, проверяя, кто может услышать их диалог. Рядом никого не оказалось.

– Ты что это? – он сделал паузу. – Ты следишь за ней?

– Что? – Иван недоуменно смотрел на собеседника. – Нет, конечно.

Глаза Семена расширились в ожидании пояснений. Иван громко выдохнул.

– Я видел ее из окна маршрутки, она шла по улице, и у нее был этот… – он показал руками живот. – Месяц уже большой, и живот как у этой…

Он осекся. Закусил губу. Сделал несколько глубоких вдохов.

– Я, как только вошел в этот сарай, я думал… блин, – глубокий выдох. – У них у всех у беременных похожи эти платья, я думал сначала, что это она…

– Ты же вроде ее забыл? – насторожено спросил Семен, внимательно изучая лицо Ивана. – Сколько уже прошло?

– Много, – огрызнулся в ответ. – И да, забыл, все нормально, просто, дурацкое совпадение. Вижу беременную жену, – он сплюнул, – бывшую, и тут эта девушка.

– Бывает и такое, главное, успокойся.

Иван не ответил. Да и не хотел этого делать. Женатому человеку, который прячется от жены, чтобы выпить бутылочку пива с друзьями и отчитывается за каждый час опоздания с работы, нельзя объяснить, как можно больше года помнить о бывшей. Он не поймет, он даже не догадывается о таких чувствах. Но страшнее всего Ивану как дипломированному специалисту было осознавать, что в реальности не все так гладко. Психологический абсурд разрастался в его голове, и пока Гратко ничего не мог с ним поделать. Да, он почти убедил себя в том, что за год чувства угасли, что она теперь не его жена, что она носит фамилию другого, что подаренное новым мужчиной кольцо охватывает ее безымянный палец. Иван думал и о том, что смирился и с тем, что она спит с другим. Ведь это нормально для семьи, это подразумевалось во всем, от ее ухода до нового замужества. И, конечно же, Иван знал, что она живет половой жизнью. Но вот несколько дней назад он увидел Дарью с животом, и вся теоретичность, которую он так тщательно выстраивал год и с которой, как ему казалось, он смирился и осознал, стала материальна. А именно, ее половая жизнь с новым мужем обрела документальное подтверждение. И доказательство этому – живот! Она беременна! Он оплодотворил ее! Он засунул в нее… Иван осекся. Заставил себя отвлечься, ведь кое-какие приемы профессии он знал. Он сумел пресечь свою фантазию на деталях физиологии, но объяснить себе, дипломированному врачу, почему факт беременности бывшей жены вызвал новую волну обострения, не смог. Не мог вот уже несколько дней. Это не давало ему покоя. Он детализировал, раскладывал по полочкам, мысленно смеялся над собственной глупостью, но затем впадал в ступор, когда не воспринимал ничего, кроме факта – она беременна. И это утверждение, как злой Арлекин, рушило все логические доводы и сводило на нет любой самоанализ. В этом страхе абсурда Иван и пребывал уже несколько дней.

– Пошли, наш пристыженный «первый сыскарь на районе» уже в машине. Сейчас начнет шипеть.

Семен снова вырвал Гратко из транса, и двое мужчин направились к автомобилю.

*-*-*

Они сидели втроем в кабинете начальника. Когда вся страна взяла курс на европейское развитие, и даже в сараях устанавливали пластиковые окна, а любая бабка могла с легкостью рассказать о типах ламината, то здесь царил дух прошлого. Темные тона, оббитые до середины деревом стены, тяжелые пыльные шторы, не пропускающие дневной свет. Завершали мрачный ансамбль массивная настольная лампа и дубовый стол. Такие столы стояли сейчас разве что в кабинетах директоров солидных банков и министерствах. Иван каждый раз хотел расспросить об истории этого предмета мебели, но каждый раз ситуация казалась не подходящей для такого вопроса. Вот и теперь глядя на сдвинутые брови начальника, под которыми сверкали глаза, ему показалось, что стоит повременить со своим любопытством.

Мужчина лет пятидесяти пяти с массивным телосложением и абсолютно лысой головой разогревался, готовясь к непростому разговору. Его мясистое лицо приобрело пунцовый оттенок, а в уголках большого командного рта собрались слюни, которые отчетливо контрастировали на красной коже. Ивану было неприятно смотреть на эту картину, но служебное, вернее рабочее, положение обязывало иногда устремлять свой ясный взор в лицо начальства. Звали начальника в звании полковник Кратов Николай Львович, но между собой подчиненные именовали его как Кролевич, из-за больших передних резцов и вытянутых ушей.

– Говори, Виктор, – наконец, озвучило свои мысли вышестоящее руководство, вытирая носовым платком слюни в уголках рта.

Та спесь, которая била фонтаном из Виктора на месте преступления куда-то испарилась, и теперь на стуле сидел кроткий студент с подрагивающими пальцами.

– На данный момент мы владеем следующей информацией, – он откашлялся, пытаясь уловить перемену в настроении начальства, а главное справиться со своим неожиданным фальцетом.

Полковник же, казалось, полностью сосредоточилось на платке с остатками выделений из собственного рта. Виктор продолжил.

– Личность потерпевшей установлена – это Летова Елена Станиславовна. Двадцать пять лет, работала учительницей русской литературы в пятьдесят третьей школе. Вчера в двадцать два сорок четыре вышла от подруги, та утверждает, что посадила ее в маршрутное такси номер триста сорок пять, красная “газель” с вмятиной на дверях салона. Водителя нашли, он заявил, что сломался через три остановки, раздал всем деньги и его оттянули в гараж. Проверили, все совпадает. Беременную девушку он не помнит. Больше никто о ней ничего не слышал. С тем, – Виктор сделал паузу, – юношей и его родителями поговорили. Ничего нового добавить они не смогли. Опрос жильцов близлежащих домов ничего не дал, никто ничего не слышал, отсюда и предположение, что убийцы привезли уже труп девушки в те развалины.

– Убийцы? – Ивана удивило, что Кролевич заметил это слово в докладе Виктора.

– Мы считаем, что их было как минимум трое, – закашлялся в конце фразы Виктор.

По его тону, всем стало понятно, что это предположение он придумал только что.

– На каких таких основаниях? – брови начальства вновь стали одной сплошной линией.

– На основании того, что ее нужно было быстро затащить в машину… – глаза Виктора уткнулись в пол, он прекрасно понимал, что это не аргумент в защиту его версии.

Это понимал и Кролевич, он нервно перебросил свое внимание на остальных гостей кабинета и стал изучать лица мужчин, прежде чем заговорить.

– А как со всем этим вяжутся приклеенные волосы, хвост?

Виктор молчал.

– А что нам скажет наша научная экспертиза? – слова полковника сочились сарказмом.

– Только то, что это был один человек, – Иван встретился взглядом с боссом и не спешил отводить глаза. – Возможно, с располагающей к доверию внешностью.

Начальник заулыбался, посмотрел на Виктора, затем вернул взгляд психологу и откинулся на спинку стула.

– Позвольте полюбопытствовать, на каких основаниях вы смеете выдвигать столь смелые версии?

– Как сказал Виктор к месту, где жила девушка ее привезли уже без признаков жизни. Зачем, если это была веселая компания отморозков, им это делать? При этом она была почти мать, а именно самкой, которая вынашивает детеныша. Я прошу прощения за грубость, но ее инстинкты не позволили бы ей бродить по ночному городу в таком состоянии, и уж точно она бы держалась подальше от мужских компаний. Убийца же своим видом вселил в нее чувство безопасности, и она ему доверилась, отсюда внешность.

По глазам слушателей Ваня понял, что его немного занесло, он засмущался.

– Да, засиделся ты парень без работы, – начальник покачал головой, а на губах Виктора блуждала идиотская улыбка. – Тут у нас совдепия, страна Лохотряндия, а не юг Калифорнии с блуждающими маньяками. Весь твой дедуктивный труд рушится о пьяную кодлу, которая убила девчонку, возвращавшуюся домой…

– Убийца был один, – при этих словах Иван ударил ладонью по столу, от такого поведения, у всех перехватило дыхание. – На теле пострадавшей не обнаружено следов мужского семени, а неужели в вашей версии среди трех ублюдков не нашлось хотя бы одного, который не захотел бы поиметь эту брюхатую сучку?

Рты у начальника и Виктора закрылись, как по команде. Никто не возразил в ответ.

– Убийца был один, – вновь продолжал Иван. – Она села к нему в машину сама! Если бы ее туда затащили силой, то вряд ли бы спрашивали домашний адрес!

– Тогда мы желаем слышать и мотив, – начальник вновь владел ситуацией и вернул себе утраченное спокойствие.

– Мы прорабатываем версию с таксистами, – встрял в разговор Виктор, боясь, что Иван первый скажет о ней. – Проверяем исходящие, а также всех операторов такси. Возможно, среди них есть кто-то невменяемый. Так же версия юноши и его семейства. Я так понял, что семья эта зажиточная, и она не особо рада раннему внуку и еще от учительницы сына. Эту версию отработаем параллельно.

– Это не такси и уж точно не семейка парня! Она не вызывала такси, ты же сам видел распечатку исходящих по ее номеру, а к частнику бы она не села, к стати телефон ее так и не нашли, при том, что кошелек не тронули, – Иван не смотрел в глаза собеседников, но четко произносил каждое слово. – С семейкой версия тоже выглядит странно. Зачем этот клей? Зачем относить тело к развалинам? Да и смысл такое делать, если уже все знают от кого ребенок!? Ее бы просто где-то закопали, а потом написали заявление о пропаже.

– Так может, как раз в этом и план, чтобы отвести от себя подозрение, – не убедительно заявил Виктор.

– И что это все тогда значит? – Кролевич сделал вид, что не услышал Виктора. – А главное, зачем тогда ее привезли почти под дом, и сделали черт знает что?

– Из той информации, которая имеется на данный момент, я не могу этого сказать, – Ваня вновь опустил голову.

– Короче, Холмсы хреновы, – босс решил прочитать напутственную речь. – Вы свои теории засуньте в ж.., мне нужны факты, улики, подозреваемые. Журналюги от нас не отстанут! Поэтому если дома у вас есть запасные задницы, то стоит их достать, они вам понадобятся, если через три дня вы будете продолжать пересказывать мне вшивые фильмы, вместо железной версии. А теперь идите работать.

Все встали, и успели сделать шага по три в сторону дверей, когда тяжелое сопение подчиненных вновь нарушил Гратко.

– Ее так посадили, чтобы мы знали кто она, а почему именно там? Чтобы мы узнали об этом как можно скорее! И только это!

Все замерли, испуганно глянули на психолога. Словно он не высказал версию происходящего, а громко испортил воздух в церкви.

– Что мать твою ты несешь? – полковник привстал над столом.

– Неужели вы еще не поняли? Она лежит, голова задрана, поводок, хвост?

Все молчали.

– Хорошо, я буду той сволочью, которая озвучит ваши догадки! Ее выставили сучкой! Нам это показали! Строгий ошейник-удавка! Что это? Она – норовистая, могла покусать, вернее, дать сдачу, ответить на обиду! Но! Запрокинутая голова, и положение лежа – это заискивание перед хозяином! Убийца ее знал, и хотел нам рассказать об этом же! Она была настоящей сучкой, которая любыми методами добивалась своего. Однако, тому, кто ее убил, удалось ее приструнить! И она из властной «снежной королевы» превратилась в заискивающую дворнягу.

– А телефон? – тихим голосом спросил Виктор.

– Телефон – мне кажется это попытка скрыть что-то важное.

– Но мы ведь получили распечатку от оператора связи с ее контактами. У тебя есть номера, но нет имен, адресов, а многие просто не станут брать трубку, если ты начнешь прозванивать с незнакомого им номера. Так что частично убийце удался замысел. Он если не обрезал, то довольно сильно спутал нити, которые привели бы нас к разгадке.

Иван задумался.

– Но что тебе не нравится в твоем бреде? – злился Кролевич.

Иван пропустил обидные слова.

– Я не могу понять, зачем убийца сообщает нам о ее характере?

– Зачем? – впервые за всю встречу сказал Семен.

Иван вздрогнул, пожал плечами и вышел из кабинета. Оставшиеся трое настороженно переглянулись и отвели взгляды, словно застали друг друга за просмотром порно на рабочем месте.

Что-что, а работать в тот день Иван не смог. Вернее, не смог выполнять привычные для него функции, такие как разборка письменных жалоб граждан. Хотя какие сейчас граждане – господа. Куда не глянь сплошные господа! Мочатся в подъездах господа, мусор выбрасывают в окна господа, водку жрут господа. Его порой так бесила реклама, где хорошо поставленный голос произносил «только для солидных господ». Он лично видел как вот такие солидные “господины”, вылезая из крутых иномарок с выглядывающими пупками сквозь не сходящуюся рубашку, смачно плюют себе под ноги, и, зажав барсетку под мышку, направляются в магазин. Он видел, как эти же господа не могут сказать пару завершенных по смыслу предложений, но довольно бойко обкладывают нерасторопную продавщицу семиэтажным матом, выдумывая такие обороты, что не заучишь с первого раза.

Иван сидел в своем кабинете и немигающим взглядом буравил точку на противоположной стене, где-то за окнами шумел город, ходили люди, а у него перед глазами лежал труп беременной девушки. Гратко не пытался строить какие-то схемы, мысленно рисовать образ убийцы, для этого у него было слишком мало материала. Он лишь пытался понять, чем движим человек, чтобы убить девушку, да еще с маленькой жизнью внутри нее.

Иван снова и снова натыкался на банальные фразы пособия юного следопыта. Для того, чтобы поймать или выследить преступника – нужно думать как он, видеть как он, дышать как он. Ваня прекрасно это знал и понимал, вот только смириться с таким превращением не мог. У него не было сомнений, что если пожелает, он сможет перевоплотиться в то чудовище, убившее девушку. Проблема заключалась в другом, сможет ли он стать прежним. Эти, казалось бы, пустые мысли тревожили его разум. Однако как не противно было в этом признаваться, но существовал от этих неприятных рассуждений один позитивный момент. Пока он думал о монстре, убившем беременную девушку, о том, что ему самому предстоит примерить облик этого чудовища, психолог не думает о зеркале, о Дарье, о все том, с чем пора давно проститься. Теперь он решил твердо. Он выбросит зеркало из ванны, он сожжет все фотографии, он обнулит свои воспоминания, он перестанет жить прошлым. С этим решительным настроем он поднялся и вышел из кабинета. Вставил ключ в замочную скважину.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич.

Женский голос за спиной оказался знакомым, но от неожиданности Иван вздрогнул. Повернулся, так и не успев, закрыть двери. Перед ним стояла девушка лет двадцати пяти. Уборщица Лиля. Ростом чуть ниже Ивана, с красивой фигурой, брюнетка. Волосы обрамляли слегка удлиненный овал лица с высокими скулами и бледной кожей. Эту бледность подчеркивали алые аккуратные, совсем не девичьи, губы и такие же черные, как и волосы, тонкие длинные брови. Она была красива, но скорее красива, как злая мачеха из сказки о Белоснежке. Такая жесткая красота. Типичный образ прекрасной стервы. И с этим образом никак не вязался синий халат спецодежды, резиновые рукавички и швабра с мокрой тряпкой. Ей бы сидеть за рулем «красной иномарки» в норковой шубке и в «лабутенах», но она стояла перед ним, мило улыбалась и излучала доброту.

Она всегда была добра к Ивану, с первого дня. Не смотря на то, что они были почти одногодки, Иван всегда воспринимал ее как добрую тетушку. Именно Лиля помогала разгребать завалы в кабинете, отмывать стены и снимать паутину с потолка. С ней он говорил много, в том числе и о том, как ему неуютно в коллективе. И она всегда внимательно слушала. Быть может, только благодаря ей и Семену, Гратко до сих пор оставался в этих стенах, смиряясь с насмешками, рутиной и неблагодарностью.

А еще жила в ней какая-то загадка, как и в столе Кролевича. И даже не в самой Лиле, а в шраме на ее лице, который объяснял почти все: и несоответствие образа стервозной красавицы с кротким нравом, и резиновые перчатки, и отсутствие норкового манто. Этот рубец, который в своем роде предрешил судьбу молодой женщины, брал свое начало над левой бровью и тянулся почти до середины левой щеки. Поэтому если вы находились по правую руку от Лили, пред вами стоял ангел неземной красоты, нисшедший до разговора с вами, но стоило вам перейти на левую сторону, белая борозда кожи возвращала вас на землю. Она не выглядела безобразно, но становилось понятно, почему работает именно тут и старается меньше говорить с людьми.

Иван моргнул, заставляя себя смотреть в глаза девушке, а не на шрам. Он давно уже признался себе, благодаря цинизму, который выдавался каждому работнику этого здания вместе с пропуском, что его не интересуют люди как целостный образ. Его интересовали детали. Этот рубец, как магнит притягивал взгляд Ивана. Словно серия сериала, закончившаяся на самом интересном, теребила разум Гратко вопросом не о том, что будет дальше, а что было до этого. Откуда на лице красивой девушки появилась эта отметина? Гратко вздрогнул, пауза затягивалась.

Лиля, держащая в правой руке швабру с тряпкой, с которой капала вода, мило улыбнулась. Хотя, милой стала правая половина лица. На левой – белый шрам покрылся маленькими морщинками и стал походить на большого морского червя с огромным количеством ножек. Иван, в который раз попытался отвести взгляд от шрама, но глаза, как привязанные, натыкались на изъян.

– Фух, ты меня напугала, – ему удалось посмотреть в темно-карие глаза девушки.

– Что много работы? Все уже ушли.

Теперь стоило и ему задуматься над ответом, он целый день просмотрел в одну точку, можно ли было назвать это работой? Ваня вяло улыбнулся, представив, что сказал бы по этому поводу начальник.

– Ты когда заканчиваешь? – Иван вышел из ступора и задал неожиданный вопрос.

Лиля опешила и сделала шаг назад, на ее лице появилось непонимание.

– Около девяти, – не уверено ответила она, стараясь скрыть свое смущение.

Ваня забыл о своем желании вычистить дом и разум. Бравый настрой развеялся, как только он покинул кабинет. Теперь Гратко боялся возвращаться в свою квартиру, он точно знал, что уснуть сегодня ему не удастся, поэтому хватался за любую возможность отсрочить миг щелчка замка в пустом помещении.

– Ваня, ты идешь?

Этот раскат грома вновь заставил психолога вздрогнуть, он глянул в сторону звука и увидел Семена, стоящего в конце коридора.

Несколько секунд Иван сомневался, а затем мило улыбнулся Лиле, как бы извиняясь за свой недавний вопрос, кивнул на прощание, повернул ключ в двери и зашагал по коридору. Они вышли на крыльцо, Семен автоматически зажал в губах сигарету и склонился над пламенем зажигалки, Ваня отрешенно уставился на окружающий мир.

– Классная телка, если бы не шрам… – с этими словами Семен выпустил струю дыма.

В целом, Иван считал Семена единственным нормальным мужиком во всем отделе, но иногда тот, как в подтверждение общеизвестного факта, что все мужики сволочи, становился полным дураком. Ваня непонимающе посмотрел на коллегу. Тот сделал еще одну затяжку, хитро подмигнул и продолжил свой монолог.

– Жалко девчонку, такие формы и пропадают, наверно еще не опробована?

– Так ты платочком ей лицо накрой, или представь, что под тобой твоя Светлана и действуй, – Ваня решил изображать такую же сволочь.

Это ему удалось, его слова долетели до собеседника, когда тот делал очередную затяжку, Семен подавился дымом, закашлялся, превращаясь в красный помидор с выпученными глазами. Он был женат, и не просто женат, а на крупной девушке с близлежащего поселка с зычным голосом и суровым характером. Ивана так и подмывало узнать причину столь необычного выбора своего сослуживца, но все время его чувство такта сдерживало парня, чтобы не спросить об этом напрямую. Трудный день сыграл свою роль, и Ваня был зол на всех.

– А еще лучше поверни ей голову другим боком, так вообще шикарный агрегат получится, – не успокаивался он.

– Да пошел ты!

Семен выбросил окурок, надул губы, как школьница. Он уже решил оставить товарища одного, начав спускаться с крыльца, но Гратко остановил его окриком.

– Семен! Постой, – Иван сделал несколько шагов вниз, догнав собеседника. – Ты ведь сам виноват, такую мерзость начал нести.

– Я понял, проехали. Но больше не надо мою Светлану сюда приписывать.

Обида еще оставалась на его лице и в голосе, но глаза вновь стали добрыми. Иван усмехнулся, и понял, что перед ним большой ребенок, и что именно, такая как Света нужна такому мужчине.

– По бутылочке пива?

Ваня внимательно следил за борьбой соблазна с наставлениями благоверной, которая отображалась на лице товарища.

– А, давай, – Семен махнул рукой, и они зашагали к ларьку.

Осень выдалась на удивление жаркой, даже сентябрьские ночи еще не приносили спасение, поэтому, проведя целый день в кабинетах без намека на кондиционирование, двое мужчин с неким трепетом держали в руках запотевшие бутылки с хмельным напитком. Они стояли в тени огромного тополя, глядя в никуда и думая каждый о своем. События утра не располагали к шуткам, но говорить снова о них не хотелось. Вот так молча, Семен и Иван пили пиво.

– Ты никогда не задумывались над тем, что заставляет взрослых мужчин, посвящать свою жизнь служению господу?

Семен вздрогнул, поперхнулся пивом и испуганно посмотрел на психолога. Тот даже не глянул на собеседника, все так же задумчиво смотрел в пустоту, держал возле рта бутылку, словно говорил в микрофон. Он продолжил, не ожидая ответа Семена.