Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3

Александр Кириллов

Будем жить по-новому! Освободитель. Книга 3

Глава 1. На Центральном фронте

Вернулся я в полк через сутки, доехав снова в купейном вагоне пассажирского поезда. Мы долго и часто стояли на полустанках, пропуская спешащие на фронт воинские эшелоны. Но вот настал долгожданный момент, и поезд прибыл на вокзал города Ростова-на-Дону. Выйдя с вокзала, я шел прогулочным шагом по весеннему городу со своим чемоданом, наслаждаясь солнечной погодой и ощущением родного города. Одет я был в парадный мундир, с оригиналами медалей и орденов, а не орденскими планками, почему-то захотелось вернуться в полк при параде. Да и не хотелось мять в чемодане военную форму. На дворе стояло утро 7 марта 1943 года.

Я возвращался на базу, идя по улице Большая Садовая – главной улице города. Трех- и четырехэтажные дома, построенные в прошлом веке, частично были разрушены, а частично сохранились и, проходя мимо, я узнавал их взглядом из будущего. Вот стоит здание, где будут когда-то размещаться КГБ и МВД, дальше педагогический ВУЗ, а это Консерватория, вот ГУМ, а построен городской Дом офицеров, а за ним, чуть в стороне, разместился водочный завод, кстати, вы тоже об этом подумали? Все-таки 8 марта на носу! Но, увы, завод не работал, потому что просто не было сырья для производства алкогольных изделий.

Девочка лет семи, стоящая на углу «Дома книги» продавала подснежники.

– Это у тебя что такое, малышка?

– Подснежники, дядя военный, у нас в саду каждый год растут.

– И почем же эти подснежники у тебя, Снегурочка?

– Двадцать рублей букетик из 7 цветочков, только они нежные очень, не помните их, только я Вика, а не Снегурочка.

– Давай все твои девять букетиков, а вот тебе еще и подарок. Я покопался в своем чемодане и достал оттуда три яблока и 200 граммовую пачку печенья, которые купил в Кабардинке.

– Спасибо, дядя командир!

– Пожалуйста, девочка красноармеец!

– А мы с ребятами нашим солдатам помогали, показывали, как лучше пройти, чтобы немцев окружить, когда они у нас в домах прятались.

– А что, ребята тебя брали с собой?

– Это я их брала, они маленькие еще. Мне семь лет и девять месяцев, а им по 7 лет всего лишь.

– Ну, раз ты такая взрослая и боевая, что помогала нашим бойцам, то за такое серьёзное и нужное дело надо вас всех серьезно поощрить, поэтому приходи завтра с ребятами сюда в это же время. Я, или мой заместитель, товарищ комиссар, завтра все выясним лично у вас, кто и кому помогал, и, как командир отряда, в честь женского праздника и освобождения города Ростова, выпишем каждому помощнику благодарность от лица Красной армии.

Я протянул ей руку и она с очень серьезным выражением лица пожала её.

Через полтора часа я дошел до нашего объекта. На входе меня встречала вся наша гвардия. Во дворе был построен личный состав полка в несколько шеренг, кроме тех, кто был на дежурстве или отсыпался после ночной смены.

«Где срисовали-то меня?» – спросил я у Ледкова.

– С самого поезда, а пока ты там с девочкой разговаривал, Алексеев сообщил по рации, что ты пешком идешь, вот и встречаем тебя, командир!

– То-то мне показался чем-то знакомым прошедший мимо меня солдат, Андрюха, значит, загримировался.

«Так точно, товарищ командир, – сказал Алексеев, появившись сзади нас, – но видать не совсем хорошо загримировался».

– Хорошо всё, просто абрис лица, да и глаза особо-то не загримируешь, и, если хорошо знаешь человека, то можно узнать его. Здравия желаю, товарищи красноармейцы отдельного гвардейского полка особого назначения!

– Здравия желаем, товарищ гвардии полковник!

– Поздравляю весь женский коллектив нашего полка с наступающим международным женским днем 8 марта!

– Ура! Ура! Ура!

– Полк, разойдись!

Я вручил подошедшим девушкам из каждого подразделения букетики подснежников и три бутылочки вина, сделанного из собственного винограда частниками-виноделами юга.

– Девушки отмечают завтра праздник с вином, а мы уж по-старинке, крепкими алкогольными напитками обойдемся.

После встречи, я провел совещание с командным составом по текущему состоянию дел, на котором рассказал о нашей работе в Новороссийске, а соратники – о делах полка. Эшелоны были «зафрахтованы», а точнее, как обычно делалось в это время, с криком и маханием приказом, выбиты у начальника железнодорожной станции Ростова и сейчас на них под присмотром Воронова и Евсеева грузился автотранспорт полка. Мы отмечали этот праздник, к которому наша шеф-повар старший сержант Татьяна Сергеевна Маслова, бывшая до войны поваром в большом ресторане, совместно с Иваном Трофимовым и остальными солдатами-поварами приготовили из обычных продуктов очень симпатичные блюда. Народ подпил и расслабился. Женский коллектив полка: медсестры, врачи, повара, «финики» танцевали под патефон и пели песни.

Наш сапер Донов Дмитрий вполне приличным баритоном исполнил несколько народных украинских и русских песен, которые были близки и знакомы нашим бойцам, так что подпевали ему хором. Воевал и пополнялся наш полк на юге страны, поэтому в нем служило много бойцов именно с юга России, в частности, с того же Ростова-на-Дону и области. Этот город в какой-то степени был родным местом и для меня.

Неожиданно наш серьезный начштаба Вадим Недогаров выдал экспромт:

«Выдь на Дон, чей вой раздается

Над великою русской рекой?

Этот вой у нас песней зовется,

То наш Дима поет Донов, ой!»

Громкий хохот присутствующих был ему ответом, а герой экспромта, махнув рукой, сказал: «Да ну вас, сами пойте!»

Наутро, вместе с Аташевым и Горяевым мы съездили к перекрестку проспекта Буденовского и улицы Большой Садовой. Там толпилось человек семь детишек.

«Александр, это и есть юные помощники Красной армии?» – спросил меня Василий Иванович.

– Они самые.

Дети аж заробели, когда из машины вышло так много командиров.

Слово взял Горяев: «Здравия желаю, товарищи юные помощники Красной армии. Рассказывайте, как было дело, кто кому помогал и когда?»

В общем, организовав порядок в очередности ответов, оказалось, что лишь девочка и ее младший брат проводили красноармейцев через дворы и подвалы в тыл врага, засевшего в двух многоквартирных домах. Им и были выписаны благодарности с печатями полка. После чего всем семерым детям мы выдали по банке сгущенного молока.

Мы передали здание нашей базы в распоряжение служб тыла Южного фронта, а полк на четырех эшелонах убыл в Курск в расположение частей Центрального фронта. По пути на движущийся эшелон несколько раз налетала авиация противника. Установленными на двух платформах в эшелонах пулеметами ДШК боевые расчеты отгоняли самолеты врага, заходящего на бомбометание, пугая и сбивая им прицел, в результате чего бомбы скидывались мимо. Однако, несмотря на наше противодействие, несколько бойцов было убито прошивающими насквозь крыши вагонов очередями из авиапулеметов, которые немецкие асы посылали в ответ.

Прибыв в Курск, наши тыловики объехали город и ближайшие пригороды и определили несколько возможных мест дислокации полка. В итоге, полк разместился на южной окраине Курска, заняв разграбленную тракторно-машинную станцию: там были деревянные ангары под склады, кирпичные помещения самих мастерских и административное здание.  Под Миллерово в обозе нами была захвачены несколько немецких машин со слесарно-столярным инструментом, в том числе циркулярные пилы, бензопилы немецкой фирмы «Stihl», сварочные аппараты с электродами и многими полезными строительными мелочами для инженерно-саперного подразделения.

Инженерно-саперный батальон и немецкий инженерно-ремонтный батальон сразу впряглись в работы по обустройству нашей новой базы. Пилили деревья, распиливали их на доски, из которых лепили разбирающиеся летние домики для работы и жилья личного состава, рыли блиндированные землянки с деревянной отделкой рабочих мест под наш радиодивизион и штаб. Пока все жили в палатках, хотя ночи были весьма прохладными, но работа кипела. Запустили радиоцентр. Я с Чайкиным, Размазновым и Орловым ездил в городок Льгов, где располагался 132-й отдельный радиодивизион специального назначения (ОРДН СН), с которым мы контактировали еще под Сталинградом, также как и мы, переведенный с Донского фронта на Центральный.  Проведя рабочее совещание с командиром дивизиона майором Анатолием Бушуевым и его заместителем майором Людмилой Долженко, определились по взаимодействию и разграничению зон ответственности.

Радиодивизион ОСНАЗ организационно состоял из трёх передвижных радиоцентров и узла связи, на вооружении которого было: десяток автомобильных радиостанций типа РАФ-КВ, предназначенных для постановки радиопомех, 20 разведывательных приёмников типа «Вираж» и «Чайка», четыре радиопеленгатора моделей «55 ПК-3А» и «Штопор».

Такое же оснащение получил и наш полковой радиодивизион, только к трем самостоятельно оборудованным на базе немецких грузовиков машин РЭБ, мы использовали еще и немецкую трофейную пеленгаторную машину. Наши командиры и командование 132-го дивизиона были неплохо знакомы по Сталинграду, так что совещание прошло в дружеской обстановке и очень конструктивно. Мы условно разграничили зоны радионакрытия окрестных территорий в противоборстве с фашистской радиослужбой. В результате 132-й работал на Орловском, Курском и западном Сумско-Рыльском направлении, а мы были ориентированы на южное Белгородское, в том числе, охватывали район знаменитой в будущем Прохоровки и Харьковское.

Прибыв назад в полк, я собрал очередное плановое совещание полкового штаба с присутствием командиров всех боевых подразделений. На нем мы обсуждали возможное развитие ситуации на нашем фронте. Несколько раз проводили командно-штабные игры, в которых часть играла за немцев, а другая часть за наши войска. Причем, в качестве условий вводилось 70% подавление радиопередач противника противоборствующей стороной, то есть настолько усложнялось управление частями. Я вводил по мере развития игровой ситуации на «карте» новые вводные с учетом знаний из будущего. Я не знал досконально все события курско-белгородско-орловской и далее харьковской операций, вытекающих одна из другой, но об основных моментах этих боев представление имел, в том числе о великом танковом сражении под Прохоровкой. Итогом анализа прогнозируемых ситуаций стало определение направлений, населенных пунктов и первоочередность задач, которые должен был выполнять полк.

В общем, задачи ясны всем командирам подразделений? Основной упор делаем на тактическую разведку и выведение из строя командного состава противника!

Всем нашим разведывательно-диверсионным подразделениям также были определены зоны ответственности на участках фронта: так по Белгородскому направлению работали Воронов, Киричев, Микулов, на Орловском – Ледков, на Сумском – Лавриков.

– Радиодивизиону также понятна его задача, по сути ничего нового – нарушение радиопередач противника и определение местоположения узлов связи, а значит, и командных пунктов врага.

– Так точно, командир, с этим понятно. А что наш дивизион подчиняется 132-му?

– Да, они главнее. Общее радионакрытие зоны действия Центрального фронта осуществляет 132-й ОРДН СН. Он считаеся основным дивизионом фронта, поэтому наш радиодивизион неформально подчиняется ему и выполняет все их указания.

– Особая задача ставится перед нашим учебным центром. Разведуправлением в 1943 года начато дооснащение радиодивизионов новой техникой, в частности, переносными всеволновыми приемо-слежечными и радиопеленгаторными средствами, американскими радиостанциями «уоки-токи» – «иди и разговаривай», то есть, довольно привычными нам переговорными симплексными радиостанциями, когда говорит только один, а другие слушают, и наоборот. Они могут и должны были применяться в тактической радиоразведке.

«Значит, надо обкатать новую технологию работы мобильных групп?» – спросил Конышев.

– Верно мыслишь, Роман.

Конышеву было поручено вместе с руководителями нашей радио- и полевой разведки – Чайкиным, Вороновым и Ледковым наладить совместную работу вновь созданных маневренных групп, работающих в поле, с базовыми станциями дивизиона и отработать порядок передачи информации по цепочке: разведчик – наша базовая станция – радиоузел при штабе армии и фронта.

Применение таких групп, оснащенных новой переносной техникой радиоразведки, как показали боевые действия в реальной истории, себя полностью оправдало. Начальники разведки армии повсеместно будут отмечать, что особую ценность представляла работа групп ближней радиоразведки в подвижных формах боя, когда добытые данные оперативно использовались командирами, организующими бой.

К выработке плана предстоявшим летним операциям и их материально-техническому обеспечению советское командование приступило сразу же после завершения зимней кампании, то есть со второй половины марта 1943 года. 17 марта я прибыл в штаб фронта на очередное заседание. В Курск на это совещание прибыли командующие смежных фронтов: командующий Брянским фронтом генерал-полковник  Рейтер, командующие Воронежским фронтом генерал-полковник Голиков, который сдавал фронт из-за допущенных ошибок в управлении и генерал армии Ватутин, принимающий фронт, с начальниками штабов и другими штабными офицерами. Были и командующие десятка армий со своими начштабами, входящих в состав этих фронтов.

Я разговаривал с представителем командования 132-го радиодивизиона Бушуевым и Долженко, также вызванными на это совещание, когда узнал в одном из прибывших офицеров достаточно молодого полковника Митина, служившего ранее в Разведуправлении в Москве. Я извинился перед собеседниками и подошел к нему. Мы дружески приветствовали друг друга.

– Здорова, товарищ полковник, поздравляю со званием!

– И тебе долгих лет, товарищ гвардии полковник, как дела Александр?

– Воюем, Григорий, все как обычно, ты, смотрю, на фронт перевелся?

– Еле-еле смог добиться направления на фронт, надоело в тылу сидеть. Да и полковника здесь быстрее удалось получить, должность позволяет, я сейчас начальник разведотдела Брянского фронта!

– Да-а-а, полковник звучит лучше майора!

Мы рассмеялись. Вскоре прибыли маршалы Советского Союза Жуков и Василевский, осуществляющие, как представители Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК), координацию действий фронтов, после чего нас всех пригласили на совещание.

Генерал-полковник Рокоссовский открыл совещание, передав слово Жукову. Решаемые вопросы были в большей степени организационными, где ставились общие задачи по разработке вариантов действий советской армии на весну-лето 1943 года. Жуков четко сформулировал свою позицию, которую он в дальнейшем и отстаивал в своем докладе в Ставке ВГК: «Товарищи командармы и комфронтов! На совещании мы должны выбрать основную стратегию наших действий весной-летом 1943 года. Я считаю, что немец еще достаточно силен, обладает мощным потенциалом в бронетанковых и воздушных силах, поэтому предлагаю проработать наши операции с учетом того, что переход советских войск в наступление с целью упреждения действий противника нецелесообразен, слишком рано. Лучше будет, если мы измотаем его в нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, перейдем в общее наступление для разгрома основной группировки противника! Прошу высказываться, товарищи командиры!»

Обсуждение было бурным, позиции командиров совершенно разными, в итоге пришли к мнению о планировании наступательной операции летом 1943 года на одном из трех фронтов, где сложится более благоприятная обстановка. Заслушали и Чайкина с Бушуевым о мерах по обеспечению радиоразведки. После пяти часов совещание было закончено, командиры расходились.

«Кольцов, задержитесь», – отдал указание Жуков.

В кабинете остались я, Жуков, Рокоссовский и Василевский. Жуков продолжил: «Ну что, Александр Павлович, догадываешься, зачем приказали остаться?»

«Догадываюсь, в таком случае, товарищи, действующие и будущий маршалы, прошу к карте. Я предполагаю следующее развитие событий по подготовке и встречному наступлению наших и германских войск. Основные удары немцы будут наносить с Орловского направления и с Белгородского направления на Курск, пытаясь, как и в 1941-м окружить и разгромить Курский плацдарм, занимаемые Центральным фронтом. Гитлер, кажется, 3 марта подписал оперативный приказ командованию сухопутных войск, в котором изложены директивные указания о ведении военной кампании летом 1943 года на Восточном фронте. После весенней распутицы планируется начать наступление на отдельных участках фронта, упредив советские войска и навязав нам свою волю. К середине апреля командующему группе армий «Юг» Манштейну необходимо создать сильную танковую группировку севернее Харькова, а группе армий «Центр» под командованием генерал-полковника Клюге надлежит сосредоточить ударную группировку южнее Орла. Обе группировки должны будут встречным ударом со своих сторон в общем направлении на Курск окружить и уничтожить наши войска внутри Курской дуги. Количество войск на этом театре военных действий ожидается примерно следующим, и я привел по памяти данные. Однако более точные данные мы получим от агентурной разведки – должна прислать своё донесение «кембрийская пятерка», которые уже декодировали шифр «Лоренца» и читают немецкие сообщения высшего командования, также даст информацию группа «Дора» из Швейцарии. Кроме того, должна сработать фронтовая и радиоразведка наших дивизионов, которая даст уточненные данные по соединениям противника. На основании разведданных агентурной и фронтовой разведки вы, Генштаб и командующие фронтов все грамотно спланируете, организуете, и мы одержим новую победу. У меня все, товарищи».

«Складно рассказал, но будем ждать разведдонесений. Кстати, а откуда ты, обычный полковник, знаешь о такой информации и таких секретных группах, про которых генералы наши не знают?» – спросил Василевский.

«Знаю, Александр Михайлович, поверьте мне на слово, я же все-таки разведчик. А о нашей победе под Курском? Я просто знаю, что будет именно так», – ответил я ему.

– Свободны, полковник, мы примем к сведению вашу информацию.

Я покинул помещение штаба и вышел на улицу. Ко мне подошли ожидающие меня Долженко и Бушуев: «Ты большой человек, раз лично с представителями Ставки общаешься».

– Ты же тоже свои разведданные в Ставку отправляешь, значит, общаешься с ними, так что мы все большие люди.

Посмеявшись, мы еще обсудили итоги совещания и, простившись друг с другом, разъехались по своим частям.

Обычная жизнь полка налаживалась: проводилась учеба с новым пополнением и бывалыми бойцами – все должны повышать свой профессиональный уровень. В физических тренировках участвовали все бойцы и командиры полка по своему графику. Ремонтная рота и немецкий батальон наладили сбор трофеев с полей сражений. Целой техники уже не было, разобрали проходящие части, а вот разбитой стояло много. Поэтому по округе катались мотоциклы, высматривая брошенную технику, а затем за найденными экземплярами отправлялись тягачи с рембригадами. Инженерно-саперный батальон оборудовал блиндированные рабочие и жилые помещения, выкопанные в земле, обеспечив водоснабжение из пробуренных скважин и водоотведение санитарных отходов полка. Одним словом, ребята организовали полноценные санитарно-гигиенические зоны с туалетами и банями, восстановили котельную, обеспечив центральное отопление наших объектов. Снабженцы прокатились по деревням, пытаясь скупить или обменять продукты, но народ был нищим после оккупации, поэтому ничего особо приобрести не удалось.

12 апреля 1943 года в Ставке ВГК состоялось специальное совещание по представленному докладу Жукова о возможных военных действиях весной – летом 1943 года. Выступал начальник Генштаба Василевский: «Товарищи, резюмируя тезисы доклада товарища Жукова, Генштаб и комфронтов оказались перед дилеммой: наступать или обороняться и, когда от обороны перейти в наступление? Генштаб на основании имеющихся на сегодняшний день разведданных, поступивших к нам от агентов из-за границы, и от фронтовой разведки, а также с учетом боевой готовности действующих войск и количества резервов, подготовил план нашего наступления на май 1942 года. На Курском направлении мы планируем за апрель-май создать глубокоэшелонированную оборону в 8 оборонительных рубежей, то есть вначале провести оборонительное сражение, измотать войска неприятеля и затем нанести им поражение, проведя контрудары по наступающим частям. Необходимо рассмотреть данный план и утвердить его Ставкой и вами, товарищ Сталин».

Слушая доклад Василевского, а затем и начальника Главного Оперативного управления Антонова, Сталин вспоминал недавний разговор с Мессингом. Вольф сообщил о необходимости прислушаться к данным, которые сообщит «Оракул»: «Интересно, что Кольцов мог сказать?»

– Товарищ Василевский, а вы что-то можете сказать об «Оракуле»?

– Так точно, могу сказать. На совещании в штабе Рокоссовского в Курске 17 марта полковник Кольцов, он же «Оракул», нам троим: Рокоссовскому, Жукову и мне, сообщил сведения, которые являются государственной тайной, и знания о них обычного армейского полковника вызвали во мне непонимание и тревогу. Он сообщил о планах Гитлера по военной политике Германии, изложенной в приказе №5 и о том, что мы получим эти данные от кембрийской пятерки и группы «Дора». Кембрийцы с Кимом Филби дали свои данные через день, а «Дора» через три недели после нашей беседы. По словам «Оракула» летнее наступление под Курском начнется 5 июля, что несколько расходится с данными «пятерки». Но, все же поразительно то, что в главном сведения "Оракула" сходятся со всеми источниками. Это мистика.

– И чем закончится эта мистика?

– Нашей победой, товарищ Сталин.

– Значит, работайте дальше, товарищи, сроки немецкого и нашего контрнаступления надо будет ориентировать на указанные «Оракулом», он не ошибался еще ни разу.

Глава 2. Важные планы и большие дела

Заканчивалась весна, на фронте происходили незначительные локальные сражения, сходились роты, батальоны, было видно, что копятся силы для решающей «битвы титанов» этой войны.

Полк был, в первую очередь, диверсионный, поэтому полковые разведчики уходили в глубокий тыл врага проводить, как разведывательные путем допроса «языков» и наблюдений, так и диверсионные операции. План проведения и места забросок я предоставлял в разведотдел фронта, чтобы не было накладок с другими разведгруппами.

Как-то в полк прибыл начальник разведки дивизии Осназа НКВД майор госбезопасности Ламанов Сергей Юрьевич с несколькими подчиненными. Они, по распоряжению начальника разведотдела фронтом, взяли у нас информацию о планируемых диверсиях солдатами нашего полка. Во время встречи обсудили общее положение дел на фронте. О своих операциях они не распространялись – секретная информация. Главное, чтобы они и мы друг друга не перестреляли в этих операциях, приняв за врагов.

Рэбовцы и радисты также планово отрабатывали свои мероприятия.

«Товарищ капитан, посмотрите, – обратилась Симутенина к Размазнову, принеся ему принятые данные, – здесь на связь вышел немецкий радист, позывной которого мы засекали в дивизии СС «Райх» еще под Москвой, это означает, что к нам эта дивизия переброшена».

– Молодец. Рита, четко опознала, сейчас я к Чайкину, потом к шифровальщикам, пусть отсылают шифрограмму с этими сведениями в 132-й и в штаб фронта.

Чайкин доложил Недогарову, тот вызвал Ледкова и довел до него эту информацию: «Сереж, пусть твои разведчики найдут, где она дислоцируется».

В это время я зашел к Вадиму обсудить текущие вопросы.

– Ты представляешь, Сань, танковая дивизия «Райх» объявилась в наших краях, Симутенина выловила их радиста, только где она базируется надо выяснять?

– Вадим, спросил бы меня сразу об этом. «Райх», «Викинг» и «Мертвая голова», которой тут ее голову открутят наголову, базируются у Манштейна за Белгородом. А вот состав их надо уточнять – полные дивизии прибыли или части, этого я не знаю.

Недогаров позвонил по телефону Ледкову: «Сереж, шеф сказал, чтобы ты засылал своих под Белгород, а, вообще, зайди снова, он сам тебе «ЦУ» даст».

Радиоразведчики научились по изменениям в радиосвязи противника делать оперативные выводы, подчас весьма серьезные. Обнаружение этой дивизии под Харьковом стало неожиданностью для нашего командования, так как она числилась в резерве и базировалась под Ржевом. Но Риту я поощрил благодарностью с занесением в личное дело приказом за умелый анализ выявленного события.

В конце мая Василевский докладывал Сталину: «Товарищ Сталин, в намеченный Ставкой план летнего наступления, предусматривавший нанесение главного удара на Юго-Западном направлении, Генштабом были внесены существенные поправки. Данные изменения связаны с несовпадением сроков гитлеровского наступления, которые нам раньше предоставляли разведгруппы, а главное, в связи с вскрытием советской военной разведкой подготовки гитлеровской армии к крупному наступлению на Курской дуге. Также радиодивизиону Воронежского фронта под командованием майора Костина (в будущем генерал-майора) удалось в условиях строжайшего радиомолчания, введенного немцами в сухопутных войсках, установить создание на Орловском выступе ударной группировки за счет переброски туда целой полевой армии. Такой вывод, товарищ Сталин, радиоразведка сделала в результате наблюдения за деятельностью немецкой разведывательной авиации в УКВ-диапазоне».